Средневековье: забытая история Запада. Том 1. События и люди

И. А. Ярмизин

Первый том «Забытой истории Запада» представляет собой сборник отдельных эссе, позволяющих охватить средневековье во всем его многообразии, увидеть мир без границ, где миф не был отделен от реальности, а живые от мертвых. Эта малоизвестная эпоха – детство нашей цивилизации, в которое нам всегда хочется возвращаться.Книга может служить учебным пособием как для учителей и школьников, так и для всех интересующихся средневековьем.

Часть 1. ПРОЛОГ

«Похищение Европы» В. А. Серов

Сначала несколько слов о Европе. С точки зрения сегодняшнего человека, может показаться странным, но корнями Европа уходит на Восток. Еще в незапамятные времена греческие племена, перекочевав из региона между Кавказом и Ираном, осели на самом западе Азии — в Ионии. Им было суждено «родить» одну из самых фантастических идей в мировой истории. Идею о полисе как объединении равных и о человеке как носителе политических свобод, данных ему по праву рождения. Идея вместе с ее носителями легла в основу греческой и позже европейской цивилизации. Ее реализация породила Античность.

Второй «компонент» для создания современной Европы тоже имеет чисто азиатское происхождение. Это христианство. Не случайно после распада Римской империи 4 из 5 важнейших христианских центров находились на Востоке и были со временем захвачены мусульманами.

Да и само слово «Европа» пришло с Востока. Оно имеет семитское происхождение, и поначалу служило финикийским морякам для обозначения заката. Согласно греческому мифу, Европой звали дочь Агенора, царя Финикии, на территории которой сейчас находится Ливан. В нее влюбился Зевс. Превратившись в быка, он похитил Европу и, переплыв с ней море, остановился на Крите. От Зевса у Европы родился сын Минос — царь-просветитель и законодатель, который после смерти стал одним из трех судей Аида. В новом значении слово «Европа» начали употреблять с VIII века до н. э. Так, благодаря грекам, обитатели западной оконечности азиатского континента стали «европейцами».

Этот субконтинент всегда населяло огромное множество народов, отличающихся друг от друга до полной противоположности. Жители жаркой Испании и суровые обитатели норвежских фиордов, живые, солнечные итальянцы и сумрачный немецкий гений. Тем не менее, так получилось, что вскоре после начала своей великой истории европейцы оказались объединены, — под властью Римской империи. И в дальнейшем, разлетевшись на множество отдельных «фрагментов», они веками пытались объединить свои страны в рамках империи или иного единого государственного организма. Карл Великий, Наполеон и даже Гитлер… Последняя попытка происходит на наших глазах в виде создания Евросоюза. Несмотря на первоначальные успехи, увы, пока трудно судить, насколько она окажется удачной и не канет ли в лету, подобно империи Карла.

А теперь вкратце о том, что происходило на европейском пространстве после краха великой Римской Империи.

Глава 1. РАЗРУШЕНИЕ АНТИЧНОСТИ. ВАКХАНАЛИЯ СМЕРТИ

В.Д.Поленов Парфенон

Пятый век нашей эры. Римская империя превратилась в огромное поле боя, на котором в смертельной схватке сошлись, с одной стороны, «римские» армии, наиболее боеспособную часть которых составляли романизированные германцы, а, с другой, рвущиеся в Империю до зубов вооруженные те же самые германские народы. И не только они.

476 год н. э. Преторианская гвардия во главе с германским наемником Одоакром, взбунтовавшись, низлагает последнего римского императора Ромула Августула. Одоакр отказывается от императорского титула и отсылает инсигнии, символизирующие власть, в Константинополь. На этом великая Римская империя прекратила свое существование. За исключением относительно небольшой территории на востоке известной как Византия.

Когда впервые могущественный вождь вестготов Аларих захватил и разграбил Вечный город, даже святой Иероним, ненавидевший Рим, был потрясен и трое суток, уединившись в пещере где-то в горах Палестины, беспрестанно молился. «Мой голос дрожит, и от рыданий перехватывает горло. Мертвых всего света мы горько оплакали… люди во всем мире, ныне живущие, в скором времени умрут», — писал он. После этого Империя протянула еще несколько десятилетий, прежде чем ее великая история подошла к финалу. Многие решили, что наступает конец света. Собственно говоря, они не ошибались. Блестящий мир античности кончился, наступало НЕВЕДОМОЕ, полное разрушений, страхов и страданий³. Неведомое, в котором дожить до «естественной» смерти удавалось немногим. Даже сам Одоакр, ставший первым варварским королем в Риме, был убит королем остготов. Причем прямо на примирительном пиру. Теодорих разрубил его мечом от ключицы до бедра. Брата Одоакра, убегавшего от преследователей, застрелили из лука, жену уморили голодом, сына казнили… Что ж, нельзя было верить никому. Время было такое. «Золотой якорь рода человеческого» — как называли Рим современники — оборвал цепь и утонул. А сам «род человеческий», гонимый «роком событий», понесся по воле волн.

