Rehab. Реабилитация

Ермаков Михаил

Главный герой – Андрей, человек с алкогольной зависимостью, попадает в один из так называемых реабилитационных центров. Пообщавшись с реабилитантами, которые уже не первый месяц находятся в данном заведении, он понимает, что такая «помощь» ему не подходит.Книга основана на реальной истории. Книга содержит нецензурную брань.

Часть 4. День второй

— Так, потихоньку! Давай наверх поднимайся. — послышался глухой голос.

Я встал с кровати и пошел в темноте к двери, выставив руки вперед. Нащупав ручку, я потянул ее на себя. Свет из коридора показался настолько ярким, что я резко отвернулся. Пройдя в коридор, я увидел два силуэта — мужской и женский. Мужской силуэт поддерживал девушку, а та, пошатываясь, пыталась перебирать ногами и опиралась на перила.

— Давай направо теперь. — это был Костя.

Он вел ее к женской комнате. Увидев меня, спросил:

— Иди спать. Чего встал?

— Так она как кобыла топает. Заснешь тут. — ответил я.

— Сам ты, блядь, кобыла! — послышался заплетающийся голос девушки.

— Дверь мне открой тогда! — Костик явно запыхался.

Я открыл дверь в женскую комнату. Из под одеял уже торчали две торчащие головы Вики и Кати, в ожидании новой соседки. Вика расплылась в нездоровой улыбке, откинула одеяло и пошла к выключателю, чтобы включить свет.

— Ей, наверное, водички нужно, да? — стала скакать Вика вокруг Кости и лепетать без умолку. — Бедненькая! Она пьяная? Костя, а сколько ей лет?

— Вика, иди воды лучше принеси! — он положил девушку на кровать у стены и накрыл покрывалом. — Пусть ночь так поспит, завтра поменяйте ей белье.

Вика как электровеник уже доставала бутылку с водой из шкафа.

— У тебя там скважина что ли? — попытался схохмить я.

— Дааа! — игриво ответила она и поставила бутылку рядом с кроватью соседки.

— Все, пойдем. — Костя закрыл дверь. — Давай спать, Андрюх.

— Бухая что ли? — поинтересовался я.

— Марафонила неделю. Амфетамин в основном. Сейчас вроде еще коньяком шлифанула. Ладно, расход. — он пошел к лестнице.

Я вернулся в комнату и на удивление быстро провалился в сон.

Как и вчера, утренний свисток дал понять, что всем пора прекратить видеть свои самые хорошие сны о жизни за стенами этого дома и поднимать свое алко-нарко-зависимое тело с постели. Солнце пробивалось сквозь окно прямо в глаза и стало ясно, что весь день обещает быть жарким. Но, при мысли, что этот день я буду наблюдать, глядя через решетки, не прибавили позитива, а наоборот. Серега и Макс, шурша тапками, пошли в очередь на утреннее умывание, из коридора уже доносился галдеж. Я решил полежать и подождать, пока вся эта братия рассосется. В голову опять стали лезть мысли. Разные. Как у русского философа-материалиста Чернышевского «Что делать?». Да ничего не делать. Ждать только. А чего ждать и что будет дальше — вот этот вопрос остается открытым. Вопрос времени, как говорится. Наверное, раз я здесь, значит это мне нужно. А что, если это бесполезно и я просто трачу здесь время? А что, если я отсюда выйду через месяц и нажрусь сразу? А вдруг поможет. Дверь со скрипом открылась.

— Ты чего не встаешь? — вместо «доброго утра» сказал Серега, зайдя в комнату.

— Да, и почему ты не радуешься, что ты здесь? — рассмеялся с сарказмом Макс.

— Придурки! — улыбнувшись, ответил я. — Новенькая там не проснулась?

— Нет, не видели. Вика сказала, что она там храпит вовсю. — вытирая голову, ответил Серега.

— Я ночью проснулся, когда Костик ее тащил в комнату.

— Симпотная? — спросил Максим.

— Да там не поймешь. Она как неваляшка шла. Костик сказал, что марафонила. Амфетамин, вроде как. — я понял, что спокойно полежать уже не получится и стал одеваться.

— Пошли на зарядку и жрать! — кинул Макс Сереге. — Андрей, ты идешь на зарядку?

— Нет, увольте! А вот на завтрак спущусь.

Ребята вышли из комнаты и тут же появился Костя, в руках он держал до боли знакомую спортивную сумку. Он с улыбкой поставил ее у моей кровати и сел на Серегину:

— Привет! Слушай, вчера твои приезжали, вот вещи привезли. Ты спал в это время, а потом я забыл совсем про нее.

— Заебись бля. А разбудить совесть не позволяет? — со злостью спросил я.

— Так, давай без матов только. Все равно встречаться с родными нельзя.

— Костя, а вот скажи мне, что здесь вообще можно? Давай посмотрим на ситуацию со стороны. Приезжает человек за помощью, а его запирают в четырех стенах, не дают гулять, а когда дают, так это полчаса в день. Постоянно смотрят на тебя свысока, как будто ты и не человек вовсе. Не дают общения с родными, не разрешают элементарно курить. Да еще и на нервы давят исподтишка. Это как называется, вот скажи мне? Люди, когда сюда едут, другого ожидают. Совершенно другого. А ведь они деньги платят за это. И как этот метод лечения называется? Ну давай, скажи, ты же консультант, мать твою!!! — я смотрел на него бешеными глазами.

