Огонь без дыма

Зинаида Миркина, 2015

Зинаида Александровна Миркина – известный поэт, переводчик, исследователь, эссеист. Издательство продолжает публикацию произведений Зинаиды Миркиной поэтическим сборником «Огонь без дыма». Все стихи Миркиной выходят из Бога и тонут в Нем. Бог – это совершенная любовь, изгоняющая страх. Но что же такое страх Божий? Страх Божий – это тайный трепет, боязнь причинить Богу боль. Когда сердце открывает Бога, оно боится только одного – ранить Бога. Рекомендуется для широкого круга читателей.

Раздел 1

Я живу без тебя,

Но все время с тобой

(Мой нескончаемый реквием)

«Я живу без тебя, но все время с тобой…»

Я живу без тебя, но все время с тобой.

Я, к портрету прильнув, погружаюсь в тебя.

Я живу глубже горя, живу над судьбой.

Я живу бесконечно, бездонно любя.

А любовь — это тишь негасимой зари.

А любовь — на страданье безмолвный ответ.

А любовь — это счастье у боли внутри.

А любовь — это боль, претворенная в свет.

«Мне Богом дано бесконечное счастье…»

Мне Богом дано бесконечное счастье —

Мне Богом подарен был ты.

Душа навсегда остается во власти

Целящей твоей красоты.

Живет наш Господь в нам не зримой державе,

На части свой мир не дробя.

«Бог дал и Бог взял». Нет — Бог дал и оставил.

Оставил тебя и Себя.

«Ты — источник святого огня…»

Ты — источник святого огня,

Ты, любимого давший мне в дар,

Ты, отнявший его у меня,

Ты, оставивший в сердце пожар.

Ты, встающий из тьмы, изнутри,

Факел свой мне влагая в ладонь,

Ты сказал мне: живи и твори.

У тебя остается огонь.

«Никогда, никогда, никогда…»

I

Никогда, никогда, никогда

Ты уже не войдешь в этот дом.

Никогда, никогда, никогда

У окна мы не сядем вдвоем.

Никогда ты не встретишь мой взгляд

И лица не коснется ладонь.

Это значит — ни шагу назад.

Это значит — вступаю в огонь.

Ибо только в огне я жива

Невозможному наперекор.

Прогорают сухие дрова,

Умножая гигантский костер.

Дух горящий, пройди сквозь гранит!

Через тьму! Только не оглянись!

Что-то есть, что горя не сгорит,

Потому разгорается высь

II

Ты любил тихий танец огня,

Треск поленьев в лесной тишине.

Ты назвал саламандрой меня,

Саламандрой, живущей в огне.

У костра мы сидели вдвоем.

Нет тебя. Нет костра. Я одна.

И своим негасимым огнем

Холод смерти прожечь я должна.

Горит костер. Трещат поленья.

Плывет голубоватый дым.

И за мгновением мгновенье

Весь мир становится сквозным.

И, ничего не потревожив,

Ни с кем, ни с чем уже не врозь,

Ты проходить сквозь стены можешь

И видеть всё, что есть, насквозь.

Та к не нужны сейчас все речи,

Лишь шелест крон и плеск вершин.

Та к вот где место нашей встречи —

Где нет дробей, где дух един.

«Я вглядываюсь в мир. Я вглядываюсь в лес…»

Я вглядываюсь в мир. Я вглядываюсь в лес.

За часом час идет, минута за минутой.

Спадает пелена, заслон из глаз исчез,

И ясность глубины сменяет мыслей смуту.

Я вглядываюсь в глубь любимого лица,

В таинственную глубь вхожу, глаза сужая.

И ясно предстает то, чему нет конца,

И зеркало души бескрайность отражает.

«Развоплотился. Нет как нет…»

Развоплотился. Нет как нет

Любимых черт. Но этот свет,

В котором ни одной черты

Твоей, быть может, есть сам ты?

Не думаю, не размышляю,

А только душу подставляю

Ему. Недвижна и нема,

Развоплощаюсь я сама.

Как облаков на небе много,

Как тихо движется вода…

С тобой я встречусь через Бога,

А напрямую — никогда.