А вот что происходило в 6 веке на Апеннинском полуострове. Все города Италии разрушены. Милан снесен до основания. Рим лежит в руинах. Из миллиона человек, населявших могущественнейший город мира, в живых осталось едва 50 тысяч. На некогда прекраснейших площадях лангобарды сеют хлеб и пасут свиней. Плодороднейшая область Компания превратилась в пустыню. Римское право повсеместно отменено, государственная и административная системы — уничтожены. Местные муниципальные органы прекратили свое существование. Наступило смутное время.

Утонченных античных аристократов либо убили, либо превратили в рабов. Хозяевами земли стали представители варварских племен, пришедших с востока. При всех своих различиях, они сходились в одном, — радикальной бесчеловечности, как в поступках, так и во внешнем облике.

Так, например, лангобарды представляли собой звероподобных существ с огромными всклокоченными бородами и лицами, измазанными зеленой краской. Не менее дикими были вандалы, и многие другие покорители Европы, которым, по большому счету, нечего было предложить ей, кроме меча. Но хуже всех были гунны. Поначалу они мало кому были известны, поскольку, по словам писателя 5 века Приска, «…жили по ту сторону Меотийских болот (Азовского моря) — в нынешней Кубани», т.е. на самом краю тогдашней Ойкумены. Но вскоре они захватили Скифию и двинулись дальше на запад, став на века настоящим «бичом Божьим» для всей Империи. По свидетельству Аммиана Марцеллина, «своей дикостью гунны превосходили все мыслимое. Они покрывали щеки новорожденных глубокими шрамами, чтобы на лице не росли волосы. Они уродливы, шириной своих плеч внушают ужас и их скорее можно принять за двуногих животных. Пищу они не готовят, питаясь кореньями и сырым мясом, которое лишь согревают, положив на лошадь наподобие седла. С лошадей же они не слезают почти никогда, даже если едят или спят. Одеждой служат сшитые шкурки полевых мышей, которые они носят, не снимая, пока те не истлеют от ветхости». Надо полагать, гунны были не только страшны, но и издавали дикий смрад. Подытоживая сказанное, автор отмечает: «… это невиданный дотоле род людей, поднявшийся как снег из укромного угла, потрясает и уничтожает все».

Варварские воины действительно выглядели страшно: они надевали себе на лицо собачьи головы, как бы превращаясь в волка или бешеную собаку; идя в атаку, рычали по-медвежьи или лаяли, подобно свирепым псам; от охватившего их неистовства вгрызаясь зубами в край своего щита. Предводители варваров, которых называли королями, нередко пили из чаш, сделанных из черепов поверженных врагов. Эти короли и их воинство, как отмечается в источниках того времени, были неуязвимы, свирепы, бесстыдны (то есть у них отсутствовали какие бы то ни были нравственные представления), а также весьма пристрастны к оргиям.

Разгромив остатки Римской империи, варвары приступили к истреблению друг друга. Предаваясь этому увлекательному занятию, огромные конгломераты племен перемещались так активно, словно это были современные туристы, приехавшие в Европу на шоппинг. Так всего за 10 лет вестготы «посетили» Италию, потом Галлию (нынешняя Франция), далее — Испанию, а затем отошли назад — в Аквитанию. Гунны же «прошлись» по большей части Европы, переместившись сюда через Прикаспий и Кубань аж из Китая, где были известны под именем хунну или сюнну. В то время как вандалы, аланы, свевы, вестготы разоряли Иберийский полуостров, на севере территорию бывшей империи рвали на части скандинавы, саксы, юты. Они захватили Британию, выдавив бриттов, часть которых, в свою очередь, бежав, переправилась через Ла-Манш и завоевала Бретань. Гунны разгромили и отбросили алан, аланы давили на остготов, остготы на вестготов. Подчас целые народы в 200 тысяч душ, за неимением плавательных средств, теснились на берегах рек, лишенные возможности перейти их. Разгром — бегство — завоевание разгромленными более слабых соседей и так далее по цепочке: ситуация типичнейшая для всей истории раннего средневековья.

Война всех против всех, уничтожение государства, экономики, инфраструктуры вызвали повсеместный голод, а вместе с ним и эпидемии. Вот как выглядела Испания в описании епископа Иллирия: «На Испанию набросились варвары, с не меньшей яростью обрушились заразные болезни… Голод свирепствует столь жестокий, что люди пожирают человечину. Матери режут детей, варят и питаются их плотью. Дикие звери, привыкшие к человечине, набрасываются даже на живых и полных сил людей, не довольствуясь мертвечиной, они жаждут свежей плоти. Война, голод, болезни и звери как четыре бича неистовствуют во всем мире, и сбываются прорицания Господа нашего и пророков его».

