Кирпич

Ермек Турсунов, 2020

Вы держите в руках новую книгу казахстанского режиссера Ермека Турсунова под довольно символичным и емким названием «Кирпич». В ней собраны самые заметные публицистические материалы известного режиссера, которые были опубликованы им в отечественной периодике за последние десять лет. Темы тут разные. В совокупности все они сводятся к одной главной. Наша жизнь. Наша страна. Наша общая история. Совсем еще свежая. Еще не до конца осмысленная. А время идет, и каждый прожитый нами день наутро становится уже прошлым. А его нужно помнить. И знать. Анализировать. Чтобы понимать, куда двигаться дальше. Книга предназначена для широкого круга читателей.

Кирпич второй

Мать моя женщина

«Женщины творят историю, хотя история запоминает лишь имена мужчин».

Генрих Гейне

Георгий Петрович Федотов, русский историк и мыслитель, говоря о русской идее, однажды сказал, что методом русофобов был принцип «Если идею нельзя истребить, не убив вместе с ней историю, надо убить историю».

Мы свою историю знаем скверно. Фрагментами. Эпизодами. В основном «победительными». Вернее, у нашей истории слишком много вариаций. И этому есть объяснения. Их тоже, в свою очередь, немало. Но я не об этом сегодня. Я о нашей мифологии, поскольку она тоже в какой-то мере является частью общей истории и корни которой уходят в глубь веков.

Я помню какие-то отрывки из сказок, которые мне рассказывали в детстве ажешки, что жили по соседству (мама иногда оставляла меня им, когда уходила на работу). Помню то волшебное состояние, тот трепет, который охватывал меня, когда я слушал неторопливые рассказы о батырах, о жезтырнаках, о кубыжыках, о мыстан-кемпир, об албасты и прочей нечисти, о красавицах, томящихся в подземелье, и о гигантских птицах самруках, которые помогают храбрым джигитам спасти их из заточения…

Я тогда не знал, откуда берется эта красота. Я был лишь благодарным слушателем и не мог предполагать, что внутри меня происходит большая работа. Что культурный генокод, формулу которого знали мои великие предки, включается и отзывается каждый раз, как только начинается очередное повествование. И было этих рассказов и сказаний превеликое множество. И теперь они не дают мне сбиться с пути, заплутать в безмерном океане нынешнего информационного мусора. Они помогают мне отличать одно от другого, добро от зла, правду от лжи.

Позже, когда я научился читать сам, мама подсовывала мне книжки. Помню четырехтомник казахских народных сказок, эпосы, дастаны, мифы, легенды…

А совсем потом, когда я сам научился искать и находить, я прочел и услышал «наши» сюжеты у других народов.

Например.

Не все знают, что в мифологии тюрков есть история о Всемирном потопе и о праведнике Жайыке. ТенгриУлкен любил его и велел построить ковчег (кереп) и взять с собой «живых и дышащих, живущих на земле и птиц летающих». Потом сыновья Жайыкнаме Созунулу, Сарулу и Балыкши построили ковчег, на котором плыли по морю много дней и искали землю Казыгурт. И помог им в этом поиске голубь.

Или вот еще. У индейцев племени сиу есть легенда о том, как враги напали на их племя. Сожгли поселение и убили всех. Остался только маленький мальчик. Враги отрубили ему руки и ноги, а самого бросили в болото. Вскоре на плач ребенка прибежала из лесу волчица. Она вскормила его своим молоком и спасла.

Эта история один в один повторяет легенду о происхождении рода ашина.

Как известно, братья Бумын и Истеми стояли у истоков создания Тюркского каганата в 552 году, еще задолго до появления арабов.

Так вот, «наша волчица» родила десять сыновей, от которых в свою очередь произошли еще пятьсот семей. В венах нынешних казахов течет их кровь.

А вот еще одна история.

Однажды Геракл искал своих коней и забрел на землю Гилея. Там его встретило некое существо: полу-женщина, полу-змея. Она сказала, что спрятала его коней и вернет, если он останется жить с ней. У бедного Геракла не было выбора, и он остался, и вскоре у них родились сыновья. Трое. Старшего назвали Агафирсом, среднего Гелоном. А младшего Скифом. От него произошли все скифские цари (об этом пишет Геродот).

А что вы скажете об этом?.. Жил когда-то на свете кочевник сак по имени СакьяМуни (Шакьямуни). Он был отшельником. Жил высоко в горах. Созерцал этот мир, пытался понять его суть. Позднее он получил имя Будда.

Приводя все эти индуистские, индейские, библейские и эллинские сюжеты, я хочу сказать, что фольклор кочевников вовсе не выбивается из общего контекста общечеловеческой культуры. Что люди всю жизнь пересказывали друг другу одни и те же сказки, потому что у всего человечества, по сути, духовный корень один. И имя ему мифология. И что мы казахи в этом смысле ничем не хуже и не лучше остальных. Это не качественное сравнение, это просто данность. Поэтому, наверное, фильм «Келин» принимался как свой и в Германии, и в Израиле, и в Италии, и в Канаде, и в Японии… Люди видели и узнавали в нем знаковые сюжеты, находили те ценности, которые высоколобые киноведы называют «гуманистическими кодами искусства».

