Самая долгая война России. Колониальные войны России

Закир Ярани

«Кавказская война была самым длительным вооруженным конфликтом не только в истории Кавказа, но и в истории России… В среднем на ее фронтах погибало около 20 тыс. русских солдат, казаков и офицеров каждый год… Назначение в действующую армию на Кавказ фактически было возведено в ранг уголовного наказания. В Кавказский корпус отправляли солдат – злостных нарушителей войсковой дисциплины, офицеров за различные преступления, особенно явную или кажущуюся нелояльность царскому режиму…»

Основной характер политики А. Ермолова. Контрнаступление горцев

Действуя по принципу: «Все средства на благо Отечества», А. Ермолов не был только кровавым тираном. Активный участник Отечественной войны 1812 г., военачальник, отдающий себе отчет в том, что находящаяся в его подчинении армия ведет тяжелые и кровопролитные боевые действия в непривычных природных условиях, он делал все, чтобы облегчить жизнь солдат и повысить боеспособность войск.

При нем в Кавказском корпусе были прекращены обычные в то время в русской армии изнурительные учения по маршировке, делавшие эффектными плац-парады, но мало полезные в реальной фронтовой обстановке. Солдатам было разрешено носить вместо уставных киверов — высоких головных уборов с узким козырьком, папахи — кавказские войлочные шапки, зимой хорошо защищающие от холода, летом — от жары. В зимнее время служившие на Кавказе солдаты носили вместо ограничивающих подвижность, столь необходимую при внезапных горских атаках, шинелей полушубки. Тщательный надзор осуществлялся за качеством солдатских жилищ, питанием войск, их медицинским обслуживанием. И впредь солдаты — ветераны Кавказской войны, ни о ком из военачальников не отзывались с таким уважением, как о Ермолове. В то же время в делах, напрямую связанных с успехом военных действий и безопасностью войск от всех: от рядового до командира, требовалась жесткая дисциплина.

В отношении коренного населения Кавказа А. Ермолов весь период своего руководства Кавказским краем придерживался политики полного подчинения местных жителей и их земель российской императорской администрации, общим для империи законам и юрисдикции. Компромиссные формы управления вроде протектората или вассалитета, которые сохраняли бы самостоятельность населения во внутренних делах, он считал для Кавказа ненадежными, не гарантирующими выход народов из повиновения и обращения ими оружия против России.

Как уже говорилось, обществам, присягнувшим на верность России, предоставлялась российская государственная защита, администрацией Ермолова предпринимались меры по улучшению и благоустройству их быта, знатные люди принимались на русскую военную службу и вознаграждались землями, отобранными у непокорных народов. Ермолов специально выделял как императорскую милость средства для строительства мечетей в покорившихся России селениях. Но и политика благодетельства по отношению к покорному населению была пропитана возвеличиванием России и ее императора, демонстративно преподносилась как благоволение господина подданному. Так, в 1820 г. Ермолов лично составил для мусульман текст молитвы за благополучие и здоровье Александра I, которую должны были читать в кавказских мечетях. Однако такое установление воспринималось мусульманами как кощунство, и распространения эта молитва не получила.

В связи с тем же, что подавляющее большинство горских народов продолжало оказывать сопротивление российской колонизации, основная политика «проконсула Кавказа» по отношению к ним сводилась к грубому подавлению всякого противодействия. Из своих предшественников и преемников по без преувеличения лютой жестокости к непокорному населению А. Ермолов не превзошел разве что осуществлявшего истребление ногайцев А. Суворова. Смертью карались оскорбление российских властей, неповиновение при трудовой мобилизации. Даже представители высшего света России, в том числе поддерживавшие саму колониальную политику своего правительства, бывали неприятно впечатлены не вязавшимися с идеалами века Просвещения ермоловскими методами. Опустошения земель, массовые убийства и осуществляемые порой в изощренной форме показательные казни, принудительные переселения людей с мест, освоенных еще их далекими предками (например, чеченцам было запрещено селиться к северу от Терека), активно применяемая для удержания населения в покорности система заложничества не только не могли сломить кавказского сопротивления, но, наоборот, побуждали кавказцев к все более широким выступлениям. Против успеха политики Ермолова работали три местных фактора: горское традиционное свободолюбие, горский менталитет о необходимости даже ценой жизни отвечать злом на зло и мусульманское вероисповедание большинства кавказских народов (согласно исламскому вероучению, мусульманам нельзя подчиняться иноверцам).

