Тайник в ковре

Заур Гасанов, 2019

«Тайник в ковре» – это первая часть трилогии которая описывает один из самых драматических периодов истории исламского мира, а именно начало столкновения на почве противостояния суннизма и шиизма двух великих империй – Османской и Персидской. В те годы на престолы обеих империй взошли молодые и амбициозные лидеры: Сулейман Великолепный и Тахмасиб I из династии Сафавидов. У каждого из этих правителей были сокровенные секреты. Книга расскажет про первую интригу между правителями их секретными службами сопровождавшуюся заговорами и убийствами и другими событиями развивавшимися вокруг таинственного ковра. Как всегда бывает на Востоке интрига непредсказуема: «что бы ты не думал ты будешь неправ».

Глава 5

Путь в неведомый край ты всегда, человек, ненавидел,

Потому что глазами его не своими ты видел.

В порту меня уже поджидал степенный пожилой даруга^[34], глава местной тайной полиции.

— За многолетнюю службу у меня было немало странных поручений, — покачал головой он, — но такое удивительное, пожалуй, впервые.

Седые волосы еще не признак большого ума, — подумал я. Этот даруга явно был одним из тех людей, о которых великий визирь отзывался как о работающих ногами, а не головой. Из тех, кто не понимает, что там, наверху, не существует больших или малых вопросов. Важны все без исключения. Я представил, что бы мог сказать великий Казвини по этому поводу, находись он рядом со мной… О, он бы все разложил как по-писаному. Его словами могли бы быть:

«Многое сейчас на кону. Если Шахиншах в ближайшее время не отыщет лекарства для своего наследника, то Дом Сефевидов попадет под мощное давление. В центре интриг окажется, того не ведая, сам ребенок. Недруги, злорадствуя, обвинят Повелителя в слабости его наследника. Начнутся домыслы — якобы причинами странной болезни являются плохая кровь Мухаммеда, что это кара Аллаха за грехи и проступки отцов и дедов. Медленно, но верно начнет трясти сначала династию кызылбашей, а затем и всю державу…»

На Востоке во все времена хорошо понимали, что проблеме нельзя давать зреть. Все, что может считаться потенциально опасным, необходимо уничтожать в зародыше. Потому и существовала ужасная практика убийства детей и жен враждующих династий или даже неудобных представителей династии правящей. Как только одна семья сменяла на троне другую, предавали смерти всех родственников прежней — вплоть до младенцев. Как, например, произошло с Лал Би, любимой женой Умар-шейха, второго сына Тимура. Об уме и красоте этой женщины слагали легенды, но все изменилось, когда ее муж погиб на поле брани. В одно мгновение она превратилась в умную и красивую соперницу первой жены и ее взрослых наследников. И все почему? Лал Би при известном повороте могла стать причиной больших бед для тимуридов. И когда эта благородная красавица попыталась вместе с сыном сбежать из дворца, ее настигли, изнасиловали, а после убили. Не лучшей участи удостоился и ее сын — он был безжалостно заколот.^[35] Вспоминая эту историю, я каждый раз так расстраивался, что мне хотелось плюнуть на все, убежать в самый дальний уголок земли и не показываться на людях до конца своих дней.

Пока же я продолжал слушать скучную речь главы местного истикбарата^[36].

— А зачем проделывать путь в сотню дней, когда и в пределах державы водится достаточное количество змей, — недовольно проговорил он. — Вот, например, прибрежные воды Бакинского моря^[37] просто кишат змеями! Видывал я, как они поднимаются над водой и стремительно плывут к незваному гостю, нагоняя на него страх!

Да, змеи Мазандарана очень опасны. Помню, как однажды мы с Мунизой уединились на берегу Анзали,^[38] подальше от любопытных глаз. Обнаженная, она плескалась в теплой воде. Солнце ласкало ее мягкими лучами, а небольшие волны бились о крепкие бедра, струи соленой воды змейками стекали меж грудей и ног. Через пару минут она легла на живот, показав всю грациозность юного тела. Подперев рукой подбородок, призывно смотрела на меня и всякий раз, когда волны бились о ее бедра, заразительно смеялась. Пристальный взгляд словно говорил мне: хочу любви, дикой и необузданной. Нужно было быть мертвецом или евнухом, чтобы смотреть на все это безучастно.

