Тысяча шагов до смерти. Повесть

Жан Эс Эйч, 2023

Повесть «Тысяча шагов до смерти» – о современной войне, о людях, погибающих в этой войне. Автор пытается разобраться в одном из главных вопросов современности, в вопросе столкновения культур, и ищет пути для их примирения.

Глава 3

Однажды к Киру пришла женщина и попросила взять сына в отряд.

— Зачем тебе это нужно? — спросил ее Кир.

— У меня один сын, мужа убили, сама я больна, чувствую, скоро умру. О тебе идет хорошая слава, Кир. Приюти его, он будет тебе как сын.

— Ты хочешь, чтобы я уберег его от войны? — темпераментно воскликнул Кир, — А кто же тогда будет защищать нашу землю? Я один? Очень сложно управлять отарой, когда она огромна, если всего один пастух. Где твой сын, женщина?

— Он ждет на улице.

Они вышли из дома. Во дворе стоял худенький, как стебелек, мальчик лет тринадцати и играл с лохматым псом телохранителя Омара. Киру стало жаль эту женщину, и он подумал, что самое лучшее, что он может для нее сделать, — это обнадежить ее и дать немного денег.

— Уходи, женщина, — сказал Кир, протягивая ей двадцать кувейтских динаров. — Ты выздоровеешь, все у тебя будет хорошо.

Она повиновалась. Он долго смотрел им вслед, покуда женщина в черном и худенький мальчик не скрылись за поворотом. Пес Омара бежал за мальчиком, словно провожая нового друга.

— Это же надо, — подумал Кир. — Такой злобный пес, а мальчика полюбил сразу, наверное, у этого ребенка чистое сердце. Звери намного чувствительнее людей, их не обманешь.

— Слава Аллаху, — произнес Кир и, воздев руки к небесам, прочитал краткую молитву о спасении ребенка. За ежедневными заботами Кир забыл о мальчике и его матери, но примерно через полгода к нему пришел сам мальчик, но на этот раз уже без сопровождения матери.

Пес сразу признал его, радостно залаял. Мальчик попросил Омара о встрече с Киром, и Омар пригласил его войти в дом. Кир сидел у стола, заваленного военными картами.

Увидев ребенка, он сразу все понял.

— Дай мне автомат, — первое, что сказал мальчик. — Я буду хорошим солдатам. Я обещаю тебе.

Кир видел, что ребенок вот-вот готов расплакаться.

— Дай мне автомат, прошу тебя, — в голосе его уже слышны были слезы.

Кир по-отцовски обнял его за плечи:

— Ответь мне на такой вопрос. Откуда нам известно о древних героях нашей земли, да и вообще о героях и о том, что было много веков назад?

— От людей, — уверенно ответил мальчик.

— Правильно. А от каких людей?

— Которые тогда жили.

— Верно. А еще откуда?

— Из телевизора.

Кир улыбнулся:

— Скорее, из книг. — А тот, кто эти книги писал, думаешь, бегал с автоматом?

— Не знаю, — искренне ответил мальчик. — Наверное, нет.

— А теперь ответь на такой вопрос, — взял его за плечи Кир. — Если все будут стрелять, то кто же потом расскажет правду? Тебе надо в первую очередь учиться, а не брать в руки автомат.

Прошло несколько месяцев, как Рахим жил в отряде. Для него была отведена отдельная комната в доме Кира. Кир очень привязался к ребенку. Это его и радовало, и огорчало одновременно, так как он стал уязвим. Если тебе есть, кем дорожить, то это бесспорный подарок для тех, кто хотел бы воспользоваться твоей слабостью.

Однажды Рахим пришел к Киру:

— У меня сегодня день рождения. Мне исполнилось четырнадцать лет.

— В таком случае я хочу сделать тебе подарок.

Кир достал из ящика стола кожаный планшет на тонком ремешке.

— Я знаю, что это, — оживился мальчик. — Мне Омар говорил, это твой талисман, но почему ты отдаешь его мне? Тебе разве не жалко?

Раскрыв полевую сумку из коричневой кожи, Рахим обрадовался:

— Ого, здесь есть даже специальное место для карандашей.

— Ну, тогда возьми, туда положишь, — Кир достал из стаканчика красный «Фабер-Кастель»²*.

— Кир, смотри, здесь какие-то буквы? — мальчик разглядывал сумку со всех сторон.

Кир хорошо знал перевод русских надписей, сделанных чернильным карандашом на внутренней стороне сумки: «23 июня 1941 года, Брест. Если останусь жив, то…» — а затем скорописью было добавлено: «Начался бой». Вторая надпись была датирована: «8 мая 1945 года. Берлин. Мы победили».

Кир задумался:

— Только береги эту вещь, она мне дорога, как память о моем друге.

— А где твой друг? Его что, убили? — равнодушно, как будто говорил о чем-то обыденном, спросил Рахим.

Кир, видевший смерть не один раз, был шокирован тем, как этот ребенок говорит о смерти. В его голосе не было ни горечи, ни жалости, ни сострадания к погибшему, пусть даже незнакомому человеку. Дети войны перестают чувствовать разницу между жизнью и смертью, но разве они виноваты в этом? Это трагедия поколения, рожденного войной.

Примечания

2

^* «Фабер-Кастель» — всемирно известная немецкая марка карандашей.