Записки офисного планктона (сборник)

Коллектив авторов, 2014

Авторы этих легких и жизнеутверждающих рассказов как акыны – описывают то, что видят вокруг себя, местами приправив изрядной долей фантазии. Офисные клерки не только скандалят с начальством, интригуют или флиртуют друг с другом, но и влипают в веселые, экстремальные, а иной раз и поистине мистические истории. Каждый из 20 рассказов написан в своем особом стиле. Какие-то ярко выраженно женские, иные – явно мужские. Перед вами шеренгой пройдут знакомые образы, в которых вы узнаете своих коллег, начальников, знакомых и, разумеется, самих себя. Книга о вас!

Александр Паршин

Банкир

Человек с занесенным ножом приближался, изуродованное шрамами лицо выражало ненависть.

«Откуда он взялся и где его друг? — подумал Турка, отступая к каменной тюремной стене, и тут же появился другой человек с ножом. — Но это было четверть века назад. Сейчас я банкир. Откуда они взялись? Я старый, мне не справиться с ними».

Их глаза горели сатанинским огнем, освещая заостренные скулы, обтянутые тонкой кожей, подошли вплотную, обдав тяжелым запахом прошлого, и стали наносить удары ножами в грудь. Сердце застучало тише и, стукнув в последний раз, остановилось.

«Мерседес» остановился в тени каштанов, водитель, выскочив из него, открыл заднюю дверцу. Из машины вышел грузный пятидесятилетний мужчина. На нем был дорогой, идеально подогнанный по фигуре костюм, и лишь отсутствие галстука наводило на мысль, что в прежние годы одежда его не была столь изысканной. Шрам на короткой толстой шее и вмятина на лбу не оставляли сомнения, что та одежда была казенного образца.

— Валера, у тебя такой неприятный освежитель воздуха в салоне, — проворчал он.

— Сергей Иванович, сейчас проветрю и заменю на другой, — словно отрапортовал шофер.

«Какой дурацкий сон, — подумал хозяин, не обращая внимания на слова своего водителя, — а на пятницу они сбываются. Получу сегодня пулю от наемного убийцы. Глупость все эти сны, а реальность — вот она, передо мной».

Господин Бархударов каждое утро наслаждался этим моментом. Он, бывший уголовник по кличке Турка, выходит из шикарной машины и поднимается по гранитным ступенькам самого большого банка в городе, своего банка.

Прошло семь лет, как владелец банка вышел на свободу и построил это огромное современное здание. Предыдущее десятилетие он провел в колонии строгого режима за ограбление областного валютного магазина. Это была третья судимость. Перед тем как его отправили по этапу, Турка смог передать все деньги двум молодым талантливым экономистам на развитие своего бизнеса и поставил надежного парня по кличке Костолом охранять их. Турка не ошибся в выборе — за десять лет молодые бизнесмены увеличили его капитал в десять раз, а за последние семь — еще в десять. Теперь в городе практически все решает господин Бархударов. Экономисты и верный телохранитель имеют по десять процентов от всего созданного и продолжают увеличивать свои богатства, а он имеет семьдесят и не мешает им.

Выбежал его личный секретарь Геннадий Витальевич Арбузов.

«Одет не хуже графа, — покачал головой Бархударов, — а шестерит, как последняя шестерка на зоне, но свои десять штук баксов в месяц плюс премиальные отрабатывает сполна».

— Сергей Иванович, вам звонила жена, просила передать, чтобы вы не волновались, — начал он хорошо поставленным голосом. — Дочка ваша вернулась, с ней все в порядке. Артем Владимирович держит ситуацию под контролем.

«Боже мой! — усмехнулся про себя банкир. — Семь лет прошло, а все не могу привыкнуть к своему положению. Как может Костолом со своей исполосованной ножами рожей быть Артемом Владимировичем, и представляю, как он держит ситуацию под контролем, но в обиду мою семью не даст».

Сергей безумно любил свою жену, ждавшую его десять лет из тюрьмы. После возвращения он взял ее фамилию, чтобы люди навсегда забыли Турку. Сергей Иванович души не чаял в своей дочери, гордился своим сыном, помогающим вести семейный бизнес.

