Катализатор смерти

Жанна Благодарова

Говорят детям, чтоб не хватали своими ручонками что ни попадя? Говорят! А толку-то… Вот и случаются с ними всякие неприятные, опасные и даже фантастические истории! И ладно бы только с ними. Случается, и очень даже случается, из-за детей страдают ни в чём не повинные взрослые. И, между прочим, очень неплохие взрослые, которые этим самым непослушным детям хотят помочь! Впрочем… чего это я интригу плету? Пусть ребёнок сам всё расскажет.

© Жанна Благодарова, 2022

ISBN 978-5-0055-9119-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

Поле шерсти

— Мам! М-а-а-а-м! Гляди — коза!

— Где?

— Ну вон же, у забора, под вишней. Сидит, как собака у будки! Даже не шевелится. Да куда ты уставилась, не у калитки. Я же пальцем показываю — вон, справа, у забора. Под вишней!

— Игнат, не показывай пальцем. Тебе же тринадцать, а не пять. Нигде нет никакой козы, и вообще ничего нет, опять фантазируешь. Хочешь сбить меня с мысли, чтобы я забыла дать тебе задание?

— Ага, тут прям такая работа мысли нужна!

— Не болтай и не спорь с матерью, а бери лопату.

Щас, раскопался, жди! Пусть лохи какие-нибудь деревенские копают… Ба-лин, как мне не нравится ездить на дачу — это ж деревня, отстой, позапрошлый век. Скука, хреновый инет и туалет на улице. Копать землю мне вообще не нравится. И никому не нравится, взрослые всё врут.

Интересненько, откуда взялась коза? Сидит как-то странно… не по-козиному. Я глянул вправо. Нету её! Пошарил глазами вдоль забора — точно нет, и спрятаться ей негде. Значит, в заборе появилась щель. И большая, раз целая коза пролезла! Ну, щель я обязательно найду.

Не одни козы тут шастают. Недавно соседи — ну, типа соседи, потому что не совсем рядом живут, волка видели. Может, гонят, может, показалось. Отцу скажу, пусть заделывает. Нам чужих коз не надо, а тем более — волков. Дошёл до угла… Упс, забор весь целый. Может, от соседей как пролезла, хотя у них вроде только кот, рыжая наглючая зверюга…

— Игнат, я вижу, куда ты спрятался! Иди сюда, сейчас же. Вот здесь — мама раскинула руки в стороны настолько, насколько ей позволяла комплекция, — здесь будет чеснок. Копай!

У-у… Как отмазаться? Посмотрел на отца. Тот колбасился у калитки.

— Ку-у-уда? — мама моментально переключилась на более неустойчивый объект. Неустойчивый к работе в огороде, и вообще домашним делам.

Сама так говорит, типа юмористка. А ещё она говорит, что отец — объект, неустойчивый к алкоголю, и это правда.

— Куда лыжи навострил?

— Ё, ну всё она видит, прям шпионка. Вот как так, сын?

— Уже набрался! — мама вцепилась в калитку, — сынок, помоги, держи его! Куда он пьяный пойдёт?

— Дура! Пусти!

Ага… Неплохо, совсем неплохо. Копка откладывается!

— Мам, не связывайся… Всё равно уйдёт. Можно, я с ним схожу, послежу?

— Ох, сынок, столько дел, а он с утра напился… Ладно, сходи.

Уррра! Я сгонял в дачу, схватил телефон — лежал на тумбочке, заряжался, и рванул за отцом. Тот маячил уже у выхода из нашего аппендикса — так родители называют тупичок, узенькую дорогу между несколькими дачными участками. Через минуту я его догнал:

— Пап, а куда мы?

— К Валерке. Знаешь, вон в том углу?

— Там, где дубы у трансформатора и спуск к Волге, а дальше — другой кооператив?

— Ну.

Мы сошли с дороги на поле, чтобы сократить путь. Ба-лин, вроде тут был пустырь… Откуда поле-то взялось??? А фиг его знает, может, всегда тут было поле. Мы шли по узенькой полоске земли между ровными, нескончаемыми рядами дымчато-серых кустиков: отец впереди, я — сзади. Вспомнилась коза.