— Так, успокойся сначала! — Костя понял, что меня сейчас понесет.

— Да хули «успокойся», Кость? Какая статистика срывов будет после вашего «лечения»? Да после таких стрессовых условий, когда ты беспомощен, любой выйдет и в первую очередь употребит. Что же вы на листовках и на сайтике своем не пишете правду, что вы здесь гнобите народ и лечите только этим? Все, сука, красиво преподносите, а на деле-то что? Частная тюрьма, на которой поживиться можно? Ну, ответь мне, блядь? Вот сейчас моя мамка дома сидит и думает, что я сейчас в пионерском лагере «Зорька», и все у меня лучезарно, и все условия. Вот почему вы звонить не даете? Да потому что человек приезжает и охуевает от вашей политики и правил, и сразу хочет спросить родных, куда же его засунули. А родные, может и сами не знают, потому что вы им мозги засрали. Да, я алкаш, и признаю это. Но, сука, я не скот. И хуй вы меня заставите по своим правилам жить. Может я и буду что-то делать, но исключительно со своей выгодой, о которой вы и знать не будете. И да, «соточку» за мат я писать не буду. И, кстати, кто вещи привез? — я выдохнул.

— Ладно, замяли, захочешь поговорить, заходи вечером. Но только без эмоций, хорошо? Парень какой-то, крепенький такой, с меня ростом, светленький. Не сказал имени. — Костя направился к двери и вышел.

— Кто это мог быть? Мишка, что ли? Скорее всего. — сказал я вслух и открыл сумку. После моего монолога мне стало полегче. Может и полезно иногда так выговориться.

В сумке лежали футболки, шорты, шлепки, кроссовки, носки, трусы, «мыло-рыльные» принадлежности. Я такой комплект в Турцию собирал обычно. В боковом кармашке лежала моя любимая книга «Мастер и Маргарита». Ну, хоть какая-то радость. Одеть «новые» вещи так же показалось радостным событием почему-то. Одев джинсовые бриджи, шлепки и серую футболку с сексуальной блондинкой, которая очень аппетитно кусает гамбургер, я вышел из комнаты и пошел походкой «а-ля нарцисс» по коридору к лестнице. Внизу уже стояли столы и раскладывали столовые приборы и салфетки. В кухню выстроилась очередь.

— Серега, мне возьмешь?! — крикнул я сверху.

— Не вопрос. — Серега показал большой палец вверх.

Некоторые на меня посмотрели не очень по-доброму. Вроде новенький, а уже раскричался тут. Наверное, одежда придавала уверенности. Хотя это и глупо. Пока я спускался, очередь ни на шаг не сдвинулась. Раздача еще не началась. Я встал рядом с Серегой и Максом. Откуда не возьмись подскочила сумасшедшая Вика:

— Сереженька, возьмешь мой чай? Кирилл мне из пакетика заварил отдельно. — игриво сказала она и потрепала Серегу за бок.

— Возьму, хорошо.

— Она к тебе подкатывает что ли? — ухмыльнулся я. — И что это значит «ей отдельно»?

— Да она со всеми так. Херли тут ей еще делать? Их двое, ну теперь уже трое, а нас вон орава какая. Флиртуй, не хочу. — ответил Серега. — А по поводу пакетика, у нее с желудком чего-то. Не пьет она общий чай. Его просто иногда не полностью кипятят. А ей Кирюха отдельно в чайнике кипятит.

— Понятно. То есть нам просто заварку кидают? — спросил я опять.

— Обычно шесть-восемь пакетиков на всех, ну, на кастрюлю. — сказал Макс со своей злобной саркастичной улыбочкой.

— Это ж моча.

— Ну а чего делать? Поэтому в комнатах свой и пьем обычно.

По гулу стало понятно, что кухня открылась. Первым в очереди стоял мало́й. Взяв две тарелки в руки, он понес их к столу и, как будто взвешивая, ту, которая тяжелее, поставил к себе поближе.

— Вот жучара! — я обратил внимание Сереги на мало́го.

— Это нормально. Ща еще бегать начнет добавки просить. Вон ляхи уже какие, жиробасина.

— На себя глянь, пузатик! — донеслось от Никиты.

Мы подошли к раздаче, забрали свои блюда и пошли к столу. Сегодня была рисовая каша. Хоть я их никогда и не любил, но желудок мне говорил, что нужно что-нибудь съесть. Я сел за стол и попробовал это незамысловатое творение местного повара Кирилла. Сахар отсутствовал от слова «совсем».

— А чего она не сладкая-то? Может сходить на кухню за сахаром? — предложил я.

Мои соседи переглянулись и, глядя на меня, мысленно покрутили пальцем у виска.

— Дефицит это здесь, Андрей. — сказал Макс, достал из кармана кулек и насыпал каждому по горстке в тарелку.

Послышались тяжелые шаги, и перед нами появился мало́й с тарелкой.

— Макс, отсыпь, пожалуйста! — с глазами котенка попросил он.

