Средневековье: забытая история Запада. Том 1. События и люди

И. А. Ярмизин

Первый том «Забытой истории Запада» представляет собой сборник отдельных эссе, позволяющих охватить средневековье во всем его многообразии, увидеть мир без границ, где миф не был отделен от реальности, а живые от мертвых. Эта малоизвестная эпоха – детство нашей цивилизации, в которое нам всегда хочется возвращаться.Книга может служить учебным пособием как для учителей и школьников, так и для всех интересующихся средневековьем.

Часть 3. ПОСЛЕ КАРЛА: РАСПАД ВЕЛИКОЙ ИМПЕРИИ ФРАНКОВ

В 814 году великий Император умирает. Он передает самую могущественную империю христианского Запада в руки своего сына — Людовика Благочестивого. Целиком. Неразделенную. Но всего через два года Людовик делит ее между своими тремя сыновьями. Объединению Европы — а империя франков включала территории современных Франции, Германии, Италии, Швейцарии, Австрии, Бельгии, Голландии и даже Балеарские острова — на этот раз не суждено было сбыться.

Н. К. Рерих «Заморские гости». Часто «гости» приходили с оружием

В дальнейшем, в результате Верденского раздела в 843 году, на месте великой империи возникли Западно — и Восточно-Франкское королевства, ныне известные как Франция и Германия. Было еще и странное образование, — срединное королевство, которое, впрочем, вскоре распалось. Войны за его территории, например, такие как Эльзас и Лотарингия, будут идти следующие тысячу лет, вплоть до 1945 года.

Империя Карла Великого уходит в небытие. В 877 г. со смертью Карла Лысого приходит конец и Каролингскому возрождению. Общество, государство, жизнь в целом погружаются в пучину варварства. Почти такого же, как после распада Римской империи. Наступают Темные века. «Днесь вы видите гнев Господень… Запустели города, монастыри сожжены или лежат в руинах, поля зарастают травой… Сильный повсюду теснит слабого, люди уподобились морским гадам и жадно пожирают друг друга». Так говорили епископы Реймской провинции, собравшиеся в 909 году на свой съезд в Трозли.

А вот что пишет современник о распаде государства Карла Великого: «…придя в упадок, эта великая держава утратила сразу и свой блеск, и наименование империи; вместо государя — маленькие правители, вместо государства — один только кусочек. Общее благо перестало существовать, всякий занимается своими собственными интересами: думают о чем угодно, одного только Бога забыли».

Издание законов прекратилось. В Германии сразу после Карла, во Франции продержалось еще лет 70, после чего тоже угасло. Светскому праву нигде не обучали. Адвокатов упразднили, и всякий, кто имел власть, был судьей. А поскольку большинство властьимущих (они же судьи) не умело читать, они были не в состоянии прочесть даже свой собственный приговор. Никто не знал, что там записал единственный грамотный из присутствующих, какой-нибудь диакон. Между тем, нередко возникала необходимость обращения к этим решениям через несколько лет (например, по вопросу межевания земель). Поэтому их письменное изложение было крайне важно. Увы… Более того, право, в большинстве случаев, возвращается к обычаю в его устной передаче, — колоссальный регресс. И даже само слово «Европа», «отцом» которой был назван Карл Великий, предали забвению.

Формирование нового мира: феодалы сменяют чиновников, к свободе стремятся все

«X век представляет ужасное соединение невежества, грубости и суеверия: науки буквально скрылись в монастыри, которые сделались их убежищем; монахи — только их хранители, но не истолкователи; нравственное состояние общества в таком же жалком и отчаянном положении; всеобщая грубость нравов дошла до высшей степени; приятное обращение, изящный вкус, все связи и сношения, украшающие жизнь, как будто покинули общество», — пишет один современный исследователь.

Подтверждений этим словам множество. О повсеместном упадке можно судить хотя бы по денежному обращению. Так, если Карл Великий ввел единую денежную систему с единым монетным двором, то уже сразу после его смерти «звонкую монету» начали чеканить графы округов, затем к тому же приступили отдельные города, а закончилось все настоящей финансовой вакханалией, когда «эмиссионным центром» мог стать кто угодно: отдельные монастыри, церкви и даже совсем мутные, непонятные конторы, существовавшие при немногочисленных рынках. Впрочем, особой необходимости в деньгах не было, в силу катастрофического упадка торговли. Свободная хозяйственная деятельность, как и денежное обращение, упали до самого низкого уровня, который когда-либо существовал. Дело дошло до того, что некий бравый джентльмен, укравший меч у самого графа Бургундского, так и не смог продать его, после чего вернул меч владельцу. Что произошло дальше с сим «джентльменом» история умалчивает.

В те годы настоящими, а не номинальными правителями на местах становились военачальники, сумевшие организовать сопротивление и как-то противостоять армиям вторжения. Гарантом безопасности становится не король, а его вассалы, которые, естественно, стремятся к независимости от сеньора. Вообще в Х-XI веках к свободе и независимости стремятся все: князья — от центральной власти, аббаты — от епископов, «еретики» — от церкви, горожане в коммунах — от территориальных сеньоров. Любой, кто владел крепостью, окруженной полями и лесами, создавал вокруг нее маленькое независимое государство.

Власть постепенно переходила от государства в частные руки; другими словами, страна все более и более распадалась на отдельные вотчины. Возглавили этот процесс самые могущественные люди того времени, — герцоги. Они теперь получали права на свои феоды не от короля, а по праву рождения. Власть стала собственностью, а ее источником — сами герцоги. Такое обособление произошло еще в начале Х века. А дальше распад пошел как цепная реакция: от герцогов отделились графы; от графов — бароны и т. д. вплоть до мельчайших суверенов. Каждый на своем клочке земли строил свое собственное маленькое государство. Страна, во главе которой по-прежнему стоял король, — помазанник Божий — в действительности распалась на ячейки, каждой из которых руководил абсолютно суверенный сеньор. Подобно королю, он являлся гарантом соблюдения Божьего мира и справедливости на своей территории. Законы для нее сочинял сам суверен, сидя в собственном административном центре — замке.