Да, кусты серые… ну, точь-в-точь как та коза! Справа были дачи — пёстрая нарезка земли с пятнами заборов и домиков. Сто раз всё это видел. А вот слева… Серые аккуратные ряды естественно и гармонично сливались с горизонтом, потому что небо было пасмурное, серое, но посветлее поля.

— Пап, а что это растёт?

— Чего? Ну, растёт и растёт. Не трогай.

Верхушки рядов очень были похожи на валики — округлые, мягкие. Казалось, что мягкие. Чем-то похожие на сахарную вату. Я запустил в валик пальцы. Ну, шерсть! Чистая, как бы взбитая шерсть, приятная на ощупь. Тёплая! Отщипнул кусочек — шерсть отделилась легко. «Созрела», — подумал я, и тут же про себя заржал.

После щипания кустик немного растрепался — я заметил, что внизу серых волокон зеленеют обычные стебельки. Ни фига себе! Никогда не слышал, что шерсть может в поле расти! Сфоткал с нескольких ракурсов, снял коротенький видосик. Ну-ка, загуглю, что это, а потом пост забабахаю… Все упадут!

Что-то тормозит конкретно. Ба-лин! Вообще нет сети. Отошли от дач на пятьдесят метров, и уже нет сети! Я глянул влево — туда, где маячили верхушки вышек. Должны были бы маячить. Но сейчас ничего там не маячило! Только шерсть до самого неба! Я потряс головой, потёр глаза…

— Игнат, ты чё отстаёшь?

Я засунул «шерсть» в карман и подбежал к отцу — он уже держался за калитку Валеркиной дачи. Ноги его мелко колыхались, как на пружинах.

— Пап, похоже, никого нет.

— Молчи! Иди за мной.

Из-за соседнего забора показалась рожа с растрёпанными волосами и испуганными чёрными глазами.

— Слышь, а где Валерка?

— Нет его, и не приезжал. Замок на воротах.

— Та-а-к… Вижу, что замок, — зло огрызнулся отец. Видно, что черноглазый был назначен виновником отсутствия Валерки. Растрёпанная голова поспешила скрыться за деревяшками забора. Вдали послышались мужские голоса. Отец взбодрился, на его лице даже заиграла улыбка.

— Это ж Санёк! Зайдём-ка к нему!

Не то что бы я не был в Валеркином «аппендиксе», то есть тупичке, куда выходили заборы нескольких крайних дач. Но, видать, был давно и рассмотрел всё невнимательно. Или вообще не рассматривал. По крайней мере, ничего тут не узнавал. Дома какие-то… не как дачи, а старинные — в смысле, как старинные, очень похожие на старинные дома в центре, в старых районах нашего города. Не любые, конечно, а которые памятники архитектуры. Нас в школе водили.

Ну, учителя в школе придумали нам эти дома показать, специального историка пригласили. Мы-то живём не в центре, а школа рядом, и, понятно, тоже не в центре. Оказывается, этим домам по сто и больше лет. Офигеть, как давно строили! И строили их не так, как сейчас. В общем, интересно было послушать.

Но вот что действительно интересно — как хозяева построили эти дачи? Наверное, разбирали старые дома — которые не памятники, потому что памятники охраняют, перевозили кирпичи сюда, и собирали как было. Ба-лин, какой это гемор. Но красиво!

Ведь старинные дома все с какими-то, ну, не знаю, как их. С украшениями, выступами. А кирпичи — видно, очень старые, очень. Заборы из толстых прутьев тоже старые, чугунные. Часть даже не установлена — их прислонили к воротам и столбам. Ржавые какие-то, облезлые, смотреть противно. И всё равно припёрли! Людей я нигде не заметил.

— Пап, а как они эти дачи строили? В городе старые дома разбирали, а здесь собирали как было?

— Чё?.. Чё ты несёшь! Щас вообще молчи, я с Саньком поговорю.

Голоса становились всё громче, и вскоре из-за вишнёво-сливовых зарослей в конце аппендикса нарисовались две фигуры — одна была ну просто огромных размеров. Шрек в кубе!

— ЗдорОво, Санёк! ЗдорОво, Пельмень!

— Дарова, Ликсеич! Хорошо, что ты заглянул. Пошли-ка сюда! — тот, который Пельмень, вытянул лапищу вбок, в сторону крошечной полянки между наваленными старыми чугунными прутьями, кирпичной — типа старинной, стеной и пышным кустом, блестящим как стекло. Я видел такие на заводе технического стекла. У них там специальная витрина с разными изделиями, чтобы показывать уровень мастерства стекольщиков.

