День Нептуна. Пророчество Великой Сказочницы – 2

Елена Фролова

За время второго визита в королевство Марине предстоит пережить сезон дождей, узнать историю основания Маринии, побывать на показе самого именитого подводного модельера, оказаться в центре религиозно-политического скандала, встретиться с ужасающими явлениями и отметить самый противоречивый праздник в подводном мире – День Нептуна.Девочка из Одессы не только разгадает новые загадки, спрятанные в морской пучине, но и узнает о тайнах, которые хранит ее родной город.

не все совпадения случайны.

Редактор Владимир Морев

Дизайнер обложки Екатерина Ткачук

Корректор Ольга Иванова

© Елена Фролова, 2019

© Екатерина Ткачук, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4496-0509-2 (т. 2)

ISBN 978-5-4496-0510-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Даже в десятый раз слово «сенсибилизация» Марина читала по слогам, а его значение оставалось для нее загадкой. Если вы считаете, что медицинский справочник — не самая интересная книга в мире, значит, вы не открывали раздел «Заболевания глотки».

— Предрасполагающими факторами для заболевания являются местное или общее охлаждение, психическое перенапряжение, однообразное питание с малым содержанием витаминов, сенсибилизация организма.

Марине казалось, что составители медицинских справочников специально нагружают книги как можно большим количеством терминов, которые невозможно ни выговорить, ни понять людям, далеким от медицины. Она оторвала взгляд от текста и покривлялась:

— Сенсибилизация, черт бы ее побрал.

Попытка говорить кривляющимся голосом отозвалась болью в горле. Марина приложила руку к горлу, опустила глаза и дочитала абзац молча: «При рациональном лечении и соблюдении режима ангина длится в среднем 5—7 дней».

«Это сколько мне осталось? Опять вездесущая математика», — сказала она про себя и достала из подмышки градусник.

— Тридцать семь и четыре. Ну, это уже не тридцать девять и один. Позавчера казалось, что Посейдон решил отправить меня на встречу с Нептунией.

Марина отложила справочник и взяла другую книгу. Глядя на обложку долгим задумавшимся взглядом, она прокручивала в голове всё, что произошло две недели назад. После возвращения домой она частенько брала в руки эту книгу, но не всегда с целью почитать. Бывало, она просто сидела и разглядывала поздравительную надпись. Действительно бабушка подписала книгу или сборник все-таки подбросили? Если подбросили, кто это сделал? После визита к богине морской лазури стало очевидно, что книгу подсунул Аид. Но мысль об этом была неприятна Марине, и она пыталась придумать другое объяснение тому факту, что сборник морских сказок и легенд оказался в ее распоряжении. Ей было мерзко от мысли, что Аид хотел ее руками убрать Нептунию.

«Наверняка все годы правления Нептунии он вынашивал план мести и размышлял, как заполучить трон, ускользнувший от него из-за предательства Нептуна. И вдруг узнал, что Нептуния планирует превратить внучку в самый мощный источник зла, который поможет захватить всё, что она захочет, а потом займет престол. Тогда Аиду пришлось бы навсегда распрощаться с мечтой занять нептидский трон», — думала Марина.

Она понимала, что самая сильная мотивация была у Аида, и нет смысла гадать, кто еще мог оставить книгу у бабушки дома. И тут же возникала иная мысль: если Аид смог проникнуть в дом, точно так же мог проникнуть кто-то другой и… и…

Марина зажмурилась.

«…и убить бабушку», — произнести это вслух она боялась.

Подозрение, что бабушка умерла не своей смертью, и осознание, что сама стала разменной монетой в противостоянии Аида и Нептунии, угнетали Марину. С одной стороны, хотелось узнать, что произошло с бабушкой. С другой — она боялась того, что может узнать. Состояние, приближенное к панике, она испытывала, когда представляла, какие страшные подробности могут всплыть.

Она все еще сосредоточенно водила пальцем по обложке, очерчивая контур корабля, волн и морского змея, вздымающегося над кораблем, когда рядом раздался звук накатывающей волны и крики чаек. В бутылку-приемник упало письмо. Она выдернула пробку из горлышка и достала послание.

«Повлияй на Сами. Столько специй вбухал в крабовое мясо, что есть невозможно. Зато апельсиновый пирог получился на славу. Да, я дразню тебя, чтобы ты скорее вернулась.

Ты еще не сошла с ума от скуки в своем надводном?»