Вот почему часы, века

Плывут по небу облака

И я не в снах, а наяву

На белых облаках плыву

Через Вселенную насквозь,

Чтобы свидание сбылось.

Передо мной лежит дорога.

На ней — ни вех и ни следа.

С тобой я встречусь через Бога,

А напрямую — никогда.

«Сердца связующая нить…»

Сердца связующая нить

Пронзает все пласты.

О, как мне полно надо жить,

Чтобы живым был ты!

Нас разделить уже нельзя:

Ты мне заполнил грудь.

Одна душа, одна стезя —

Единственная суть.

«Всё есть, хоть нету ничего…»

I

Всё есть, хоть нету ничего.

Всё есть, хоть мир наш искалечен.

Всё есть, хоть взгляда твоего

Я никогда уже не встречу.

Закон, творящий мир наш, строг

И не открыт земному знанью —

Вовне отсутствующий Бог

Жив в сердцевине мирозданья

Как не сдвигаемая ось.

И разрешимы все загадки,

Когда мы смотрим внутрь и сквозь,

До сердцевины, без оглядки.

II

Когда запламенеет высь

И пролетит по небу птица,

Замолкни и не оглянись

На то, что здесь, внизу, творится,

На выжженной земле твоей…

Есть выход из тоски великой:

Не оглянись во тьму, Орфей,

Ведя из смерти Эвридику!

………………...

И так тоскуя, так любя,

Чтоб ты был вечно жив, мне надо

Не оглянуться на тебя,

Не отводя от Бога взгляда.

«Нигде, ни в чем, и всё же ЕСТЬ…»

Нигде, ни в чем, и всё же ЕСТЬ.

И всё же вечен ты.

Как тихо мне доносят весть

Шуршащие листы.

Еще не подведен итог —

Нет края бытия.

Ты жив вот так, как жив наш Бог,

Любовь и боль моя.

В мой мозг, мне в грудь, мне в душу влит

Чуть слышных листьев толк.

Что мне береза говорит,

Когда твой голос смолк?..

«Стою, застыв, едва дыша…»

Стою, застыв, едва дыша,

У лика твоего

И больше, чем твоя душа,

Не знаю ничего.

Не надо нимбов и светил.

Все славословья — дым.

Ты место Богу уступил

И стал совсем сквозным.

Наполнен светом небосвод

И тишиною — дом.

Моя любовь сейчас растет,

Как небо за окном.

«Был такой все пронзающий миг…»

Был такой все пронзающий миг,

Молньеносно принёсший мне весть:

Не из чьих-то речей, не из книг —

Я узнала сама, что ты ЕСТЬ.

Где? Не знаю. Нигде и никак.

Ты яснее сказать мне не мог.

Есть! Как свет, проницающий мрак.

Есть! Как есть нам не видимый Бог.

Нет, не разумом, не головой,

Нет, не слов убедительных ряд;

Те, кто знают, что Бог наш — живой,

Те мерцают, сияют, горят.

О, какая сошла благодать!

Дух твой жив — вот что сказано мне.

Но, чтоб это воистину знать,

Надо жить в постоянном огне.

«Мой тихо светящийся… Только портрет…»

Мой тихо светящийся… Только портрет

Я вижу с растущей тоской.

Но этот из глаз изливаемый свет…

Но этот светящий покой…

И, благословляя немую судьбу

За сей неотъемлемый дар,

Я лбом прижимаюсь к холодному лбу,

Чтоб чувствовать тайный твой жар.

«Когда я сижу у лица твоего…»

Когда я сижу у лица твоего —

Есть сердце, а больше совсем ничего.

Есть в мире во всем только сердце одно,

И мир весь собой заполняет оно.

«Как странно — это лишь портрет…»

Как странно — это лишь портрет.

Но эти четкие черты,

Но тот же, в сердце бьющий свет…

И сердце знает — это ты.

Родных волос седая прядь

И брови с проседью — в снегу…

И не могу не целовать,

И оторваться не могу.

И знаю, знаю — нет как нет.

И знаю, знаю — вечно есть.