По сути дела, люди в разных концах света издревле рассказывали друг другу один и тот же сюжет историю выживания человека в окружающем его враждебном мире. И главным условием этого выживания была и остается женщина.

В качестве иллюстрации приведу еще один красивый миф. Когда-то амазонки жили в своей амазонской стране по своим амазонским законам. Мужчины им были нужны в узких, если не сказать утилитарных, целях. Они захватывали их в плен, устраивая разбойные набеги на соседние племена. Все это продолжалось до тех пор, пока греки не решились прекратить это безобразие.

Война была недолгой. Армия амазонок в жаркой битве потерпела поражение. Тех, кто остался жив, погрузили на корабли и повезли в Грецию через Азовское море. По дороге случился шторм. Воспользовавшись суматохой, беспокойные пленницы перебили охрану, а бурные волны отнесли корабли к устью Дона. Там они, израненные и вконец измотанные, высадились, и первыми, кого они встретили на берегу, оказались косматые дикие скифы в звериных шкурах. Понятное дело, что они понравились друг другу с первого взгляда. Так появились на свет сарматы одно из многочисленных воинственных племен, населявших Великую степь. Было это 2500 лет тому назад.

Еще Табари писал: «У тюрок всего можно добиться через женщин», что перекликается со знаменитым французским шерше ля фам.

На протяжении долгого времени женщины наравне с мужчинами переносили все тяготы кочевой жизни. Археологические раскопки скифских курганов дали любопытные (с точки зрения антропологии) результаты. Кости женщин, так же как и мужчин, в области позвоночного столба были истерты таким образом, что свидетельствовало о постоянном пребывании в седле.

Это и немудрено. С двух-трех лет ребенка усаживали на лошадь, и так до последних дней человек проводил свою жизнь верхом. Отсюда и изображение кентавра-человека, слившегося с конем.

Зачастую в древних захоронениях центральное место отводилось женщине-жрице, которая занималась когда-то предсказаниями и являлась главной советницей вождя.

Конечно, по логике вещей пастушеское хозяйство предполагало патриархальные отношения. Тюрки в этом смысле не составляли исключения. У Никиты Бичурина есть такая запись: «По смерти отца, старших братьев и дядей по отцу женятся на мачехах, невестках и тетках» (это он про традицию аменгерства говорит).

Все верно. Наследование жен имело несколько практических смыслов. Во-первых, в доме появлялась новая работница. А во-вторых, эта древняя традиция предусматривала охрану прав вдовы: ее не бросали на произвол судьбы, а дети не росли без отца. А посему о якобы приниженном положении женщины в тюркском обществе говорить не приходится. Статус женщины был весьма высок. Еще Табари писал: «У тюрок всего можно добиться через женщин», что перекликается со знаменитым французским шерше ля фам.

Наши предки испытывали особенный пиетет в отношении прекрасного пола. Чего, к сожалению, не скажешь о современных нравах.

Но самый показательный, на мой взгляд, обычай существовал в эпоху Тан. Я более чем уверен, что он имеет амазонские корни.

.. Тюркские нимфетки имели обыкновение заключать между собой эдакий братский союз, который основывался на сходстве характеров, общих вкусах и пристрастиях. В этом союзе было не меньше девяти девушек. Они называли друг друга братьями, а если какой юноша женился на одной из них, то получал женское имя. И все члены женского братства могли являться в дом новобрачных с целью «отведать невесту», то есть мужа. Молодая не ревновала, ее прочно защищал обычай, который существовал в VIVIII вв. К сожалению, после монгольского нашествия все эти интересные традиции забылись.

Позднее, уже в исламское время, в Степи на женщину не стали надевать чадру, как это произошло в других мусульманских государствах. Тем не менее в Коране есть аят, который пришелся степнякам по душе. Вкратце он звучит так: «Матери, матери, матери, а потом отцу». Трижды сын (или дочь) обязан в этой жизни своей матери и лишь единожды отцу. Священный канон органично вписался в морально нравственный контекст кочевых народов Средней Азии.

Дошел он и до наших дней. Поэтому не случайно, что мы, казахи, называем свой язык ана mini, т. е. язык матери. Это первое, что слышит ребенок, находясь еще в материнской утробе. Символически и буквально он связан с ней неразрывной жизненной нитью. А самое дорогое у народа это его язык и его память. Генетический код. Его мифология. Святость, целомудрие у казахов ассоциируются с образом матери, а потому женское начало в Степи начало всех начал. Так было всегда.

Наши предки испытывали особенный пиетет в отношении прекрасного пола. Чего, к сожалению, не скажешь о современных нравах.