Поганки

Ефим Захаров

Действия повести происходят в маленьком крымском сельском райцентре, где все и обо всех знают. Именно в этом небольшом городке обнаружен труп женщины, следы на теле которой ведут в Красноярск, где не так давно случилась череда похожих убийств. Преступник вроде бы найден и дело закрыто, но… Следователь красноярского управления Одинцов, узнав об этом, приезжает в Крым, где сталкивается не только с проблемой поиска маньяка, но и с особенностями жизни на уже российском полуострове.

Глава третья

Большой джип с трудом припарковался на узкой улице в центре Симферополя, где в небольшом двухэтажном здании располагался крымский главк Следственного комитета России.

— Я Вас подожду, а потом отвезу куда надо, — сказал Алексей Одинцову, когда тот собрался выходить из машины.

— Хорошо, — рассеянно ответил тот, глубоко погружённый в собственные мысли.

Дежуривший на посту молодой полицейский связался с приёмной руководителя и, записав данные Одинцова в специальном журнале, проводил его на второй этаж. Ждать Николаю Николаевичу не пришлось вовсе, его сразу пригласила пройти в кабинет достаточно милая молодая девушка в строгом бежевом костюме.

Птицын, грузный невысокий мужик предпенсионного возраста, с густыми и когда—то тёмными, а теперь наполовину седыми, усами и отдышкой, его принял тепло, встал, пожал руку, усадил за стол, сам сел напротив, предложил чай или кофе. Николай Николаевич попросил холодной воды.

— Наденька, — перегнувшись через стол и нажав кнопку на аппарате, сказал Дмитрий Филиппович.

— Да, — ответил динамик обаятельным молодым голосом. «Надежда», — подумал Одинцов, — «имя одинаковое, возраст примерно тоже, а судьба разная».

— Принесите два стаканчика водички похолодней, пожалуйста.

— Хорошо, Дмитрий Филиппович, минутку.

— Жарко очень, не привык ещё, — сказал Одинцов, чтобы как—то заполнить неловкую паузу.

— Да уж. У нас тепло. — Птицын, не так давно приехавший на полуостров из Мурманской области, уже считал Крым своим, и возвращаться назад не собирался, намереваясь обзавестить до пенсии жильём у моря, поэтому он абсолютно искренне сказал «у нас».

Незаметно вошедшая в кабинет секретарь аккуратно поставила между мужчинами поднос с двумя стаканами воды, в которых плавали прозрачные кубики льда, и так же бесшумно удалилась, плотно прикрыв за собой дверь.

— Что привело вас в Крым, полковник? — начал разговор Птицын. — Вы работали в неплохой должности, нареканий на вашу работу не поступало. Всю жизнь в Красноярске, а тут, бац, в два дня бросили всё и в Крым примчались. И, насколько я понял из разговора с нашим общим знакомым, Вы хотите попасть простым следователем в Азовский район.

— Да, — коротко ответил Николай Николаевич.

— Вы знаете, что такое Азовский район? Это жопа мира, я извиняюсь за выражение. Там, как поётся в песне, птицы не поют и деревья не растут. Там только степь и море.

— Мне всё равно, Дмитрий Филиппович. Я приехал сюда с конкретной целью, и, если у меня всё получится, вернее, когда у меня всё получится, я уеду обратно, — Одинцов закашлялся и отпил из стакана ледяной воды. Стало легче.

— Можете поподробней рассказать о причинах, побудивших Вас так резко сменить обстановку? — генерал тоже глотнул воды из стакана.

— Да. Это не секрет. — Николай Николаевич взял паузу, обдумывая как бы сделать свой рассказ покороче. — Примерно год назад в Красноярске начались серийные убийства женщин. Всего было четыре случая. Убийца привязывал их к кровати и душил верёвкой или галстуком, одновременно насиловал, заканчивая половой акт, видимо, в тот момент, когда жертва умирала. У нас был подозреваемый, но он покончил жизнь самоубийством в камере. Дело прекратили, да и убийства прекратились, но…

— Можете не продолжать, — перебил его Птицын, — я всё понял. Четыре дня назад в частном отеле в Азовском районе нашли задушенную женщину с такими же признаками. Вы хотите убедиться, что всё сделали правильно, и это не тот же человек, что и в Красноярске, я Вас правильно понял? — Одинцов кивнул, а генерал продолжил, — Вам сопутствует удача, Николай Николаевич. В Азовском районе, по штату, два следователя и одно место на сегодняшний день вакантно. Вы хотите, чтобы я Вас назначил на эту должность?