В это время (IX — X вв) шел процесс перехода от назначаемых королем руководителей территорий, управленцев, к наследованию этих территорий и становлению потомственной аристократии. Этому способствовало два обстоятельства. Во-первых, отсутствие дорог, регулярного транспортного сообщения, приведшее к фактическому разрыву коммуникаций и обособленности отдельных регионов. Европейские страны того времени стали напоминать архипелаги из сотен и тысяч средних, малых и мельчайших островков. А во-вторых, информационная изоляция этих островков, как от столицы, так и друг от друга. Увы, регулярное почтовое сообщение тогда осуществлялось всего по одной линии: между Венецией и Константинополем. Все. В самой Европе ничего похожего не было. В результате бароны, прелаты и даже короли вынуждены были передавать письма, указы и другие документы через нарочных. Лица же менее высокого ранга прибегали к услугам странников, паломников. А те, разумеется, никуда не торопились. К тому же никогда не было уверенности, что послание вообще дойдет. В дороге всякое могло случиться. Такое положение дел привело к тому, что действенной была только местная власть. И тут на авансцену выходили «управленцы». Они не имели возможности получить по каждому конкретному случаю указания из «центра», и были вынуждены брать всю ответственность на себя, действуя на свой страх и риск. При этом, разумеется, решения принимались с учетом собственного интереса. А этот интерес, он же стратегическая цель, заключался в закреплении территории за собой и основании независимой династии. Огромное количество самых знаменитых аристократических родов Европы начиналось именно в те незапамятные, Темные века и именно таким образом.

В результате сложилась ситуация, когда король — слаб, а феодалы обладают всем, кроме самого главного, — они не помазаны церковью на царство, а значит, их власть не была сакральной, «от Бога», они не могли быть посредниками между Богом и людьми. Установившийся порядок везде трещал по швам.

Атаки извне

Общий упадок усугублялся внешними обстоятельствами. Они были не просто плохими, а скорее, ужасными. Все южное средиземноморье, впрочем, как и восточное, и западное, было оккупировано арабами. Их флот господствовал по всей водной глади, беспрерывно нанося удары то в одном, то в другом месте. Были захвачены многие ключевые пункты: Сицилия, Сардиния, Балеарские острова и другие. Не прекращались попытки прорыва с территории Пиренейского полуострова вглубь континента. Европа в страхе отпряла от обустроенного средиземноморья, подавшись в центр и на север.

Но и там был тот же ужас и кровавый террор. Только на этот раз его обеспечивали викинги. Варяги, норманны. Их дружины огнем и мечом год за годом проходились по всем прибрежным городам. Юркие ладьи поднимались вверх по рекам. И негде было укрыться от них. Не раз и не два они подвергали разграблению Руан, Париж, Лондон, Йорк, Гамбург, Кельн, Тулузу и многие другие города. Целые области пришли в запустение. Дело дошло до того, что в качестве «отступного» норманнам пришлось выделить целую область. Она и поныне называется Нормандией. В отсутствие у франков и германцев флота противостоять викингам, казалось, было невозможно.

Своей жестокостью норманны внушали ужас. Пример тому — знаменитая оргия 1012 года, во время которой был забит костями съеденных быков епископ Кентерберийский. В саге упоминается один исландец, его еще называют «детолюбом», поскольку, вопреки традиции, он отказывался насаживать младенцев на копье. Невиданный в рядах суровых северных воинов слюнявый гуманизм так поразил его товарищей, что даже вошел в эпос.

Убийство епископа тоже не должно смущать, поскольку христианами викинги больше считались, чем были на самом деле. История сохранила для нас один любопытный документ, — письмо папы римского скандинавам. В нем он мягко отказывает в просьбе признать какого-то их товарища святым, замечая, что «какой из него святой? Он же попросту был убит в пьяной драке?». После описанной оргии прошло более полутора веков, но норманны по-прежнему были далеки от христианского духа.

«Вы должны возлюбить мир как средство для ведения новых войн. И короткий мир — больше долгого. Мой совет вам — не работа, а сражение. Мой совет вам — не мир, а война. Вы говорите — хорошо ли это освящать войну? Я говорю вам — хорошая война освящает все. Война и храбрость совершили больше великих дел, нежели любовь к ближнему. Что пользы в долгой жизни? Какой воин хочет, чтобы щадили его?», — эти слова, сказанные, правда, через тысячу лет, прекрасно характеризуют мировоззрение незваных варяжских гостей. И пощады от них ждать не приходилось.

А с востока — традиционной обители варваров — пришла не менее безжалостная, сокрушительная сила. На сей раз это были мадьяры, венгры. Они захватили Моравию и за короткое время предприняли 45 опустошительных набегов по всей Европе, разграбив Северную Италию, Саксонию, Баварию, Швабию, Галлию, дойдя аж до испанской Андалусии. Они перерезали такую важную транспортную артерию как Дунай, из-за чего товары из Византии и других стран Востока пришлось везти через Киев, что, правда, принесло процветание Киевской Руси. Большинство европейцев не без основания усматривали в венграх упомянутый в Апокалипсисе народ Гога и Магога, каким-то образом прорвавшихся из-за золотой стены на краю земли, и теперь несущих весть об Антихристе.