Усмехнувшись, Марина взяла лист бумаги, пошарила на тумбочке, чтобы отыскать ручку и принялась писать ответ:

«У меня так болит горло, что я стараюсь лишний раз ничего не есть. Со среды мой рацион составляют преимущественно таблетки. От запаха настойки шалфея уже воротит. Мольта мне сейчас не хватает больше, чем Сами.

Пока не сдам экзамен, вернуться не могу. Я и так пропустила полтора месяца. Если сбегу в подводный, не сдав геометрию, лучше мне остаться там навсегда, потому что больше родители меня не отпустят вообще никуда. Они согласились перевести меня на индивидуальное обучение только при условии, что я окончу учебный год без долгов. Говорят, что очень за меня переживают, и лучше бы я «завязала со всем этим». Я стараюсь эту тему не развивать. Даже не знаю, что конкретно им известно о подводном мире, правду им рассказала бабушка или придумала нечто менее фантастическое. А может, они узнали о мире под водой вовсе не от бабушки. Может, все вокруг об этом знали, кроме меня. Каждый раз, когда я пытаюсь заговорить об этом, родители начинают нервничать, говорят, что мы отмечаем Рождество 7 января, и опять советуют мне «завязывать». Странные какие-то. Будто я бегаю по улице с плакатом «Мой бог — Посейдон!»

Эми, сейчас решается вопрос насчет индивидуального обучения. Потом проведаю вас. Если будет что-то срочное, пиши».

Марина поставила точку, перевернула лист обратной стороной и написала:

Королевство: Мариния

Адрес: Мартик

Кому: Эмильда

Свернув листок трубочкой, она поместила его в бутылку, воткнула пробку и нажала едва заметную кнопку на пробке. Кто не знал об особенности этой бутылки, никогда бы не догадался искать кнопку на обычной с виду корковой пробке. Письмо внутри завертелось с глухим звуком и исчезло.

До путешествия на дно Средиземного моря Марина считала себя незаметной, а после возвращения стала замечать на себе косые взгляды. Окружающие шушукались за спиной, думая, что она этого не видит. Но спросить прямо, где она пропадала полтора месяца, почему-то никто не решался. Марина мысленно благодарила их, ведь иначе пришлось бы выдумать историю, которая вряд ли звучала бы более правдоподобно, чем сказка о мире под водой, где носят туфли с бабочками и дышат жабрами, где цветок может ущипнуть, и где она, Марина Завальская, каждое утро надевает корону и садится на трон.

Позже она узнала, что школьным учителям родители объяснили ее исчезновение психическим расстройством и необходимостью госпитализации. Поначалу ее это обидело, ведь можно придумать более адекватный диагноз, но она догадывалась: они сказали так на случай, если она где-то сболтнет о смеющихся орхидеях или о том, что у нее в гардеробной живет гном.

Родителям предлагали перевести ее в школу для детей с психическими отклонениями, но родители заверили, что в этом нет необходимости. Только будет лучше, если девочка перейдет на домашнее обучение.

В связи с предстоящим экзаменом Марина занималась у соседки тети Нади. Однажды в конце занятия бывшая учительница, с сочувствием погладив ее по плечу, вручила кулечек с сине-зеленой травой.

— Это сушеный василек, Мариночка. Здесь на два литра воды хватит. Зальешь кипятком и будешь пить как чай.

— Зачем это? — насупилась Марина.

— Отвар василька отлично помогает при нервных заболеваниях, — со всей чуткостью произнесла соседка. — Я в прошлом году сама собирала, они растут у меня во дворе рядом с эхинацеей. А все эти слухи… думаю, в твоем возрасте не может всё быть так серьезно. Ты, вероятно, просто переутомилась.

Несмотря на учтивый тон и желание соседки проявить заботу, Марина все равно чувствовала себя униженной.

— Спасибо, Надежда Мольтовна.

— Э-э… что?

Натянуто улыбнувшись, Марина оставила вопрос неотвеченным.

— В таких случаях рекомендуют сначала проконсультироваться с лечащим врачом, — она попыталась остаться вежливой, но при этом намекнуть учительнице, чтобы не приставала с помощью в делах столь деликатных как копание в психиатрических диагнозах.

— Само собой разумеется! — спохватилась соседка.

Марина перевела взгляд с чертежа в тетради на нее:

— Возможно, это следствие моей болезни, но всё время, что я здесь нахожусь, мне чудится мандариновый аромат. Это освежитель воздуха или где-то поблизости припрятаны цитрусовые?

