Я слишком много думаю…

Жанна Дан, 2023

Я слишком много думаю. А еще я застенчивая, пухлая и домашняя.Но переезд в древнее здание по адресу Звездный Перекресток 13, круто изменил мою жизнь. Как снег на голову, на меня свалилась любовь, друзья, а ещё… старинное проклятье, которое я невзначай разбудила, потревожив статую безумного алхимика.Дремлющее зло оказалась коварным. Но любовь побеждает всё. Кто мог подумать, что живущий через стену сосед окажется моей судьбой? Очаровательный парень способен вытащить меня из лап мистической ловушки и спасти волшебным поцелуем. Вдобавок ко всему, он отлично разбирается в древних проклятьях, знает латынь и умеет находить сундуки с сокровищами. Не соскучишься.

Глава 3. Каменный Джонателло

Проснулась я поздно. Комнату позолотил свет солнца, а во внутреннем дворе уже звучала утренняя возня жильцов: голоса, шаги и звон ключей. Через щель балкона струился умопомрачительный аромат чужого кофе. Он щекотал ноздри, окончательно пробудив меня ото сна.

Я смахнула остатки вчерашнего позора и встала с кровати. Надела лосины и свой любимый растянутый свитер. Розовый. В красное сердечко. С воротом под самый подбородок.

— Здравствуй, новый день! Встречу тебя бодренько.

Я воодушевленно зашагала на кухню, но ударилась мизинцем о тумбочку.

— Твою ж пряжу! — ругнулась я.

На тумбочке как раз зазвонил домашний телефон. Старинный, золочёный, с выгнутой трубкой и дисковым набирателем номера.

— Алло, — сипло молвила я.

— Почему хрипишь? Ты только что проснулась? — послышался осуждающий тон мамы на другом конце провода.

Я обреченно прислонилась лбом к стене. Сейчас меня ждёт щедрая порция непрошенных нравоучений.

— А вот мы с папой уже давным-давно проснулись и даже позавтракали.

— Мам! Я съехала жить отдельно не для того, чтобы продолжать придерживаться вашего распорядка, — мягко, но настойчиво напомнила я.

— Знаю я твой «распорядок»! — фыркнула мама. — Вяжешь весь день до боли в глазах, а потом ложишься спать. Вот и весь распорядок! Ещё небось питаешься всухомятку!

— А вот и нет! — воскликнула я. Внутри нарастало раздражение. — Я нахожу в интернете интересные рецепты и каждый день готовлю что-то новое! Очень вкусно получается.

— Да ну? — в голосе мамы звучали насмешливо-снисходительные нотки.

— На прошлой неделе получилась изумительная сырная запеканка! — отчаянно защищалась я. — А ещё грибные котлеты и овощное рагу…

— Ладно-ладно, — небрежно перебила мама. — Главное, кухню не сожги!

— Ма-а-м! Это было всего один раз! И мне было семь лет!

Я принялась легонько биться лбом о стену. В принципе, разговор с мамой — это оно и есть. Ей ничего не докажешь, хоть лоб разбей.

— Мне нравится, как я готовлю, — упёрлась я. — Не зря ведь люди говорят, что двум хозяйкам невозможно ужиться на кухне. И это правда. Теперь я могу готовить по своему вкусу. Как мне вздумается и как мне хочется. Без твоего придирчивого надзора.

Мама что-то невнятно и возмущенно пробормотала, а потом повысила голос:

— Не перенапрягай глаза и не сутулься, когда вяжешь, — резко произнесла она. — А то станешь слепой и горбатой. Кто тебя такую замуж возьмёт?

— Не знаю. Может, Квазимодо? — предположила я. — Ему бы понравился Лиловый Дом. Здесь куча горгулий, чердаков и башен…

— Я с тобой серьёзно говорю! — оборвала меня мама. — Твой брат уже нашел невесту заграницей!

— Какой молодец, — пробурчала я.

— А как у тебя на личном фронте? Или надеешься на свою дурацкую тактику «Просто подождать»? — въедливо спросила мама. — Так можно и сорока лет дождаться!

Я запрокинула голову и отдалила трубку от уха. Пора заканчивать, а то снова поссоримся.

— Ш–ш–ш… — зашипела я в телефон. — Ой! Что–то связь обрывается! Ш–ш–ш…

— Дар… Дарантия! — озадаченно вопила в трубку мама.

— Ш–ш–ш… Люблю тебя! Передавай папе привет! Ш–ш–ш… На праздниках к вам заеду! Привезу вкусняшек и подарков! Ш–ш–ш…

Я положила трубку и свободно выдохнула. Как же хорошо, что я могу позволить себе жить отдельно! Положила трубку — и поток давления оборвался. Красота!