Итак, вторжения извне следовали одно за другим, или же все одновременно. Венгры, арабы, норманны год за годом, подобно разрушительному торнадо проходившие по Европе, сеяли смерть и разрушение. Вслед за ними приходили верные спутники — голод и эпидемии. Так опустошались огромные территории. Европа вымирала…

Неуклюжие королевские войска, тратившие огромное количество времени на сосредоточение (поскольку необходимо было дожидаться подхода воинских контингентов с отдаленных территорий), раз за разом показывали свою полную несостоятельность, вечно опаздывали и терпели поражения. Новая западная цивилизация, представляла собой в эту пору осаждаемую, а точнее, уже наполовину завоеванную крепость. Казалось, что шанс выжить у взятой в кольцо могущественными силами, раздробленной, да к тому же раздираемой внутренними противоречиями, Европы стремился к нулю. Она неминуемо должна была погибнуть.

Но как всегда в критические моменты европейской истории случалось почти невозможное. Появлялся тот, кто мог его совершить, невероятным образом старые враги становились союзниками, небольшие отряды стояли насмерть перед многократно превосходящими их силами. И побеждали! Так было при Фермопилах, так было при Марафоне, при Пуатье и еще много, много раз.

Глава 5. ХРИСТИАНСКАЯ ИМПЕРИЯ: ВТОРАЯ ПОПЫТКА

Императорская корона. Считается, что обруч внутри нее сделан из гвоздя, которым распинали Христа

Предыстория

Через 100 лет после смерти Карла Великого положение восточно-франкских земель осложнилось. Причина тому — новые вызовы, на которые по-прежнему не было достойного ответа. Главным кошмаром для франков стали уже упоминавшиеся венгры. Подобно гуннам, раньше они обитали где-то в районе Азовского моря, впервые обнаружив себя в 833 году. Но уже в 906 году им удалось захватить Моравию, организовав на ее территории нечто вроде операционной базы для последующих стремительных и безжалостных атак по всей Европе.

В том же 906 году венгры вторглись в Саксонию, на следующий год — в Баварию, потом дважды (в 909—910 годах) в Швабию. Противопоставить оказалось нечего. Сопротивление лишь усугубляло разгром. Так, в 907 году под Пресбургом (Братислава) было уничтожено баварское ополчение, собранное маркграфом Лиутпольдом Пресбургским, а в 910 году на Лехфельде под Аугсбургом наголову разбито восточнофранкское войско во главе с королем Людовиком Дитя, который после разгрома заболел, и вскоре умер в возрасте 18 лет.

Тем временем внутри восточнофранкского общества шла ожесточенная борьба. В кровавых междоусобицах были полностью истреблены многие влиятельные рода, особенно во Франконии и Лотарингии. В борьбе за первенство наибольшие потери понесли знатнейшие семейства. Выжили лишь самые сильные и хитрые. Благодаря этим качествам вскоре они составили новую элиту. По своему драматизму и разрушительности для высшего класса это взаимное уничтожение можно сравнить разве что с войной Алой и Белой розы, случившейся на территории Великобритании через пять столетий. К сожалению, в германских землях в Х веке не нашлось своего Шекспира, чтобы увековечить ту грандиозную бойню. Век был Темным, поэтому страсти и катастрофы той поры давно забыты.

Нельзя сказать, что серьезность положения не осознавалась. Внешняя угроза в сочетании с кризисом элиты, — что может быть хуже! Мудрый король Конрад мучился в поисках выхода даже лежа на смертном одре. Его последние слова были: «у нас есть все, — могущественное войско, крепости, оружие, — за исключением лишь того, от чего все в конечном счете и зависит: королевского блага. Счастью сопутствуют благороднейшие нравы». В 918 году король умер… Его приемником стал герцог Саксонии Генрих I Птицелов (он узнал о своем назначении, предаваясь любимому занятию, — ловле птиц, оттого и прозвище). Вместе с ним саксы, против которых столько десятилетий воевал Карл Великий, впервые получили власть во всем Восточнофранкском государстве, — это был важный шаг к появлению на мировой арене такой страны как Германия.

Впервые, пожалуй, германское единство было продемонстрировано в 933 году в битве при Риаде. За год до этого собрание в Эрфурте приняло решение прекратить выплату дани венграм, что и было сделано в исключительно вызывающей форме. Мадьяры, разумеется, вызов приняли и не замедлили явиться с большим войском. Но времена изменились, и теперь им противостояла объединенная армия всех германских племен.

Генрих I повел в бой воинов под знаменем святого Михаила, одержал победу, что произвело сильное впечатление на всех германцев. А когда на следующий год он разгромил датского конунга Кнуба, принудив его выплатить дань и принять крещение, и тем самым ликвидировал последние остатки норманнской угрозы, стало ясно, что на востоке Европы появилась новая мощная держава⁷.

Однако через пару лет Генрих I скончался, и по-настоящему заявить о себе на весь христианский мир новая держава смогла лишь спустя четверть века, уже при другом короле. Им стал Оттон I, коронованный в Ахене, в базилике Карла Великого.

Оттон I. Начало

И наступил день коронации. В воздухе витал дух Большого праздника.

Церемония состояла из нескольких частей. Сначала герцоги подняли нового правителя на руки и усадили на трон. По очереди они подходили к нему и приносили вассальные клятвы, присягая на верность. После этого последовала вторая, духовная часть церемонии. Оттон, одетый во франкское платье, вышел на середину церкви, где архиепископ Майнцский Хильдеберт представил публике «Богом избранного, некогда владыкою Генрихом назначенного и всеми князьями произведенного в короли Оттона» и призвал народ дать согласие на этот выбор, если он ему нравится. Народ выразил свое одобрение вскинутыми вверх руками и громкими приветственными возгласами. Тем временем короля подвели к алтарю, где лежали инсигнии — символы королевской власти: меч, плащ, скипетр и корона. Далее последовала их передача, освящение, помазание и, в завершении, коронация. Церемонию проводили два архиепископа — Майнцский и Кёльнский. Она включала в себя, в частности, повторное возведение на трон, на этот раз на мраморный трон Карла Великого в верхней галерее собора между колоннами. Духовная часть завершилась мессой.

