Гран мама

Жанна Агасян

«…произведения Жанны Агасян значительны вечностью темы, самим обращением автора к так называемым проклятым вопросам. Это не проходные работы, а работы, задуманные на всю жизнь. Так, Гюстав Флобер, юный романтик, восставший против романтизма, начал свой роман „Воспитание чувств“ в годы Июльской монархии, а переписал его спустя почти тридцать лет, в 1859 году. Но и первая редакция романа, принадлежит руке Флобера, и характеры героев ведут свою родословную отсюда».Сара Рубинштейн

Иллюстратор Нона Габриелян

© Жанна Агасян, 2022

© Нона Габриелян, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0056-2250-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Гран-мама

— Мари! Ты? Извини, что так рано… это я, Леа. — На том конце провода дрожащий, срывающийся на плач женский голос разбудил спящую Марию. — Вчера ночью ушел из жизни папа! — звучало в трубке.

— Леа? Что случилось?

— Ушел из жизни… неожиданно… во сне, — говорила Леа.

— Что ты сказала? Повтори! — не поверила Мария.

— Папы уже нет с нами, Мари… Ты меня слышишь?

Наступила пауза.

Мария порывисто вскочила. Растерянно огляделась вокруг.

— Я не представляю! Как так? А мама Элеонор? — неожиданно спросила она.

— Эленор?.. Мама в жутком состоянии. Она еще до конца не осознает, что произошло.

— Леа! А когда… поминки?

— Еще ничего не понятно… Мария, я тебе попозже позвоню. Сообщу о поминках. А пока я прощаюсь, мне уже пора! — и Леа отключила связь.

Мария откинулась на подушки. Она закрыла глаза, как бы стараясь справиться с новостью, и погрузилась в размышления. В голове одна за другой проносились картины прошлого.

Все эти пять лет, пока Мария училась в колледже, Гран-мама Элеонор (так ее называли домашние) была ангелом-хранителем для Марии. Это она вывезла Марию из России во Францию в рамках «Программы благотворительности». Помогла оформить все необходимые документы для поступления в медицинский колледж при университете. Это она ездила с племянницей по объявлениям аренды жилья и устроила ее в «приличный дом». И в этом самом доме Мария нашла своего будущего мужа Алекса и свою будущую свекровь.

Мария скинула одеяло, села в постели, тряхнула головой. Через несколько секунд раздумий встала, раздвинула занавески и вышла на балкон. Свежий утренний ветер обдал ее с головы до ног, окончательно стряхнув остатки сна. Она посмотрела на небо. «Предрассветное небо и плывущие по нему белые облака… такие прекрасные, молочного цвета, с причудливыми очертаниями… Ничего не меняется там, наверху, пока внизу бушуют земные страсти…» — подумала она.

Мария с нетерпением ждала известий о поминках Стефана Леру. Семейство Леру! Одна из немногих сохранившихся патриархальных семей во Франции. Она у Марии вызывала ассоциации с родовыми поместьями. Марию при каждом посещении этой семьи привлекала строгая приверженность традициям… воскресные обеды…. красочный, со вкусом и с особой тщательностью оформленный стол в гостиной, инкрустированные столики, где были расставлены кофейные приборы… старинная посуда — все напоминало Марии интерьеры из костюмированных фильмов на историческую тему. Ну и сама хозяйка всего этого действа — Элеонор Леру, высокая, худощавая и очень представительная женщина средних лет! Она была богата и самодостаточна. Но при всем при этом она как-то сразу прониклась к Марии и взяла ее под свою опеку.

Раз в месяц Мария приезжала к Элеонор. Развлекала ее последними новостями из своей студенческой и потом уже семейной жизни с Алексом. Иногда по выходным они встречались в центре города, где в маленьких уютных заведениях пили кофе и обменивались новостями. Дошло до того, что Элеонор как-то, обратившись к своей дочери, произнесла сакраментальную фразу: «Знаешь, Леа, я бы очень хотела, чтобы Мари была моей дочкой… вместо тебя…» Это прозвучало как гром среди ясного неба! В ту минуту все, находившиеся рядом с ними, в том числе и Леа, лишились дара речи. Но уже в следующее мгновение Гран-мама перевела разговор в шутку. Вроде она пошутила!

И вот еще один гром среди ясного неба! Он грянул, когда Мария получила письмо-уведомление от Гран-мама. Мария глазам своим не верила. Ее официально уведомляли о смерти хозяина дома, мсье Стефана Леру… о дне и часе поминок, на которые она, Мария, может приехать только в том случае, если она будет одна, без сопровождения… Дальше был предложен дресс-код: любой цвет одежды, кроме черного и прочее и прочее… «Стало быть, я должна поехать одна, без Алекса… но что все это значит?» — тревожилась Мария.

В комнату заглянул муж. Высокий, худощавый мужчина лет сорока, с веселыми голубыми глазами и неизменной улыбкой на лице.

— Мари, я поехал к маме.

— Счастливой поездки, дорогой. — Мария улыбнулась мужу. — Передавай ей от меня приветы! — Она решила пока не показывать ему странное оповещение семейства Леру явиться на поминки без сопровождения… без него, Алекса…. «Расскажу, когда все прояснится окончательно», — решила Мария.