Надежда Викторовна улыбнулась и шумно выдохнула носом, чтобы не рассмеяться в голос:

— Мариночка, обещаю к следующему занятию запастись мандаринами. А пока что запах, который ты чувствуешь, испускает орхидея, — она подошла к окну, взяла с подоконника вазон и поднесла к Марине.

Королева Маринии, помня о привычках орхидей, населяющих ее дворец, неуверенным движением приблизила лицо к белоснежному цветку с оранжевой серединкой и вдохнула аромат:

— Действительно пахнет мандаринами.

— Это драконовый дендробиум. Хоть он и называется драконовым, бояться его не стоит, — соседка заметила ее нерешительность.

— Ну, знаете…

«Поживите у меня во дворце, а потом советуйте не бояться орхидей», — про себя сказала Марина.

— А почему драконовый? — спросила она.

— А тебе не кажется, что яркая оранжевая серединка напоминает раскрытую огнедышащую пасть дракона?

Она наклонила голову, чтобы взглянуть с иного ракурса, прищурилась, потом наклонилась в другую сторону, однако драконьей пасти не увидела:

— Кажется, у меня слабо развито воображение.

«Хотя с моим диагнозом увидеть дракона вместо цветка было бы нормально», — молча добавила она.

— А этот дендробиум даже имеет целебные свойства, — Надежда Викторовна показала сиреневый цветок с желтой серединкой.

— Никогда еще не видела орхидей на таком стебле.

— Толстый стебель — особенность благородного дендробиума. Но это не главное. Его применяют для приготовления жаропонижающих и болеутоляющих средств.

— Может, существует орхидея, которая помогает усваивать геометрию?

Соседка улыбнулась:

— С этой целью применяют лишь одно целебное средство — учебу. Орхидеи тут бессильны.

Марина вернулась к вычислению длины окружности и услышала щелчок:

— Ты не против, если я открою форточку?

— Нет, конечно. Духота как в августе.

— Мы в Одессе, Мариночка. Августовская духота в июне здесь — обычное дело. Но я счастлива жить в этом городе, — Надежда Викторовна мечтательно взглянула на черно-белое фото в рамке на стене. Снимку, запечатлевшему ее с мужем и тремя сыновьями на одесском пляже, не меньше лет двадцати.

— Я тоже люблю свой город, — сдержанно улыбнулась Марина, размахивая линейкой-треугольником, как веером. Она обожала запах типографской краски, но затхлый запах старого советского задачника по геометрии в сочетании с одесской жарой и мыслями о грядущем экзамене вызывал дурноту. — Это Аркадия?

Учительница кивнула:

— Раньше мы жили на Фонтанской дороге и часто бывали в Аркадии. А когда решили купить дом в частном секторе, перебрались сюда.

— Здесь тоже до моря рукой подать.

— Для многих Одесса — это море, но даже без моря это был бы удивительный город.

— И все-таки Одессу сложно представить без моря, — тыльной стороной ладони Марина вытерла пот со лба. Тогда она еще не знала, что у нее поднимается температура и начинается ангина.

* * *

Дома пакетик с сушеным васильком отправился в мусорное ведро, а Марина спустя несколько дней, вооружившись решебником, отправилась в школу. Она не хотела пропускать экзамен, чтобы потом не пришлось сдавать его в одиночку — так значительно сложнее списать. Температура спала и боль в горле ослабла, но болезнь еще не отступила полностью.

В вестибюле галдел народ, чувствовалось легкое напряжение. Кто-то повторял билеты, кто-то взволнованно ожидал начала экзамена, но были и такие, кто не считал экзамен по геометрии чем-то особенным и мандража не ощущал.

В кармане заиграла полифония. Марина достала телефон и прочитала СМС от мамы:

«Не забудь купить спрей для горла.

Удачи на экзамене!»

Найдя свободный уголок, Марина принялась повторять теоретический материал. Стоило уткнуться в тетрадь, как она услышала неподалеку хихиканье одноклассниц. Не требовалось поднимать глаза, чтобы понять: в нее снова тычут пальцем и обсуждают страшную болезнь. Попытавшись переключиться на теорему косинусов, она три раза прочитала предложение о плоском треугольнике, но под давлением настырных взглядов смысл предложения не хотел откладываться в голове. Она снова и снова повторяла теорему, пока над ухом не раздалось:

— Привет, Марин.

В заискивающем тоне без труда узнавалась отличница и всеобщая любимица Света.

— Привет, — сдавленно ответила Марина.

— Как дела?

Она не припоминала случая, когда староста подходила к ней с расспросами о делах. Она чувствовала, что Свете от нее что-то нужно.