И наконец, пришло время долгожданной третьей части, — коронационного пира. О его статусе можно судить хотя бы по тому, что техническими служащими выступали самые знатные люди империи, — герцоги. Лотарингский был камерарием (распорядителем пира), франконский — стольником (официантом), швабский — кравчим (начальником стольников), баварский — маршалом (следил за порядком и исполнением церемоний). Так прошел незабываемый день 7 августа 936 года.

Основание империи

Постепенно оправившись от разгрома, венгры опять попытались захватить Европу, и в 953 году пересекли границу. Их полчища огнем и мечом прошлись по Баварии, опустошив ее, дошли до Рейна. По словам хрониста, на этот раз варвары превзошли сами себя, устроив такую кровавую баню, что германцам грозило полное истребление.

К страшной резне, учиненной венграми, добавился кошмар гражданской вой ны. Швабия, Франкония, Бавария, Саксония сошлись друг с другом в братоубийственной схватке. Сражения шли даже в Лотарингии. Причиной стали претензии на трон со стороны Людольфа, старшего сына Оттона. Оскорбленный тем, что отец сделал своим наследником другого сына, он вместе с зятем Оттона Конрадом Лотарингским поднял открытый мятеж и призвал венгров на немецкую землю, чтобы вместе одолеть отца (!). Это была измена семье, родине, Богу. Князья, спешно созванные со всех концов германской земли, осудили Людольфа.

Венгры пришли вновь, и прошлогодний кошмар повторился с удвоенной силой. Оккупанты были многочисленны, как никогда раньше. Казалось, мадьярский дракон по-прежнему силен, и никто не в силах противостоять ему. Но жестокость вторжения образумила «горячие головы» и сплотила многих бывших оппозиционеров. Даже Людольф, осознав свое падение, в одиночку пришел к отцу и упал перед ним на колени, охваченный раскаянием. Прощение он получил, но «венгерская проблема» от этого отнюдь не уменьшилась. Важно было выиграть время…

Кто сдержит натиск? Истории было угодно, чтобы эта честь выпала Аугсбургу. Его оборону возглавил отважный епископ Удальрих. На требование нападавших сдать город по-хорошему, он ответил категорическим отказом, запер ворота и приготовился к битве. Начался штурм. Волна за волной. Но натиск непобедимых мадьяр раз за разом разбивался о стойкость защитников. Они не только обороняли стены, но и переходили в контратаки. Неизменно их возглавлял неустрашимый епископ.

Тем временем король спешно собирал войско. К оружию были призваны все немецкие племена, — саксы, швабы, баварцы, франки, богемцы. И грянул бой. Сражение состоялось в день св. Лаврентия, 10 августа 955 года, в долине Лехфельда, чуть южнее Аугсбурга. Как раз там, где 45 лет назад потерпел страшное поражение Людовик Дитя. На этот раз 10 тысячам германцев противостояло 50 тысяч венгров. Казалось бы, с неизбежностью история повторится. Ведь каждому немцу противостояло пять мадьяр. Но…

Битву начал сам король. Он мчался вперед, воздев к небесам победоносное священное копье! Согласно легенде, это было то самое знаменитое копье судьбы, кровью Христовой дарующее победу его обладателю. И все германцы знали, что сколь бы враг ни был силен, само провидение сегодня на их стороне. (Это священное копье Генрих I выкупил у короля Бургундии Родольфа II, отдав за него много золота, серебра, а также город Базель со всей округой).

Кровавая сеча стала великим уравнителем, заставив позабыть обо всех старых распрях, смертных обидах. Графы, герцоги, сам король сражались бок о бок с рядовыми общинниками. В битве особенно отличился Конрад Рыжий, — бывший герцог Лотарингский, разжалованный за измену. Он искупил свой грех, смыл его кровью. Ценой жизни… Накал ожесточения не уменьшился даже после окончания битвы, — все пленные были казнены. По обычаю того времени их жизнь закончилась либо в петле, либо на эшафоте, — деревья по всей округе были буквально увешаны телами недавних врагов. Правда, венгерскому полководцу Лехелю перед смертью Оттон, в качестве особой милости, разрешил сыграть на его любимом рожке.

Комментаторы единодушны в оценке: победа на Лехфельде затмила собой все прочие виктории, одержанные за последние столетия. Фактически она разрешила вопрос исторической важности: абсолютно дикие мадьяры, «враги людей и христианства», чья конница доходила до Кастилии, Бургундии и Южной Италии, были принуждены к миру, прекратили свои грабежи и осели на небольшом выделенном им участке земли, который сегодня всем нам известен как небольшая и тихая европейская страна Венгрия. На этом история противостояния не только венгров, но и варварских племен в целом и европейцев заканчивается. Оттон же одержал крупнейшую победу над язычниками, устранив самую страшную угрозу христианскому миру.

Здесь, на поле боя, вместо восточных франков и династии каролингов впервые на исторической сцене появляется немецкая нация, впоследствии одарившая мир невероятным созвездием гениев и героев. Боевое братство, сплоченность перед лицом смертельного врага превратили отдельные разрозненные племена, подчас с трудом понимавшие друг друга, в единый народ.

Правда, после поражения венгры еще какое-то время по инерции продолжали войну на границе с Баварией. Для ее безопасности Оттону даже пришлось создать две марки — пограничные области — одну в Альпах, вторую на севере на реке Энс, ее вскоре стали называть восточным округом — т. е. Ostarrichi, иными словами, Австрией.

Победа, явившаяся, по убеждению современников, величайшим триумфом Оттона, возвысила его и над предшественниками, и над другими королями. Согласно Видукинду Корвейскому, сама империя Оттона была обязана ей своим рождением: по его словам, во время торжеств войско провозгласило победоносного владыку «отцом отечества» и «императором». Автор называет Оттона освободителем Европы, подчеркивая уже сложившееся европейское единство. Конечно, прежние времена «солдатских императоров», когда армия сажала своих военачальников на главный трон Римской империи, давно канули в лету, и желание солдат нельзя было выполнить немедленно. Поэтому от Победы до основания Империи прошло целых 7 лет. Тем не менее, связь между этими двумя событиями очевидна.