Я не стал тогда долго мучить ожиданием свою любимую наложницу и уже через мгновение обнимал ее. Ноги Мунизы крепко сжались вокруг моего торса, когда вдруг она вскрикнула.

— Ай! Кажется, меня что-то ущипнуло.

В следующую секунду я увидел проклятую змею, стремительно взметнувшуюся над морской гладью, а затем исчезнувшую в волнах. Я отважно пренебрег опасностью, решив рассмотреть эту тварь повнимательней. Резко вынырнув, неизвестная рептилия с поднятой над поверхностью воды узкой головой стрелою направилась ко мне. Извиваясь всем телом, она плыла так стремительно, что я со страху отпрянул назад. К счастью, змея не пустила в ход свое грозное оружие, а лишь напугала мою спутницу. Тогда мы отошли к давно облюбованной нами прибрежной лачуге и вскоре забыли об этой твари. Рокот волн заглушал все звуки, поэтому никто не мог помешать Мунизе выразить свою ко мне страсть громкими протяжными стонами…

Как бы то ни было, приказы главного визиря не подлежали обсуждению, поэтому сейчас мой путь лежал не к ласковому Бакинскому морю, но в моря далекие и чужие. Аллах не послал нам больших кораблей, поэтому мы отправились из порта Бендер-Аббас на неказистом торговом судне. Лучшие места на нем уже занимали пассажиры из франкских кафиров — венецианские купцы да пара монахов из Генуи, что путешествовали от одной неизведанной земли к другой с непонятными целями. Со мною были еще четверо воинов из людей местного беглярбека^[39]. Я не доверял нашим спутникам, поэтому распорядился чтобы мои мюриды дежурили по двое. Мулла, напутствуя нас перед плаванием, разрешил не молиться в пути и отпустить бороды, как во время священной войны с неверными.

Пока корабль отчаливал, я исподволь наблюдал за нашими попутчиками. Венецианцы даже в жарком климате побережья Персидского залива носили длинные шубы из темного меха. Монахи же выглядели намного скромнее, при этом их внешний вид заставлял задуматься, кем же они являются на самом деле. Для миссионеров они казались слишком высокими и сильными. Кроме ряс, крестов и четок ничего больше не говорило об их статусе. И всех этих людей объединяла в наших глазах одна неприятная деталь: и сами они, и их корабль жутко воняли. Впрочем, эти кафиры находились в пути уже несколько месяцев, и наверняка мечтали о том дне, когда им удастся наконец-то принять теплую ванну. После отплытия из Венеции они уже успели познакомиться с сомнительными удовольствиями Кипра, спуститься в страну черных рабов, а уже оттуда, проследовав вдоль берегов ненавистных нам арабских земель, достигли благословенной Персии.

Мне и раньше доводилось встречать венецианцев и генуэзцев при дворе Шахиншаха. Каждый раз перед началом больших и кровопролитных войн с османами или тимуридами в глазах начинало рябить от их неопрятных лиц. Они бесконечно льстили Шаху и царедворцам, привозили богатые подарки: оружие, белокурых рабынь. Говорили, что в последние время во дворце видели и англичан, которые добирались до нас через земли русов. Чужеземцы были хитры, развратны и сребролюбивы, мы старались им не доверять.

С тех пор как эти проклятые кафиры увеличили объемы морской торговли, Шелковый путь, проходящий через наши города, понемногу стал терять былое величие. Нищали целые города; еще немного — и начнут вымирать целые народы! Где сейчас великие Мерв и Ургенч?^[40] Что стало со славой Бухары и Самарканда? А все почему? Да потому, что эти проклятые стали перевозить весь товар по морю, при этом обманывая нас и стравливая друг с другом!