Мы еще не раз встретимся с этими «четырьмя бичами», — они будут кошмаром проклятья довлеть над человечеством всю тысячелетнюю историю средневековья.

А вот что писал о Галлии того же времени епископ города Оша: «…Немало гибло в засадах врагов, но не меньше — из-за насилия, творимого народом. Те, кто сумели устоять перед силой, пали от голода. Господин вместе со своими рабами сам оказался в рабстве. Многие стали кормом для собак, другие сгорели в домах, охваченных пламенем. В городах, деревнях, виллах, вдоль дорог, здесь и там — повсюду смерть, страдание, пожарища, руины и скорбь. Лишь дым остался от Галлии, сгоревшей во всеобщем пожарище».

В центре некогда великолепного античного мира — на территории нынешней Италии — дела обстояли не лучше. Как пишет хронист Павел Диакон, «многолюдные некогда деревни и города оказались погруженными в полное безмолвие из-за всеобщего бегства. Бежали дети, бросив непогребенными тела родителей, родители же бросили еще теплыми своих детей. Если кому-то случалось задержаться, чтобы погрести ближнего своего, то он обрекал себя самого на смерть без погребения… Время вернулось к тиши, царившей до сотворения человека: ни голоса в полях, ни свиста пастуха… Земля тщетно ждала жнеца, и виноградные гроздья оставались висеть до зимы. Поля превратились в кладбища, а дома людей — в логовища диких зверей».

И даже за морем, точнее, за проливом не было никакого спасения. Англосаксы разбили ополчение бриттов и опустошили Логрию, — государство на юго-востоке Англии, сердце острова, на месте современного Лондона. «Печальное зрелище! — восклицал современник. — Повсюду на улицах, среди камней поверженных башен, стен и святых алтарей лежали тела, покрытые запекшейся красной кровью, словно их раздавил некий чудовищный пресс, и не было для них иных гробниц, кроме развалин домов или внутренностей диких зверей и птиц небесных… Иные из несчастных, — продолжал он, — были загнаны в горы и безжалостно вырезаны. Другие, изможденные голодом, вышли и покорились врагу, готовые принять вечное рабство за кусок хлеба, если только их не убивали на месте. Некоторые отправлялись за море, громко сетуя… Другие остались на своей земле и, охваченные страхом, вверили свои жизни высоким холмам, укрепленным и неприступным, густым лесам и приморским скалам».

Этот кошмар продолжался несколько веков кряду. Но все же даже среди них особняком стоит VI век. А в нем чудовищные полтора десятилетия 536—551 гг. Многие историки их считают худшими за всю историю человечества!

…Все началось с сильнейшего извержения гигантского супервулкана где-то в Исландии. Полтысячи лет назад Везувий похоронил Помпеи, но та давняя трагедия казалась лишь небольшой неприятностью на фоне развернувшегося апокалиптического действа. По свидетельству Прокопия Кесарийского, потрясенным народам явилось величайшее чудо: «весь год солнце испускало свет как луна, без лучей, как будто оно потеряло свою силу, перестав, как прежде, чисто и ярко сиять. С того времени, как это началось, не прекращались среди людей ни война, ни моровая язва, ни какое-либо иное бедствие, несущее смерть».

Старт катастрофы

На целых полтора года Европа и Ближний Восток погрузились в непроглядный мрак. Солнце почти исчезло, что стало очевидным свидетельством наступающего конца света; говорили, будто оно больше никогда не будет сиять, как прежде. На земле воцарились страшные холода, подобных которым не знала античность. Сегодня такое воздействие на климат вулканических выбросов ученые называют «эффектом ядерной зимы». Последствия были поистине ужасны. Толпы нищих людей кутались в жалкое тряпье, жались друг к другу, пытаясь хоть как-то согреться. Но тщетно. В Европе царил его Величество Холод. Он уравнял множество некогда цветущих самобытных территорий, низведя их до однообразной бесконечности. Вместо них теперь была ледяная пустыня размером с целый субконтинент. Дул нескончаемый заунывный ветер, время от времени сменяясь лишь на буйство вьюги, и только поземка в сумерках заметала остатки руин и едва заметные следы немногих уцелевших.

Сегодня мы забыли, как выглядит настоящий холод и насколько он страшное испытание. Мы не знаем, что к нему невозможно привыкнуть. К голоду еще можно, а к холоду — нет. Только подчиниться. Он проходит через тебя насквозь, не задерживаясь, и помутневшее сознание чувствует его каждой клеточкой, каждым органом, каждым миллиметром замороженного словно бревно, но по-прежнему пронзаемого болью организма, который еще недавно был Тобой. От Тебя же не осталось ничего. Одни инстинкты. И то самые примитивные. Тут главное — выжить. Как? Для начала — не дрожать. От этого только холоднее. И не терять надежду на приход тепла. Увы, в те страшные зимы дождаться его довелось далеко не всем. Сошедший по весне снег обнажил жуткую реальность: в городах и селах, на улицах и в домах повсюду валялись неубранные трупы. Ночью их обгладывали одичавшие собаки и забегавшие из леса и тоже ошалевшие от холода и бескормицы волки.