— Если это возможно.

— Возможно. Но у меня есть несколько условий.

— Да, — Одинцов смотрел на генерала, не отрываясь, но в серых, зарывшихся в густых бровях и белёсых ресницах глазах Дмитрия Филипповича прочесть что—либо было решительно невозможно.

— Условие первое. Вы назначаетесь простым следователем и занимаетесь не только делом, которое Вам интересно, но и всей остальной работой, без каких—либо поблажек и привилегий. — Птицын сделал театральную паузу и загнул мизинец на правой руке, Одинцов молчал. — Условие второе. Даже если азовский убийца и ваш, краевой душитель, это разные люди, Вы мне должны пообещать, что не уедете отсюда, не поймав нашего душегуба, — безымянный палец правой руки тоже оказался загнутым. — Условие третье. Вы расследуете дело, никак не связывая его официально со своим красноярским. Это абсолютно другое дело, единичное убийство, совершенное в другом субъекте федерации. Незачем поднимать шум из ничего. Даже если будут основания полагать, что убийства совершены одним человеком, Вы не будете это афишировать, не посоветовавшись со мной. Ну, и условие последнее, — все загнутые до этого пальцы разогнулись, и правая рука генерала легла стол ладонью вниз, — Вы будете держать меня в курсе расследования.

— Согласен. Вы отдаете мне дело об азовском убийстве?

— Разумеется, — Дмитрий Филиппович улыбнулся. Он был доволен. Он только что заполнил «висящую» вакансию в депрессивном сельском районе, куда никто не хочет идти работать, следователем—ассом, целым полковником юстиции. Хочет ковыряться в убийстве и сравнивать его со своими сибирскими, пожалуйста, на здоровье, главное, чтобы работу работал и рутину всю на себя взял, а то молодой, который там единственный, зашился уже. — Когда Вы хотите приступить к работе?

— Сегодня.

— Сегодня не получится, полковник. Даже при всём уважении. Бумаги, приказы… Сами понимаете. — Он пододвинул к Одинцову лист бумаги и ручку. — Пишите заявление о приеме на работу. Послезавтра можете приступать. — Дождавшись пока Николай Николаевич закончит писать, генерал спросил, — есть где остановиться? Может, помощь какая с моей стороны нужна?

— Спасибо. Вы мне и так уже очень помогли. С остальным сам разберусь, не маленький, — Одинцов встал из—за стола.

Птицын тоже поднялся, пожал руку и протянул визитку.

— Здесь все мои телефоны. Звоните. Не стесняйтесь.

— Спасибо. До свидания.

— До встречи, — генерал проводил Одинцова до выхода из кабинета и закрыл за ним дверь.

Выйдя на улицу, Николай Николаевич долго искал глазами чёрный джип, не мог вспомнить, где был припаркован автомобиль, когда он выходил из него. Наконец, обнаружив машину, Одинцов направился к ней.

— Есть хочешь? — спросил он Алексея, открывая пассажирскую дверь.

— Хочу, но не очень, — отозвался молодой человек, зевая. Он задремал, ожидая следователя, и его разбудил звук открывающейся дверцы. — Как встреча? — спросил он, протирая глаза.

— Нормально. Мне в Азовск нужно. Там меня и оставишь. Знаешь где это?

— Конечно. Мы в Азовском районе с палатками стоим.

— Тогда поехали. — Одинцов пристегнулся. Он всегда пристёгивался, даже будучи пассажиром. Несколько лет назад он попал в ДТП, и ремень безопасности, он был в этом уверен, позволил остаться нормальным человеком, а не инвалидом на всю жизнь. Он даже не задумывался над этим, руки сами делали то, что было нужно. — По дороге есть какое—нибудь место, где поесть нормально можно?

— Есть. Есть такое место, — переиначив знаменитую фразу, приписываемую устам Владимира Ильича Ленина, Алексей нажал педаль газа.

Судя по дисплею аудиосистемы, играло радио и из колонок автомобиля послышалось бодрое начало «Героя асфальта» в исполнении группы «Ария». Николай Николаевич сделал музыку громче.

— Сто лет не слышал этой песни, — сказал он Алексею. — Какая радиостанция?

— Не знаю, местная какая—то, — отозвался водитель.

— Давай, наступай на педаль—то. Под эту музыку нельзя ездить медленно.

— Есть, шеф, — Лёша улыбнулся, надел очки и взялся за руль двумя руками.