— Нормально, — сказала Марина, понимая, что вопрос задан для вида.

— Ты уже выздоровела?

Девочки неподалеку перешептывались и поглядывали на Марину. И Марина решила, что одноклассницы подослали Свету разузнать о ее болезни, чтобы посмеяться. Только странно, что это поручили старосте, которая сама любила раздавать указания, а поручения выполняла лишь те, которые получены от вышестоящих. Щеки Марины порозовели. Не от стеснения из-за расспросов о мифическом диагнозе, а от сдерживаемых эмоций. Пока она раздумывала, как бы покультурнее послать Свету куда подальше, староста спохватилась:

— Я об ангине!

Света растерянно хлопала ресницами, будто переживала, что Марина могла неправильно ее понять и обидеться. Марина еще раз взглянула на одноклассниц и догадалась, что теперь им интересно, почему староста, никогда не жаловавшая ее вниманием, вдруг сама к ней подошла.

— Горло еще болит, — ответила она.

— Что-то учишь? — будто невзначай спросила Света, но в голосе слышалось то же заискивание.

Скорость перехода от одной темы к другой подсказывала Марине, что ее здоровье Свету не особо интересовало.

— Да. То есть… повторяю, — она опустила глаза на теорему косинусов, гадая, о чем дальше поведет разговор одноклассница.

— Ой, слушай, Марин, а ты написала теорию к третьему и седьмому билетам? — Света попыталась произнести этот вопрос как первый пришедший в голову, но горевший в глазах интерес свидетельствовал об обратном. Она слегка наклонилась к Марине, сидевшей на скамейке, и огляделась, точно переживала, что кто-то подслушает их. Заметив, что на них смотрят соученицы, она поджала губы, бросила на них холодный взгляд, а потом развернулась обратно к Марине и тут же сменила гримасу на более доброжелательную.

— Написала, — Марина посмотрела на нее снизу вверх, не веря, что сейчас идеальная-супер-мега-Светлана попросит у нее конспект.

Сохраняя присущее ей высокомерие, но все-таки немного прогнувшись, Света сказала:

— Ты не могла бы дать мне тетрадь на пару минут?

«Ничего себе! Это розыгрыш?» — Марине хотелось издевательски рассмеяться.

— Ты не написала теорию? — в голосе зазвучал глумливый оттенок.

— Нет-нет, я всё написала, — затараторила Света, пока никто не успел подумать, что в ней что-то не идеально. — Третий и седьмой билеты я писала на отдельных листах, — выдумывание отмазки на ходу было заметно невооруженным глазом, — и, наверно, они выпали из тетради, — она завершила объяснение демонстрацией идеально ровных белых зубов, которыми она гордилась и хвасталась при каждом удобном случае.

— А, вот как, — уголок рта дернулся в улыбке, но Марина приложила усилия, чтобы не позволить ей отобразиться на лице.

— Я недолго — две минуты, и верну тетрадь!

— У других ты не спрашивала? Сразу ко мне подошла?

Глаза Светланы забегали, но через секунду она собралась и выдала ответ:

— Я подошла, чтобы поинтересоваться твоим самочувствием… и заодно решила узнать насчет теории.

Королеву Маринии забавляло несвойственное Свете угодничание и она догадывалась, почему Света подошла к ней. Даже если Марина кому-то расскажет, что поделилась конспектом, никто не воспримет всерьез слова психически нездорового человека.

— Я раньше не замечала, что ты так заботлива, — она фальшиво улыбнулась.

— У меня год назад была ангина. Очень неприятная штука. Горло болело настолько сильно, что я почти ничего не ела, — откровенничала Света, поглядывая на тетрадь в Марининых руках.

— Ну, держи, — Марина протянула конспект и поднялась. А Света сделала то, что всегда делала в ее присутствии — выпрямилась.

— Спасибо большое, я — твоя должница, — демонстрация зубов продолжалась, но теперь староста глядела на Марину снизу вверх.

Прихватив тетрадь, Света развернулась и начала удаляться. Королева Маринии смотрела ей вслед, как вдруг в голове прозвучала фраза, сказанная голосом Светы: «Эта тупица сколько бы ни учила, больше тройки не получит, а мне при любом раскладе поставить ниже пятерки не посмеют».

Поняв, что прочитала ее мысль, Марина замерла с каменным лицом. Потом она прищурила глаза. А затем ее лицо исказила ненависть.