— Какие дела на сегодня? — спросил он властным голосом.

— Сегодня пятница, — голосом диктора на телевидении секретарь стал перечислять намеченное на день. — Сначала прием просителей, ждущих от вас спонсорской помощи. Далее — открытие детского садика — вы обещали им ленточку разрезать, и у меня есть сюрприз.

— Просителей много?

— Человек двадцать.

— Так, сегодня примем трех-четырех, остальные свободны, — на лице Сергея Ивановича появилась улыбка. — Затем разопьем твой сюрприз и поедем на открытие детского садика, дальше — по обстоятельствам.

— Если не возражаете, принимать будем здесь! Новый кабинет слишком роскошен, а в этом больше чувствуется близость к простому народу.

— Мне больше всего в тебе знаешь что нравится? — засмеялся хозяин.

— Знаю, мое умение отгадывать ваши мысли.

— Ладно, зови попрошаек, троих, в порядке живой очереди.

— Здравствуйте, Сергей Иванович! — слегка поклонилась зашедшая пожилая женщина. — Я директор дома престарелых номер один, Анна Борисовна Вдовина. У нас водопровод в полную негодность пришел, на каждой трубе по десятку хомутиков…

— Геннадий Витальевич, — обращаясь к секретарю, прервал ее мольбу всемогущий спонсор, — замени водопровод полностью и давай следующего!

— Спасибо, Сергей Иванович! — радостно поклонилась женщина и спиной вышла за дверь.

Следующим зашел парень, совсем мальчишка — одет вопиюще безвкусно, с замысловатой прической.

— Господин Бархударов, проблема у нас, — начал он довольно независимым голосом. — Я, Павел Клепин, со своими корешами шансон пою. В городе мы лучшие. Нам на конкурс «Песня Урала» попасть надо, но у них взнос — штука баксов с каждого, а в администрации сказали — облом.

— Стоять! — рассмеялся хозяин банка. — Давай по порядку! Шансон, как я понимаю, это блатняк по-современному.

— Не совсем, — улыбнулся парень. — Можно я вам диск поставлю? Сами послушаете.

Секретарь взял из рук парня диск и вставил в компьютер. На мониторе показались трое ребят, и Павел запел песню.

«Все же блатняк, — про себя улыбнулся Сергей Иванович, вспоминая свою нелегкую юность, — но как красиво поет, фраер».

Он дослушал песню до конца и жестом приказал выключить, парень весь напрягся, ожидая важного для себя решения.

— Геннадий Витальевич, — задумчиво начал банкир, — организуешь им поездку по полной программе. Это во-первых. Во-вторых, у меня в ресторане поют какие-то ненормальные, и ты платишь им по штуке баксов за вечер, а почему бы не платить эти деньги ему. Я думаю, он не откажется.

— Я… да вы что… да мы… — залепетал ошарашенный парень. Следующим был тренер юношеской команды города по футболу.

— Иваныч, привет! — с протянутой для рукопожатия рукой бросился к нему стройный мужчина лет сорока.

Хозяин кабинета слегка кивнул и, не подав руки, строгим голосом спросил:

— Тебе что?

— Сергей Иванович, — голос просителя стал не таким уверенным, — нам деньги на строительство стадиона перестали перечислять.

— Правильно делают. Вы последние две игры продули? Продули. Тебе, по моим подсчетам, еще миллионов пять надо?

— Так ведь «деревянных», Сергей Иванович.

— Так вот, Толик, теперь вам после победы будет поступать по триста тысяч, после ничьей — сто тысяч рублей. До конца следующего года стадион не построишь — найду нового тренера. Свободен! — он подождал, когда посетитель закроет за собой дверь, и с улыбкой обратился к секретарю. — Прием закончен. Делать хорошие дела приятно, но на всех не напасешься. Доставай свой сюрприз!