Результатом беспрецедентных заморозков стал тотальный неурожай и страшный голод, угрожавший стереть с лица земли всю цивилизацию. Вскоре к нему добавился еще один всадник Апокалипсиса: мор. Точнее, чума. Начавшись в Египте, она очень быстро достигла Константинополя, после чего распространилась по всей тогдашней ойкумене. Вымерло от трети до половины населения Византии, поэтому чуму назвали Юстиниановой, по имени тогдашнего императора ромеев. В иные дни только Константинополь лишался 10 тысяч жителей. Оставшиеся в живых беспомощно шептали строки из Откровения Иоанна Богослова: «Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух… Так видел я в видении коней и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные; головы у коней — как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера… От этих трех язв, от огня, дыма и серы, выходящих изо рта их, умерла третья часть людей…».

Впрочем, природные катаклизмы вовсе не остановили массовых убийств. Войны продолжались. Жизнь шла своим чередом. Та же Византия, несмотря на голод, мор и отсутствие Солнца, на западе вела яростные битвы с готами, а на востоке — с сасанидским Ираном. Франки завоевали Южную Бургундию и Прованс. Привычно бесчинствовали гунны…

Всего же на территории современного Ближнего Востока за несколько лет погибло 100 миллионов человек, в Европе — 25 миллионов. Даже отдаленная Ирландия была опустошена, лишившись не только множества граждан, но и королей и святых. Параллельно, в 540 и 547 годах в разных частях света опять произошли мощнейшие извержения вулканов с эффектом, аналогичным 536 году. Хаоса добавили землетрясения, одно из которых в 539 году полностью уничтожило Антиохию. Не лучше дела обстояли и в отдаленном Китае, север которого, например, потерял до 80% населения, и в других частях света, рассказ о которых выходит за рамки нашего повествования. Воистину, это была катастрофа планетарного масштаба.

*** *** ***

Молох разрушения уничтожил экономические связи, городским жителям стало нечем платить за товары, поставляемые сельской округой и импортируемые издалека, что вызвало повальное бегство оставшихся в живых горожан в деревни и, как следствие, полнейший упадок культуры, искусств, ремесел, производственной сферы, — всего того, что давал город. Разрушению городов способствовало и то, что чаще всего завоеватели не хотели селиться в них, а предпочитали жить в более близкой им сельской местности. Великолепные памятники, настоящие шедевры архитектуры использовались лишь как каменоломни. Это неудивительно, ведь камень больше не умели добывать и обрабатывать. Безразличный к полезному труду и, тем более, к творчеству варварский мир занимался единственным доступным ему занятием — утилизацией.

Однако, именно эти варварские племена, терроризировавшие Европу и, казалось бы, ни на что, кроме убийств, не способные, через несколько веков явят миру ярчайшие образцы добродетели, благочестия, святости; украсят Землю непревзойденными в своей возвышенности готическими соборами и утонченными, стройными и всеобъемлющими философско-теологическими системами, объясняющими устройство мира и место каждой твари в нем. Как это нередко случается, падение в бездну сменилось взлетом в небеса.

А пока выжившим оставалось лишь хоронить своих мертвых. Общие потери были просто чудовищны. Для наглядности попробуем сравнить их с самой разрушительной войной в истории человечества и с самой пострадавшей страной. Речь идет, разумеется, о Второй мировой и о СССР. Его потери составили примерно 20% от общего количества населения, что дает нам все основания говорить о демографической катастрофе. Потери же европейского населения после окончания эпохи античности никто достоверно подсчитать не смог, но, по оценкам, его численность сократилась с 75 до 28 миллионов человек, — почти в три раза или на 75%! То есть это была всеевропейская трагедия, по масштабу как минимум не уступавшая мировой войне. Так рождался Новый мир. В великой крови и страданиях. Впрочем, Новый мир всегда рождается в крови.

Глава 2. ПОЯВЛЕНИЕ АРАБОВ. ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАСПАД РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

Гарун-аль-Рашид, халиф, герой «Сказок тысяча и одной ночи»

С середины 7 века на южных рубежах бывшей империи появляются арабы. Всего за нескольких десятилетий они завоевывают всю Северную Африку и Испанию. Единая средиземноморская цивилизация, которую сформировал Рим вокруг «маре нострум» («нашего моря»), завершила свое существование. В той Империи не было деления на Африку, Европу, Азию, — все они составляли единое целое. «Мы, обитающие от Фасиса до Геракловых Столпов… теснимся вокруг нашего моря, словно муравьи или лягушки вокруг болота» — писал Платон. С еще большим основанием эти слова можно отнести к эпохе Рима. Тогда враждебные варварские территории начинались за Рейном. С разрушением средиземноморского единства европейский субконтинент постепенно становится субъектом истории.