Оттон на поле боя защитил не только Европу и ее народы, он защитил христианскую веру и христианскую церковь. А значит, и отношение к нему со стороны Святейшего престола резко изменилось. И если еще в 952 году первая попытка добиться императорской короны закончилась фиаско по причине противодействия со стороны папы, то через 10 лет все было иначе. Папа Иоанн XII сам в конце 960 года призвал Оттона к римскому походу и, соответственно, к принятию императорского титула. Конечно, у него были и собственные мотивы (в виде просьбы о помощи в борьбе с некоторыми враждебными феодалами, особенно с мятежным герцогом Беренгарием), тем не менее 2 февраля 962 года христианский мир принял коронацию Оттона в соборе св. Петра с воодушевлением, подтверждением чему служили одобрительные возгласы римлян, наблюдавших церемонию. В Европе появился новый император. И новое государство, — Священная римская империя. Получив императорскую корону, Оттон, как преемник Карла Великого, стал главой западного христианства.

О роли Священной Римской империи

Священная Римская империя стала настоящим лидером западного мира. Об уважение к ней и ее правителю говорит хотя бы тот факт, что на собрания, проводимые Оттоном (как, например, хофтаг в 973 году), помимо высшей знати со всех концов империи, прибывали многочисленные посланники из Рима и Византии, Руси, Венгрии, Болгарии, Дании, Богемии, Польши и даже Африки. Оттон Великий, по словам хрониста Видукинда, стал подлинным «королем народов».

Рим и Карл Великий — вот два идеологических истока нового государства. О нем уже много десятилетий мечтали христиане. Ведь именно имперские Рим и Аахен олицетворяли золотой век, то есть порядок и изобилие. Позже сын Оттона I Оттон II официально примет на себя титул Августа (формальное основание дала женитьба на византийской принцессе), а его внук Оттон III объявит «реновация империум Романорум», т.е. обновление, возрождение Римской империи и даже перенесет столицу в Рим, построив свой дворец на Авентинском холме. Впервые немец становится римским императором! Правда, в конечном счете, эксперимент закончился довольно печально, — в 1000 году римляне восстали, а вскоре монарх умер.

Однако Священная римская империя всю свою историю оставалась децентрализованной. Она объединяла несколько сотен самых разных территориально-государственных образований, а у ее императора даже близко не было той власти, какой обладали давние римские «коллеги». Достаточно сказать, что титул Оттона не был наследственным, а присваивался по итогам избрания коллегией курфюрстов, власть ограничивалась высшей аристократией Германии, а с конца XV века — рейхстагом, представлявшим интересы основных сословий империи. Кроме того, постоянно ощущалось противодействие со стороны Церкви. Иногда очень сильное. Дело доходило до открытых столкновений. Так в 1077 году в результате конфликта папа Григорий VII предал императора Генриха IV анафеме, после чего от него отвернулись все вассалы. В итоге Генрих (Император!!!) был вынужден зимой в одиночку отправиться из немецкого города Шпейер в папский замок Каноссу, расположенный в Северной Италии. Сотни километров пешком по горным альпийским тропкам и бездорожью, на пронизывающем ветру он шел за прощением. А потом еще трое суток стоял перед закрытыми воротами замка голодный, на коленях, в рубище, как простой паломник, пока его папа не принял и не простил. С тех пор выражение «отправиться в Каноссу» на языках многих народов мира означает униженно признать свое поражение, умоляя о пощаде⁸.

Обычно этот инцидент трактуется как борьба между церковной и светской властью, известная как борьба за инвеституру, т.е. наделение клириков властью, шире — источник этой власти. Кто должен вручать им инсигнии — папа или император? Нужно, однако, принять во внимание, что само разделение власти на духовную и светскую отчасти надуманно. Ведь император сам — духовное лицо и помазанник божий. Поэтому все конфликты между «властями» проходили исключительно в рамках церкви, которая, собственно, и создала христианский Запад и европейское средневековье.

Но, несмотря на всю кажущуюся внутреннюю слабость и раздробленность, Империя (получившая в середине XV века свое полное название — Священная Римская империя германской нации) явила собой чудеса выживаемости, просуществовав почти 850 лет вплоть до 1806 года, когда ее упразднит Наполеон Бонапарт. Поскольку эпоха империй уже закончилась, сегодня можно с уверенностью сказать, что 850 лет является для этих государственных образований рекордом, по крайней мере, в Европе.

Внутренняя аморфность, однако, не помешала Священной Римской империи, буквально с момента ее появления стать главной силой европейского Запада. Вместе с ней на рубеже 1000-го года постепенно завершается складывание облика средневековой христианской цивилизации, и она выходит как единое целое на мировую арену.

Глава 6. ПРОБЛЕМА ТЫСЯЧНОГО ГОДА

Архангел Михаил в «час Х» поведет в бой воинство Христа против Диавола. А на гравюре Г. Доре помогает крестоносцам под Антиохией

Многие из нас помнят так называемую «проблему-2000». Она заключалась в страшилках, распространяемых средствами массовой информации во всем мире, будто все компьютеры при переходе с 1999 на 2000 год выйдут из строя, а вместе с ними попадают самолеты, произойдут аварии на АЭС, в системах жизнеобеспечения городов, одним словом, наступит настоящий апокалипсис. Ближе к 31 декабря 1999 года эта раздутая проблема (если вообще она когда-либо существовала технически, а не была от начала до конца выдуманной) приобрела характер массовой истерии. После 31 декабря, когда ничего не произошло, о ней все благополучно забыли.