Внутри — кровоточащий след

И несмолкающая весть.

«Не только этот лес осенний…»

Не только этот лес осенний,

Весь в переливах багреца,

Живой источник вдохновенья —

Черты любимого лица.

Он никогда не иссякает,

Из глаз твоих текущий свет,

И я безмолвно приникаю,

И насыщенью края нет.

И сколько б я ни говорила,

Он будет вечно полн и тих,

Исток неистощимой силы —

Источник бедных слов моих.

«Пусть будет тишина в ответ на все вопросы…»

Пусть будет тишина в ответ на все вопросы,

Пусть будет тишина в ответ на вечный шум.

Пусть ширится душа, как звезд полночных россыпь.

Пусть стынет и молчит оцепеневший ум.

Я знаю: Божий взгляд пересечет все вихри,

Есть тишина мощней, чем волн морских прибой.

И если я сама, как ты, сейчас затихну,

То в этой тишине мы встретимся с тобой.

«Нас тишина роднит с тобой…»

Нас тишина роднит с тобой.

Ты там, в глубокой тишине.

И ни стенаньем, ни мольбой

Ее нельзя нарушить мне.

Над нами только неба гладь

И в нем — туманная стезя.

Как рвется сердце закричать

И разрыдаться, а — нельзя…

«Не на тебя, а лишь туда…»

Любовь — это когда смотрят не друг на друга, а в одну сторону.

Сент-Экзюпери

Не на тебя, а лишь туда,

Куда смотрели мы вдвоем,

Где может вдруг сгореть беда,

Где все заполнено огнем, —

Туда смотрю не насмотрюсь,

В тех далях тонет взгляд немой.

Но если… если обернусь…

Но если только… Боже мой!..

«Моя обнаженная рана…»

Моя обнаженная рана —

Картона волшебного гладь.

Я вижу тебя постоянно

И не в состояньи обнять.

А рядом все в том же окошке

Туманные неба слои,

И сыплются снежные крошки

Бессчетно, как слезы мои…

«Твои глаза передо мной…»

Твои глаза передо мной,

А за окошком — лес родной.

Твои глаза в меня глядят,

Как лес, глубок и тих твой взгляд.

Твои глаза передо мной,

И нет минуты ни одной,

Чтоб я не чувствовала их —

В меня глядящих глаз твоих.

«Я одна доживаю свой век…»

Я одна доживаю свой век

В нашей общей любимой квартире.

Листья падают, падает снег,

За окном разгораются шири.

А квартира тиха и пуста.

Сколько лет еще быть ей такою?

Но тобою полна пустота,

Потому в ней так много покоя…

«Мне надо быть достойной жизни вечной…»

Мне надо быть достойной жизни вечной,

Вот той, в которой неизменен ты.

Ведь только там возможна наша встреча —

В безбрежности, немой от полноты.

Как ширь воды безбрежна и спокойна!..

Какой закат преобразил сосну!

Мне надо быть воистину достойной

Любви, в которой я сейчас тону.

«А я все время о любви…»

А я все время о любви.

Не той, зашедшейся от крика,

Не той, бушующей в крови, —

О самой тихой и великой.

А я все время о тебе.

Не о делящем нас пороге,

Не о разбившей жизнь судьбе —

О слившем воедино Боге.

Тоска… Она вернется вновь.

Ты весь во мне, но не со мною.

Но если говорит любовь,

То пусть замолкнет остальное.

Та к Иову предстал Господь —

Созиждущая душу сила.

И замолчали кровь и плоть,

И Вечное заговорило.

«В каком ликующем просторе…»

В каком ликующем просторе

Любви моей девятый вал

Вздымался! В сердце было море,

И ты его в себя вмещал.

Никто на свете не расскажет,

Что значит остановка дней…

В груди моей любовь всё та же,

Но вот куда деваться ей?

Куда? В заснеженные ели?

В туман, что над землей разлит?

В людей? Неужто в самом деле

Вот этот мир её вместит?

Задача непреодолима.

Да у кого же хватит сил

Раскрыть себя, как ты, любимый,

Сказав мне: я тебя вместил.