Африка, бывшая богатейшей провинцией Римской Империи, навсегда выпала из европейского мира. Катастрофические последствия этого события сегодня каждый может наблюдать сам, сравнив, скажем, уровень развития инфраструктуры, сельского хозяйства, уровень благосостояния населения в Тунисе или Египте с Испанией и Лазурным берегом Франции. А ведь две тысячи лет назад дела обстояли с точностью до наоборот: провинция Африка была более развитой, нежели северный берег средиземноморья. Более того, по сей день уровень комфорта и обустроенности на африканских землях по-прежнему значительно ниже тех, древних, римских показателей. Да и не только римских. Вспомним, что во время Второй пунической войны карфагенский полководец Ганнибал повел свои войска на Рим через территорию современного Туниса, Алжира, Марокко и далее через Испанию. Так вот они шли по панафриканской дороге, протянувшейся с востока на запад через весь континент. Наличие такой магистрали характеризует в целом уровень развития территории. А в римскую эпоху ее ждал подлинный расцвет. Повсюду были парки, облагороженные ландшафты, благоухали прекрасные сады, великолепные города были средоточием наук и искусств. Здесь буквально слеп глаз от белизны роскошного мрамора общественных зданий, били фонтаны чистейшей холодной воды, доступной каждому путнику, богатство и благополучие определяли весь уклад жизни. На этом райском фоне не удивительно, что именно эти благодатные земли стали важнейшими центрами монашества и отшельничества. Что поделать, такова противоречивая человеческая натура.

Откуда появились арабы? Для современников практически ниоткуда. Никто о них толком ничего не слышал. Ведь всего лишь в сентябре 622 года никому не известный Мухаммед бежал из Мекки в Медину. Это сейчас мы знаем, что хадж пророка стал великим событием, положившим начало мусульманской цивилизации. А тогда он не привлек внимания, тем более в Европе. Но всего через 14 лет после смерти Магомета, арабские войска разбили византийскую армию на берегах реки Ярмук, захватили Дамаск и Иерусалим. Еще через несколько лет они уже полностью контролировали Сирию, Палестину и Египет. За двадцать лет вся персидская держава склонилась перед оружием арабов, за тридцать — Афганистан и большая часть Пенджаба. Затем они обратили свои взоры на Запад. Меньше чем через сто лет после того, как арабы вышли за пределы своей пустыни, они достигли Атлантического океана, захватив огромные территории, и, преодолев тысячи километров, дошли до самого Тура во Франции. Даже Пиренеи не стали для них преградой.

Арабское продвижение на Запад было остановлено только в 732 году, всего в 250 километрах от Парижа, когда дед Карла Великого мажордом Карл Мартелл под Пуатье разбил войско Омейядского халифата во главе с Абдуром Рахман ибн Абдаллахом, несмотря на двукратное превосходство последнего. Христианская община в арабско-мусульманской Кордове отпраздновала это событие как победу «европейцев», — то был первый в истории признак общеевропейского сознания и чувства.

Значение битвы при Пуатье трудно переоценить, особенно учитывая то, с какой легкостью арабы захватывали гигантские территории и преодолевали тысячекилометровые расстояния, разгромив две сильнейшие державы того времени, — сасанидский Иран и Византию. Пало королевство вандалов, оккупирована Испания, захвачена Аквитания. Легкая арабская конница, перемахнув через Пиренеи, уже топчет поля и виноградники благословенной Франции. Казалось, никто и ничто не могло противостоять колоссальному государству, протянувшемуся от Испанской марки до Китая. Вот что об арабской армии пишет историк Гиббон: «Победоносный поход длиной в тысячу миль дошел от Гибралтарской скалы до берегов Луары; его повторение на такое же расстояние привело бы сарацинов на равнины Польши и высокогорья Шотландии; Рейн ничуть не более непреодолим, чем Нил или Евфрат, и арабский флот легко мог войти в устье Темзы». Не будь той победы при Пуатье, «возможно, сейчас бы в Оксфорде преподавали толкование Корана», а люди никогда бы не узнали величайшего творения европейцев, — современной технологической цивилизации. Равно как и не менее великого средневековья с его Монте-Кассино, Нотр Дам де Пари, Фомой Аквинским и Данте.

Арабы были остановлены, но ценой уничтожения остатков античности. Именно в тот момент, в течение буквально сотни лет был разорван единый мир, концентрировавшийся вокруг Средиземного моря. Мусульмане не только отторгли от него колоссальные территории на юге, востоке и западе, но и парализовали всякую торговлю, из-за чего южная Европа окончательно пришла в упадок. Западное Средиземноморье, превратившись в «мусульманское озеро», перестало быть главным средством коммуникации огромного региона, важнейшим путем торгового и культурного обмена.

