Страсти по Магдалине

Елена Чутская, 2019

Ее имя многие пытались очернить и предать забвению, но оно сохранилось в веках и стало легендой. Ее любовь породила веру, которая дала надежду угнетенным и обездоленным, подняла с колен даже рабов. Ее значимость во всей этой истории можно и приуменьшить, но позабыть имя этой женщины уже невозможно никогда… Мария Магдалина. Кто она? Прекрасная соблазнительница, порочная женщина, наивная простушка, кающаяся грешница ? Что мы знаем о ней? Ничего…

2.

Серая ящерица нежилась на раскаленном камне. От истомы она перестала ловить горячий воздух тонким, как нить, языком и закрыла глаза. Солнце стояло в зените, песок звенел от обжигающих лучей. Мертвая часть равнины напоминала пустыню, поросшую колючками и сорной выгоревшей на солнце травой. Пастухи не гнали сюда летом скот, зеленых пастбищ и водопоя в этой части равнины было не отыскать. Только выжженный песок да мертвая земля.

Возле камня неподвижно лежал человек.

Веки путника вздрогнули, глаза едва приоткрылись. Ящерица не обратила на него никакого внимания и продолжала греться на солнце. Глубокие трещины на камне плыли перед глазами, спутываясь в один клубок из черных змей. Еще утром одна такая змея укусила его за ногу. Он не мог идти, шевелиться, говорить. Горячий пустынный воздух обдувал смуглые скулы путника, но его исхудавшее тело только еще больше вздрогнуло от озноба.

Вдруг на камень набежала легкая тень. Ящерица мгновенно проснулась от векового сна и быстро юркнула в расщелину камня. Путник снова попытался открыть глаза. Перед ним стояла маленькая девочка в сером хитоне с платком на голове, а в руке букет из колючек. Она разглядывала мужчину, не скрывая детского любопытства, и стояла так близко, что он смог бы дотянуться рукой до края хитона. Ему захотелось позвать ее, попросить помощи, но губы онемели, а беззвучные хрипы раздирали пересохшее горло.

Заметив, что человек приоткрыл глаза, девочка сорвалась с места и кинулась бежать на голоса. Ее давно искали, и сейчас будет строгий выговор за непослушание. Прижимая колючки к груди, она неслась к повозке, но споткнулась о камень.

— Сарра! — Мириам подхватила ребенка. — Разве можно так далеко уходить от нас. Здесь опасно. Очень опасно, сестренка. Скорпионы, змеи, разбойники. С тобой может случиться все что угодно. Я отвернулась только на минуту, а тебя нет… Сильно ушибла ножку?

— Нет. Там разбойник, — Сарра уже отдышалась и показывала рукой в ту сторону, откуда прибежала.

Яруф, услышав слова девочки, тотчас полез в повозку за длинным дамасским ножом. Старый слуга ни за что не оставит хозяйку в беде, будет защищать ее до последнего вздоха.

— Яруф, ну какие здесь разбойники, — Мириам только покачала головой и принялась растирать Сарре ушибленное колено. — Эту дорогу все обходят стороной. Проклятое место. Разбойникам здесь нечему поживиться. И у нас нет ничего ценного.

— Как нет? — удивилась Сарра. — А это?

Она показала на золотые браслеты.

— Из-за них нас и убьют, — согласился слуга с маленькой девочкой.

Мириам быстро сняла украшения, спрятала на груди под туникой.

— Немедленно в повозку! Лошади отдохнули, можно следовать дальше… А если поедем быстрее, то к вечеру выберемся на оживленную дорогу возле озера.

— Нет! — Сарра вырвалась из женских рук. — Ему нужна помощь. Он там лежит… как мама…

Мириам застыла в нерешительности, легкая тошнота подкатило к самому горлу. Какой-то несчастный умер посреди пустоши, а бедный ребенок нашел его тело.

— Он живой, — зашептала Сарра, дергая ее за юбку. — Пойдем, я покажу.

— Яруф, привяжи коней покрепче. Нужно посмотреть, кто там лежит, — решилась Мириам.

— Госпожа, прошу вас, — взмолился старый слуга, — не ходите туда. Если мы начнем рыть могилу этому несчастному, то и до вечера не выберемся отсюда. Пусть он достанется зверью. Ведь им тоже нужно что-то есть.

Но все уговоры были напрасны. Яруф знал, уж если что-то и взбредет в голову госпоже, то ничего тут не поделаешь. Он молча пошел доставать из повозки воду и старое покрывало для погребения.

Девочка быстро отыскала большой приметный камень. Путник лежал на старом месте, но глаз не открыл. Мириам внимательно осмотрела его ноги. Одна посинела и распухла, другая покрыта старыми шрамами от язв. Она пыталась прослушать его сердцебиение, но с большим трудом расслышала только два удара. Сомнений не было — человек умирал.

— Мы можем его не довезти, Сарра, но стоит попытаться.