— Все, поздно. — сказал Макс, демонстрируя ему пустой развернутый кулек.

— Ладно. Если кто-то не будет кашу, то мне отдайте! — мало́й посмотрел на меня.

— Я буду! — мои слова окончательно разбили его надежды на какую-нибудь халяву с нашего стола.

— Давайте прочитаем молитву! — послышалось с дальних мест.

Все встали из за столов. Я остался сидеть.

«Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя твоё, да прибудет царствие Твое, да будет воля твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день, и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим….». Молитву читал тот самый паренек в спортивном костюме, который ждал нас у дома, когда мы подъезжали. Во время прочтения, некоторые смотрели в мою сторону, как будто я еретик местный. «…Аминь!».

Все сели и стали жадно поедать завтрак, звякая ложками по тарелкам.

— Серега, а они же говорят, что здесь не обязательно молиться. А чего все тогда молятся?

— Ну, тебя никто не принуждает. Не хочешь вставать, не вставай. Просто все привыкли уже. — ответил Серега.

— Можно подумать, что все тут верующие. — я посмотрел на него.

— А чего ты на меня смотришь?

— Да нет, просто. Не осуждаю, не думай.

— Ну и приятного аппетита всем. — сказал он.

— А что это за парень, который молиться всех попросил? — спросил я.

— Это Ильюха. Героинщик. Вторая «реба» вроде у него. Недавно приехал, три дня полежал, переломался и поехал на «детокс»⁸. Потом вернулся. Набожный он немного, правильный. Нормальный парень.

Я услышал, как сверху кто-то спускался. Это была ночная гостья, которую Костя волок в комнату. Леопардовая плюшевая пижама смотрелась забавно, и в то же время глупо, эдакий гламур. Рыжие волосы, убранные в резинку и пухлые губы, то ли от гулянок, то ли от ботокса. По ней было видно, что девушка кутила не один день, отекшее лицо и полуприкрытые глаза. Она спускалась, не замечая нас, как будто целенаправленно шла куда-то.

— Ничего такая вроде. — высказал свое мнение Серега.

— Формы хорошие. — добавил Макс

— Хер знает, отек еще не прошел. — я тоже решил высказаться.

Вика вскочила с места и подбежала к новенькой:

— Пойдем на кухню, покушаешь.

— Есть кофе? — спросила та несвежим голосом.

— Придумаем что-нибудь. Как ты себя чувствуешь? — создавалось впечатление, что Вика своей навязчивостью только отпугивает людей.

— Хуево, блядь. А ты как думаешь? — дерзко ответила «гламурная» девушка.

— С характером, девка. — хмыкнул Макс.

Вика с неизвестной зашли в кухню и закрыли за собой дверь. Серега посмотрел на часы:

— Костик говорил, что сегодня вроде как не по расписанию идем. Обещал фильмы какие-то скачать.

— Было бы замечательно. Тем более сегодня суббота! — заметила Катя. — Надеюсь, уборки не будет, у меня и так шея вся хрустит.

— Упала что ли? — спросил я.

— Да давно уже. В ванной под приходом⁹. — она засмеялась. — Прошу их меня на «МРТ» отвезти, обещают только, суки.

В этот момент в групповую зашел Костя и объявил:

— Ребята, сейчас будет влажная уборка, потом спикерские послушаем. А потом вам кино поставлю какое-нибудь. Надеюсь цели на день у всех написаны?

По групповой пронеслось «Ура! Отлично!». И только Катя тихо произнесла «Сглазила, блядь!», но с улыбкой.

— А что такое спикерские, Макс? — доедая кашу, я вопросительно посмотрел на него.

— Люди рассказывают о своем опыте выздоровления или просто истории про употребление. Интересно иногда послушать. Приходи после уборки.

Я отнес тарелку повару на кухню и вяло поднялся в комнату. На уборку был отведен час, и этот час я решил провести с пользой для организма, тем более после плотного завтрака. Конечно же, мне нужно было полежать, а в лучшем варианте подремать. Снизу послышался звук свистка и по дому пронесся шум шагов. Наверное, все пошли за инвентарем для уборки. Через секунду я услышал то, чего не ожидал — это была музыка, которую принято здесь включать на всю катушку. Мысль «подремать» испарилась, я встал с постели, чтобы спуститься к Косте и попросить его вывести меня покурить.

Дверь консультантской была заперта, я постучал несколько раз. Из-за громкой музыки было непонятно, есть ли там кто-нибудь вообще. Я подошел к колонке и убавил звук. Стоявший рядом паренек со шваброй протянул мне руку:

— Привет. Я Дима! Зачем тише делаешь?

— Да орет у вас на весь дом. Самим-то приятно что ли? — ответил я.

— Всем нравится, это ты только недоволен по ходу.

— Не уверен что-то я, что всем очень прям нравится. Костю не видел?

— У себя он, сильней стучи просто. Он в наушниках, наверное, сидит. — сказал Дима и показательно прибавил звук на полную громкость.

Я развернулся и, ничего не сказав, пошел обратно к консультантской. На этот раз дверь уже была приоткрыта. Костя сидел за компьютером и, как предположил Дима, был в наушниках.

— Костян, пошли покурим! — прикрикнул я.