У-у, мне сразу стало скучно. Ясно, что будет — торжественное распитие за встречу и на удачу. А ты сиди и рта не смей раскрыть. Вроде терпеть можно, если инет есть… я вытащил телефон из кармана. Ща-з-з-з! Нету инету! Зря я с отцом пошёл. Уже вскопал бы ту грядку, и завалился бы на диван. В даче-то инет есть…

— Па-а-а-п, а можно я домой пойду?

— Чё? А-а, иди, конечно, сын. Только маме не говори, что Валерки нет. Ладно?

— Ладно, ладно!

Странное я испытал чувство, когда бежал по аппендиксу назад, к общей дороге. Как будто бежал не просто назад в прямом смысле слова, а назад во времени. Эти типа старинные дома были как прошлое. Такое ощущение, как будто пришёл на кладбище к родственникам, точнее, предкам, которые умерли ещё до твоего рождения. Задо-о-олго до. Необычное у меня было состояние, особенное — без грусти, без страха.

Чуть не уткнулся носом в забор, над которым плавно взошла, словно солнце, черноглазая голова. И тут же спряталась, потому что я показал ей язык — вернее, ему, потому что голова принадлежала всё тому же растрёпанному мужику. Я оглянулся по сторонам. Что-то много дорог… И шерстяное поле всё в дорогах, а было чистое, только бескрайние ряды кустиков, валик к валику. Что-то сегодня как-то… Не то. Непонятно что творится! Да ещё та коза…

Я повернул влево, потому что сюда мы шли направо. Ба-лин, да ведь сколько раз я гонял тут на велике, и просто бегал с друзьями! А сейчас всё как в первый раз вижу! Уже через пару шагов я понял, что иду не туда — кругом были дома, почти как обыкновенные, но дома, а не дачи. И дома эти стояли вдоль нормальных (ну, с натяжечкой) улиц, а не вдоль многочисленных аппендиксов, как у нас на даче. Но не это главное. Главное — полно народу.

Ну, не мог я в два шага добраться до ближайшего села! И никогда в ближайшем селе, и ближайших к ближайшему, я не видел много народа. Вообще, место, куда я попал, тянуло на что-то типа городка.

Впереди показались прилавки с товарами. Рынок! Ну, спрошу у продавцов, где дачи. И пусть смеются. А что, если они меня ментам сдадут? Страшно, лучше к отцу вернусь! Я оглянулся. Ни Валеркиной — как бы старинной, дачи, ни забора с черноглазой головой не было! У-у…

Я потоптался на месте. Наконец, набрался храбрости и воздуха:

— Скажите, а где дачи?

— А? — уставился на меня толстый дядька за прилавком с большими кусками. Мясо, наверное.

— Откуда? — мужик с очень недоверчивым лицом посмотрел на меня так, как будто хотел двинуть лопатой по башке — она, кстати, была на расстоянии вытянутой руки.

На всякий случай отошёл подальше — к тётке, которая сидела за кучами, типа из гречки и риса. Она показала рукой:

— Вон там.

Да это же туда, откуда я пришёл. Ба-лин… Не, лучше я буду ориентироваться по солнцу. Ё, его сквозь облака и не видать совсем — очень уж пасмурно. А и хорошо, что пасмурно. Солнце в глаза — явление на любителя. Я всё шёл и шёл, а город не кончался и не кончался. И вообще, это было совершенно незнакомое место! Повернуть назад?.. Один раз я хотел это сделать, но — не получилось. Не потому что сил не хватило или храбрости, а потому что… невозможно. Да! Так невозможно, как невозможно вернуться в прошлое.

Впереди опять показался рынок, но не уличный, а под крышей. Даже внизу. Типа как в подземном переходе. Спустился. Ничего там не было особенного: разные тётки и бабки стояли у небольших столиков, на столиках — еда, вещи. Ну, я думаю, что это были еда и вещи. В потёмках не особо разглядишь. Я долго отирался у стены, всё выбирал, у которой лучше спросить. Решил, что вон та бодренькая бабуля, совсем седая, но с весёлыми голубыми глазками, подойдёт.

— Скажите, а где дачи?