Для христианства арабские завоевания стали настоящей катастрофой. Были уничтожены три из пяти патриархатов — Александрия, Антиохия и Иерусалим; все великие церкви Северной Африки прекратили свое существование, уцелела только коптская в Эфиопии и Египте, которой удалось сохранить немногие опорные пункты. Земли, на которых зародилось христианство, оказались полностью утрачены.

Запад оказался в блокаде и был вынужден опираться исключительно на собственные силы, при этом постоянно отвлекая свои скудные ресурсы на отражение разрушительных набегов. Разрозненная Европа еще тысячу лет будет противостоять непрекращающемуся давлению мусульманского мира. Окончательно угроза будет снята только в 1683 году, когда турки-османы осадили Вену и почти взяли ее, но все же, в конце концов, были наголову разгромлены объединенными польско-немецко-австрийскими силами. Европа Леонардо да Винчи и Коперника, Галилея и Шекспира, Европа, в которой в тот момент трудился великий Ньютон, была спасена.

Глава 3. ПОСЛЕ КАТАСТРОФЫ. НА РУИНАХ РИМСКОГО МИРА

В VI веке на место утонченных римлян окончательно пришли германцы. Но что представляло собой германское общество? Это была когорта воинов, доблестных мужей и «юношей с орлиным взором». Настоящее мужское общество свободных людей, спаянных доблестью, храбростью, честью. Попадал в него лишь свой, соплеменник, через инициацию, поклявшись перед товарищами над обнаженным мечом. И не было в мире ничего священнее той клятвы. Но право на нее еще надо было заслужить. После тяжелых испытаний община сообща выбирала достойных, и на народном собрании старейшины вручали юношам щит и копье. До того они были лишь частицей семьи, после того — племени.

Руины великой Империи

Личное достоинство добывалось только на поле боя, в безудержной атаке, кровавой сече. Ее возглавлял вождь, король, которому все были бесконечно преданы. Место в бою было местом в обществе: и там, и там знатность зависела от близости к вождю. Он всегда был самым смелым, сильным, находчивым. Он знал: дать слабину — значит навсегда остаться обесчещенным. Но если вдруг случалось невозможное, если враг одерживал победу, а вождь погибал в битве, оставшиеся в живых завидовали мертвым: им приходилось влачить жалкое существование в постоянном унижении и всеобщем презрении.

Инициация имела у германцев сакральное и магическое значение. После нее, например, люди получали возможность обращаться в зверей. Дело в том, что, согласно распространенному тогда мнению, каждый человек имел своего двойника, который мог менять внешность и обращаться в животное. При этом он приобретал от зверя не только облик, но и физические, и даже моральные качества. Христианство долго боролось с такими представлениями, но они пережили все Средневековье, лишь немного трансформировавшись. Они жили в легендах об оборотнях, в «звериных» прозвищах, которыми награждались особенно храбрые воители (например, Ричард Львиное Сердце), в геральдике.

Воинский образ жизни германцев находил свое отражение в языке того времени. В нем полностью отсутствовали такие понятия, как милосердие, мир, прощение, любовь к ближнему. Не было даже их эквивалентов. Поэтому попытка первых христианских миссионеров донести подлинный смысл христианского учения любви и мира изначально была обречена на провал. Чтобы без нужды не возбуждать кровожадные инстинкты новообращенных, из первого перевода Библии на готский язык даже пришлось изъять «Книгу Царей», изобилующую сценами насилия.

Как вынудить народы, у которых насилие было возведено в ранг сакрального, для которых кровная месть была как гражданским, так и религиозным долгом, а оружие имело магическую и религиозную ценность, — как их вынудить принять религию любви и прощения? Тут компромиссы неизбежны. И первые миссионеры пошли по этому весьма скользкому, но единственно возможному пути. Не удивительно, что лучше всего германцы усвоили образ Христа воинствующего и победоносного, образ Бога армий, хорошо запомнили всадников-мстителей из Апокалипсиса, огромной популярностью пользовались слова «Не мир я принес вам, но меч» и святой Михаил, сошедшийся с воинством Князя Тьмы в апокалиптической битве и победивший его, свергнув с небес на землю. Но образ страдающего Бога, воплотившегося в сыне человеческом, германцы отвергли.

Так что принятие ими христианства в раннем средневековье не привело к глубокому изменению духовного мира варварских племен. Язычество вовсе не исчезло, давая место новой религии; напротив, это христианству пришлось приспосабливаться к язычеству. Произошло взаимопроникновение мировоззрений, что видно на примере обрядов. Так в суде справедливость своего дела доказывали либо принесением клятвы, либо в ходе поединка; клятву же приносили либо на Библии, либо на обнаженном мече. Установление знака равенства между оружием и Евангелием — типичное проявление слияния римско-католической церкви с германским язычеством. В дальнейшем оно станет основой для возникновения рыцарства, военно-монашеских орденов, сформирует дух средневековья в целом.