Пританцовывая, я зашла на кухню и поставила чайник.

— Э-эх. Жаль к чаю ничего вкусненького не осталось, — осознала я, глядя на пустую тарелку от вишневого пирога.

Я уныло облокотилась о стол. Сладости закончились, нужно идти в магазин. Здесь уже не сработает тактика «Просто подождать». Ведь не существует такого чуда, которое бы подсунуло мне прямо под дверь что-нибудь…

Мои размышления прервал стук в дверь. Я закопалась глубже в свитер и настороженно устремилась в коридор. Кто это может быть?

Я тихонько, на цыпочках, подошла к двери и приоткрыла. На пороге никого не было. Но оказался бумажный пакет со свежими, румяными булочками!

Над булочками лежит записка:

«Для безгранично доброй мадемуазель от Шумного Соседа.

P.S. Ваш совет сработал! Я просто подождал и рано утром окно спальни открылось само!»

Я выглянула за дверь, но соседа уже не было. Улыбнувшись, я сразу откусила хрустящий край булочки. Она ещё теплая! Пахнет ванилью и корицей.

— Какая вкуснятина! — причмокнула я и побрела обратно в кухню. На душе стало так тепло, будто его согрели лучиками солнышка. — А сосед — приятный парень! Зря я на него взъелась.

Как только высыпала булочки на стол, в дверь опять постучали. Я суетливо поправила волосы и побежала открывать.

— Проснись и пой! — бодро воскликнула Ника, ворвавшись в коридор.

За ней последовала смущенная Зоя:

— Мы тебе печенья принесли! То самое, для которого брали сахар, — она протянула мне корзинку с угощением.

— О! Проходите! — улыбнулась я и указала на кухню.

Девчонки поразительно свежи и красивы. Ника при полном макияже и с гладкой укладкой на голове. Зоя тоже прихорошилась — завила волосы и подкрасила глаза.

— Чего зажатая такая, как не родная? — щелкнула меня по носу Ника.

— Ужасно выгляжу. Ещё не умылась и не причесалась, — я закопалась в свой спасительный свитер.

— Пф-ф! Ерунда какая! Ты очаровашка! — Ника потрепала меня по щеке. — Видела бы ты МЕНЯ спросонья! Только детей пугать.

— Мы ненадолго, — предупредила Зоя. — После обеда заедет хозяйка, у которой мы снимаем квартиру. Она любит печенье, поэтому мы решили её задобрить и напечь целых три порции.

— Да-да. Ещё нам нужно прибраться в комнатах и выглядеть паиньками, — добавила Ника, картинно поправив идеальные волосы.

— Мы и есть паиньки! — настояла Зоя.

— Говори за себя, — хихикнула Ника. — Кстати, Дарантия, а сколько тебе обходиться снимать эту квартиру?

— Я не снимаю эту квартиру. Я её… купила.

— Что?! — ошарашенно воскликнули Ника с Зоей.

Зоя выронила корзинку. Печенье рассыпалось по всему столу.

— Ты крутая! — зааплодировала Ника. — Вязальный бизнес намного прибыльнее, чем я думала!

— Ну… мне повезло найти клиентов, которые ценят ручную работу, — признала я без ложной скромности. — К тому же… Я купила эту квартиру по смешной цене. Она почти вдвое дешевле всех остальных в Лиловом Доме.

— Почему? — с интересом спросили сестры.

— Из-за Джонателло, — ответила я.

— Кого? — Ника и Зоя недоуменно переглянулись.

— Пойдёмте на балкон. Покажу.

Я направилась к балконной двери, попутно рассказывая:

— Увидев объявление в газете, я даже глазам не поверила. Спросив у хозяйки причину такой дешевизны, я так и не получила внятного ответа. Она пролепетала про какого-то Джонателло. Мол, никто не может вынести его взгляда. Он отпугивает всех покупателей. Тогда я не знала, кто это. Но была ему благодарна. Лишь потом я поняла, о ком речь.

Мы вышли на балкон и прислонились к перилам.

— Джонателло — это он, — я указала на часовую башню, которая темнела напротив нас.

Девушки уставились вперёд и побледнели.

Над часами сидит каменная статуя. Это красивый мужчина с вьющимися волосами и хмурыми бровями. Мужчина задумчиво глядит вниз, подперев подбородок одной рукой. За его спиной распахнуты мраморные крылья. Мощные. Страшные. Совсем не ангельские, а скорее демонические. Перья острые, как кинжалы. Угрожающе торчат во все стороны.

Мрамор, из которого выбит Джонателло, покрыт темными пятнами времени. А руки и ноги статуи почему-то окованы цепями, древними и ржавыми.

— Какой жуткий, — поёжились сестры. Их лица осунулись, будто обе вот-вот грохнутся в обморок, словно из них выпили всю энергию.