Арбузов, не торопясь, продлевая удовольствие, подошел к серванту, но тут дверь открылась, и в кабинет влетела женщина лет тридцати пяти и, подойдя вплотную к столу, заговорила громким голосом:

— Я директор дома престарелых номер два, у меня совершенно нет лекарств, не говоря обо всем другом.

— Геннадий Витальевич, это кто? — злым голосом перебил ее Бархударов.

— Директор дома престарелых номер два, Ирина Константиновна Ласточкина.

— Что ей здесь надо? — он не любил, когда с ним разговаривали на повышенных тонах, и полностью игнорировал присутствие женщины. — Мы сегодня каким-то престарелым подали.

— Месяц назад этот дом отошел к нашему городу от поселка Петровка, — стал докладывать секретарь. — Они там в каком-то бараке живут.

— И что, я теперь должен кормить и этих, других инстанций нет?

— Да идите вы со своими деньгами знаете куда! — зло прошептала женщина, направляясь к выходу, у двери повернулась: — Ваши бы родители так пожили, как они живут.

— Психопатка, — проворчал банкир.

«Съездить что ли, к своим, узнать, живы ли?» — на мгновение мелькнула мысль.

Такая мысль иногда посещала господина Бархударова, но всегда лишь на мгновение. Двадцать пять лет назад, на суде перед вторым сроком, отец, ярый коммунист, во всеуслышание объявил, что отрекается от сына и ноги того более не будет в его доме. Четверть века он не знает об их судьбе, они — о его, а до родного поселка менее ста километров.

— Сергей Иваныч, оцените качество моего сюрприза! — прервал его раздумья голос секретаря.

Шеф втянул носом аромат напитка и сделал глоток, затем внимательно рассмотрел этикетку:

— И сколько стоит эта бутылка?

— Сто тысяч рублей.

— Неплохо, — улыбнулся банкир. — Я в смысле вкуса, но на прошлой неделе мы с тобой пили… не помню название… тот мне больше понравился.

— Я вам обещал, что мы с вами попробуем все коньяки мира. Слово свое сдержу, а какие вам больше понравились, я прекрасно знаю.

— Ладно, наливай еще по одной, и поехали в садик!

Господин Бархударов в сопровождении секретаря гордо вышел из своего банка и подошел машине. Увидев на центральной дороге какое-то столпотворение, слегка кивнул головой.

— Это какой-то водитель на КамАЗе врезался в наш столб, — тут же сообщил Арбузов.

— С каких пор возле моего банка стали КамАЗы ездить?

— Он дальнобойщик, не местный, с ним Артем Владимирович уже разобрался. Сегодня все будет исправлено.

— Как ты, Гена, ухитряешься все держать под контролем? — и, обращаясь к водителю, приказал: — Давай вокруг, и помедленней! Давно хотел посмотреть свой банк с тыла.

Машина медленно объезжала высокую ажурную изгородь, а хозяин делал секретарю замечания:

— Почему деревья такие невзрачные?

— Это не совсем деревья, просто высокий кустарник. Хотят сделать, как у английских лордов в их замках. Дизайнер сказал, это будет гармонировать с нашим зданием.

— А это что за драка? — спросил Сергей Иванович, увидев, как два бомжа бьют старуху.

— Это попрошайки делят сферу влияния. Старуха здесь с месяц милостыню просит, а эти догадались, что место неплохое, вот и гонят ее.

— Убрать всех! — рявкнул хозяин. — Чтобы духу их не было!

Арбузов отдал приказ по сотовому телефону, и тут же как из-под земли появились два охранника. Один схватил мужиков за шиворот, слегка ударил лбами и прижал к забору, другой попытался что-то объяснить старухе, положив руку на плечо, но та рванулась прямо под колеса машины. Охранник был начеку, схватив ее за плечи, прижал спиной к себе, пропуская лимузин шефа, испуганное лицо старухи оказалось на уровне открытого заднего окна.

— Стой!!! — раздался наполненный ужасом голос банкира.

Геннадий Витальевич повернулся и испуганно замер — никогда он не видел своего шефа таким: бледное лицо, трясущиеся губы.