Языческие боги и в дальнейшем не прекратили своего существования, но превратились в злых и опасных демонов, которые, однако, были слабее единого Творца. Такая трансформация происходила как у германцев, так и у других народов, скажем, норманнов. Какое-то время Христос уживается со «старыми» богами, ведь еще не совсем ясно, кто сильнее. И очень долго, много веков, даже искренне уверовавшие в Христа, в особо сложных ситуациях продолжают обращаться к Тору, Одину и другим богам. На всякий случай.

Изменение уклада жизни

Уничтожение городов, переселение людей «на землю», в деревни предопределило весь облик средневековой цивилизации. Она была аграрной. Но аграрный характер общества не означает какого-то приоритета сельского хозяйства. Оно деградировало вместе со всей экономикой: были уничтожены системы орошения, забыта агротехника, многие технологии и орудия труда; в итоге немногочисленному населению, уцелевшему среди войн и других несчастий, урожая в лучшем случае хватало лишь для выживания. Запасов никаких не было, и в случае малейших проблем с погодой (или военными действиями) разражался ужасный голод.

Экономическая катастрофа усугублялась и фактическим отсутствием коммуникаций. Дороги в античном понимании перестали существовать (за исключением небольших фрагментов, оставшихся со времен Римской Империи). По большей части они заканчивались за пределами населенных пунктов. Главным (и самым скоростным) средством сообщения на целое тысячелетие стали реки.

В этом хаосе уничтожения, однако, очень быстро — уже к началу 6 века — начинают появляться первые протогосударства, постепенно в общих чертах формируя карту Европы, которая дожила до сего дня. Так англосаксы осели в Британии, франки — в Галлии, бургунды — в Бургундии, вестготы стали хозяевами Испании, а остготы — Италии, на севере которой появилась провинция Ломбардия, названная по имени осевших тут лангобардов. На обломках Западной Римской империи возникло шесть «варварских» королевств: Бургундское, Вандальское, Вестготское, Остготское, Свевское и Франкское. Но вливание в европейский мир новых народов (так называемых варваров) будет происходить еще долго, вплоть до XI века.

Вышеупомянутые государства были неравнозначны. Если, например, Вандальское королевство представляло собой лишь небольшую территорию вокруг знаменитого некогда Карфагена, то Франкское уже в начале VI века, благодаря дипломатическим и военным усилиям Хлодвига, превратилось в огромное государство, включающее в себя земли современных Франции, Швейцарии, Бельгии и других стран. В конце V века его официальной религией Хлодвиг избрал католицизм. Таким образом уже тогда, в самом начале средневековья, четко обозначилась важнейшая страна эпохи, — Франция. Ее роль ненамного уступает роли Рима в период античности. Достаточно сказать, что европейская знать, например, те же англичане, несмотря на весь антагонизм и Столетнюю войну, говорили между собой на французском языке.

Падение нравов

В те времена естество человеческой натуры словно вырвалось из плена. Взрыв, выплеск наружу смертельной для окружающих сущности человеческой, не сдерживаемой более ни моральными установками, ни культурой, ни общественными запретами. Человек мог себе позволить абсолютно все. Он и позволял. Другой вопрос — как долго это «все» продолжалось? В обществе было как в диком лесу, только еще опаснее. «В те времена было совершено множество преступлений… и каждый видел справедливость в своей собственной воле», — писал епископ VII века Григорий Турский. И действительно. Вот лишь самые краткие иллюстрации к сказанному, позаимствованные нами у французского историка Анри Пиренна:

— Все короли вестготов, за редким исключением, приняли смерть от ножа наемного убийцы.

— Хильперих II взошел на франкский престол в 715 г., а в течение 25 лет до этого ни один франкский король не доживал даже до совершеннолетия. Это объясняется разгульной жизнью, постоянными дебошами и развращенностью принцев, которым дозволялось практически все. Большинство из них, безусловно, были просто дегенератами. Хлодвиг II умер безумным⁴.

— Суд при правлении Меровингов представлял собой настоящий притон.

— В целом короли являли примеры клятвопреступления, лжесвидетельства и вероломства.

— Теодагат приказал убить собственную жену.

— Мужчины бездельничали и прозябали в праздности в ожидании новых военных походов, и совершенно невиданное падение нравов стало повсеместным. Они были постоянно пьяны — это было их нормальным состоянием.

— Женщины подбивали любовников убивать мужей.

— Весь уклад жизни снизу доверху был пропитан пьянством, буйством и дебоширством, алчностью и жадностью, супружеской неверностью и развратом, жестокостью, изменой и вероломством.

— Все продавалось за золото.

— Продажность и мздоимство были распространены и среди духовенства, причем даже среди монахов.