«Возрожденье, воскресенье!..»

Возрожденье, воскресенье!

День сверкнувший, день весенний.

День совсем необычайный,

К нам явившийся из тайны,

Жизнь родящей вновь и вновь,

Тайны с именем — любовь.

Я не слышу, я не вижу,

Но ко мне всё ближе, ближе

То дыхание, которым

Созидаются просторы.

Дышит Бог, и дышишь ты,

Хоть невидимы черты:

Стерлись, сведены к нулю.

Но люблю! Люблю! Люблю!

А все то, что есть в природе,

Из любви на свет восходит.

«Все собралось сейчас в твоем портрете…»

Все собралось сейчас в твоем портрете,

И я твержу, дыханье затая:

Единственный, единственный на свете,

В тебе одном вся расправлялась я.

Я приникаю к твоему портрету,

А утром, встретив первую зарю,

Немому блеску розового цвета,

Как и тебе, всем сердцем говорю:

«Люблю».

Да, из груди моей невольно,

Как слезы, льются тихие слова:

Люблю, люблю — и потому так больно.

Люблю, люблю — и потому жива.

«И сквозь судьбу, и над судьбою…»

И сквозь судьбу, и над судьбою

Плеск веток. Тихий шум лесной

И дождь сравнял меня с тобою

И с этой смолкшею сосной.

Как медленно текут минуты,

Не прерывая тишины,

И мы с тобой еще кому-то

Совсем беззвучному равны.

«Светлая пасмурность. Тихое веянье…»

Светлая пасмурность. Тихое веянье.

Слезы не льются рекой.

Грусть просветленная, мыслей рассеянье

И довременный покой.

Утро прозрачное, утро туманное

Стихнуло, боль заглушив.

Где ты, любимый мой, где ты, желанный мой?

Может быть, в этой тиши?

«Твоя душа… Она безмолвна…»

Твоя душа… Она безмолвна.

Она в неведомом краю.

Но, воздух весь собой заполнив,

Она окутала мою

От слез ослепнувшую душу,

Которой не глаза нужны,

А тайный слух. Ей нужно слушать

Весть — позывные глубины.

Да, всё во внешнем мире стерто,

Но там, во глубине, ты жив.

Орфей, проникший в царство мертвых, —

Весть огненная, а не миф.

«Протянуты сосны к Богу…»

Протянуты сосны к Богу,

Как руки в немой мольбе.

И все их стволы — дорога

К тебе, мой родной, к тебе…

Пускай всё судьба отнимет,

Не спорю с моей судьбой.

Но если иду за ними,

На встречу иду с тобой…

«Мое достоинство хранит сосна…»

Мое достоинство хранит сосна,

Мой голос влился в плеск ее ветвей,

И я деревьям, может быть, нужна

Вот точно так же, как душе твоей.

Ты к ним ушел — и, как они, затих.

И я, вступая в эту тишину,

С тобой сейчас встречаюсь через них.

Как в шуме леса, я в тебе тону.

«Перед лицом твоим стихая…»

Перед лицом твоим стихая,

В мир шумный выйти не спешу.

Я в стольких людях задыхаюсь,

Наедине с тобой — дышу.

Сплелись таинственные корни

На непроглядной глубине.

Мне только лишь в тебе просторно,

А в целом мире тесно мне.

«Ну вот я и снова с тобою…»

Ну вот я и снова с тобою,

Внедряюсь в священный покой.

Но так высокó над судьбою

И так глубоко под тоской…

Душа так ликующе любит,

Как будто в объятиях ты.

О, только б не выйти из глуби

И не потерять высоты…

«О чем деревья говорят?..»

О чем деревья говорят?

О том, что не прошли года,

Что можно сбросить свой наряд,

Но что-то есть, что навсегда.

И веток медленный разлёт

Дает тоске моей ответ,

Шепча, что жизнь идет, идет

И окончанья жизни нет.

И, точно золотом листы,

Все существо тобой полно.

Быть может, ты уже не ты,

Но только ты и жизнь — одно.

«Течет из глаз слеза скупая…»

I

Течет из глаз слеза скупая.