Сергей Иванович непослушными руками открыл дверь и пошел к старухе, подойдя, проглотил подступивший к горлу комок и прошептал:

— Мама!?

Женщина, пошарив у себя на груди, нашла сломанные очки на веревочке, приставила их к глазам и, схватившись руками за голову, закричала:

— Сереженька!!! Родной мой!!!

Он не плакал, когда был Туркой и когда был господином Бархударовым, не плакал никогда, но сейчас слезы лились ручьем, а банкир, прижав к груди эту старую женщину, не мог понять, как обходился без нее все эти годы, ведь она, несмотря ни на что, ждала его. Мать собирала милостыню, чтобы не умереть с голоду, а сын не знал, куда девать деньги, ее били бомжи, а сын находился рядом, за этим забором, под охраной тридцати вооруженных телохранителей.

Геннадий Витальевич Арбузов за семь лет службы у Бархударова впервые на минуту потерял контроль над ситуацией, но всего на минуту. Охрана тут же исчезла вместе с бомжами, он осторожно усадил плачущего шефа и его мать в подъехавшую машину.

— Домой! — приказал Арбузов шоферу, затем сделал еще несколько звонков.

— Как ты, мама? — спросил банкир, немного успокоившись. Перед глазами появились две рюмочки с коньяком, и секретарь тихим голосом предложил:

— Сергей Николаевич, Анна Максимовна, выпейте! Это вас успокоит.

Банкир вновь вздрогнул: если бы не его всезнающий секретарь, едва ли он вспомнил бы отчество матери. Одним глотком выпив содержимое рюмки, Сергей продолжал с сыновней любовью смотреть на мать, чтобы хоть как-то успокоить сидящего внутри палача, который раз за разом ударял ножом по его сердцу.

Мать осторожно, боясь расплескать содержимое, поднесла рюмку к губам и сделала глоток, тут же появилась развернутая плитка шоколада.

— Закусывайте, Анна Максимовна! — тихим голосом предложил Арбузов.

Она допила рюмку до дна, откусила кусочек, остальное заботливо завернула и положила в карман. А палач безжалостно полосовал своим ножом по сердцу банкира: за сломанные очки на веревочке, за положенный в карман кусок шоколада, за синяк под глазом.

— Ты что, Сереженька? — увидев вновь подступившие к глазам сына слезы, ласково прошептала женщина. — У меня все нормально.

— А папа? — со страхом спросил Сергей.

— С папой плохо: говорят, умрет скоро, сердце у него болит. Врач сказал, на операцию сто тысяч рублей надо. А где такие деньги взять?

Палач рубанул так, что слезы брызнули из глаз — цена жизни его отца равнялась бутылке коньяка, выпиваемой им ежедневно.

— Где он сейчас? — в очередной раз проглотив комок, спросил сын.

— В Петровке, в доме престарелых.

Перед глазами появилась спасительная рюмка.

— Сережа, ты много пьешь.

Ее голос прозвучал словно из далекой юности, когда она сказала эти слова впервые — тогда он не послушался.

Машина подъехала к его особняку, ворота тут же открылись.

Сергей вывел мать из машины, к ним подошла красивая женщина и улыбнулась доброй улыбкой.

— Мама, это моя жена Юля, — представил он, женщины обнялись, и на сердце стало легче.

Из дома вышла девушка лет двадцати.

— Твоя внучка, Ярослава, — с гордостью произнес Сергей Иванович.

Та подошла к старушке, поцеловала ее и с глазами, полными слез, прошептала:

— Бабушка, прости!

— За что, родная?

— За отца!

Банкир не чаял души в своей дочери, она была его счастьем и его совестью и сейчас произнесла ту фразу, которую должен был произнести он сам. Сергей понимал, сколько бы раз он ни повторял ее, она не окупила бы и одного дня, прожитого его матерью в унижении. Но сразу так легко и просто стало на сердце! Банкир подошел к матери и, как мальчишка, опустив голову, промямлил:

— Прости, мама!

— Вы что? — радостно улыбнулась женщина. — Я так рада, что мы встретились.