— Нам уже пора, — попятилась назад Ника.

— Да-да. Мне как-то нехорошо, — поддержала Зоя и прижалась к сестре.

Не успела я и слова молвить, как девчонки убежали с балкона, прикрикнув:

— Позже увидимся!

— А как же чай? — вдогонку крикнула я.

Но входная дверь уже хлопнула.

Я осталась на балконе одна. Растерянная и сбитая с толку.

Закопавшись в складки своего безразмерного свитера, я снова глянула на часовую башню и погрузилась в размышления.

Похоже, Джонателло произвёл на сестёр огромное впечатление. Чудовищное и неизгладимое.

Он парализует и шокирует людей, ужасает и отталкивает всех, кроме меня. Странно, почему так? Глядя на Джонателло, я не чувствую ничего, кроме любопытства и странной печали, которая тихо ноет в сердце каждый раз, когда смотрю на его склоненную голову. Между бровями мужчины застыла глубокая, задумчивая морщина. Совсем как у меня в моменты размышлений. Мама с детства ругала меня за эту морщину…

Что в Джонателло страшного? Он красивый и загадочный. К тому же поразительно гармонирует с горгульями по углам дома, словно они — его питомцы. Каменные львы, химеры и драконы — все уставились на Джонателло, послушно ожидая зова хозяина… Или мне только кажется?

— Что? Загляделась на Джонателло? — окликнул голос снизу. Я дрогнула и очнулась.

Это старик По. Он стоит под балконом, натирает платком блестящую лысину и ждёт моего ответа.

— Вы что-то знаете о статуе? — удивленно воскликнула я, глядя вниз.

— А то! Я же старожил этого дома! — многозначительно задрал нос старик. — Хочешь, расскажу?

— Очень! Сейчас спущусь, — поторопилась я, сгорая от интереса.

— Не утруждайся! Я сам поднимусь.

— Но…

Я только рот раскрыла. Вопрос застыл на языке, не успев сформироваться в слова.

Во дела! С поразительной ловкостью старик По принялся подниматься по пожарной лестнице, как обезьянка цепляясь своей тростью за перекладины! Не прошло и минуты, как юркий дедуля перелез через перила моего балкона и сел на мраморный столбик, украшающий угол.

— Я уже не тот живчик, что был в восемьдесят. Но ещё есть порох в пороховницах, — улыбнулся старик. Вставная челюсть сверкнула белизной. — Угостишь чашечкой кофе?

— А… да… конечно, — промямлила я, до сих пор находясь под впечатлением.

Дрожащими руками я принесла единственную праздничную чашку и протянула старику. Он потянул круглым носом аромат напитка.

Дедуля довольно крякнул и достал из потайного кармана пиджака флягу, а затем плюхнул в кофе немного коньяка.

— Ни слова моей супруге! — добродушно погрозил он пальцем.

Я кивнула и картинно застегнула рот на невидимую молнию.

— Коньяк полезен для сосудов. Пью чисто из соображений здоровья, — подмигнул он. Отхлебнув чудо-напитка, старик По засиял истинным счастьем. Глубокие морщины разгладились от удовольствия. Даже помолодел лет на десять.

— Так вот, Джонателло, — начал свой рассказ старик. Я села на пол, поджав ноги и превратившись в слух. — Джонателло жил в Лиловом Доме сотни лет назад.

— Так он был реальным человеком? — ахнула я.

— Как я и ты. Из плоти и крови, — кивнул старик. — Джонателло был талантливым алхимиком. Он не выходил из своей квартиры, превратив её в настоящую лабораторию. Парень был юным гением, которому удалось совершить невероятное — соединить магию с наукой! Говорят, Джонателло научился создавать и оживлять скульптуры, а потом обратно превращать их в камень. Все эти горгульи — его рук дело!

Я шокировано разинула рот и оглянулась на многочисленные статуи чудищ, которые восседали по углам Лилового Дома. Их перепончатые, когтистые лапы намертво вцепились в кромки здания. Солнце подсвечивало спины монстров, отбрасывая вокруг жуткие, шевелящиеся, крылатые тени.

Старик По продолжил рассказ:

— Свои гениальные формулы и чертежи Джонателло записывал в дневнике, который каждую ночь прятал в секретном тайнике.

— И где этот тайник? — облизнулась я.

— Кто ж знает? — пожал плечами старик и отхлебнул глоток кофе.

— Ладно-ладно. А что случилось дальше? — заинтриговано спросила я. Любопытство кололо изнутри малюсенькими иголками.