Боль бьется, ветру в такт гудя,

А сосны тихо выступают,

Как откровенье, из дождя.

День непогожий, день осенний,

Но ветер не разрушил тишь.

Дается сердцу откровенье,

Вот только видь, вот только слышь.

II

День придымлённый, непогожий.

Как этот день, ты нем и сир.

Люблю тебя и этот Божий

Загадочный, прекрасный мир.

В чем смысл и цель миропорядка —

В лесу ли, иль в лице твоем?

Всё тайна здесь, здесь всё — загадка,

Но всё во мне и я во всем.

Как ты и лес, сейчас немею.

Твои глаза в мои глядят.

И я вхожу душою всею

В намокший лес, в затихший взгляд…

«Понять нельзя… До крика странно…»

Понять нельзя… До крика странно —

Здесь, на земле, тебя уж нет,

Но он растет — немой, пространный,

Как свет зари, великий след.

Я прислоняюсь молча к камню.

Я — птица об одном крыле…

Когда б ты знал, как без тебя мне

Здесь оставаться на земле…

Никто, никто помочь не может,

Но права на бессилье нет.

Ведь твой немой, великий след

Почти что слит со следом Божьим.

«В средине мира есть Гора…»

I

В средине мира есть Гора,

И надо мне на эту Гору.

И мне ответят лишь ветра

И бесконечные просторы.

Мне надо этой высоты,

Тогда душа тебя обрящет:

Ведь всем простором будешь ты,

А я — горой, в тебя глядящей.

II

В средине мира есть покой,

Как высь над широтой морскою.

Над всей бездонною тоской —

Крыла великого покоя.

Ты в нём. И он сейчас в тебе,

А я кружусь, как в ветре птица.

Та к помоги моей мольбе:

Дай мне покою причаститься.

«Благодарю тебя за встречу…»

Благодарю тебя за встречу

На сокровенной глубине.

Ты руки положил на плечи,

Как пальцы приложил к струне.

И вот затрепетало тело,

И не стираю слёз с лица,

И вся душа моя запела,

И песне этой нет конца,

Её и смертью не разрушить.

Тебя зову, тебе пою.

Благодарю тебя за душу

Благословенную твою.

«Ты в том сокровенном краю…»

Ты в том сокровенном краю,

Что снега плывущего тише,

И слушаешь душу мою,

Которой сама я не слышу.

Незыблем простор бытия.

Смерть наша ему не помеха.

И все, что помыслила я,

В тебе отдается, как эхо.

И каждый мой вздох и мой взгляд

Доходят до первоосновы.

А этот немой снегопад —

Твое сокровенное слово.

«Тебя я видела во сне…»

Тебя я видела во сне.

Ты в дом пришел назад ко мне.

Ты дверь ключом открыл.

Ты рядом снова был со мной,

Весь, до беспамятства родной,

И — не хватило сил

На счастье. Эта боль в груди

Прервала сон мой, но приди!

Приди, приди опять!

Ведь я дышу едва-едва

И эти жалкие слова

Та к трудно повторять…

«Жить без тебя… О Боже мой…»

Жить без тебя… О Боже мой,

С чем, с чем сравнится эта боль?

Вот если только мне самой

Сойти на нет, уткнуться в ноль…

Сгореть вот так же, как и ты,

Внутри Господнего огня,

Чтоб ни одной моей черты,

А только Бог — через меня…

У смерти тоже есть предел.

Возможен сквозь нее прорыв:

Ведь Бог есть Тот, кто весь сгорел

И потому так полно жив.

«Я провожаю свет. А может быть, тебя…»

Я провожаю свет. А может быть, тебя.

А может быть, к тебе иду вослед за светом,

И, в розовый разлив всю душу погребя,

Я, может быть, сейчас вдруг понимаю, где ты.

«Одной душой, единым телом…»

Одной душой, единым телом

Мы были много лет подряд.

И я в глаза твои глядела,

Как в море на заре глядят.

Ты всей зарей, всем морем мне был.

Теперь, как на тебя, смотрю

Я только в утреннее небо

Да на вечернюю зарю.