13 сказок. Об обмане, логике и неожиданных удачах от сэра Шута, свидетеля вышеперечисленных событий

Жюли Торш

Сборник сказок и рассказов на грани фэнтези и реализма. Многие из историй происходят в вымышленных мирах, однако все они имеют корни и в нашей с вами реальности.

Герой

Семь лет назад чудовищный Циглин пал от руки безымянного героя. Старый бездетный король нарек храбреца Ксандором и объявил своим наследником. Уже через год новый правитель объявил войну нечестивым миразцам, а вслед за победой над ними сумел покорить алутов, ракани и самманийцев.

Территории Империи росли, власть Ксандора и любовь народа к нему всё крепчала. Кто-то видел в этом волю Богов, а кто-то доказательство исключительности молодого воина.

Сам же Ксандор сумел примирить и тех, и других: в день, когда с дальних рубежей прилетела весть о капитуляции последнего рубежа усторси, он совершил немыслимое — объявил себя Богом. Единственным и Всемогущим, вобравшим в себя силы всех древних божеств, добровольно ушедших со своего престола, оставив его более достойному.

Несколько недель служители культа безмолвствовали, но когда в столице зазвучали гимны, прославляющие нового Бога, даже самые консервативные жрецы сумели найти средь древних томов пророчеств те, что предрекали именно такое развитие событий.

С той поры прошло чуть меньше года. Ксандор повелевал всей сушей от холодных пустынь Мираза на севере до ветреных вершин Кадагаси на юге, от Берега Солнца на востоке до самого Красного Камня на западе, всеми реками, морями и даже островами, затерянными средь вод Великого Океана. Ему не приходилось вести в бой свои армии — воевать было не с кем, лишь малочисленные племена диких пытались изредка бунтовать, но с таким пустяком могли справиться и местные генералы.

Чтобы не терять своих навыков, Ксандор приказал приводить к нему сильных и умелых юношей и сражался с ними насмерть. Но кто может противостоять божеству? За три сотни поединков не выжил не один. Все они умерли с честью и улыбкой на устах.

В своем дворце Ксандор содержал около дюжины жен и бесчисленное количество наложниц, но стоило ему возжелать любую другую женщину, она тут же исполняла любую его прихоть. Не было ни одной, способной устоять перед чарами правителя.

У Ксандора были все развлечения и блага мира, его мира. Но очень быстро все они наскучили ему, ни возносимые ему молитвы, ни убийства, ни насилие не могли больше разжечь в нем ни единой эмоции. Безродный бродяга, за семь лет он добился Всего! Не к чему было больше стремиться. Он отнял у старых богов даже бессмертие — дар, который когда-то казался невообразимым и невозможным, Ксандор чувствовал, как одинаковые скучные дни серой чередой тянуться друг за другом без конца и края, без надежды на какое-то изменение. Если пересчитать все те часы и минуты, возможно, получится не так уж и много, но для Ксандора это время было вечностью, бесконечным циклом обыденных рассветов и опостылевших закатов. Если бы он мог, он остановил бы Солнце, сбросил его в Океан и погрузил бы весь тошнотворно бесцветный мир в Небытие!

Он не мог! Это знание, одно единственное пробуждало в нем последнее из оставшихся чувств — злость. Он желал разрушений всей душой. Конечно, Ксандор мог бы сжечь, например, свою столицу, или предать казни тысячу-другую своих подданных — но он понимал, сие не принесет ему никакого удовлетворения.

День за днем он всё глубже погружался в свои думы, не замечая того, что происходит вокруг. И вот однажды в его тронный зал, в его храм, вошел босоногий юнец, так похожий на него самого семь лет назад. Парень что-то просил на непонятном языке, то ли ракани, то ли алутском — попробуй разбери эту тарабарщину, и Ксандор отправил одного из своих стражей за переводчиком. Но когда один из телохранителей покинул залу, юноша вдруг набросился на второго и, выхватив его меч, сумел вонзить его в плоть живого божества. В самое сердце. Да, у Ксандора всё еще было сердце…

— Ты чудовище, тебя все ненавидят! — прокричал парень прежде, чем старый солдат, вернув оружие, оборвал его жизнь.

Ксандор медленно опускался на колени, истекая кровью, теплой и липкой. Он не чувствовал боли, лишь облегчение от того, что грядет — Забвение, Небытие!