Вдвоем со слугой Мириам перенесла легкое тело странника в повозку — кожа да кости — непонятно, в чем только душа держится. Устроили его как можно удобнее, на самом дне, постелив на жесткие доски покрывала и разное тряпье, опасаясь дорожной тряски. Первым делом осмотрела распухшую ногу. Две кровавые, чуть приметные точки запеклись на щиколотке. Укус змеи. Темная синева расползлась по всей голени. Странно, что он еще жив…

В дорожной сумке Мириам отыскала маленький прозрачный сосуд. Хранившаяся в нем бесценная жидкость — противоядие, досталось ей от одной старой иудейки, которая всю жизнь берегла секреты Мертвого моря. Несколько капель вязкой жидкости торопливо влила в узкую щель рта, а раны смазала мускусным бальзамом. Затем смочила кусок жесткого холста водой и принялась обтирать путнику руки, впалую грудь. Лицо промокнула осторожно, почти нежно.

Она сидела рядом с несчастным и внимательно рассматривала изможденное лицо. Красиво ли оно? Тонкие запекшиеся губы превратились в одну сплошную рану, узкий лоб в глубоких морщинах, скулы обтянуты бескровной кожей. Вот только длинные ресницы и прямой нос не вызывали явного отвращения. А глаза так и остались закрытыми, никаких признаков жизни. Только по едва пульсирующей жилке на виске, она знала, что он жив.

Облокотившись на край трясущейся повозки, Мириам всю ночь не смыкала глаз. Она пыталась поить путника водой, по каплям вливая в сухой рот бесценную жидкость, гладила по светлым спутанным волосам, смотрела на серое лицо, словно хотела запомнить каждую черточку, каждую морщинку. Сарра же всю дорогу льнула к ее горячему боку, не произнося ни слова, всеми силами стараясь помочь, крепко держала последнюю амфору с водой.

Весь следующий день ехали без остановок и лишь к вечеру добрались до Магдалы. Дом Мириам стоял на самой окраине города, но дорога к нему вела через базарную площадь и главную улицу. Опасаясь посторонних глаз, женщина покрепче привязала занавески к дощатым бортикам повозки, на путника и девочку набросила темную накидку.

— Сиди тихо и не высовывайся, — приказала Сарре. Та мышкой притихла в углу и перестала дышать.

Но тревога оказалась напрасной. Площадь, а за ней и безлюдные улицы проехали спокойно. Все спешили по домам на отдых к ужину и вечерней прохладе. Только одна женщина в черном хитоне посторонилась к стене дома, пропуская повозку, и еще стояла некоторое время неподвижно, взглядом провожая ее до конца улицы.

Великолепный дом с многочисленными пристройками возвышался на холме посреди большой оливковой рощи. Масленичный запах мускатного ореха повис в жарком воздухе. Олива уже поспела, скоро придется нанимать работников для сбора урожая. Но кто согласится работать у нее даже за двойную плату?

Ворота открылись сами. Ее возвращение ждали третий день, и слуги по очереди дежурили на плоской крыше дома, чтобы не пропустить появление хозяйки.

— Хвала Богам, ты вернулась, дочка! — навстречу Мириам бежала пожилая женщина. Обняла ее, расцеловала лицо. Сухими, жесткими ладонями принялась растирать холодные пальцы госпожи. — Как долго тебя не было. Ну, рассказывай скорее. Кому ты отдала девочку? Кто захотел ее взять?

— Никто, кормилица, никто, — устало отозвалась Мириам.

— Как? Она вернулась с тобой? — вопрос прозвучал слишком громко.

— Да, она вернулась домой. Но это не все, Есфирь, — не дождавшись очередного вопроса, Мириам добавила. — По дороге я подобрала одного страждущего. Это молодой мужчина.

Кормилица укоризненно закачала головой.

— Сбереги нас, Яхве. — прошептали бескровные губы.

Старая Есфирь хорошо запомнила тот день, когда два месяца назад разъяренная толпа горожан гнала по улицам Магдалы больную проказой женщину. За руку она тащила маленькую девочку. Люди гнали нищенок из города прочь, но обессиленная женщина упала в небольшой сухой арык и дальше идти не могла. Это произошло возле дома Мириам в конце оливковой рощи. От истошного женского крика и громкого плача ребенка все слуги и рабы вместе с Мириам выбежали за ворота посмотреть, в чем дело. Этот ужас Есфирь не забудет никогда. Мужчины безжалостно забивали неподвижную женщину камнями, перепуганный ребенок кричал недалеко от матери. Наслаждаясь забавой, с криком бравады и улюлюканьем они соревновались друг перед другом, кто точнее попадет в голову прокаженной. Не раздумывая, Мириам подбежала к девочке и подхватила на руки. Выкрикивая страшные ругательства, она бросилась на толпу, пытаясь остановить град камней, и ей это удалось. Встретив неожиданный отпор, иудеи отступили, отбросили в сторону камни, но окровавленная нищенка неподвижно лежала на дне арыка. Она была уже мертва.

— Прочь с моей земли! — кричала Мириам. За ее спиной стояли слуги, сжимая в руках палки и мотыги.