Европа: стремление к единству

Как уже говорилось, несмотря на бесконечные войны с языческими и полуязыческими племенами, христианский мир, еще сам в большой мере варварский, уже с 6 века начинает попытки самоорганизации. А вместе с ними приходят и мечты об объединении Европы или хотя бы ее части в рамках Империи. Почему именно такая форма казалась предпочтительной? Во-первых, по-прежнему актуален был пример Рима, и воссоздание его еще очень долго находилось в политической повестке дня, а во-вторых, империя мыслилась как модель Царствия Божьего на земле, а, следовательно, наилучшая из всех возможных.

Задача построения европейской империи облегчалась тем, что, какие бы политические противоречия не раздирали государства и отдельных феодалов, европейское единство существовало все средневековье. Его важнейшими элементами был латинский язык, на котором общались представители разных народов; религия и культурное пространство, где достижения одних очень быстро становились достоянием других, неважно, идет ли речь о литературном жанре, архитектуре или особенностях церковного уклада.

Однако на пути осуществления идеи строительства империи как царства Божия было немало трудностей.

Трудности формирования государств

Государства того времени представляли собой, скорее, некий плавильный котел, в котором еще только предстояло родиться новому миру. В них удивительным образом уживались остатки античности (которая, несмотря ни на что, так полностью и не умерла), христианство и древние племенные традиции, верования, культы, привнесенные варварами. Так, например, во многих местах господствовал столь чуждый римлянам принцип персональности права. То есть не существовало единого закона, распространяющегося на всех жителей того или иного королевства и даже небольшой территории, города. Каждый отвечал перед судом по законам своего рода или племени. Скажем, за насилие над девушкой римлянину полагалась смертная казнь, в то время как бургунд или франк отделывались небольшим штрафом. В то же время свободная женщина, живущая с рабом, для «римской» части населения де-юре оставалась свободным человеком со всеми правами, а для варварской — становилась рабыней и, следовательно, прав не имела. Такая юридическая неопределенность приводила к полнейшему хаосу, неразберихе и дезорганизации всего общества. Довольно быстро стало понятно, что «так жить нельзя». Этому способствовало то обстоятельство, что одной из важнейших функций короля в то время было отправления правосудия. И, значит, ему лично, разбирая судебные тяжбы, регулярно приходилось пребывать в центре правового хаоса. Попытки юридически-правовой унификации способствуют становлению государств.

Другой проблемой, препятствующей этому процессу в эпоху раннего средневековья, является исчезновение самого духа государственности, так характерного для античности. Страны — оптом и в розницу — большими и малыми частями, отдельными городами и деревнями продавались, дарились, делились между разными родственниками. Их можно было заложить или проиграть. Например, когда франкский король Хильперик женился на вестготской принцессе Галесвинте, на следующий день после бракосочетания он преподнес ей в качестве традиционного «утреннего дара»… пять городов южной Галлии, среди которых был и такой немаленький и известный по настоящее время город как Бордо.

Время от времени, конечно, случались объединения территорий. В силу разных причин. Это могло быть отстранение от власти короля Хариберта его кузеном Дагобертом по причине откровенного безумия первого. Или же — самый знаменитый случай — «собирание» земель Карлом Великим.

Разумеется, столь «легкий», почти анархичный подход к государству, его постоянные дележки не мог не стать причиной постоянных конфликтов, перерастающих в войны. Они велись по любому поводу и стали одной из характерных особенностей средневековья.

Примечания

3

Двумя веками ранее такой исход античного мира предвидел выдающийся философ и богослов Тертуллиан. Однако он полагал, что хотя конец Рима станет концом мира и падением «последнего устоя человеческой истории», но он освободит место для столкновения потусторонних сил. Тертуллиан радостно приветствовал «последний бой» и наступление «нового мира».

4

Тема безумия королей красной нитью проходит через всю средневековую историю. Было ли это следствием кровосмесительных браков, болезней, отравлений или еще каких-то причин, — трудно сказать. Но такая проблема существовала. И не только у королей и придворных, но и у целых стран и народов. Яркий пример — французский король Карл VI Безумный. Сойдя с ума, он представлял себя то графином, то граненым стаканом и очень боялся разбиться, отчего расхаживал по дворцу в кирасе. Неожиданно нападал на придворных, некоторых даже убил. Время от времени, впрочем, он становился веселым и тогда в камин летели сломанные стулья, поджигались занавески и устраивался полный разгром. А в это время шла столетняя война, состоялась катастрофическая для Франции битва при Азенкуре… Французы были в шоке. Служили молебны за здравие короля и даже выгнали из Парижа всех евреев, дабы Господь вернул ему душу. Ничего не помогало, и вакханалия продолжалась много лет, вплоть до смерти Карла в 1422 году. Итогом его правления стал распад Франции как единого государства. Править страной фактически стал английский герцог Бедфорд.