— Дачи? А, дачи удачи! Там, — бабуля сделала такой неопределённый, широкий жест, что я не понял. Она тоже поняла, что я не понял.

— Не понял? — виновато посмотрела на меня, когда я кивнул, — ну, тогда я тебя провожу!

— Нет, не надо! Мама сердиться будет!

— Не будет! — бабуля рассмеялась, — пойдём!

— Тогда давайте я что-нибудь куплю у Вас, — сказать-то я это сказал, но зря сказал. Денег у меня не было, а если и было, то совсем немного. Она обрадовалась:

— А давай!

— Что Вы продаёте? — дело в том, что у столика, где стояла «моя» бабуля, их, бабуль, топталось несколько.

— Вот, — она указала на пирожки, — с подберёзовиками! Сколько тебе?

Я полез по карманам: вытащил телефон, старый чек из магазина, жвачку…

— Дай-ка, подержу! — бабуля сложила ладони чашечкой, — ой, а что это? — ткнула пальцем в телефон.

— Да это телефон такой!

Вот деревня, нормальных телефонов не видела.

— А?..

Всё-таки старые люди ужасно тупые! Тут я нащупал несколько монет — кстати, запутавшихся в шерсти. Наверное, она растрепалась, из-за ходьбы. Ну, уж и не знаю, насколько моих финансов хватит. Может, на пол-пирожка, если у них тут цены невысокие. Не хочется её расстраивать.

— А сколько стоит?

— Пять!

Ого, приемлемо. У нас в городе пирожок с грибами стоит пятьдесят, а может, кое-где и подороже. Я протянул всё, что выгреб из всех своих карманов, то есть шестнадцать рублей.

— Хватает на три штуки!

Она ловко сгребла мелочь одной рукой, а другой сунула в мои ладони телефон, жвачку, бумажку и кулёк с пирожками:

— Вот три, а четвёртый бери в подарок! Сейчас поешь, и пойдём.

— Нет, я не хочу пока. Сразу пойдёмте!

Бабуля вдруг замерла на месте, стала какая-то важная и загадочная… Интересненько. Наконец, выдала:

— Меня зовут Сидерис.

Ничего себе имечко… Ха, я ещё способен удивляться, в сегодняшний-то денёк?! Но так ни разу и не назвал её по имени. Фиг его знает, что оно значит. Может, это заклинание?

— А-а-а… Я — Игнат. Спасибо, что согласились меня проводить! По правде, я совсем заблудился. Очень боюсь, что родители будут меня ругать…

Сначала я думал, что все непонятки закончились, и вот сейчас или через пять минут мы свернём на знакомую дорогу. Однако мы шли и шли, а знакомого не было ни-че-го. Я вынул телефон… Ба-лин, уже вечер — должно стемнеть, но нисколечко не темнело. Куда, куда я попал?!

Вдруг мы наткнулись на грязь. Ну, бывают такие участки на дороге, обычно низкие. Вроде вокруг нормально, и проехать, и пройти можно, а вот прямо — вязко-жидкая грязь.

К счастью, слева было повыше, и мы пошли там. Вскоре оказалось, что «повыше» было не к счастью: оно переросло в холм, и даже не в холм, а в стену. Я такую видел в передаче про Камбоджу. Там такая древняя крепость есть (ну, была, а сейчас там типа музея древней цивилизации), и вокруг стены очень толстые и высокие. Монументальные!

Внезапно до меня дошло, что мы с бабулей идём по этой стене! То есть не по той, а как будто по той. Ну, по похожей. Было не страшно, а непонятно, и даже удивительно! Я сказал:

— Пожалуйста, простите, что я Вас наверх потащил! Вам идти, наверное, тяжело, и смотреть вниз страшно!

— Да, высоковато… Но, ничего, как-нибудь спустимся. Я ещё молодая!

Я огляделся: стена всё ползла вверх, а дорога внизу была уже сухая. А облака-то так никуда и не деваются. Вот только дождя нам не хватало… Встал на коленки, нагнулся и зашарил руками по стене. На её поверхности были какие-то узоры (барельефы, кажется), а ещё горизонтальные выступы.

Жаль, что выступы только сверху и в самом низу, а то можно было бы спуститься вниз как по лестнице. Ну, почти как. Как по скалодрому. А ещё стена во многих местах была как бы продырявлена — не насквозь, а на глубину около пяти сантиметров. Дырки небольшие, влезает только один палец… Ага! И расположены группами — так близко, как будто действительно для пальцев рук!