Костя вытащил из уха один наушник и открыл шкафчик. Достав сигарету, он протянул ее мне со словами:

— Где Серега? Сходи с ним.

— Не знаю я где он. А у него ключи от двери что ли есть?

— Он крыльцо убирает. Пошли, я тебя выпущу. — Костя взял связку ключей, закрыл дверь своего кубрика и пошел в сторону выхода.

Открыв дверь, он крикнул:

— Серега, постой с Андреем, пожалуйста! Потом постучите, я открою.

Глухой Серегин голос крикнул в ответ:

— Пусть спускается, только зажигалку дай ему. Я потом отдам тебе.

Костя дал мне зажигалку и закрыл входную дверь с другой стороны. Серега, услышав звук замка, сразу показался и с улыбкой подозвал к себе.

— В гараж иди, мне оставишь.

— А ты куришь что ли?

— Конечно курю. Только не пались, когда оставишь. — Серега делал вид, что драит крыльцо шваброй.

Я прикурил и с большим удовольствием сделал первую затяжку.

— Сейчас бы еще чашку кофе, вообще бы было отлично!

— Шампанского, может, принести? — со стебом спросил Серега.

— Было бы шикарно! Слушай, а ты вот здесь месяц. Как без курева-то?

— Бывают иногда варианты. — хитро ответил он. — Только ты ничего не знаешь, и я при тебе не курил, если что, понял? Костик в курсе, что я покуриваю. Сам иногда дает возможность. Но распространяться об этом не стоит.

— Да вообще не вопрос. А сам Костя не курит?

— Не, не курит вроде. Хотя, может, когда выходит за периметр после смены. Ты оставляешь там? — Серега подозрительно посмотрел на меня.

— Да-да. Иди.

Серега с удовольствием взял тлевшую сигарету и, затянувшись, посмотрел в пустоту:

— Вот так, Андрюха. Так и живем. Никогда я не думал, что в тридцать восемь лет вот тут окажусь. Внутри прямо тянет. Прямо вот тут. — он показал на грудь. — Просрал ты жизнь, Сережа. Просрал. Бывало, знаешь, просыпаешься, смотришь в потолок и думаешь. Где ты проснулся? Дома, в очередных «гостях» или у какой-нибудь страшной бляди, которая и на пьяную голову-то не фонтан, а на трезвую так вообще блевать тянет? И, главное, не задумываешься, было что-нибудь или нет. Может ты уже «трипак» давно намотал, а еще хуже сифилис или ВИЧ. Но тебе похуй, тебе нужно покурить и что-нибудь выпить. А сигарет нет, выпивки тоже. Если вокруг никого, то кое как встаешь и идешь к соседу с нижнего этажа, который точно курит. И вот ты, с помятой рожей, даже не смотря в зеркало, выходишь на площадку, спускаешься этажом ниже, и как манекен стоишь у двери и давишь на звонок. Никто не открывает. Тишина. Конечно, ведь все на работе, сегодня понедельник. Или вторник. И только ты, свободный художник, а на самом деле уже почти спившийся в усмерть мудак, ждешь, что тебе кто-то принесет, даст, угостит чем-нибудь. И тут ты нащупываешь в кармане транспортную карту, которой не пользовался уже больше месяца, а может и двух, т.к. ты в запое, и дальше района никуда не ездишь. Ты вспоминаешь, что ведь на ней должны быть деньги. А вот как их превратить в наличку? Ведь в магазине ее не примут, к телефону она не привязывается. В твоей мутной, но пока не окончательно пропитой голове созревает глупый, но, возможно рабочий план.

— Что за план? — я совсем проникся его рассказом.

— Ты идешь к метро, где стоит очень много транспорта. До метро идти минут десять. Это опять же с условием, если ты проснулся дома. — Серега хихикнул. — Пока идешь, ты чувствуешь на себе негативные взгляды людей. Ты понимаешь, как ты выглядишь в данный момент. Но ты так хочешь курить, что все равно подходишь к людям и просишь сигарету. Не все, конечно, дают. И вот ты прикуриваешь и чувствуешь первый плюс за этот день. Ты доходишь до маршруток, которые стоят и ждут своей очереди на маршрут. Подходишь к водиле и предлагаешь снять с твоей карты за проезд, а в обмен наличку, но чуть меньше стоимости проезда. И вот ты обходишь так всех попавшихся и согласившихся водителей, пока на твоей карте не заканчивается баланс. Мужики входят в положение и, в основном соглашаются. Эту тему не я придумал, а услышал где-то. Никогда бы не подумал, что пригодится. В итоге у тебя на кармане примерно триста рублей. А это примерно литр сивушной водки. Но и сигарет нужно купить. Покупаешь самые дешевые сигареты, пару пузырей, и радостный идешь обратно. Все. Это все, что тебе сегодня нужно. По дороге заходишь за какой-нибудь кустик. Выпьешь, проблюешься, закуришь и пойдешь дальше. А к вечеру уже кто-нибудь зайдет и ты, в надежде, что завтра уж точно будет лучше, нажираешься и снова засыпаешь где придется. И так изо дня в день. И самое, сука, интересное, что я и не заметил в кого превратился. Я же, блядь, Сережа! Чтобы я, да спился? Да никогда! А вот хуй. Водяра — это пиздец какая коварная штука. Вот так, Андрюха.

