Цветы пустыни

Живиль Богун, 2023

В четвертой книге романтического цикла "Дети Зари" уже знакомые читателю герои проявляют себя с неожиданной стороны – ведь любовь порой сильно меняет человека. И, конечно же, появляется новый герой. Лео, талантливый молодой дизайнер, в поиске предначертания попадает в большую беду. Кто придет ему на помощь, как не СВОИ? Здорово, когда умеешь находить тропы между мирами, вот только предпринимать такие вылазки в одиночку очень опасно. Не лучше ли сначала найти подходящую компанию?..

Глава 5. Семейный совет

Разумеется, члены семьи Эрхартов могли общаться между собой мысленно. Это не требовало каких-то больших усилий. В детстве Элинор было даже проще выражаться мыслями, чем словами. До тех пор, пока не увлеклась игрой на скрипке и не поняла, что в человеческом голосе музыки ничуть не меньше. Даже больше. Люди такие разные, и голоса у всех неповторимые. А слышать любимые голоса, речь близких людей — это такое удовольствие!

Возможно, когда-нибудь люди станут общаться исключительно телепатически — но тогда, наверное, и голос у них пропадёт: голосовые связки просто атрофируются как ненужный орган. Но до этого ещё далёко, в любом случае. А пока они могут говорить и петь, читать стихи и рассказывать сказки, смеяться и плакать…

Поэтому они общались друг с другом, как все люди, и не пренебрегали современными устройствами аудио — и видеосвязи.

После обеда молодёжь осталась в гостиной. Ждали звонка Кауницев — Вик попросил Тоба и Еву выйти на связь, как только те освободятся. Сам он нервно вышагивал по комнате, предоставив невесте свой ноутбук.

Раздался звонок, она ответила. Однако вопреки ожиданиям Элинор, на экране появилось не озабоченное лицо сестры, а радостная мордочка племяшки, с неизменной улыбкой, демонстрирующей целую дюжину жемчужных зубиков.

— Оп-па! — восторженно протягивая ручки к экрану, закричал Мишель. — Эли оп-па!

В свои полтора года самый младший Кауниц выговаривал уже с десяток слов — каждое новое Ева тщательно регистрировала в специальном дневничке. Но «опа» было первое словечко, осмысленно произнесённое им. Малыш очень быстро понял, насколько лучше виден мир с высоты роста взрослых, да и выгодность вертикального положения быстро оценил. Прошло несколько месяцев, Мишель давно уже сам ходил и бегал, зачастую даже слишком прытко, однако излюбленное «оп-па!» до сих пор сохраняло универсальный смысл: оно могло значить «привет» и «пока», «пойдём гулять» или «что там у тебя в тарелке такое вкусненькое?». А возможно, и «я тебя люблю». Элинор не успела это выяснить, так как вместо племянника в обзоре камеры появилась Ева.

— Привет, сестрёнка! Сейчас Тоб отнесёт Мишеля в детскую, и ты нам всё расскажешь…

— Вик сам расскажет, — отозвалась Элинор. — А потом Клим — ему тоже есть чем поделиться.

— С каких это пор они стали такие разговорчивые? — подивилась Ева.

— Нужно посоветоваться, — коротко бросил стоявший у стола Виктор, наклоняясь к экрану, чтобы сестра его увидела.

— Я уже тут! — раздался голос Тобиаса. — И готов слушать.

— Мне, собственно, и рассказывать-то пока нечего, — начал Вик без особой охоты. — Захотелось сделать подарок родителям на серебряную свадьбу, вот и решил поискать мир драконов…

— Оригинально! — не сдержался Тоб.

— Очень романтично, — добавила Ева.

— Куда более, чем новый обеденный сервиз, — поддакнула Селия. Теперь она тоже принимала участие в семейном совете, сидела рядом с Климом на диване.

Только Клим промолчал. Он почти не разговаривал с момента возвращения из Заповедного Леса, то есть уже полдня.