На фоне безграничного военно-политического террора (за неповиновение принесших присягу верности России правителей заложников из числа их родственников десятками вешали в крепостях, щадя разве что малолетних), разорения земель, унизительной для кавказского населения трудовой повинности, принуждения присягнувших кавказцев к войне против своих непокорных России соплеменников, публичных и жестоких телесных наказаний, посягающих на кавказское традиционное представление о неприкосновенности и экстерриториальности жилища принудительных выселений все блага, которыми царская администрация оделяла изъявившие ей покорность общества, выглядели грубой подачкой.

Выступления кавказского населения расширялись, обращались не только против российских военных, но и против присягнувших на верность России правителей: уплачивая подати в российскую казну, те, чтобы не обеднеть, повышали налоги со своих подданных. Российские стратеги, воспитанные в стране с четким сословным разделением общества, где податное население отличалось полной покорностью правящей элите и предоставляло ей все полномочия по управлению своей жизнью, с трудом понимали, что столкнулись на Кавказе с народами, у которых были сильны восходящие к родоплеменному строю демократические традиции и имелась своя мораль. Даже горцы, принесшие присягу (русские их в то время называли «мирными»), постоянно тайно помогали продолжавшим сопротивление, укрывая тех в своих домах, снабжая продовольствием, боеприпасами, предоставляя важную информацию о расположении и перемещениях российских войск. Некоторые, заявив о своей верности российскому императору, днем демонстрировали преданность российским властям, а ночью вооружались и совершали нападения на русские поселения, убивали солдат.

В 1823 г. русская армия вновь разбила объединенные силы чеченцев, но сломить сопротивление всех защищенных крутыми лесистыми горами селений была не в состоянии. Тогда же А. Ермолову пришлось руководить подавлением вспыхнувшего в Дагестане антироссийского восстания.

Перед лицом общего врага горцы все чаще вспоминали о своем религиозном единстве, о временах Мансура. Способствовало консолидации разных горских народов и то, что при разнице языков и существенных культурных различиях у них было и очень много общих черт в менталитете, традициях и быту. Единым для всех коренных народов Северного Кавказа было представление о человеческой личности как творце своей судьбы, необходимости самостоятельно достигать всего в жизни и уметь любой ценой отстоять свои честь и имущество. Несоответствующий этим критериям человек считался ущербным, опозоренным. Поэтому кавказцы предпочитали вообще не жить, чем жить с чувством неотмщенности за нанесенную обиду. Адыгская пословица гласила: «Быть мужчиной или умереть».

В те годы в Дагестане получили широкую известность проповеди шейха (авторитетного мусульманского богослова) Мухаммеда из селения Яраги на юге горной страны. Мухаммед Ярагинский был представителем суфийского (мистико-аскетического) течения в исламе накшбандия, основанного в XIV в. имамом Бахауддином Накшбанди из Средней Азии. В основе накшбандийского учения лежит последовательное духовное совершенствование человека путем осуществления поклонений Богу под руководством наставника — муршида. Муршид, по мнению последователей накшбандийской системы совершенствования (тариката) сам вступает в контакт с высшими силами и передает полученные откровения своим приближенным — муридам (мюридам), достигшим соответствующего уровня духовного очищения.