— Да-а. Знакомо. Только вот про обналичку карты у водителей вообще не слышал. Здесь, наверное, вообще постоянно мысли всякие посещают, да?

— Да. Не знаю, как остальных, но я каждый день что-то беру для себя. Убогое место, конечно. Ну, не само место, а отношение. Но, наверное, лично я должен был рано или поздно сюда попасть. Мне Макс рассказывал, на одной из реабилитаций, в которых он побывал, у реабилитанта умерла жена. Так его даже на похороны не отпустили. Так и поминал ее в четырех стенах на «ребе». Я, конечно, все понимаю, что может сорваться и все такое. Ну свозили бы его, проконтролировали бы. Совсем бесчеловечно с их стороны. Да и вешаются, говорят, на «ребах». Говорят, что полгода-год нужно посидеть, но при таких условиях и отношении, а тем более кормежке, ты просто деградируешь и уж точно в срыв пойдешь. Хотя, если башки нет, то тебе и всей жизни не хватит, чтобы выводы сделать.

— С этим я полностью согласен. — поддержал я собеседника.

— Ладно, пошли. Уборка сейчас закончится, Костян что-нибудь включит. — Серега позвал меня в дом.

В групповой уже все рассаживались. Кто-то выдвинул диван на середину комнаты и, усевшись поудобнее, ждал, когда Костя включит телевизор. Мы с Серегой сели подальше, пододвинули еще пару стульев и сложили на них ноги. Телевизор был достаточно большим, так что с наших мест было вполне комфортно видно. Я смотрел по сторонам и наблюдал за присутствующими. Мой взгляд остановился на Диме, парне, который очень любит громко включать музыку. Я подтолкнул Серегу:

— Слушай, а этот тут чего?

— Солевой. Приехал на месяц, а мать его на полгода заперла. Выходит скоро. Двадцать два года всего. Меня тут еще не было, когда он приехал. Но ребята рассказывали, что он тяжело отходил. Несколько ночей подряд, после посещения туалета, постоянно в женскую комнату приходил и ложился к какой-то тетке спать. Та его гоняла вечно. — смотря на Диму, рассказывал Серега.

— Во дает.

— Соль — это вообще пиздец. Люди так убиваются ей. Из окон выходят, творят всякую хуйню. В общем мрак. Недолго живут, если плотно сидеть.

— Так, с интернетом беда! Спикерские я не скачал. Сейчас поставлю вам рассказ одной девушки, не известно, кто и откуда. Кто-то в интернете накопал и записал. А потом возьмите что-нибудь из дисков и фильм тогда посмотрите. — произнес речь Костя.

По комнате прошелся довольный гул. Костя подошел к телевизору и воткнул флешку. Через несколько секунд на экране появился бегунок звуковой дорожки и началась запись приятного женского голоса:

«Здравствуйте Всем. Пишу наверно от отчаяния, так как очень страшно осознавать, что мне двадцать семь, а моя жизнь разрушена. Вернее сказать, жизни нет много лет-существование, вот как назвать то, что сейчас осталось. Крик мой, наверное, больше для тех, кто еще может что-то исправить, ведь моя история, которую я опишу-реальность, страшная и ужасная реальность. И, если хоть один человек задумается, значит я все же сейчас не зря пишу…»

В комнате повисла тишина. Было заметно, что девушка, которая записывала это аудио, старалась как можно больше передать эмоции той, кто действительно это написал. Все уставились в экран с интересом, хотя на экране, кроме бегунка и таймера ничего не было. Из колонок продолжилось повествование:

«Началось все пять лет назад, в небольшом провинциальном городке. Я послушная дочка, закончившая школу с медалью, сдавшая ЕГЭ на самый высокий балл, поступившая в ВУЗ на желанный факультет, мастер спорта по художественно гимнастике. Первая любовь, как мне тогда казалось, беременность, свадьба, рождение любимого сыночка. Потом муж стал мне изменять и я как-то поняла, что и не любовь это вовсе. Развод. Жила с родителями, не нуждаясь ни в чем, закончила институт, устроилась на престижную работу. Ребенок в садик. И жизнь закипела. А потом любовь, настоящая, когда человеку хотела отдать все что есть. Любовь взаимная. Он и его семья приняли моего ребенка как родного. Съехались почти сразу и вот о такой семье я и мечтала. Семейные прогулки, походы в кино и театры, выезды на природу. А потом в миг все рухнуло. Стала замечать, что супруг меняется — раздражительный временами, ночами иногда не спит, похудел. Стала понимать, но гнать от себя мысль о наркотиках. Прожив в таком режиме месяц, не выдержала и задала вопрос. На что получила правдивый ответ, что да, он увяз в болоте под названием соль, именно с этого дня, все рухнуло.»

Мы переглянулись с Серегой. Только что разговаривали про это и тут на тебе. Потом посмотрели на Дмитрия. Тот, в свою очередь, заметил наши взгляды и, ухмыльнувшись, с видом, мол, все это бред, продолжал слушать.