— Спасибо, я не сомневался, что вы одобрите мою идею! — Виктор поклонился во все стороны, в том числе и экрану ноутбука. — Однако в итоге я обнаружил нечто необъяснимое. Щель в другой мир, дыра, брешь… Брешь — вот, пожалуй, самое подходящее название. С большой буквы — Брешь. Она появляется буквально на минуту перед самым рассветом, на краю леса в обители единорогов.

— Надеюсь, ты не пытался в ту Брешь протиснуться? — с подозрением спросила его сестра.

— Пытался, конечно.

— Кто бы сомневался! — хмыкнул Тобиас. — И что, не получилось?

— Увы, — с сожалением признался Виктор. — Один раз я заранее перебрался через овраг, чтобы прошмыгнуть в Брешь сразу, как только она появится, но выяснилось, что оттуда её вообще не видно. Возможно, грань между мирами не доходит до поверхности земли — она где-то в небе… Короче говоря, вчера, то есть сегодня ночью, когда я показывал свою находку Климу, нас застукал Мастер Илларион — и оказалось, что он в курсе этого… феномена.

Тонкое, интеллигентное лицо Тобиаса вмиг напряглось, утратив добродушное выражение.

— И что он сказал?

— Сказал, что поговорит с нами потом… Кстати, отец ушёл сразу после завтрака. Наверняка отправился к Мастеру.

— Ну что ж, будем ждать, что они решат, — рассудительно изрёк Тобиас. Все знали, что его доверие к Теренсу Эрхарту безгранично, а уважение к наставнику незыблемо. — Так о чём ты хотел посоветоваться? Полагаю, об увиденном сквозь эту Брешь?

— Верно, — кивнул Виктор, а Клим наконец-то ожил, поднял голову. После стольких совместных приключений приятели давно уже понимали друг друга с полуслова, а зачастую и вовсе без слов. Для этого не нужно было даже читать мысли — просто они находились в одном потоке. — Я сейчас попробую кинуть тебе картинку, как Мастер учил.

— Давай, — согласился Тобиас. — Только держи образ подольше и постарайся воспроизвести цветовую гамму как можно точнее.

— О, с цветовой гаммой проблем не будет! Девчонки, если получится, присоединяйтесь — кино будет интересное, обещаю…

Виктор закрыл глаза, ещё не договорив, и улыбка стекла с его лица. Тобиас исчез с экрана. Ева и Элинор тоже сосредоточились, силясь словить мыслеобраз Вика. Селия даже и не пыталась, понимая, что её только-только приняли не то что в первый класс — в подготовительную группу детского сада. Не участвовал и Клим: он диковинную картинку видел утром воочию.

Минуты три спустя Виктор открыл глаза. Элинор смотрела на него восторженным, слегка затуманенным взором. На экране ноутбука снова появились лица молодых Кауницев, откровенно обескураженные.

— Что скажете? — Виктор устало обвёл взглядом собравшихся.

— Изумительно! — прошелестела Эль. — Это точно не наше небо.

— Тоб?

— Я в шоке, — признался тот. Его жена лишь кивнула.

— Не понравилось?

— Почему же? Впечатляет.

— Не слышу энтузиазма!

— Просто я уже видел этот… пейзаж. Мы с Евой вместе его видели.

Беззвучный «где?» повис в воздухе.

— В одном офисе во Франкфурте. Офис принадлежит известной дизайнерской фирме «Баллалео»…

— Леонард Балла! — подал голос Клим, первый раз с начала встречи. — Великий человек! Я мечтал работать у него, даже послал резюме. Но мне ответили, что фирма пока не принимает новых сотрудников…

— Неудивительно, учитывая, что её основатель и руководитель находится неизвестно где, — вставила Ева. — Нам так и сказали, когда мы пришли в головной офис.

— А что вы там делали? — поинтересовался Клим, заметно оживившись.

— Я ещё два года назад заказал «Баллалео» проект интерьера нашей школы, — охотно пояснил Тобиас. — Они согласились за него взяться, в порядке очереди. Правда, с самим Балла мне не удалось пообщаться, он уехал принимать объект где-то в Японии. Мы стали ждать. А потом появились сообщения, что Балла пропал. Ну, мы сами подремонтировали школьный флигель, оживили стены, как могли. А этой весной…

— В конце мая, — вставила Ева.