Как проповедник, Мухаммед Ярагинский был известен не только на родном Кавказе, но и далеко за его пределами в мусульманском мире: Турции, Иране, Бухарском эмирате в Средней Азии. Во всем Дагестане в то время не было лучшего знатока исламских наук. Мухаммед Ярагинский наряду с напоминанием о единстве мусульманской общины — уммы, проповедовал недопущение повиновения правителям, нарушившим божественное установление и подчинившихся неверным. «Только религиозный закон правит людьми — все правоверные равны перед Богом. Не может быть чьих-то рабов или подданных», — учил шейх Мухаммед. Здесь стало наблюдаться все более очерчивающееся в кавказской среде противостояние между знатью и трудовым народом. Родоплеменной строй с течением веков постепенно изживал себя, усиливались позиции феодалов. Последние все более предавались роскоши, все чаще, пользуясь силой, нарушали вековые обычаи своих народов, и одновременно проходило обеднение масс простых людей, их закабаление знатью, что, конечно, вызывало активное народное противодействие. Подчинение дагестанских правителей ермоловской администрации сильно подорвало их авторитет в глазах народа.

В 1824 г. последователь Мухаммеда Ярагинского и опытный воин Гази Мухаммед прибыл в главный оплот чеченского сопротивления Майртуп и вступил в контакт с Мухаммедом Майртупским, Бейбулатом Таймиевым и герменчукским предводителем Авко. Вместе они начали подготовку всеобщего горского выступления по всему Восточному Кавказу. Чеченские отряды вновь атаковали русские гарнизоны в разных местах. Поначалу командование Сунженской линии во главе с Н. Грековым посчитало их очередной акцией местного значения. Однако затем, вдохновленные призывами руководителей выступления, подняли восстание считавшиеся «мирными» ингуши, кабардинцы, кумыки, часть осетин. К боевым действиям против русских войск примкнуло несколько сотен и дагестанских воинов. Неожиданное расширение зоны военных действий грозило распространиться на Осетию и перекрыть Военно-Грузинскую дорогу, отрезав таким образом дислоцировавшиеся на Северном Кавказе российские войска от Грузии, где находилась ставка А. Ермолова.

Подавив сопротивление ряда селений, Н. Греков приказал публично подвергнуть телесному наказанию местных военных предводителей, отчего несколько человек скончались. После такой грубой и оскорбительной расправы антироссийское выступление стало расширяться еще быстрее. Степень мобильности армии того времени не позволяла ей одновременно подавить движение горцев по всей территории Чечни и прилегающих областей. Горские отряды отступали при приближении русской экспедиции в одном районе, но тем временем, воспользовавшись уходом основных российских сил на подавление своих соседей, на линию совершали нападения горцы из другого района. Уже готовые к появлению российских экспедиций чеченцы заблаговременно уводили в труднодоступную глубь гор своих женщин, детей, стариков, прятали скот и хозяйство. Не ввязываясь с русскими в открытый бой, горские всадники незаметно обходили их колонны и совершали стремительные атаки с флангов и с тыла. Войска, возглавляемые Н. Грековым, фактически бесцельно блуждали по предгорьям Чечни, разрушая опустевшие селения, теряя солдат при неожиданных горских налетах, и никак не могли нанести горцам решительного поражения.

В таких условиях А. Ермолов, избегавший общения с Б. Таймиевым как с изменником (тот, как уже говорилось, ранее служил в русской армии в чине поручика), все-таки снизошел до встречи с горским предводителем при посредничестве тарковского шамхала. Встреча состоялась в предгорном кумыкском селении Эрпели (современный Буйнакский район Дагестана). Однако фактически он лишь повторил Б. Таймиеву категорическое требование прекратить сопротивление.

Летом 1825 г. войско Б. Таймиева осадило редут Гурзуль при селении Герзель. При подходе крупных сил русских под командованием Н. Грекова чеченская конница сняла осаду редута и, совершив стремительный марш-бросок, атаковала другие укрепления Сунженской линии. Горские ополчения под командованием Авко Герменчукского и Гази Мухаммеда атаковали редут Сунженской линии Амир-Хаджи-Юрт, захватили и разрушили его. Погибло 98 солдат, офицеров и казаков из всего гарнизона редута, составлявшего 181 человек, 13 человек стали пленниками горцев. В руки чеченцев попала русская пушка. Следом под ударами горцев пали укрепление Злобный Окоп и крепость Преградный Стан. Возникла угроза окружения самого Н. Грекова в редуте Гурзуль, и генерал поспешно отбыл оттуда в крепость Грозную.