«Естественно я плакала, перечитала кучу форумов, и поняла одно, что страшнее этого наркотика еще нет, и не было. Он отрицал зависимость, говорил, что просто курит и может обходиться без этого. Я не могла уйти, он был сердечник и я знала, что как только я уйду он свалится в эту яму и умрет. Он был моей жизнью, я им дышала. Год я провела в кошмаре, страхах, что опять придет невменяемый, он становился все агрессивнее. В какой то момент я, от усталости наверное, напилась до одурения, не помнила ничего, помню он пришел, ушел в ванну, а я уже не раз, видя как он забивал сигареты этой дрянью, стала шарить по карманам, нашла и совершила самую главную ошибку-решила показать ему, что будет, если он будет смотреть как я убиваю себя. Я испытала дикий кайф, голова отрезвела, я стала мега быстрой, появилась радость и счастье, я побежала искать рецепты еды которую я хочу ему приготовить. Он даже ничего не понял когда вышел из душа. А я с этого момента захотела еще и больше. Я скрывала то, что я употребляю около 2-х месяцев, по мне и никто не замечал. Худобу списала на диету, уставший вид от начавшейся бессонницы. А потом он догадался, мы подрались, впервые в жизни. Крыли друг друга матом. И я уехала к маме, ребенок был как раз у нее. Я продолжила употребление, он тоже, через месяц мы встретились уже в притоне, где плавно вдвоем перешли к внутривенным инъекциям. Все, тут крест, родители поняли все с первых увиденных проколов, пытались нам помочь, сплотились, но мы падали все глубже и глубже. Два года из жизни я хочу забыть, это постоянные уколы, притоны, вонь. В итоге я попала в больницу с пневмонией, где мне диагностировали ВИЧ, я сразу поняла, что заразилась от шприца, другого быть не может или он от чьей то иглы. Тогда впервые я остановилась и поняла, что жизнь кончена. Хотела в прямом смысле скинуться с крыши. Зачем жить, для чего? Но поговорив, мы решили, что это не приговор и, соблюдая правила, мы можем жить нормально, главное избавиться от наркотика. Но хватило нас на два с половиной месяца. Ежедневные звонки друзей наркоманов изводили, они приходили к нам домой уже с наркотиками и шприцами. В один день срыв. И тут я попадаю в больницу без сознания, оказывается у меня начался сепсис, который поразил клапаны сердца, у меня лопнуло легкое, начался некроз, в легком гнойные свищи, меня ввели в кому. Муж в раскумаренном состоянии даже не понял, что меня нет. Только на четвертые сутки беспрерывного употребления у него начались галлюцинации, мании что я в соседней комнате с кем-то, обрыскав всю квартиру, он понял что меня нет. Он остановился и ему сказали, что еще в первый день я укололась, почувствовала себя плохо и уехала на такси. Через четыре дня, отойдя, он приехал в больницу, где главврач посоветовал ему начать искать деньги на мои похороны. Он был уверен, что я не выживу. Меня на реанимобиле доставили в областную клиническую больницу, и через три недели меня вывели из комы. Отрезали две трети легкого, я была вся в трубках, которые выходили из живота, легкого, катетеры, я была в памперсах и весила тридцать один килограмм. Первое, что я закричала: „Где муж?“ Мне дали успокоительное, сказали, что завтра я буду переведена в обычную палату из реанимации и приедут родные. Я успокоилась. Но на утро, увидев только своих родителей, поняла, что что-то не так. Мне сказали, что муж намеренно передознулся солями, зная о том, что у него больное сердце, он рассчитал дозу и написал смс родителям, что он виноват в моей смерти, что я сейчас такая из-за него, что без меня жить он не сможет. Но его откачали и он проходит лечение в кардиологическом отделении четырьмя этажами ниже, там же, в областной больнице. Я умолила медперсонал, отвезти меня на инвалидном кресле к нему, иначе я бы не дошла. Описывать то, что с нами было — бессмысленно. Это не передать! Мы плакали в голос и решили начать все заново. Решили, что раз Бог не дал нам умереть, значит, мы сможем. Я пролежала в больнице в общей сложности шесть месяцев, выписалась с весом сорок килограмм, после его выписки он не уехал, а остался со мной, так как за мной нужен был уход. Он менял мне памперсы, кормил, поил, мыл, возил на процедуры. И каждый день умолял, чтобы я выжила. Мы стали понемногу налаживать прежнюю жизнь, он работал, я сидела дома, все вроде бы стало возвращаться на круги своя, планы на отдых этим летом. А потом, в одну ночь, двадцать седьмого февраля, он встал попить, и, не дойдя до раковины на кухне, упал. Смерть была мгновенной, остановилось сердце. Я перестала есть, пить, спать и спрашивала: „Ну почему так?“ Сейчас я не могу оправится от потери и только начавшейся нормальной жизни с таким концом, полностью сожранная ВИЧем. Лежу в нашей больнице и доживаю вероятнее последние недели, а может и дни. С полностью гниющим организмом, болями, криками и слезами. Я потеряла все — любимого человека, работу, уважение, друзей, здоровье, мой ребенок останется сиротой, я лежу и знаю что умираю и остановить этого не могу, да и не хочу.»