Тысячу лет назад, в преддверии 1000 года, народы христианской Европы также ожидали конца света. Ждали его давно. Календари, выпускавшиеся за десятки и сотни лет до этого события, неизменно заканчивались на 1000 году. Дальше — все, время заканчивалось. В скобках заметим, что это прекрасный пример, иллюстрирующий, как, с одной стороны, в мире меняется почти все, а с другой, не меняется ничего. Через 1000 лет, несмотря на весь научно-технический прогресс, история повторилась: ученые и специалисты пытались сказать что-то разумное, но их никто не слушал: пресса старательно раздувала очередную сенсацию, а широкие народные массы заходилась в истерике, ожидая очередной Апокалипсис по причине круглой даты. Продрав глаза после отмечания юбилейной даты, миллионы представителей «народных масс» не обнаружили за окном никаких изменений, что даже немного разочаровывало. Так что несостоявшимся участникам всемирного катаклизма, ничего не оставалось как позевывая, отправиться к своим холодильникам за остатками вчерашнего пиршества.

Но есть и разница. В наше время отсутствие конца света ни на кого особого впечатления не произвело. Уже 1 января, посудачив насчет счастливого спасения, люди, даже не доев новогоднее оливье, принялись обсуждать очередное грядущее уничтожение мира. На этот раз по календарю майя. В 2012 году.

1000 лет назад все было гораздо серьезнее. Еще в античные времена Ипполит Римский, трактуя Библию, утверждал, что дьявол был побежден и скован Христом всего на тысячу лет. Потом «Сатана освободится от цепей и всадники, сеющие смуту, появятся со всех концов земли». Диавол будет царствовать на земле три с половиной года, со всеми предсказанными в Апокалипсисе последствиями: небесным огнем, эпидемиями, нашествием саранчи и так далее. Потом вернется Иисус и состоится последнее сражение времен между христианской Церковью и силами тьмы под предводительством Антихриста. Он обольстит, привлечет на свою сторону очень многих из мира сего. В частности, иудеев, этих, как полагали, детей зловещей планеты Сатурн, которые признают в нем мессию, обещанного ветхозаветными пророками, и вместе с другими иноверцами развернут гонения против христиан. Почему? «Ибо они народ, потерявший рассудок. И нет в них смысла». Но все же Иисус победит.

Ближе к искомой дате широкие круги общественности стали искать знамения. И, конечно, находили их в изобилии. В качестве таковых поначалу фигурировал захват огромной части Европы армией Отгона I Великого и создание в 962 году Первого рейха. Но это было еще не очень убедительно. В конце концов, мало ли кто кого оккупировал? Карл Великий, вот, в свое время захватил еще больше.

Более солидно выглядело утверждение, что апокалипсис состоится, когда Пасха совпадет с Благовещением. В 992 году Благовещение пришлось на Страстную пятницу, и, конечно же, этот день люди ждали как последний. Но обошлось. Тогда начали говорить, что День Х наступит в течение трех с половиной лет (ведь именно столько отведено бродить по Земле антихристу, а где он сейчас строит свои козни — неизвестно). Но и в 995, и в 996 годах ничего не случилось. На удивление всем, благополучно минул и 999 год, которого боялись еще больше. Еще бы, ведь это перевернутое число дьявола — 666. Более того, об этом тогда говорили не только торговки на рынке, но и высшие авторитеты, например, папа Сильвестр II, известный маг и чернокнижник⁹, «ставивший» именно на 31 декабря 999 года. А кто лучше осведомлен о конце света, если не наместник Бога на земле.

Так постепенно, боясь, мир приблизился к смене тысячелетия. В этот момент христианские страны охватила предапокалиптическая паника. Многие католики тут же вспомнили учение Христа о том, что в День гнева не поможет богатство, а спасутся лишь те, кто совершает добрые поступки и ведет богоугодную жизнь. Люди принялись раздавать имущество бедным, жертвовали земли в пользу Римской церкви, уходили в монастыри и сутками напролет замаливали грехи в храмах. Никто ничего не делал — не обрабатывали землю, не сеяли, не лечили болезни, не ухаживали за животными, — все ждали Конца!

Считается, что именно с тех пор начали хоронить умерших в центре города. Ведь если понимать Откровение буквально, после второго пришествия Христа мертвые восстанут из могил. Так зачем усопшим далеко ходить?

Итак, живые разместили мертвых в городах. Невиданное дело. Античный мир смотрел на труп со страхом, а подчас и с отвращением. Почитание мертвых осуществлялось только в семейном кругу; покойников часто хоронили вдоль дорог. Но сейчас все полностью изменилось. Могилы переместились не только внутрь города, но и в его центр. Это укрепляло взаимоотношения между живыми и мертвыми и стало традицией, которая соблюдалась в течение половины следующего тысячелетия, и лишь с XVI столетия власти начали запрещать захоронение тел в черте города.

Как писал известный историк Мишле, «наступал закат мира. Заключенный ожидал во мраке темницы, заживо похороненный; крепостной крестьянин ожидал на своем поле, в тени зловещих замковых башен; монах ожидал в уединении монастыря, в одиноком смятении сердца, мучимый искушениями и собственными грехами, угрызениями совести и странными видениями, несчастная игрушка дьявола, упорно кружившего вокруг него ночью, проникавшего в его убежище и злорадно шептавшего на ухо: «ты проклят!».

А за много-много веков до Мишле пророк Софония предвещал: «День гнева — день сей, день скорби и тесноты, день опустошения и разорения, день тьмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и бранного крика против укрепленных городов и высоких башен».