— А это мой сын, Артур, — представил Сергей Иванович подошедшего восемнадцатилетнего парня.

Затем пальцем подозвал высокого мужчину, служившего в его огромном доме в должности дворецкого:

— Вениамин Дмитриевич, это моя мать.

— Я понял, хозяин.

— Я уезжаю.

— Все будет в порядке. Банкир подошел к матери:

— Мама, я скоро приеду, это теперь твой дом, чувствуй себя хозяйкой.

— Сынок, а где можно помыться? И…

— Мама, — прервал ее сын, — здесь есть люди, которые будут отгадывать твои мысли.

— Прошу вас, Анна Максимовна, — подошел к ней дворецкий. — Я провожу вас в вашу комнату. Там есть ванная, туалет, новая одежда вашего размера и все остальное.

— Гена, — обратился хозяин к секретарю, — поехали в Петровку!

— Садитесь! Я уже сказал Валере.

Сергей Иванович чувствовал — сегодня судьба предоставила ему случай очистить свою душу от прегрешений. Многих людей он заставлял плакать, но сегодня слезы льются из его глаз, для многих он был палачом, но сегодня палач сидит в его груди.

Дом престарелых в поселке Петровка действительно напоминал барак. Во дворе с покосившейся изгородью пожилой мужчина мел двор.

— Эй, любезный, — обратился к нему Арбузов, — где ваша директриса?

— Она с утра в банк уехала помощи просить, до сих пор нет, — не поднимая глаз, произнес тот.

— А не подскажешь, в какой палате лежит Иван Кириллович Туркин?

— Что здесь подсказывать — у нас палата одна, — дворник указал на проем в ветхом здании. — Заходите в дверь и прямо, а направо — кабинет врача, он сейчас за старшего.

— Вам кого? — спросил появившийся на крыльце старик в белом халате.

— Ивана Кирилловича Туркина, — четким голосом повторил Арбузов.

— Он ваш родственник?

— Он мой отец, — твердо произнес Сергей Иванович.

— Отец, значит? — зло ухмыльнулся врач, окинув взглядом их дорогие костюмы и шикарную машину. — Что ж, идемте!

Банкир стал разглядывать стариков, обедающих прямо в палате, и палач вновь ударил по сердцу: его сильно постаревший отец отрезал ножом ломтик мятого помидора, отламывал кусочек черного хлеба и жевал беззубым ртом. Он окинул вошедших безразличным взглядом и стал старательно отрезать очередную дольку.

Сергей, вытирая слезы, подошел к отцу, встал на колени:

— Здравствуй, папа!

Рука старика с помидором застыла в воздухе, глаза расширились, и он стал медленно сползать с кровати, ловя воздух ртом.

— Помоги! — зло крикнул банкиру доктор.

Они положили старика на кровать, и доктор, вытащив из кармана одноразовый шприц, сделал больному укол.

Отец, открыв глаза, встретился взглядом с сыном. В них не было упрека, в них была радость и надежда, последняя надежда приговоренного к смерти.

— Спасибо, сынок, что нашел! — прошептал старик, улыбнувшись. — Ты заберешь меня? Здесь мне долго не прожить.

— Конечно, папа, мы сейчас же поедем в самую хорошую больницу, тебе сделают операцию. Всю будет отлично, обещаю! — и, повернувшись к доктору, спросил. — Я смогу забрать отца?

— Да, пусть полчасика полежит, скоро приедет Ирина Константиновна и оформит ему документы, — затем, вынув из кармана халата две ампулы, со злостью произнес: — Если передумаешь, он умрет — у меня всего два укола осталось, и неизвестно, выбьет ли Ирина деньги на лекарство.

И вновь безжалостный палач ударил по сердцу банкира: жизнь его отца равнялась даже не бутылке хорошего коньяка, а стакану дешевой водки.

Между тем сердце старика забилось ровно, дыхание восстановилось, и он сел на кровати.

— Папа, ложись! — попросил сын.

— Все нормально! — успокоил доктор. — В ближайшие два-три часа с ним ничего не случится.

— Давно у тебя проблемы с сердцем? — спросил Сергей.