Что можно было видеть здесь до того пока венецианские купцы не появились при дворе прадеда Шахиншаха, главного врага османов Узун Гасана? Бескрайние земли, горные и степные местности, которые назывались Тураном, — огромный мир суннитов, простиравшийся от берегов Дуная до Памира, называемого «Крышей мира». И что мы наблюдаем сейчас? Раздираемые войнами и междоусобицами две большие империи — Персия кызылбашей и Османский султанат.

За те столетия, пока мы воевали, теряя лучших полководцев, ученых, мастеров, мыслителей, эти безбожники добрались аж до самого Китая. Им оставалось совсем немного — выкрасть секрет производства шелка, и тогда нашему миру конец.

Мрачные мысли, что одолевали меня при виде франков, вдобавок гармонировали с унылым пейзажем за бортом. Так что я делался все более печальным и беспокойным. А еще — чем дальше мы продвигались на восток, тем более чуждые виды и странные нравы наблюдали во время наших вынужденных остановок. Тела людей были черного цвета, как у наших проводников в пустыне. Все порты, в которые мы заходили, кишели людьми в белых одеждах почти без различия пола. Франкских купцов всюду хорошо знали и встречали приветливо.

С начала октября погода начала резко меняться. Море все чаще штормило, начались дожди. Портов на нашем пути становилось все меньше. По берегам виднелись только густые леса да небольшие песчаные участки суши. Спустя несколько дней дожди усилились, почти не прекращаясь, и берега заволокло сплошным туманом.

Правда, находясь в открытом море, мне посчастливилось стать очевидцем одного необычного явления, которое заворожило меня с первой минуты. Когда я видел чарующую игру облаков над морем, мне казалось что ради одного этого зрелища можно перенести любые невзгоды. Во время хорошей солнечной погоды облака принимали самые причудливые формы: они то становились похожими на кавалерию Шахиншаха, состоящую из тысячи всадников, то вдруг начинали напоминать сеятеля, разбрасывающего зерна по бескрайнему голубому полю. Таких затейливых фигур я никогда не наблюдал на суше. А ночами посреди большого скопления облаков появлялись глубокие черные дыры — словно открывалась пасть в преисподнюю. С каждым днем мне становилось все интереснее, чем же сегодня меня удивят облака.

Как-то ранним утром я вышел на палубу. Снизу доносился жуткий запах протухших припасов. Было довольно прохладно, а весь горизонт застилал коричневый туман, напоминающий слабый кофе. На палубе столпились люди. Мне это показалось подозрительным. Я спустился вниз, чтобы предупредить своих спутников, что нужно быть наготове. Мюриды прислушались к моему совету и начали вооружаться. Но не успели мы опомниться, как корабль налетел на что-то твердое. Всех здорово качнуло в сторону.

— Пора подниматься наверх, — тихо произнес я.

На палубе тем временем все пришло в движение. Порта нигде не было видно, и мы причалили к берегу с несколькими десятками небольших, разбросанных тут и там лачуг. Вода была мутная и грязная, повсюду плавали обломки и ветки деревьев с широкими зелеными листьями, а также множество плодов, по форме напоминающих дыню и покрытых твердой чешуей. Таких плодов я раньше никогда не видел.

Ступив на землю, мы почувствовали, что ноги нас почти не держат. Сказались три месяца, проведенные в море с редкими остановками. Мы двигались по песку вразвалочку, покачиваясь из стороны в сторону. Лица у нас были изможденные, но счастливые, ведь Аллах смилостивился над нами и даровал безопасный путь к заветной цели.

— Аллаху Акбар, Аллаху Акбар! — полушепотом проговорил я.

Все эти длинные, холодные дни и ночи одна мысль не давала мне покоя: а если меня убьют или я утону, где тогда омоют тело и завернут ли его в белый кафан^[41]? Думал я и о том, кто предаст меня земле, кто прочитает суру из Корана над моей могилой, попросив Аллаха простить все прошлые грехи. Меня совсем не устраивало такое окончание жизни — исчезнуть без следа, повторив историю отца.

От размышлений меня отвлек голос одного из моих воинов:

— Сардар, эти гяуры направились вглубь леса, даже не дожидаясь, пока корабль разгрузят!