«Получила мою тетрадь и едва ли не лезла обниматься, как старая подруга, а на самом деле — вот как, — она сверлила спину одноклассницы взглядом, полным обиды и отвращения. — Значит, говоришь, не посмеют тебе ниже пятерки поставить? Ну-ну!»

Все еще пыжась и обдумывая план мести, она метнулась в сторону, потом вернулась на место, обвела свирепым взглядом присутствующих, села, снова провела глазами по холлу и остановила их на одном человеке. Саша Невадов с непонимающей ухмылкой наблюдал за нервничающей девочкой из параллельного класса. Встретившись с ним взглядом, Марина резко отвела глаза, но, подумав, что это выглядело глупо, посмотрела на него. Улыбнулась. И ее сразу посетила другая мысль: «Зачем я ему улыбаюсь? Он может подумать, что это не просто так».

Улыбка исчезла, Марина вновь отвела взгляд. Следующая мысль: «Получается слишком застенчиво!» Голубые глаза опять посмотрели на Александра, который не знал, чем вызван бегающий взгляд подруги по учебе.

«Нет, не надо пялиться!» — глаза Марины устремились в пол, а щеки вспыхнули.

«Представляю, как это смотрелось! Откуда взялась эта зубрила со своими билетами! Если бы она не подошла…» — она не отводила взгляда от напольного покрытия. Так бы она и рассматривала узор на виниловой плитке, стараясь не пропустить ни одного ромбика, если бы рядом не появились две ноги в мужских сандалиях.

— Привет! Вечером будешь у нас?

Услышав голос Невадова, Марина сначала прекратила дышать, а потом сделала глубокий вдох и подняла глаза. Судорожно соображая, о чем он спросил, она решила поправить прическу, но волосы были собраны в хвост, и поправлять было нечего.

— Привет, — она неуверенно улыбнулась и снова задержала дыхание.

— У нас новоселье сегодня. Ты будешь? — Саша улыбался более смело.

— Мама говорила, но я вряд ли приеду, — она коснулась горла. — У меня ангина, не хочу быть разносчиком инфекции.

— Правда? Как для больной выглядишь отлично.

«О, боги, Невадов сделал мне комплимент!»

После такой любезности Марина немного осмелела и подумала, что лучше встать со скамьи и быть ближе к собеседнику.

— Я почти вылечилась, но еще не до конца. Мама точно будет против, чтобы я ехала с ними.

— Я не врач, но могу сказать твоей маме, что румянец у тебя как у здорового человека, а значит, ты можешь поехать.

«Мой румянец от твоего присутствия», — про себя сказала Марина.

— Или, может… ты не хочешь ехать, потому что с этим домом связаны неприятные воспоминания? — карие глаза неотрывно смотрели в голубые.

— Нет, — замотала головой Марина, — в этом доме я провела если не лучшие, то очень хорошие дни своей жизни.

— Твое погрустневшее лицо говорит об ином.

— Оно погрустнело не от плохих воспоминаний, — она отвела взгляд.

— Оно погрустнело от хороших воспоминаний о человеке, с которым ты провела лучшие дни своей жизни в этом доме? — Саша пытался поймать ее ускользающий взгляд.

«И от плохих догадок», — молча сказала Марина.

— Когда человека уже нет в живых, даже хорошие воспоминания о нем могут нагонять печаль, — произнесла она.

— Это да. Так ты будешь?

Она сначала замялась, потом расправила плечи, посмотрела прямо в глаза оппоненту и с самоуверенным прищуром сказала:

— Мне кажется или ты очень хочешь видеть меня там?

Саша подыграл и с такой же искусственной самоуверенностью произнес:

— Просто все остальные на данном мероприятии будут либо намного старше, либо намного младше меня. Из ровесников ожидаешься только ты, поэтому я уточняю, приедешь ты или нет.

— Я нужна, чтобы скрасить твой досуг?

— Это взаимная услуга: ты скрасишь мой досуг, я скрашу твой, и шумное новоселье пройдет увлекательно, и моя нервная система останется в порядке.

— Вы закатите шумное гуляние?

— Судя по списку детей, гуляние на самом деле может получиться шумным, — Саша состроил гримасу безысходности.

Марина чувствовала, что разговаривать с ним всё проще. Неловкость, которую она всегда ощущала при виде его, куда-то подевалась.

— Если к вечеру температура не поднимется, я приеду.

— Я спасен, — прошептал он.

— Я поначалу не знала, что бабушкин дом купила ваша семья.

— А я не знал, что этот дом имеет какое-то отношение к девочке из параллельного класса, которая всегда избегает встречаться со мной взглядом.