— С прошлого года, когда нас с матерью какой-то бизнесмен из дома выгнал, а взамен дал однокомнатную квартиру в бараке. После этого у меня сердце и заболело, а по весне съездил туда, а тот весь наш дом разрушил, что-то начал строить, после этого я совсем слег. Дом-то неплохой был, вот только забор упал, а на новый денег не хватало. Я все мечтал: вернулся бы сын, забор поставил. Мы с матерью все представляли, как ты доски к забору приколачиваешь. А ты мать видел?

— Папа, она у меня, не беспокойся!

— Молодой человек, — вдруг встрял в разговор сморщенный старичок с соседней койки. — Вы поесть не принесли?

Банкир посмотрел на секретаря. Рядом с ним стояла огромная сумка, похожая на те, в которых продавцы возят на базар свой товар:

— Сергей Иванович, я на всякий случай захватил.

— А что стоишь?

Раздвинули кровати, убрали тумбочки и между ними поставили огромный стол, на котором тут же появились яства, о которых многие старики и не подозревали. Арбузов вытащил литровую бутылку водки и вопросительно посмотрел на доктора.

— Если хорошая, то можно, кроме Ивана Кирилловича и Васильева, им можно лишь граммов по пятьдесят коньяка, и то очень хорошего.

Секретарь предусмотрел и это.

Сергей Иванович, обняв отца, смотрел на стариков, уплетающих буженину и швейцарский сыр, и вспоминал свое детство.

— Извините, я отлучусь! — произнес доктор. — Там Ирина Константиновна приехала.

— Илья Тимофеевич, в чем дело? — спросила Ласточкина вошедшего в ее кабинет врача. — Кто приехал?

— Банкир Бархударов.

— Кто???

— Бархударов. Оказывается, его отец у нас находится, Иван Кириллович. Он об этом и не знал. Там у них какая-то странная история.

— Иван Кириллович — отец Бархударова??? — удивленным голосом спросила не пришедшая в себя женщина. — Этого зажравшегося банкира? Я его порву сейчас.

Тут дверь открылась, и в кабинет вошел Геннадий Витальевич Арбузов.

— Папа, прощайся с друзьями! — попросил отца Сергей Иванович. — Мужики, нам пора.

Он обнял отца за плечо и повел.

— Сынок, а вещи мои? — испуганно произнес отец. — Деньги у меня там, триста рублей, и бритва совсем новая.

— Папа, пусть все здесь останется!

И они пошли под завистливыми взглядами несчастных стариков.

— Сережа, давай зайдем, я с Ириной Константиновной попрощаюсь и с доктором!

Ирина Константиновна встретилась взглядом с банкиром, теперь хозяйкой была она, ей хотелось наговорить ему грубостей, но возможность поправить жизнь оставшихся стариков взяла верх над эмоциями, да и сам банкир выглядел каким-то другим.

— Ирина Константиновна, вы извините меня, я сегодня утром обидел вас! — произнес банкир тихим голосом.

— Хорошо, Сергей Иванович! Вижу, у вас сегодня вся жизнь перевернулась.

— Это вы точно заметили, Ирина Константиновна. Напишите, что вам необходимо, и вы, Илья Тимофеевич, составьте список всех лекарств.

— Может, и здание поможете отремонтировать? — спросила директриса. — Конец июля, скоро осень, старики болеть начнут, и до весны половина из них не доживет.

— Нет, это здание ремонтировать не буду, — подумав, ответил Бархударов. — Я новое построю.

— Новое?! — вскрикнула Ирина Константиновна. — Но они до зимы не успеют построить.

— Они, может, и не успеют, — усмехнулся банкир, — а у меня строят моментально, через пару месяцев все будет готово.

Иван Кириллович все еще не верил в происходящее: санитар моет его в ванне, медсестра берет кровь из пальца и вены, другая стоит рядом со шприцем наготове.

Старика аккуратно положили на хирургический стол. Подошедший хирург ободряюще улыбнулся:

— Не бойтесь, операция будет проходить даже без общего наркоза! Посмотрите на экран, я вам все объясню, и вы будете наблюдать за ходом операции.