— Быть может, они хотят, чтобы мы последовали за ними и не смогли разглядеть что за товары выносят на берег? — предположил я. — В таком случае надо вести себя тихо, чтобы ненароком не вызвать подозрений. Пожалуй, ты, Рашхдат и ты, Джавад, оставайтесь здесь и проследите за грузом кафиров, а мы с Керманом и Рази отправимся посмотреть что они задумали! И возьмите мой походный сундук с подарками, он может пригодиться при встречах с местной знатью.

Мы шли по лесной тропинке, спускаясь с холма на холм, уже часа два, когда перед нами будто вдруг открылась широкая долина. Посреди нее, окруженная сотнями аккуратных деревянных хижин, возвышалась черная каменная крепость. Было похоже что ее строили надежно, на века.

Крепость огибал мутный поток реки. Обливаясь потом от жары и усталости, мы направились в долину, по дороге разглядывая неизвестные доселе деревья и странных животных. По деревьям без устали прыгали крикливые существа, чем-то напоминающие собак. Когда они приближались к нам, я и мои спутники приходили в ужас: их страшные клыки и наглые выходки могли испугать любого. Рази хотел прибить одного из них, но я не знал, будет от этого лучше или станет только хуже — в конце-концов, этих тварей было очень много. Потому я запретил ему, решив терпеть причиняемые ими неудобства до конца.

Должен признаться, никогда еще я не видел таких темнокожих людей, странных домов, которые словно висели на упругих ветвях деревьев, и таких причудливых домашних животных. Тут и там слонялись голокожие чудовища с длинными тупыми рылами и множеством рогов, некоторые из которых росли из пасти, некоторые из носа, а другие как будто уже изо лба; за ними семенили их детеныши с такими же уродливыми мордами, только без рогов, из чего я заключил, что рогами они обрастают постепенно, с возрастом.

Мы смотрели на все это широко раскрытыми глазами. Но еще сильнее удивились, когда заглянули на местный рынок. Нас тут же окружили маленькие, черные и грязные торговцы. Не давая нам прохода, они лепетали что-то на непонятном языке, тыкали пальцами в лицо, шею, грудь, дергая при этом за руки. Как будто каждый из них считал своим долгом до нас дотронуться. Медленно пробираясь сквозь толпу этих навязчивых лилипутов, мы старались двигаться вперед, не замечая их мельтешения и постоянно доносящихся окликов.

Наконец мы вышли к реке, за которой виднелся дворец. Он был сложен будто из огромных черных валунов. Необходимо было переправиться на другой берег, и Керман отобрал у какого-то грязного туземца лодку. Вода реки, так же как и прибрежные воды темного моря, была тепловатой и мутной. О Аллах, почему нет ничего светлого и чистого в этих краях? Я чувствовал, что устал от бесконечного путешествия, и думал лишь о том, что, быть может, во дворце смогу найти здешнего беглярбека и за приятным ужином наконец расспросить его об употреблении змей.

Лодка причалила, мы сошли на берег и направились ко дворцу, где нам тут же преградила дорогу стража.

— Я слуга Шахиншаха, властителя Ирака, Ширвана, Персии, Грузии и других земель… Нам нужно срочно попасть к вашему вождю, к самому главному из ваших вождей, — значительно сказал я, указывая рукой наверх. После чего повторил ту же фразу на фарси и на арабском. Но, увы, этот урод с толстой тростью в руках меня не понимал.

Тогда я приказал Керману открыть мой чудесный сундук, достал оттуда маленькую жемчужину и протянул старшему из охранников.

Подарок он принял, хотя, возможно, и не осознавал, что держит в руках. Вскоре подошли еще стражники, окинув нас недовольными взглядами. Пришлось поделиться и с ними. Это растопило сердца стражей, и они нас пропустили.

Перед нами предстала необыкновенная картина. Сам дворец состоял из нескольких помещений очень красивых форм. Атмосфера внутри усадьбы была уже совершенно другой, как бы наполненной светом и свежим, благоухающим воздухом; кажется, чувствовался даже легкий ветерок. Подобные строения я видел впервые в жизни. Насчитал их порядка двадцати, не меньше, и лишь в некоторых имелись двери. Остальные стояли на круглых, массивных колоннах со сверкающими, устремленными в небо куполами. Мне показалось, что все крыши покрыты золотом, как в гробнице отца Шахиншаха у нас в Тебризе.