— Да, в конце мая нас пригласили приехать в офис «Баллалео» во Франкфурте. Показали готовый проект — чего мы уже никак не ожидали! — спросили, всё ли нас устраивает. Мы, конечно, были в восторге! В общем, уточнили разные детали и ждём окончательный вариант к началу августа…

— А что насчёт моего… пейзажа? — осторожно напомнил Виктор.

Тобиас понимающе покивал.

— К этому и веду. В кабинете, где мы подписывали договор, на стенах висело несколько картин. Весьма необычных. Среди них и пейзаж с зелёным небом, маленьким фиолетовым солнцем и золотыми облаками. Правда, там были ещё и деревья наподобие кипарисов — редкий такой лесок…

— Ярко-синий, — снова вставила Ева.

— От кобальтового до лазурного, — уточнил её муж-художник. — Нам сказали, что это работы самого Балла.

— Не знал, что он ещё и картины пишет, — пробормотал Клим.

— Похоже, мы очень многого не знаем об этом человеке, — задумчиво подытожил Вик. — Однако теперь будет от чего оттолкнуться в поисках…

Ева пристально посмотрела на брата:

— В поисках чего, непоседа?

Но Виктор лишь повернулся к Климу: дескать, твоя очередь, дружище. И Клим твёрдо сказал:

— В поисках Надин.

— А в чём проблема? — Ева озадаченно наморщила лоб. — Я только вчера звонила тёте Лидии, кстати, по просьбе мамы — она просила уточнить, всем ли составом пожалуют Девоны на свадьбу. Тётя сказала, что они с Оскаром пока невыездные — по известной причине. А Надин сбежала на море отдохнуть, однако вернётся в ближайшие дни — не сегодня, так завтра… Так в чём же проблема? — теперь младшая госпожа Кауниц буквально буравила Клима взглядом.

Тот набрал в лёгкие побольше воздуха и выпалил:

— У меня было видение. Надин в беде! Я точно знаю, что видел будущее, но не слишком далёкое — скорее, совсем близкое! — и он подробно пересказал друзьям всё, что ему привиделось на окраине Заповедного Леса сразу после исчезновения Бреши.

Они слушали молча, сосредоточено. Никому и в голову не пришло сомневаться в опасениях Клима. Они знали возможности друг друга и доверяли им. Клим — из рода Видящих Сквозь Время. Его видения уже не раз спасали человеческие жизни.

— Я уверен, Надин как-то связана с тем чужим миром, — в завершение сказал Клим. — А значит, и с Леонардом Балла, раз он тоже видел изумрудное небо и даже запечатлел его на картине. Возможно, это просто совпадение, но всё равно стоит проверить…

— Мы с Мастером пришли к такому же выводу, — раздался в дверях низкий голос Теренса Эрхарта: хозяин усадьбы незаметно вошёл в гостиную и слышал последние слова Галицкого.

Эмилия стояла рядом с мужем. Человеку, не знающему хозяйку Эрхарт-холла, она показалась бы абсолютно спокойной. Лишь во взгляде светлых глаз читалась некая отрешённость. И для членов семьи этого было достаточно, чтобы понять: мама сильно встревожена.

На минутку в гостиной повисла напряжённая тишина. Все выжидающе смотрели на Теренса. Первым не выдержал Виктор:

— Что будем делать, пап?

Но Эрхарт-старший обратился к Еве — растерянные лица четы Кауницев застыли на экране ноутбука:

— Дочь, найдёшь с кем оставить ребёнка? На пару часов.

— Да, пап, — выдохнула Ева.

— Рауль и Аглая дома?

— Да.

— Тобиас, передай им, что их тоже ждём. Единороги откроют проход для вас четырёх из парка имения. Ровно через час.

Тобиас кивнул:

— Мы придём, Страж.

Стоило прозвучать этому прозвищу, и всем, даже Селии, забившейся в угол дивана, стало понятно: положение крайне серьёзное.

***

Они никогда не собирались в Заповеднике всей семьей. Вернее, всем кланом Эрхартов, Кауницев и Галицких.