А слухи все продолжали будоражить европейцев! Согласно пророчествам, антихрист должен был родиться среди людей, причем, скорее всего, стать военным лидером, а потому был сделан вывод, что он появится в какой-нибудь не принявшей христианство стране. Тут же усилилась борьба с язычеством, и в 1000 году официально принимают христианство Норвегия, Исландия и Венгрия, а чуть раньше — в 988 году — Киевская Русь. Мотивы были самые разные. Но в любом случае нельзя сбрасывать со счетов, что, во-первых, времена были не очень толерантные, и при определенных подозрениях по поводу антихриста вполне можно было нарваться на превентивную войну, а то и какое-нибудь подобие крестового похода. Во-вторых, речь ведь шла о спасении, и поэтому в марте 1000 года исландцы всем островом перешли в христианство. Чтобы спастись! А уж когда случилось землетрясение (что в Исландии вообще-то не редкость), все поняли, — это Оно! Началось! Вот они, чудеса и катастрофы, — верное свидетельство прихода Антихриста. С ним грядет тысячелетнее царство, давно и не без ужаса ожидаемый «Миллениум»!

Рафаэль. Архангел Михаил побивающий Сатану

Но наступило второе тысячелетие, а обещанного апокалипсиса так и не произошло. Более того, как писал в своих хрониках епископ Титмар Мерзебургский, «Наступил 1000 год от рождения непорочной Девой Марией Христа Спасителя, и над миром воссияло солнечное утро». Ажиотаж вокруг несостоявщегося события явно пошел на спад. Некоторые люди, особенно лишившиеся имущества, и вовсе начали потихоньку возмущаться, а в Риме даже случился традиционный для этого города бунт. И тогда священники предложили новую дату: оказывается, слова Ипполита Римского были неправильно истолкованы. Дело в том, что Христос спустился в ад, победил дьявола и сковал его на тысячу лет уже после того, как воскрес. А значит, и дату апокалипсиса нужно считать не с момента рождения Иисуса, а со дня его распятия. Значит, описанные в Апокалипсисе события должны были начаться около 1033 года. Плюс три с половиной года, которые дьявол пойдет гулять по земле, выходит, что где-то в 1037 году. Но, устав бояться, Европа на все эти изыски реагировала уже довольно вяло. Разве что подогрели ожидания появившаяся аккурат под 33-й год комета, которую приняли за дракона, «летевшего на юг и испускавшего снопы искр», да всплывшее «морское чудовище» — кит, «напоминавший остров. Он появился в ноябре на рассвете и был виден до третьего часа дня». Но прежнего ажиотажа уже не было.

Зато на этот раз в апокалиптическую игру вступила недавно принявшая христианство Русь. Наиболее вероятным годом второго пришествия Христа русичи посчитали 1038-й — именно в этом году Благовещение совпадало с Великой субботой. Страной тогда правил Ярослав Мудрый, который решил основательно подготовиться к пришествию Мессии. Согласно «Повести временных лет», именно в 1037 году в южной части Киева были построены знаменитые Золотые ворота. Главная их функция — встреча явившегося на землю Спасителя. Они были роскошны и больше напоминали храм, причем располагались так, чтобы путник еще издали видел — он подходит к христианскому граду. Для встречи Спасителя к 1037 году с помощью мастеров из Константинополя возвели Софийский собор. Но опять ничего не произошло.

А в Европе тем временем после 1003 года начался настоящий подъем. Монах клюнийского монастыря Рауль Глабер отмечает: «С наступлением третьего года, последовавшего за тысячным, все земли, а особенно Италия и Галлия, оказались свидетелями перестройки церковных зданий… Настоящее соперничество толкало каждую христианскую общину к тому, чтобы обзавестись церковью более роскошной, чем у соседей. Мир как будто стряхивал с себя ветошь и облачался в новое белое платье церквей… даже маленькие деревенские часовни были перестроены верующими и стали еще краше».

Мирное движение около 1000 года

В тысячном году в Европе, повсеместное ожидание Апокалипсиса, все же не мешало такому важному занятию как война. И виной тому далеко не всегда были вторжения диких племен. В случае побед над ними война не прекращалась, просто на место одной «большой» приходили десятки мелких междоусобных стычек, место религиозных разногласий занимали соседские склоки. Но в то же время, около тысячного года, по всей христианской ойкумене возникает мощное движение за мир. Мир — один из главных идеалов христианства, воплощением которого служил поцелуй мира — губы в губы — которым на протяжении многих веков обменивались исключительно мужчины.

В христианстве «мир» — сакральное понятие, одно из предвоплощений райского мира. Поэтому главным действующим лицом пацифистского движения была Церковь. Церковные соборы, в которых также принимали участие крестьяне (!), впервые издают множество предписаний о защите слабых: крестьян, торговцев, паломников, женщин, священников. В общем, рядом с сословием воинов вырисовывается «сословие» безоружных. Движение за мир одобрили и «сильные мира сего». Было введено понятие «Божьего перемирия», согласно которому с вечера среды и до утра понедельника, а также в Великий пост и некоторые другие дни войны не велись. Но даже если война началась, необходимо было следовать определенным правилам. Так, зимой все расходились по домам. Но если вы все же завязали бой, то вам придется его закончить с наступлением вечера или в случае начала дождя (!).

Поскольку в обществе, по большей части неграмотном, Слово было выражением власти, почти материальным свидетельством, воинов побуждали торжественно клясться сохранять на своих землях мир между собой, щадить слабых, клириков и простой люд. Это и был мир Божий. Клятву приносили прилюдно, на реликвиях или распятии; она гарантировала честь и спасение. Отказаться же от нее значило обречь себя на вечную погибель. Начало движению было положено в Центральной Франции около 990 года, позже оно распространилось на всю Европу. Тех, кто отказывался принести клятву, помимо адских проклятий принуждали силой, — для этого, во имя «общего блага», Церковь без колебаний вооружала крестьянские отряды. Нарушение Божьего мира или Божьего перемирия считалось особо тяжким преступлением, поэтому за него не только отлучали от церкви, но и привлекали к «трибуналу мира», в который входили прелаты и сеньоры. А уж он судил «отступника», и судил крайне сурово.