— Я? Что? Нет! — Марина зажмурилась, закрыла рукой глаза, потом отдернула руку и попыталась исправить смехом вновь возникшую неловкость.

— Я не прав? — Саша испытующе глядел, и ей чудилось, что ему нравится видеть ее неловкость.

— Не прав! Это ты морозился.

— Как ты можешь знать, что я морозился, если сама игнорировала меня?

У Марины вырвалось эмоциональное «Пф-ф-ф» из смеси удивления и скепсиса.

— Тебе казалось! Я никого не игнорировала, — произнесла она в тот момент, когда рядом послышалось протяжное:

— Са-а-аш…

Возле Невадова нарисовалась одноклассница в мини-юбке и настолько декольтированной блузе, будто экзамен она собиралась сдавать не в школе.

— Идем, наши уже заходят, — Алина взяла его под локоть и потянула в свою сторону. Марина обратила внимание, что яркий безвкусный макияж прибавлял ей возраста.

Саша не сдвинулся с места, но Марина заметила, что народ действительно стал расходиться. Группа подружек-сплетниц поднималась по лестнице, с интересом оглядываясь на троицу, застрявшую в вестибюле.

— Хорошо, спасибо, — Саша освободил руку, и лицо Алины недовольно вытянулось. Она зыркнула на Марину, по лицу которой проскользнула тень улыбки, легко коснулась руки Невадова и сказала:

— Я займу тебе место рядом со мной.

Саша кивнул, и она направилась к лестнице. Он сделал пригласительный жест подбородком, и Марина развернулась, чтобы забрать оставшийся на скамье рюкзак.

— Ты слышала, что «Тату» осенью выступят в Одессе?

Марина замерла с рюкзаком в руках. Потом резко обернулась:

— Откуда ты знаешь, что я слушаю «Тату»?

— Их все слушают.

— А, ну да, — Марина согласилась, что ее музыкальные предпочтения не уникальны.

— Ладно, признаюсь: тебя сдал брат. Максим говорил, что ты любишь татушек.

— Вот оно что! Не знала, что вы обсуждали мой музыкальный вкус, — Марина повесила на плечо рюкзак, и они вдвоем зашагали на второй этаж.

За время ее отсутствия Максима с Невадовым сдружила любовь к навороченной компьютерной игре. Марина предположить не могла, что мелкота подружится с девятиклассником из-за какой-то стрелялки. Но благодаря тому, что Невадовы теперь владели бабушкиным домом, а отец семейства недавно стал коллегой Марининого папы, Саша записал Максима в друзья после обещания поделиться игрой.

* * *

Самый большой учебный кабинет заполнился девятым «А» и девятым «Б», все оставляли рюкзаки в конце класса и занимали места. Шпаргалки и различные вспомогательные пособия давно были распределены по карманам, пазухам и рукавам. Некоторые прятали их за поясом. Марина наблюдала за усаживающимся Невадовым, когда услышала подхалимский голосок:

— Как и обещала — недолго.

Света, оглядываясь, совала тетрадь под парту. Понимая, как она боится, чтобы никто не узнал, что она списала теорию у Завальской, Марина произнесла как можно громче:

— Надеюсь, мои билеты тебя выручили!

— Тише, тише, — на этот раз зубы демонстрировались в сочетании с напускной вежливостью. — Да, спасибо еще раз.

— Я думала, такие умные девочки, как ты, знают всё наизусть, и конспекты им ни к чему.

— Перестраховаться никогда не помешает, — лестные изливания были по душе Светлане, и напускная вежливость сменилась напускной застенчивостью. — Удачного экзамена!

— И тебе того же, — Марина скопировала ее тон и фальшивую улыбку.

Взмахнув мышиным хвостом, который она всегда начесывала, чтобы волосы не казались слишком редкими, Света сделала несколько шагов к своей парте.

— Привет, Светик! Это правда? — на пути у «Мисс Идеальность» выросла Алина — «Мисс Разврат». Пока она расцеловывала Свету, та испуганно обернулась к Марине: уж не растрепала ли Завальская, что поделилась конспектом с отличницей?

— Ч-что? Что правда?

— Да ну тебя! Все уже знают! — Алина сияла, активно жестикулируя и выставляя на всеобщее обозрение длинные ногти неонового цвета.

Света побледнела, затем позеленела и, готовясь растерзать Марину, произнесла:

— Не знаю, что там говорят, но это неправда.

— Как? — Алина не скрывала разочарования. — Ты не едешь в Диснейленд?