Буквально секунды на три снова повисла пауза, и с новым вздохом, уже более эмоционально, голос девушки продолжил:

«Я умоляю вас, те, кто еще может остановиться, прочтите и живите, уезжайте в другой город, меняйте номера, друзей-бегите и убедите себя в том, что вы хотите жить. Употребление соли не пройдет бесследно. Она рано или поздно даст о себе знать. В моем случае СПИД, уже СПИД, а не ВИЧ, сердце, недостаток кислорода, больная печень. Меня жрут изнутри, и это больно осознать в двадцать семь лет, что ты лежишь в больничной палате и умираешь, а еще четыре года назад твоя жизнь была пределом собственных мечтаний. Я прошла все круги ада наркомана. Самое страшное теперь не смерть, а осознание произошедшего. Я очень надеюсь и молю господа, чтобы хоть один человек, хотя бы один прочел и спроецировал ситуацию на себя, чтобы смог остановиться, чтобы хоть что-то заставило одуматься. Просить помощи у родных и друзей. Если это случится, значит все это было не зря. И его, и мои родители рядом постоянно. При ухудшениях остаются со мной или же в панические атаки, когда я боюсь оставаться без родных, боюсь умереть в одиночестве. Они борются, ищут врачей, покупают всевозможные лекарства, которые советуют врачи, что бы попытаться, хоть как то снизить боли и продлить мне жизнь.»

Экран погас. Костя вытащил флешку:

— Зацепило? Делайте выводы, ребята. — с этими словами он направился в консультантскую.

Краем глаза, я увидел, как за окном открываются ворота и во двор въезжает машина. Та же, на которой меня сюда привезли. Из нее вышли уже знакомые мне «товарищи» и открыли заднюю дверь. Все, кто пару минут назад, во все глаза смотрели в экран, столпились и так же стали наблюдать за происходящим за окном.

— Еще одна! Ничего вроде. — послышался чей-то голос.

— Я бы вдул! — я услышал голос «мало́го».

— Мелкий ещё. — ответил я.

— А че? — гыкнул Никита с тупым выражением лица.

— Ниче! — я повернулся к Сереге. — Слушай, а чего это за ребята, которые привозят сюда? Они как будто из девяностых.

— Именно эти, я так понимаю, просто подгоняют сюда «клиентуру» за откаты. Они типа мотивируют людей на реабилитацию, тоже бывшие торчки или сидельцы в основном. Их же и на вызовы привлекают. Например, звонит кто-нибудь, говорит, что ехать человек отказывается, но сил с ним бороться больше нет. Вот такая «бригада» приезжает и забирает. Иногда руки выламывают, в общем силой заставляют. Лень им на нормальную работу идти, понимаешь? — спокойно говорил Серега, глядя в окно.

— Нихуя себе. Так за это привлечь можно. — удивился я.

— Можно. Да только никто не занимается этим. Человека сбагрили? Сбагрили. Вроде на путь истинный поставят. А каким способом — это уже второй вопрос. Пару раз без добычи возвращались. Вроде уедут за кем-нибудь, а приезжают пустые. А потом оказывается, что либо соседи повыскакивают с камерами, либо потенциальный реабилитант ментов успевает вызвать. А они же боятся до жути, что их за жопу возьмут или в интернет их беспредел выложат. Сейчас же резонанс поднять, как два пальца. Вторая категория «подгона» — это так называемые «профилакторы». Те же мошенники, только к ним доверия больше у зависимых. Они в основном по наркологичкам работают. Лежишь ты себе, ка́паешься, и тут возникает чувачок или чувиха и начинает тебе задвигать про лечение и хорошую жизнь на реабилитации. Если ты его шлешь, он то же самое проговаривает с родными. А дальше схема проста: тебя сюда, откат и благодарность за помощь «профилактору», все довольны, кроме тебя. Способов-то дохрена человека сюда определить. Это как в магазине акция «приведи друга».

— Весело, если бы не было так грустно. — подытожил я. — Я охреневаю все больше и больше.

— Посидишь здесь месяц, еще больше охренеешь. — сказал Серега и хлопнул меня по плечу. — Пошли к Костику, скажу, что ты меня попросил покурить вывести.

— О, это дело! Пошли.

Постучавшись в консультантскую, Серега приоткрыл дверь, что-то буркнул и закрыл. В его руке уже была связка с ключами. Мы довольно переглянулись и пошли к выходу. Сзади послышалось, что дверь снова открылась. Раздался Костин голос:

— Андрей, не забудь, что у тебя завтра последний день курения.

— Я помню. Значит завтра будете выводить меня раз в полчаса. — съерничал я.

— Это ты уже будешь с Антоном договариваться. Его смена. — Костя закрыл дверь.

— Пошли вокруг дома пройдемся. — предложил Серега.

— С удовольствием.

Нарезая круги по опалубке дома, мы молчали. В местах, которые были не видны из окон, он брал у меня сигарету и затягивался. Сделав шесть-семь кругов, и выкурив две сигареты, мы остановились у входа.

— Время здесь тянется очень медленно. Когда ты только сюда приезжаешь, то первая неделя даже интересная. Новые люди, новая обстановка, да и вообще все. А потом день сурка. Одно и то же, одни и те же разговоры, одна и та же еда, одни и те же рожи. Когда новеньких привозят, так все как обезьяны в зоопарке липнут к окну. Реально зоопарк. Как тут люди по полгода сидят, я не понимаю. Можно реально тронуться. Антон, кстати, обещал меня в магазин отпустить, нужно завтра спросить. — Серега крутил цепочку от ключей по часовой стрелке.