Постепенно Божий мир становится миром королевским или, как в некоторых областях (например, в Нормандии), герцогским. При этом мир по-прежнему является идеалом религиозным; на государственном уровне, а потом и на международном он остается до сегодняшнего дня одной из главных коллективных задач всей Европы.

Нужно понимать, что многочисленные установления «во имя мира» вовсе не были пустыми декларациями, типа нынешних постановлений ООН. В них продумывались тонкие юридические и практические материи, и они были обязательны к исполнению. Преступавшие «табу» наказывались анафемой, изгнанием, или же на них налагалось, во искупление греха, обязательство совершить паломничество в Иерусалим.

Собор в Шарру (989) предает анафеме тех, кто жестоко обходится с клириком, «так как клирик лишен оружия». На Втором Лиможском соборе, в 1031 году, на будущих нарушителей мира наложено проклятье: все епископы одновременно погасили свои свечи и бросили их наземь, воскликнув: «Да погасит так Господь радость тех, кто не желает признавать мира и справедливости». Те, кто отказывался давать клятву о стремлении к миру и справедливости, отлучались от церкви. Отлучение распространялось даже на их оружие и лошадей. («Мы, епископы… отлучаем тех воинов, что не желают подтвердить приверженность миру и справедливости. Да будут прокляты они сами и пособники их во зле, проклятие на их оружии и на их конях»).

Чуть позже, в 1068 году, собор в Тулузе запретил нападения на церкви за исключением тех случаев, когда они укреплены: укрепления, очевидно, меняют их статус, превращая храмы в крепости. И напротив, рыцарь, если он, например, пашет землю, не имея при этом оружия, не должен подвергаться нападению, так как он не в состоянии отправлять обязанности своей профессии, — гласит одиннадцатый канон Верденского собора. Запрещаются грабежи, уничтожение урожая, виноградников, мельниц, увод в плен крестьян ради получения за них выкупа и т. д. Конечно, запрет не был абсолютным, обставлялся целым рядом оговорок, да и далеко не всегда выполнялся, но само обсуждение этих вопросов было уже огромным шагом вперед.

В 1024 году в Бургундии по инициативе короля Роберта Благочестивого, состоялась первая всеобщая ассамблея мира. На нее из всех областей Франции съехались священники, аббаты, сеньоры, крестьяне. Многочисленные реликвии, привезенные издалека по случаю этого события, явили немало чудес, вызвав прилив энтузиазма у всех собравшихся. С тех пор подобные ассамблеи много раз проводились в разных районах королевства. В подписанных на них документах, войны ограничивались как по количеству участников, так и по времени. Воины, конечно, по-прежнему обнажали меч, но уже не размахивали им без нужды направо и налево, о чем клялись на святых реликвиях. Так постепенно рождался образ рыцаря как защитника слабых.

Еще один аспект будущего наметился на этих ассамблеях: в их работе участвовали крестьяне. Это было просто невероятно, но они могли брать слово и говорить, более того, они сидели рядом с сеньорами! Бывший до того пассивной игрушкой истории, западноевропейский труженик земли постепенно входил в число ее действующих лиц. Он приобретал достоинство и ответственность, присущие человеку.

*** *** ***

Спустя 400 лет, уже на закате средневековья, движение за мир найдет свое продолжение и развитие в удивительном документе, созданном на европейской периферии. Его автор, король Богемии Иржи Подебрад, предлагает создать содружество европейских государств. Главный побудительный мотив в то время был, конечно, защита от турок (прошло всего 10 лет со дня падения Константинополя), но замысел, несомненно, более широкий, — это был, по сути, первый проект объединенной Европы. Текст датируется 1464 годом и называется «Трактатом о Европе». В нем четко определяется цель и средство создания европейского единства — отказ от войн между государствами. Впервые полтысячи лет назад из уст короля звучит призыв к мирной Европе, причем мир объявляется главным достоянием европейского содружества.

В случае конфликтов между членами содружества предусматривается вмешательство общеевропейской силы, которая должна выступить в роли третейского судьи. Предполагалось, что Ассамблея в дальнейшем будет принимать в свой состав все новых членов из числа христианских государств. Раз в пять лет все ее участники должны были собираться в разных европейских городах. Вводились общие герб, печать, казна, архивы; а также налоговый прокуратор, чиновники и т. д.

Правда, идеи Подебрада так никто и не попытался реализовать, — в середине XV века говорить о единой Европе было еще слишком рано, — но характерно, что мысли об объединении всех стран для достижения идеала — мира без войн — выдвигались политическими деятелями уже тогда.

Примечания

7

Почему на знамени был изображен именно архангел Михаил? Апокалипсис повествует нам о небесной битве архангела Михаила и его ангелов с семиглавым и десятирогим драконом, преследовавшем Жену, облачённую в Солнце, и её младенца. «И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон, и ангелы его воевали [против них], но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». То есть Михаил играл важнейшую роль в битве добра и зла. Религиозная традиция приписывала ему не только победу над сатаной, но и роль судьи на Страшном суде, на который он призовёт души трубным гласом. Иными словами, состоявшаяся битва была вовсе не одной из многих, — это воины-германцы сражались за свою землю, за веру Христову против сил зла, посланцев Ада.

8

Император, однако, не смирился, ничего не забыл и не простил. Он усмирил мятежных баронов и вернулся в Италию, возвращать «должок». Папе пришлось спасаться бегством и он умер в 1085 году в изгнании.

9

Сильвестр получил блестящее образование в Кордове. Он познакомил христианскую Европу с арабскими цифрами, изобрел первые механические часы, которые подарил Магдебургу (они не сохранились). На протяжении всей его жизни множество людей говорило о связях Сильвестра с дьяволом. Они даже играли в кости. (Эйнштейн говорил, что Бог не играет в кости, а дьявол, как видим, очень даже играет). Он — первый в истории папа — француз, по имени Герберт из Орильяка.