Виктор усмехнулся про себя: да, клан — наиболее точное слово. Находит отклик в памяти клеток. Как-никак, его отец родился в Шотландии… хоть и давно это было.

А теперь они шли на сход клана — все члены трёх семей, имеющие доступ в обитель единорогов. Даже шестилетние Тео и Дора. Родители почему-то взяли их с собой, хотя в случае необходимости двойняшки прекрасно могли побыть одни дома: они не раз доказывали, что умеют сидеть тихо, как мышки — особенно когда подслушивают разговоры старших. Вик снова улыбнулся, вспомнив, как неугомонные близнецы в итоге уснули под столом, когда отмечали восемнадцатый день рождения Элинор; правда, Эль потом уверяла его, что и она, и мама знали, что малышня там прячется… И вот они идут вместе со взрослыми на семейный совет, следом за родителями, дружно взявшись за руки — ещё настолько маленькие, что умещаются вдвоём на узкой тропе…

Тут Вик вспомнил, что когда-то они с Евой тоже так ходили: и в Заповедник — играть с Арком, и на хутор за молоком, и в лес по грибы да ягоды. Он, старший брат, крепко-крепко держал за руку сестру, поскольку та вечно норовила вырваться и убежать. А ведь с виду была такая скромница! Правду говорят про тихий омут… Зато малышка Элинор сама не отходила от него ни на шаг и всегда во всём слушалась. Интересно, она будет такой же смиренной женой, какой была сестрой?

Виктор с нежностью глянул на невесту, и та ответила ему красноречивым взглядом: «Время покажет…» Он лишь крепче прижал Эль к себе одной рукой: им тоже хватало ширины тропинки, чтобы идти бок о бок. И не только потому, что Элинор так и осталась маленькой, жениху едва по плечо…

Арселия Кауниц отважно шагала следом, чувствуя себя весьма неоднозначно. С одной стороны, было здорово осознавать себя членом такой большой, сильной и дружной семьи, с другой — на неё вдруг всей тяжестью навалилось чувство ответственности. Правда, пока оставалось не совсем понятно, за что же отвечает она, Селия — обычная девушка, не наделённая какими-либо талантами, ничего особенного не свершившая за свои восемнадцать лет…

«Всё ещё впереди!» — вдруг чётко прозвучало у неё в голове. Но это была не её мысль. Девушка резко обернулась.

Клим Галицкий замыкал шествие — серьёзный, напряжённый, замкнутый в себе. Но он кивнул ей ободряюще, посмотрел в глаза, и у неё в голове снова прозвучало:

«Я же предупреждал: ты слишком громко думаешь!»

Селия изумлённо уставилась на парня и не заметила толстого корня под ногами. Если бы Клим не подхватил её под локоть, точно упала бы.

«Не зевай!» — сказал он одним взглядом.

Девушка с досадой почувствовала, что краснеет, отвернулась и поспешила догонять Вика и Эль.

Мастер Илларион встретил всю компанию под дубом, там, где тропа заканчивалась, упираясь в луг. Под раскидистой кроной гигантского дерева было достаточно места для всех. Клим и Виктор заранее подсуетились: принесли четыре длинных доски, несколько чурочек и на скорую руку соорудили лавочки, составив их квадратом.

Едва они расселись, появились Кауницы — вчетвером, без детей. Аглая с трудом сдерживала волнение, и Эмилия встала, обняла её, усадила рядом с собой. Рауль устроился рядом с женой с другой стороны, и Селия поспешно пересела ближе к отцу, словно за три дня успела соскучиться. Двойняшки, не проронив ни звука, втиснулись между Евой и Элинор. В итоге так получилось, что Теренс и Мастер Илларион оказались вдвоём на одной скамье. За всё это время никто и слова не проронил.

Наконец Мастер обвёл всех внимательным взглядом и остановился на Теренсе, который сидел слева от него с довольно мрачным видом:

— Начинай, Страж.

Старое прозвище или звание, прозвучавшее уже второй раз за день, словно пробудило в Теренсе другую, невидимую его сущность. Перед собравшимися предстал уже не гостеприимный хозяин уютной усадьбы, не известный писатель, не муж, отец, друг. Семейный совет возглавил Страж Ключа — тот, кто пятьсот лет охранял доступ в убежище единорогов, по сути, последнее святилище Духа Земли.