— А, ты об этом? — с лица Светы исчезло напряжение.

— Едешь или нет? — «Мисс Разврат» заглянула в глаза «Мисс Идеальность», надеясь, что разочарование сейчас минует. И «Мисс Идеальность» сделала то, чего от нее ожидали:

— Да, родители обещали тур в Диснейленд, если сдам все экзамены на пять.

— Но мы-то знаем, что ты сдашь их на пять! — Алина полезла обниматься, а Марина почувствовала, что ее вот-вот стошнит. Лицо Невадова выражало равнодушие, в то время как часть одноклассников завистливо поглядывала на тискающихся подхалимок.

Рассмотрев Алинкины ногти и сделав комплимент новой юбке, Света увидела, что внимание к их персонам ослабло, а значит, нет смысла торчать посреди класса. Она подошла к парте. Пока она разглаживала юбку, Марина легонько пошевелила левой рукой, и стул, на который должна была присесть Света, отодвинулся в сторону. Не заметив этого, староста окончила прихорашивание и… села.

В классе повисла тишина. Взгляды были прикованы к распластавшейся на полу Свете. Девочки и мальчики переглянулись, раздумывая, нормально ли будет, если они рассмеются. Смеяться над такой умницей обычно не смели, но кто-то не удержался и крякнул. Потом крякнул второй, третий, и класс разразился хохотом. Света бегом поднялась, отряхнулась и, покраснев от макушки до пяток, крикнула:

— Ничего смешного в этом нет!

Хохот смолк. Одноклассники вместо извинений покашливали, делая вид, что они вообще ничего не заметили. Света пододвинула стул, села и открыла конспект с теорией. Стоило ей отвернуться, как покашливание превратилось в сдавленный смех. Она озлобленно пялилась в тетрадь и надеялась, что смех утихнет. Ничуть не утихнув, он прогремел с новой силой. Она с ужасом представляла, как главной темой обсуждения в школе становится факт, что она села мимо стула. Марина видела со спины ее красные уши и торжествовала. А когда смехом залилась Алина, это доконало Свету. Схватив конспект, она вылетела из класса. Алина, спохватившись, побежала утешать подружку.

С началом экзамена Света, надутая как индюк, приступила к выполнению заданий. Так же, как и все, она не брезговала пользоваться решебником. Потребовалось время, чтобы, не привлекая внимания учителей, вынуть его и найти нужную страницу. У Марины это вышло чуть раньше, поэтому она совмещала начертание равнобедренного треугольника и наблюдение за тем, как из-под Светкиной блузы появляется сборник ответов. Алина придвинулась ближе к Невадову, коснувшись его локтя своим. Марина взглянула на них исподлобья, но в тот момент ее в большей степени интересовала вторая подружка.

Марина переписывала решение задачи и следила за Светой. Обернувшись, она увидела, что все углубились в геометрию. Посмотрев вправо, влево и вперед, она убедилась, что никто не наблюдает за ней, и перешла к осуществлению коварного плана. Она переложила ручку в правую руку и притворилась, будто водит ею по странице, а левую опустила под парту. Нацелив ее на Светкин решебник, Марина шевельнула пальцами. Брошюра соскользнула со Светкиных колен и упала посередине прохода между рядами парт. Света икнула. Класс всколыхнулся и отвлекся от геометрии. Лежащий на полу решебник видели все. Тихий гомон, доносившийся со стороны учителей, затих.

Тамара Николаевна поднялась и увидела сборник рядом со Светой, ее глаза округлились. Она посмотрела на старосту, а староста такими же круглыми глазами посмотрела на нее. Пока Света хлопала ртом, как рыба, учительница направилась к ней. Зная, какая у Светы репутация, преподаватели были уверены, что решебник принадлежит кому-то другому.

— Это не я, это не мой! — вскочила она.

«Начинается шоу», — сказала Марина про себя.

— Спокойно, спокойно, Светочка, — математичка уже стояла около нее.

— Это не мой! — повторила Света и провела обезумевшими глазами по классу. Задор светился во взгляде буквально каждого соученика — подобные ситуации всегда до жути забавны, если в них попадают фаворитки.

Света поняла, что встала она зря — нужно было сидеть и не подавать виду.

— Конечно, не твой, — Тамара Николаевна наклонилась и подняла решебник.

Глаза Светы округлились еще сильнее, она пошатнулась:

— О, нет…

— Светочка, не переживай. Если это не твое, никаких проблем не… — учительница прилипла взглядом к обложке с надписью:

Зонтовой Светланы

Света еще раз пошатнулась.