12 июня Б. Таймиев во главе крупного войска в очередной раз осадил редут Гурзуль. На помощь чеченским ополчениям из близлежащих районов Дагестана подошли отряды добровольцев. Против горских сил выступило мощное русское соединение под командованием генералов Н. Грекова и Д. Лисаневича. Не решившись на открытое сражение с ним, Б. Таймиев отвел свои войска в предгорья, рассчитывая дать бой в более удобной для горской обороны местности. Российское командование, как обычно, решило применить систему заложничества. Д. Лисаневичем были вызваны в Гурзуль старшины всех в округе чеченских и кумыкских селений общим числом 318 человек. Однако когда конвой попытался их обезоружить, они оказали сопротивление. Вышедший из себя Н. Греков ударил по лицу одного из чеченских вождей, и в ответ тот заколол его кинжалом. В завязавшейся схватке все несостоявшиеся заложники были перебиты, однако успели нанести смертельные ранения еще и генералу Д. Лисаневичу и двум офицерам. Войска Сунженской линии оказались без командования.

Для российских сил на Восточном Кавказе складывалась угрожающая обстановка: путь через горы по Военно-Грузинской дороге в Тифлис был долгим, и донесения А. Ермолову шли по многу дней. Вдобавок, Ермолов оказался болен, и еще требовалось время на его приезд на Сунженскую линию. Даже возникший раскол в горском движении, когда в июле 1825 г. Мухаммед Майртупский, недовольный своей фактически второстепенной ролью, размежевался с Б. Таймиевым и возглавил выступивших за переговоры с русскими жителей северо-восточной Чечни и кумыков, сразу не переменил обстановки. В августе 1825 г. Б. Таймиев во главе небольшого отряда, пользуясь дезорганизацией в действиях российских войск после гибели командования, ворвался в саму крепость Грозную и разрушил ее казармы и главные ворота, после чего лишь с незначительными потерями отступил в Ханкалу. Вскоре в крепость прибыл тяжело больной Ермолов. Несмотря на свое физическое состояние, он принялся руководить перестройкой и передислокацией укреплений Сунженской линии и подготовкой к активным действиям против набравшего небывалый размах горского движения, которые наметил на зиму. Тем временем чеченцы продолжали беспрестанно атаковать русские укрепления и казачьи станицы, еще некоторые из российских опорных пунктов были захвачены и разорены.

Победы чеченцев и их союзников на Восточном Кавказе воодушевляли и продолжавших совершать набеги на Кавказскую линию непокорных России кабардинцев. В 1825 г. кабардинские князья совершили очередной глубокий рейд в российский тыл и разорили станицу Солдатскую. Однако это оказалось последним действительно крупным антироссийским выступлением в Кабарде. Далее кабардинцы ограничивались лишь отдельными локальными нападениями на русские гарнизоны и поселения.

О стабилизации обстановки в Кабарде свидетельствовало и то, что у ее границ в богатом источниками минеральной воды — нарзана, Пятигорье администрацией Ермолова были построены первые на Кавказе курорты, вырос русский город Пятигорск. В Пятигорье потянулись на отдых, поправлять здоровье целебным нарзаном и любоваться необычными для российского жителя того времени горными пейзажами представители элиты русского общества. Учитывая, что дворянство было самым просвещенным российским сословием, так началось знакомство с Кавказом, его природными и культурными особенностями достаточно широких масс населения России. Впечатления от курортных поездок на Кавказ вдохновляли на творчество А. Пушкина и раннего М. Лермонтова.

Воспоминания о Кавказе. М. Ю. Лермонтов