Толпа неохотно вернулась в город. Но один человек долго оглядывался назад в сторону Мириам, которая прижимала к груди девочку, и ненавистно улыбался.

— Ты еще пожалеешь, женщина, — долетели до Есфирь его слова. — Пожалеешь…

Тело прокаженной сожгли в тот же день, обложив сухим хворостом и поленьями, пепел закопали подальше от воды. Девочку Мириам взяла в дом, сама вымыла ее в огромном чане, осмотрела раны. Смуглая кожа ребенка оказалась чистой, не считая ран и ушибов от камней. Язв проказы не нашли, и Мириам решилась оставить девочку, но кормилица запротестовала.

— Как можно, что люди скажут. Незамужней женщине не пристало воспитывать чужого ребенка. Да и житья нам не будет, ее мать болела проказой, может, болезнь у нее внутри, а проявится потом. Наш дом сожгут вместе с ней, лишь только узнают, что ты приняла ребенка в семью.

Тогда Мириам только отмахнулась от слов испуганной Есфирь.

Сначала все шло хорошо. Девочка быстро поправилась, окрепла. Она была похожа на птичку-непоседу, играла с утра до самого вечера, бегала по комнатам огромного красивого дома. Во внутреннем дворе нашла себе в друзья рыжего котенка и с тех пор с ним не разлучалась, пела веселые песни, звонко смеялась, радовалась каждому дню. Но больше всего она любила Мириам — красивую добрую женщину с шелковыми волосами, от которой вкусно пахло жареным миндалем. Каждую свободную минуту Мириам затевала с ней игру, учила мастерить ожерелья из ракушек, соломенные игрушки, тряпичные куклы. Девочка все схватывала налету, только имени своего сказать не могла, не помнила. Ночью, когда ее мучили кошмары, она выкрикивала имя Сарра, и с тех пор Мириам стала ее так называть, а вслед за ней и слуги. Одна лишь кормилица недовольно посматривала на девочку.

— Уж слишком быстро забыла она свое горе, свою несчастную мать.

— Ребенок столько натерпелся, Есфирь, — оправдывала маленькую Сарру Мириам. — Зачем ей помнить весь ужас короткой жизни. Она и так плохо спит по ночам. Пусть хотя бы днем будет веселой и счастливой.

Неприятности стали происходить потом, ровно месяц спустя. Однажды Яруф, вернувшись на повозке из города, не закрыл сразу ворота, а повел мулов к водопою. Любопытная Сарра, неприметная никем, вышла на улицу. Девочку кинулись искать лишь под вечер. Первая забеспокоилась Мириам. Неслышно было звонкого смеха, никто не бегал по терракотовой террасе босыми пятками, не плескался во дворе в каменном колодце. Опросили всех слуг, девочку никто не видел. Когда же за высокой стеной забора раздались громкие возгласы и детский визг, поняли, что Сарру нужно искать вне дома.

У Мириам похолодело сердце, мигом открыли ворота. Мальчишки, что постарше, обступив Сарру кольцом, хлестали тонкими прутьями голые ноги. Девочка прыгала от боли и громко визжала. Мириам тигрицей налетела на обидчиков и первого повалила на землю звонкой затрещиной, остальные сами разбежались в разные стороны. В руках Сарра держала мертвого котенка, нежно прижимала пушистое тельце к груди.

Неприятности продолжались. Слуги почти каждый день приходили к хозяйке с жалобами: торговцы на рынке отказывались продавать специи и свечи, купец в мануфактурной лавке не пожелал продать кусок холста. На улицах люди обходили слуг Мириам стороной, никто не здоровался, все отворачивались.

Последней каплей стал пожар на скотном дворе. Крыша из сухих бревен, покрытая пальмовыми листьями, загорелась внезапно посреди белого дня, ее быстро смогли потушить. Но если бы пожар произошел ночью, когда все спали, то огонь легко перекинулся бы на жилища для слуг, а затем и на хозяйский дом. После такого Есфирь не выдержала.

— Ты должна увезти из дома девочку, Мириам, — голос ее был спокоен, а слова убедительны. — Иначе в один прекрасный день ты сама пойдешь с ней по миру. И кто знает, как закончится твой путь, моя госпожа.

Мириам пообещала отдать Сарру одной знакомой семье, людям, которым она доверяла. Но там к ее просьбе отнеслись насторожено и девочку не приняли, отказали и в другой семье, даже за деньги не захотели воспитывать чужого ребенка. Терпение и решимость покидали Мириам с каждым днем. Ей было жалко расставаться с девочкой, она привязалась к малышке и полюбила ее как родную дочь. В конце концов, она решилась вернуться домой и хорошенько приглядывать за Саррой, а слугам наказать, чтобы те рассказывали на базаре, что ребенка отвезли в другой город и отдали чужим людям на воспитание.

Только теперь во дворе родного дома, видя испуганное лицо старой кормилицы, она поняла, что вероятно совершила ошибку, роковую ошибку, которая перевернет всю ее жизнь.