— Благодарю, Великий Мастер, — коротко кивнул Страж. Титулы и звания здесь, в этом сказочном месте, в другое время были бы неуместны, однако в данный момент ощутимо подчёркивали важность события. Он так же, как до этого Мастер, обвёл взглядом собравшихся.

«Нас тринадцать… Не самое воодушевляющее число! — невольно подумалось ему. — Как будто мы навеки застряли в периоде трансформации*…»

*Число 13 в восточной астрологии и нумерологии обозначает переход на новый духовный уровень: от 12, «высшего балла» старого мира, к 14 — числа следующей ступени развития.

«До чего ж вы, люди, суеверны! — насмешливый шелест раздался в его голове. — Вечно вам знаки подавай…»

Страж обернулся: бесшумно переступая тонкими ногами, белоснежное существо вышло из тени молодых деревьев. Тот Самый! Люди стали подниматься, но гордая голова, увенчанная необычайно длинным сверкающим рогом, нетерпеливо мотнулась: мол, к чему церемонии? Встав по левое плечо Теренса, единорог замер в ожидании, словно мраморная статуя.

— Итак, нас здесь сегодня четырнадцать — хороший знак! — чуть заметно улыбнулся Страж, дабы как-то разрядить атмосферу. — Все уже слышали, что произошло — вернее, что произойдёт: наша Надин в беде, ей угрожает опасность. Что, где, почему — мы не знаем. Знаем только, что в ближайшее время, поэтому действовать надо немедля.

Тут поднял руку Рауль:

— Клим смог определить дату?

Вместо Клима ответил Мастер Илларион:

— Он понял, что это случится скоро. Однако я уже давно опасался чего-то подобного, поэтому просил молодёжь приглядывать за своей родственницей — издалека, ненавязчиво, просто чтобы быть в курсе её жизненных обстоятельств.

— Есть повод для опасений? — уточнил Рауль.

— Есть. Я чуть позже расскажу, — уклонился от ответа старец.

Тут снова заговорил Страж:

— В связи со сложившейся чрезвычайной ситуацией Мастер Илларион согласился открыть нам ещё одну тайну, в этот раз — свою личную. Выслушаем его, тогда и решим, как будем действовать… Но сначала давайте обменяемся информацией по делу — кто что успел узнать.

— Тётя Лидия сказала, что Надин поехала отдохнуть на море, — начала Ева. — Куда — она не знает, но точно не к ним в Ниццу. У Клима в видении тоже было море, рифы, пустынный скалистый берег — однозначно не гламурный курорт. Я права, Клим?

— У меня было чёткое ощущение, что она там совсем одна, беспомощна — ей просто не у кого попросить помощи, — отозвался тот.

— Надин в принципе не из тех, кто просит о помощи: она всегда всё делает сама, — напомнил им Виктор.

— И это верно, — согласился Клим. — Только у меня возникло чувство безысходности — не знаю, как это объяснить…

— Мы уже поняли, не переживай, — сказал Теренс. — Тем более, что на данный момент наша племянница действительно в полном порядке — это мы все ощущаем, так ведь? — он посмотрел на жену, затем на старшую дочь, самую близкую подругу Надин — настолько, насколько та вообще могла кого-то к себе подпустить.

И Эмилия, и Ева утвердительно кивнули.

— Итак, мы пока не знаем, где находится наша звездочка. Однако есть серьёзное подозрение, что тут не обошлось без второй звезды… Кстати, где-нибудь можно увидеть картины этого нового Леонардо? — Теренс обратился к Тобиасу.

— Леонард Балла — не художник… ну, то есть, художник в широком смысле, но не живописец, — запутавшись в терминологии, Тоб жестами изобразил человека за мольбертом, и собравшиеся невольно улыбнулись, а шире всех — Рауль: получилось очень похоже на дирижёра за пультом. — Я наводил справки, порылся в интернете. Там вы найдёте только произведения Джакомо Балла, одного из основоположников итальянского футуризма: они довольно абстрактны, с претензией на «разорванное движение», «подвижный свет» и метафизику, хотя Джакомо, при желании, мог работать в любой манере… Не знаю, является ли тот итальянский Балла родственником нашего — Леонард, как известно, родом из Венгрии…

— Не является, — вдруг сказал Мастер Илларион. — Я проверял.