— Ну, попробуем слезть! Видите, сколько дырок? Это для пальцев! Суёте их туда, опираетесь, переставляете ноги на вот этот выступ. Потом вытаскиваете пальцы. Вон ещё дырки, ниже. Щас покажу!

Я удивился, насколько удобно было спускаться. Сначала-то я подумал, что все пальцы переломаю… И стена была не такая уж громадная, как показалось из-за высоты и усталости. Только что делать дальше? Идти невозможно — дороги не знаю. И есть хочется!

— А давайте сядем. Вы есть хотите?

— Давай сядем. Хочу есть. Хочу спать.

Я протянул ей пирожок. Замахала руками: «Что ты, ты же купил, сам ешь!» Говорю: «А это бонусный!» Она обиделась, вытаращила глаза: «С подберёзовиками!» Вот деревня, простых слов не знает, — я чуть не подавился куском от смеха. Однако сцапала пирожок с… аппетитом. Точнее не скажешь. Мгновенно сцапала. Хищно!

Мы присели на камень у дороги — вот никогда у нашей дороги не было таких огромных камней! Типа как памятник на могиле, только не памятник. Камень сам по себе валялся у дороги, — было ясно, что никто его специально не клал.

— А… ещё пирожок хотите?

— Нет. И захочу — не возьму, ты мне за него деньги дал.

— Ну и что? Вы же провожаете меня, вон сколько времени потратили. Ваши родственники тоже, наверно, волнуются и голову ломают, куда Вы подевались.

— Не волнуется никто обо мне. Живу одна я.

— Эх, завидую! Давно мечтаю жить один, чтобы без разрешения делать всё, что мне нравится. Только долго ещё ждать, пять лет!

— А-а? — бабуля выпучила глаза, — про что говоришь ты?

— В смысле, про что? Ну, про совершеннолетие. Сейчас мне тринадцать, плюс пять — равняется восемнадцати. Конечно, ещё не известно, как там всё сложится. Но я постараюсь свалить от родителей побыстрее!

Вот тупая. Но добрая. А может, уже не помнит, как классно было съехать от родителей?! Мы всё сидели на камне — идти не было сил, уж очень устали. Но это ерунда, временное. Трудней всего идти, когда не знаешь куда… И вот что странно: ну ни единого огонька, как будто свет вырубился.

— А у вас в деревне часто свет отключают?

— А-а?.. Ну очень ценный он. Для Особенных только. Да уж, так уж темно у нас. А разрешают только в тоннелях нам. Где света почти нет. А наверху работают сами. Пахнет у нас. Мучаемся мы.

— А, ну да, я заметил, что в переходе сумерки, ещё товары было плохо видно. Неудобно, конечно. А что, там у вас помойка рядом? Запаха всё равно нет никакого, не переживайте. Но не особо как-то рядом с помойкой, это да. Чё, провести электричество так дорого? Это ж не газ!

Вот у нас на дачи электричество быстрей всего провели. Мне отец рассказывал, что ещё ни одной дачки не построили, и даже заборов ни у кого не было. Не бесплатно, конечно, но вроде у всех деньги нашлись. А вот о газе только мечтаем. В смысле, родители мечтают, мне-то пофиг.

— А-а?..

Ба-лин, сколько в её башке тупости! Говорит непонятно, как бредит. Может, она редко ходит пешком и устала настолько, что забыла, откуда берётся электричество и газ? А на вид шустренькая! Ничего, скоро придёт в себя. Всё равно пока что сидеть будем. Зря я так на неё: сам устал от всего вчерашнего, плохо соображаю. Кстати… Я снова вытащил телефон. Ага, шас! Сети не было.

Мы сползли с камня — прислонились к нему спинами, боками — друг к другу. Нет, не из-за холода — было тепло. Радует, конечно, но тоже странно, ведь в последние дни, то есть ночи, температура не поднималась выше десяти-двенадцати градусов… Мне стало как-то не по себе. Ей, похоже, тоже. Мы глубоко вздохнули — получилось синхронно, как будто долго тренировались, и засмеялись из-за этого совпадения. Тоже синхронно. Я быстро задремал.