Каждое воскресенье Алекс ездил к своей матери в дом престарелых. В первое время, когда свекровь определили в этот дом, Мария вместе с мужем регулярно навещала свою девяностолетнюю родственницу. Но потом перестала ездить. Дело в том, что после таких поездок перед ее глазами то и дело возникали пожилые обитатели этого заведения. Каждое воскресенье они рассаживались вдоль стен в коридоре и с тревогой ожидали приезда своих родственников. Наблюдая за ними со стороны, Мари вспоминала знаменитую картину художника Саврасова «Грачи прилетели». Но справедливости ради надо было отдать должное всему персоналу заведения: старики были ухожены и ни в чем не нуждались. Кроме того, они постоянно ездили на разные экскурсии по городу, участвовали в застольях по случаю дней рожденья друг друга. Но, конечно же, все эти мероприятия не могли им заменить общения со своими детьми и внуками.

Накануне поминок Мария после долгих раздумий позвонила дочери Гран-мама, Леа, чтобы уточнить некоторые детали полученного оповещения.

— Леа, дорогая, еще раз прими мои глубочайшие соболезнования по поводу ухода папы. Я хотела бы уточнить некоторые детали…

— Да, Мари, я тебя слушаю, — отозвалась Леа.

— Здесь в вашем сообщении говорится о том, что я могу приехать без сопровождения. Что это значит? То есть без Алекса? Я верно поняла?

Долгая пауза.

— Да, ты правильно поняла… — пояснила Леа.

— Мари, дорогая, сейчас не время и не место, чтобы говорить об этом по телефону. Позже, не сейчас, я тебе все объясню. Приезжай. Будем ждать тебя, — и она отключила связь.

Мари не поехала на поминки. Она ограничилась телеграммой с соболезнованием родным и близким мсье Леру. Это решение далось ей нелегко.

Прошло два месяца после похорон Стефана Леру, прежде чем Мария смогла прояснить ситуацию со странным сообщением от Гран-мама.

Они с Леа встретились в небольшом придорожном кафе. Женщины почти одновременно выключили двигатели своих авто и припарковались у обочины дороги. Обойдя свои машины, широко улыбаясь и бросая одна на другую оценивающие взгляды, Мария и Леа направились навстречу друг другу. Мария — высокая, стройная, длинноногая, с сияющими светло-карими глазами и длинными ухоженными волосами. Леа — на первый взгляд, ничем не примечательная брюнетка с темно-зелеными глазами, взгляд которых чем-то напоминал хитрую лису Алису из детской сказки…

Они вошли в придорожное кафе. Было совсем немного посетителей. Официант предложил посетительницам столик в углу, у окна. Леа подвинула стул, уселась за столик, посмотрела вокруг. Мария устроилась напротив нее.

Подошел официант. Заказали кофе и сок. Когда официант отошел, Леа сразу перешла к разговору. Мария с нескрываемым волнением слушала ее.

— Значит, так, Мари, я думаю, мне удалось прояснить ситуацию с «сопровождением», о котором ты меня спрашивала. — Леа пристально глянула на Марию. — Моя мама сильно обижена на твоего Алекса из-за того, что он поместил родную матушку в дом престарелых. Она не может ему этого простить. И заодно… не может простить и тебя, хотя… — Леа отвела глаза.

— И заодно не может простить и меня? — опешила Мария.

Леа кивнула в ответ.

Мария вздрогнула.

— Но вы же все знаете, как долго болела моя свекровь, — начала оправдываться Мария. — Алекс с утра и до вечера срывался с работы, чтобы по первому же зову отвезти ее на очередное обследование к врачу… а когда она стала регулярно терять равновесие не только дома, но и на улице… врач настоятельно рекомендовал разместить ее в дом с соответствующим уходом.

Леа перегнулась через стол, взяла Марию за руку.

— Мари, я знаю! Все члены нашей семьи в курсе! Они поддерживают вас с Алексом. Поверь мне! Но мама… она боится…

— Да-да, я, кажется, поняла, чего боится твоя мама, — тихо проговорила Мария.

Их взгляды встретились. Обе женщины отдавали себе отчет в том, что Гран-мама опасается, что ее постигнет та же участь. И что ее тоже отправят в конце концов в дом для престарелых.

Леа откинулась на спинку стула, прикрыла глаза.

— Знаешь, моя мама после смерти папы резко изменилась. Его неожиданный уход сильно подкосил маму. Мы все очень тревожимся за ее здоровье.

(После паузы.)

— Я имею в виду ее неадекватность, — пояснила она.

— А в чем это выражается? — спросила Мария.

— Сложно объяснить… подозреваем… Альцгеймер. На днях мы покажем ее профессору, и тогда все прояснится.

Мария отпила глоток сока. Молча смотрела на расстроенную Леа. И сама погрустнела. Леа допила свой кофе, начала собираться.

Подошел официант. Женщины расплатились.

Мария встала. Леа подошла к ней.

— Знаешь, дорогая, я бы очень хотела повидаться с Гран-мама, — сказала Мария. — Но она вроде не ищет больше встреч со мной.

— Думаю, это свидание можно будет устроить после приема у профессора.

— Тогда сообщи мне.

— Будем на связи.

Они вышли из кафе. Прошли к своим автомобилям.

Почти одновременно захлопнулись дверцы их авто и заработали двигатели.

Машины Марии и Леа одна за другой влились в транспортный поток на шоссе.

Прошло много времени, прежде чем Леа смогла выполнить свое обещание и сообщить Марии о дате свидания с Гран-мама.

— Мари, дорогая, если ты не передумала повидаться с моей мамой, то сообщаю тебе, что в пятницу мы можем поехать к ней вместе с тобой.

— Поехать? С тобой? Куда? — удивилась Мария.

— В дом для пожилых людей с личными апартаментами и личным персоналом.

Мария чуть не поперхнулась. Сглотнув, она попыталась отреагировать на только что услышанную новость, но не смогла ничего сказать.

Конец ознакомительного фрагмента.