Все с любопытством посмотрели на старца — когда это он успел проверить? Но Мастер больше ничего не сказал, и Тобиас продолжил:

— О том, что Леонард писал картины, мы узнали, только посетив офис «Баллалео» во Франкфурте. Сегодня выходной, я не смог им дозвониться, но завтра позвоню, попытаюсь что-то узнать о происхождении того полотна, что интересует нас — о пейзаже с изумрудным небом и пурпурным солнцем. Хотя остальные два тоже были весьма занятными: вроде написаны с фотографической точностью, но при этом в каждом — своя загадка. Я бы с удовольствием взглянул на них ещё раз…

— У тебя будет такая возможность, — заверил его Теренс. — Давай съездим туда вместе: что-то меня вдруг резко потянуло во Франкфурт.

Тоб с готовностью кивнул. Тут снова подал голос Рауль Кауниц:

— Как я понимаю, вы уже не сомневаетесь в том, что существует некая связь между известным дизайнером Леонардом Балла, исчезнувшем больше года назад, нашей Надин и каким-то параллельным миром, проход в который обнаружил Виктор? Кстати, любопытно было бы на него посмотреть… Не на Виктора — на проход!

Теренс вопросительно взглянул на Мастера Иллариона — тот поморщился, но ответил:

— Посмотреть можно, если не лень вставать до зари, — проворчал он, живо напомнив ученикам свою предыдущую ипостась, ворчливого лесника Лавра Лукича. — Только это не проход, а так, брешь, щель, замочная скважина… Потому как мир тот запечатан.

— Запечатан? Значит, туда невозможно попасть? — разочарованно спросил Виктор.

— Очень на это надеюсь, — буркнул старец.

— А где же тогда Балла подглядел изумрудное небо? — не отставал Виктор. — Я уж надеялся, что парень из наших — путешествует по разным мирам, а потом их рисует.

— Признаюсь, я тоже так подумал, — поддержал друга Тобиас, а Ева и Эль кивнули в знак согласия.

— Что гадать-то? Вот найдём этого Балла и спросим, — подытожил Клим.

— Очень на это надеюсь, — повторил Мастер Илларион. — Теперь мы просто обязаны его найти.

Безмолвный «почему?» повис над поляной.

— Есть вероятность, что Балла — это сокращение от Баллара. Именно так звали последнюю жену Гуалтиеро, Великого Мастера Проводника, потомками которого являются большинство здесь собравшихся, — наконец проговорил Илларион.

Кауницы и Эрхарты встревоженно переглянулись. Все помнили портрет Гуалтиеро в тайной галерее Великой Девятки, в архиве Магистериума, который до сих пор хранился в имении Кауницев. Откровенно говоря, портрет производил не самое благоприятное впечатление: надменное лицо испанского гранда в чёрном камзоле с широким белым воротником, подчёркивающем смуглость кожи, и колючие глаза под сурово сдвинутыми бровями. А ведь картину писал не кто иной, как сам Илларион!

Общую мысль дерзнул высказать Рауль:

— Похоже, дед, ты слегка недолюбливал старину Гуалтиеро, раз изобразил столь… несимпатичным?

Мастер смерил правнука снисходительным взглядом:

— Да что ты понимаешь? Гуалтиеро был моим напарником — а в некоторых случаях это больше, чем друг…

— И как с ним связан этот запечатанный мир? — снова за всех спросил Рауль.

Старец промолчал. Они ждали, но Илларион сидел, опустив взгляд на свои руки, сжимающие посох. Казалось, он вдруг ушёл в себя и вообще забыл, где и зачем находится. Или просто не находит в себе сил, чтобы открыть правду.

И тогда за него ответил единорог:

«Запечатанный мир — это могила Великого Мастера Гуалтиеро».