Я засунул руку в задний карман и достал сто тринадцать рублей.

— Серега, если пойдешь, купи курево. — попросил я.

Серега опешил, быстро схватил деньги и сунул в кофту:

— Ты совсем ебанутый? Тут же увидеть могут. Отберут, и сосать будешь.

— Бля, не подумал! — виновато сказал я.

— Ладно, если отпустят, то куплю. Только себе пять штук возьму. — открывая дверь, проговорил Серега.

— Не вопрос.

На пороге нас встретил Костя, взял ключи у Сереги и позвал меня к себе. Мы зашли, я сел на диванчик, Костя же устроился за столиком.

— Твоя мама звонила, говорит, что у тебя кредиты висят. — начал Костя.

— Висят, и что?

— В общем, она завтра Антону передаст твои карточки и телефон. Или ты можешь через нас ей информацию передать, как и куда платить.

— Нет уж. Я сам через приложение платить буду. Что еще мама говорила? — спросил я.

— Больше ничего. — сказал Костя и дал мне понять, что мы закончили.

— Так уж и ничего? Опять врешь.

— Если и говорила, то тебе это знать не нужно.

— Как же вы заебали. Это знать не надо, это нельзя, туда не ходи, снег башка попадет. — кинул я, выходя из консультантской.

— Андрей, хорош уже. Говори это Антону. Он твой консультант. Я тебе плохого не желаю. — сказал Костя и закрыл дверь.

Открылась кухонная дверь и передо мной выплыла только что приехавшая девица. На вид лет двадцать шесть — двадцать восемь, неопрятно одетая в какие-то домашние растянутые шмотки. Она повернулась ко мне и очень широко улыбнулась. Такую улыбку даже в цирке не всегда увидишь, а тут, практически в метре от тебя, такое «чудо». В ее улыбке было какое-то безумие, глаза тоже не особо здоро́во выглядели.

— Маша! — произнесла она и не переставала таращиться.

— Андрей. — ответил я. — Ты еще не отошла что ли?

Было явно видно, что она под чем-то, но это не алкоголь.

— Да что вы? — засмеялась она и рывком направилась в групповую. — Сука! Пидарас ебаный! — сквозь смех надрывалась она. — Сдохни!

Я понял, что это истерика, ну, или головушка потекла. На эти душераздирающие высказывания, вышел Костя.

— Мария, угомонись! — прикрикнул он.

Она тут же подскочила, как в каких-то мультфильмах и уставилась на него:

— Ведь он же меня сдал, да? Он, сучий потрох! — сквозь уже страшную улыбку, шипела она.

— Отец тебе как лучше хочет. Еле отыскал тебя. Спасибо ему скажи.

— Да пошел он нахуй, все идите нахуй, твари! Ненавижу. — кричала она и смеялась.

— Сейчас приедет Игорь и поговорит с тобой. Иди пока в комнату. — Костя указал рукой на второй этаж.

Маша таким же резким движением развернулась и, громко топая, пошла к лестнице.

— Она шизик что ли? — спросил я Костю.

— Да фиг ее знает. Отец позвонил, сказал, что в притоне в каком-то, нужно вытаскивать. Он с ней, я так понимаю, не общался совсем. Но при этом вроде желает ей только хорошего. Эскортница она вроде бывшая. Хотя по ней не скажешь. Пусть Игорь, короче, ей занимается.

— А почему Игорь? А не ты или Антон, например? Он же вроде у вас тут не консультант, а начальник.

— Ну, хочет он человека вести, пусть ведет. Чего ты пристал-то?

Я дернулся от громкого настойчивого стука в дверь. Сложилось впечатление, что дом вот-вот будут штурмовать. Даже какая-то доля радости появилась. Костя направился к выходу и открыл дверь. В дом вошел высокий, несуразный человек в черной одежде и темных очках. Походка «в развалочку», эдакий гопник с района. Он улыбнулся и я заметил пару золотых зубов. Его фигура напоминала вопросительный знак, как будто он когда-то получил серьезную травму. Противно пожевывая жвачку, он дал «краба» Косте:

— Здорово! Ну че вы тут?

— Да хорошо все. Народ вот новый. — ответил Костя.

— Привет. Я Игорь! Ты Андрей, да? — протянул мне руку «начальник».

— Привет. Да, Андрей. — представился я.

— Ну как ты? Все нормально? Нравится у нас? — спросил он, хотя было понятно, что ему это совершенно не интересно.

— Нет, не нравится.

— Ну ладно, сейчас разберемся. Костя скажи всем, что сейчас «ГВП» будет. — сказал Игорь, уже из консультантской.

— Через сколько, Игорь?

— Минут через двадцать пусть все внизу собираются.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

8

Детокс — сокращение от слова «детоксикация», то есть обезвреживание ядов, очищение организма от токсинов.

9

Приход — период очень сильной психической стимуляции, наступающий после принятия наркотика, чаще всего опиатов, и длящийся короткий промежуток времени.