Иван Кириллович посмотрел на экран, находящийся в ногах за операционным столиком, и стал внимательно слушать врача.

— Говорить я буду по-простому и вы все поймете, — продолжал хирург. — Около сердца у вас образовалось сужение просвета аорты — самого большого сосуда, по которому проходит кровь. Через небольшой разрез в области паха под рентгеновским контролем мы введем в место сужения стент — тонкую металлическую трубочку, состоящую из проволочных ячеек. С помощью специального баллона мы раздуем стент, он расширится и увеличит просвет аорты. Нормальное кровоснабжение сердца восстановится, и вы навсегда забудете о своей болезни. Увидеть весь ход операции вы сможете на экране.

Старик наблюдал за ходом операции на экране, отвечал на вопросы хирурга, до конца не понимая, что происходит.

Неделю Анна Максимовна жила в огромном доме сына и, как человек, всю жизнь проведший в работе, старалась сделать для новой семьи что-то приятное: сегодня, например, наварила три трехлитровых банки вишневого варенья, она просто не могла смотреть на висящие под окном огромные вишни. Одно лишь раздражало — всю работу за нее выполняли другие. Ведро ягод принесли, едва об этом сказала, косточки выдавили, вишни положили в кастрюлю, а теперь этот здоровый парень закатывает крышки.

«После обеда старик мой приедет, — думала она. — Надо ему позвонить, а я так и не могу разобраться, как этот телефон работает. Внук! Сейчас будет над бабушкой смеяться».

— Артур, позвони деду.

— Бабушка, — покачал он головой, улыбнувшись, — нажимай зеленую кнопку! Читай!

— Муж.

— Нажимай! Жди! Говори!

— Ваня, как ты?.. Собираешься?.. Жду.

— Бабушка, а чем вы здесь занимаетесь?

— Варенье варим. Зимой вишни не будет, будем чай пить.

— Круто! — промолвил внук, пробуя варенье. — Никогда в жизни не ел.

— Артур, а куда отец-то твой делся? Третий день не видно.

— Это секрет. Сейчас дед приедет, и поедем смотреть, какой он вам сюрприз подготовил.

Дед приехал через полчаса, в сопровождении жены обошел дом.

— Как тебе все это? — спросила старушка.

— На честно заработанные деньги такие хоромы не построишь, — вздохнув, ответил муж. — А как он их тратит!

— Ты, старый, еще не знаешь, как он их тратит, — у него одних машин штук десять.

— Знаешь, Аня, я все вспоминаю наш домик. Хороший ведь был, большой. Когда мы его строили, думал: вырастет Сергей, женится, приведет жену, внуков будем нянчить.

— А этого тебе мало? — она показала рукой на трехэтажный коттедж, напоминающий дворец. — И сноха есть, и внуки.

— Тебе-то самой нравится?

— Нравится-то оно нравится, но с ума мы здесь сойдем.

— Иван Кириллович, Анна Максимовна, — ровным голосом промолвил бесшумно подошедший дворецкий, — нам нужно собираться, Сергей Иванович ждет вас.

— Куда собираться-то?

— Не велено говорить, Сергей Иванович приготовил вам сюрприз.

Два часа шофер вез куда-то стариков, впереди и сзади ехали еще две машины: со снохой, внуками и охраной, в салоне рядом с водителем сидел врач.

— Слушай, Ваня, куда мы едем? — спросила она мужа.

— Аня, мне кажется, сейчас случится что-то невероятное — это наш поселок. Изменился он сильно, вот ты и не узнала.

Действительно, поселок их изменился: кругом огромные коттеджи — протекающая рядом речка и свежий воздух притягивали сюда уставших от городского шума сильных мира сего. Машины остановились, им помогли выйти из салона. Старики стояли, как каменные изваяния, боясь промолвить слово: за забором был дом, их дом, точно такой, каким его построили сорок лет назад, даже краше, а их сын в одних старых джинсах, широко размахивая рукой, приколачивал к забору очередную штакетину.