— К сожалению, раздумья и эксперименты так захватили Джонателло, что бедный парень сошёл с ума. Рехнулся, чокнулся, ошалел. Э-эх! — хрипло вздохнул старик По. — Безумец начал экспериментировать на себе самом. Разрезал свою спину и привил себе крылья! А ещё… вживил в рот хищные клыки…

— Ужас-с-с! — с пламенным возбуждением протянула я и спряталась глубже в мягкий свитер.

— Он стал затворником. Отрёкся от друзей и родных, а невеста сама сбежала от него, — мрачно поведал старик. — Джонателло даже… пропустил похороны родной матери! Ходят легенды, что мать прокляла его, лежа на смертном одре.

— Какой кошмар! И что за проклятье?

Старик наклонился ниже и прошептал по секрету:

— Она пожелала, чтобы исследования Джонателло пожрали его душу и тело. Чтобы эксперименты, которым он посвятил жизнь, настигли его самым страшным образом. И проклятье сбылось…

— И как же? — затаила я дыхание. Сердце билось рваными толчками.

— С Джонателло приключилась магическая болезнь, — прошептал старик. — Как только он погружался в раздумья — начинал каменеть! Однажды он ушел в мысли так глубоко, что окаменел полностью! И… превратился в эту самую статую.

Старик По многозначительно кивнул в сторону часовой башни.

— Хотите сказать, — сипло прошептала я, теребя воротник. — Что внутри этой статуи… То есть… Эта статуя… И есть Джонателло?!

— Именно, — подтвердил рассказчик. — Но самое жуткое…

— Что может быть ещё жутче?! — изумилась я. Волосы встали дыбом даже на шее.

— Самое жуткое, что…

Глядя на меня, старик По умолк и переменился в лице. Его взгляд смягчился, а жуткий шепчущий тон исчез.

— Я и так тебя напугал, бедняжку. Увлёкся, — погладил он блестящую лысину. — Не бери в голову. Это лишь легенды.

— Что? Что? Что? Что самое жуткое? — захныкала я из-под свитера. — Расскажите!

— Нет, не буду, — твердо отказал старик. — Ты и так спряталась в свитере, что один нос торчит. Это всё пустые мифы. Не хочу тебя понапрасну страшить, а то бессонницей замучаешься.

Старик допил кофе и вручил мне чашку.

— До завтра! Спасибо за кофе!

Дедуля перепрыгнул через перила балкона и спустился по пожарной лестнице так же ловко, как и поднялся. А я снова осталась одна. В ещё большем замешательстве, чем прежде.

Я сидела на полу балкона, но ощущала себя воздушным шариком, подвешенным в пустоте. Невесомо. Глупо. Непонятно. Без опоры и направления.

Что старик По не договорил? Почему статую Джонателло оставили в Лиловом Доме? Кто и зачем заковал алхимика в гремучие цепи? Кому понадобилось сдерживать статую, которая и так каменная? Или же… ему суждено ожить вновь?

По моей спине побежали колючие мурашки. Ледяные. Режущие. Волнительные.

Рассказ старика, будто ключ, разомкнул мистический канал в моей душе. Совсем как после страшилок, которые в детстве слышишь у ночного костра. Теперь везде мерещатся монстры, заговоры и проклятья. Любой шорох заставляет вздрогнуть. Любой скрип уносит сердце в пятки. Любой отблеск в зеркале таит замогильный холод.

Я встала на ноги и вернулась в квартиру. Дверь на балкон закрыла резко, плотно, до щелчка. Даже задернула тяжелые бархатные шторы, но ничего не помогло.

Весь оставшийся день шёл наперекосяк. То спицу выроню, то в нитках запутаюсь, то Моклю потеряю из виду…

Но самое мерзкое, что теперь я чувствую чужое присутствие за своей спиной. Незримое. Обволакивающее. Витающее в воздухе, будто бледный призрак.

Я включила лампу и усиленно вязала до самой ночи. Рядок за рядком, рядок за рядком, рядок за рядком. В глазах уже рябило, а шея ныла от напряжения, но мирное постукивание спиц вселяло покой и уют.

***

Следующим утром я проснулась разбитой и мрачной. Тело придавило свинцовой тяжестью, которая текла по жилам вместо крови. Голова трещала, а во рту пересохло.

Я заварила чай, но боялась выйти на балкон. Сцепив зубы, я стукнула кулаком по столу:

— Соберись, Дарантия! Хватит себя накручивать! Не позволяй дурацкой мраморной статуе управлять твоей жизнью!

Я лихо подтянула пижамные штанишки, решительно открыла дверь и вышла на балкон.

День выдался пасмурным, как и моё настроение. Чёрные тучи закрутились над Лиловым Домом, будто адская сахарная вата. Купол неба в особенности сгустился над Джонателло. За крыльями алхимика бурлили смоляные вихри, напоминающие воронку из потустороннего мира.

Конец ознакомительного фрагмента.