Чем больше я разглядывал дворец с прилегающими к нему постройками, тем сильнее им очаровывался. Здесь многое казалось необычным.

«Как такое может быть?» — задавал я сам себе вопрос. — Там, на улице, — сырость, духота, грязь, а здесь чудесная погода и сияющая чистота. За воротами — нищета и разруха, а внутри все утопает в роскоши и чувствуется гармония».

Вскоре показались придворные. Они были легко одеты, носили накидки желтого цвета, аккуратно перекинутые через плечо.

Нам было предложено пройти в большую комнату для тщательного досмотра. Мы решили, что в скором времени хозяин дворца примет нас, но оказалось, что сейчас он занят более неотложными делами. Поэтому пришлось ожидать его приглашения в месте, специально отведенном для гостей.

В комнату внесли бочки, наполненные теплой водой, в которых плавали большие, испускающие чудесный аромат алые лепестки цветов. Затем появились красивые служанки и очень вежливыми жестами пригласили нас погрузиться в принесенные сосуды. Моя охрана посмотрела на меня, а я — на нее. Эти девицы никак не напоминали кровожадных убийц, желающих заманить нас в западню.

— Они всего лишь хотят нам послужить. Не станем им мешать, — сказал я.

Мы весело и дружно залезли в бочки, а девушки, рассмеявшись, под бодрую песню на незнакомом языке начали тереть наши огрубелые мужские спины. Это было божественно. Ароматная вода теплыми струйками стекала по нашим телам, а ее цвет будоражил воображение. Он напоминал дыню, разрезанную пополам, вот только с совершенно иным запахом. Руки каждой из служанок были обернуты большими зелеными листьями.

Они поглядывали друг на друга, хохотали, подмигивали, а мы достигали долгожданного расслабления, ощущая непреходящее блаженство. После долгих месяцев пути, при постоянной качке и без какой-либо возможности смыть с себя дорожную грязь, мы словно в раю очутились. Наш рай, изображенный в хадисах, был полон юных девственниц с чистейшей нежной кожей и большими миндалевидными глазами. Именно такими сейчас казались мне эти служанки. Вскоре воду в бочках сменили, и купание продолжилось.

Когда банные процедуры подошли к концу, нам принесли национальную одежду. Только полотно, и больше ничего. Мы долго смеялись, не зная, как облачиться в странный наряд: то перекидывали его через плечо, то пытались повязать вокруг талии, то соединяли первый способ со вторым, но ничего не выходило. Наконец одна из девушек знаками показала нам, как надо.

Как быстро, сменяя одну крайность другой, преображается мир. Пока мы шли сюда, все виделось мрачным и неприятным. Люди же во дворце оказались совсем другими — богатыми, ухоженными и одетыми во все чистое. По оказанному вниманию и всеобщему хорошему расположению духа совсем нетрудно было догадаться, что с любовью здесь все в порядке. Стоило подумать об этом, и мне до одури захотелось новых, захватывающих ароматов, движений, страсти — всего того, по чему я успел соскучиться.

Примечания

34

Полицейский чин в империи Сефевидов.

35

Вероятно, герой имеет в виду Лал Би Тукмак, дочь Ширваншаха Ибрагима I и одну из младших жен Умар-шейха. Впрочем, о печальной участи Лал Би после смерти Умара нам ничего не известно.

36

Одно из названий разведки в тюркских языках.

37

Древнее название Каспийского моря.

38

Лагуна Анзали, или Энзели на южном побережье Каспийского моря, сейчас — курорт.

39

Наместник провинции.

40

Мерв и Ургенч сильно пострадали в ходе завоевательных войн монголов, но добила их природа — старый Ургенч будет покинут в конце XVI века, после того как изменилось русло Амударьи, Мерв — двумя столетиями позже.

41

Полотнище белой ткани, в котором хоронили усопшего в мусульманском мире.