«Вот почему нельзя подписывать решебники!» — Марину подмывало захохотать в голос.

— Света… — Тамара Николаевна подтянула сползшие очки, — здесь твоя фамилия.

По классу прокатилось кряканье, Света лихорадочно соображала и видела на лицах учителей оттенок разочарования — тот самый, которым недавно смутила ее Алина.

— Это не мой! Меня подставили! — наконец выкрикнула она.

— Светочка, кому это нужно? — нервно улыбнулась Тамара Николаевна. — Зачем кому-то подставлять тебя?

— Другого объяснения нет! — Света была на грани истерики.

— Ты уверена, что это не твое? — со всей учтивостью поинтересовалась учительница.

— За кого вы меня принимаете?! — вспылила Света. В другой раз она закатила бы сцену, но сейчас слишком шатко ее положение.

— Я, конечно, понимаю, что списывать ты не могла…

«Что вы, быть такого не может!» — молча произнесла Марина.

— Я знаю, что ты пользуешься уважением одноклассников…

«А-ха-ха!»

— Им незачем тебя подставлять.

— Я никогда не списывала, Тамара Николаевна!

«Ни списывать ты, ни врать не умеешь».

— Света, я предупреждала, что списывать не разрешу, и правила равны для всех.

Провинившаяся хотела возразить, но ее перебили:

— Я предупреждала, что выгоню с экзамена.

Света понурила голову. Никто не жаждал услышать вердикт так, как Марина.

Учительница взглянула на фамилию Светы, старательно выведенную на обложке:

— Но мы понимаем, что это какое-то недоразумение.

Света подняла глаза. Марина перестала улыбаться.

— Я не намерена тратить время экзамена на глупые разборки. Я в состоянии отличить хорошего ученика от плохого.

Вряд ли Света прежде испытывала подобное блаженство. Тамара Николаевна вместе с решебником вернулась на место. Света, оклемавшись после стресса, начала решать задачи самостоятельно, экзамен продолжился. А Марина разозлилась и стала подумывать об усовершенствовании плана мести. Переписывая решение из сборника на свой лист, она старалась уловить малейшие телодвижения Светы, чтобы понять, есть ли у нее под блузкой еще что-то. Староста поначалу осторожничала, тужилась над чертежами и формулами, по выражению лица было заметно, что не всё получается гладко.

Алина пододвинулась так близко к Саше, будто собиралась вытолкать его из-за парты, и настойчиво заглядывала в его экзаменационный лист до тех пор, пока он не прекратил писать и перевел взгляд на соседку по парте. Она тут же отвернулась и стала накручивать локон на палец с таким видом, будто посмотреть на нее было инициативой самого Саши. Он отстранился от Алины, хотя двигаться дальше было некуда.

Марина возобновила наблюдение за Светой. Экзамен подходил к концу, времени на раздумья не оставалось, и ей требовалась помощь подсобных материалов. Когда ее юбка поползла вверх, и Марина увидела, что к ноге обыкновенной резинкой для волос прикреплена тетрадь с теорией, про себя она возликовала: возмездие таки свершится! Но теперь она будет действовать осмотрительнее.

Она позволила Свете без проблем списать теорию, достать шпаргалки с формулами, более или менее удачно их применить и спрятать обратно под юбку. Этот процесс наблюдала еще по меньшей мере половина учащихся, но они сдавали экзамен таким же образом, поэтому на Свету не ябедничали.

— Закругляемся. Через пять минут начинаем сдавать, — сказала Тамара Николаевна.

Света просмотрела свою работу, сделала пару пометок и лишь ждала, пока назовут ее фамилию — она всегда всё сдавала первой.

То, что было дальше, отпечаталось в памяти Марины как замедленные кадры киноленты: вот Света встает, разглаживает юбку; гордо выпрямившись, идет между партами, подходит к учительскому столу, а затем — к доске. Марина делает легкий взмах пальцами левой руки, и на глазах у всех из-под Светкиной юбки вываливается тетрадь и ворох шпаргалок. Света замирает, учителя открывают рты от изумления, одноклассники видят, что самый страшный сон Светланы Зонтовой реализовался, а в голове у Марины проносится мысль: «Назовем этот трюк «Прощай, Диснейленд!»

* * *

На двери аптеки Марина увидела табличку «Обед». Она свернула на Успенскую, чтобы попытать счастья в аптеке возле Парка Шевченко. Если бы не веер из отслуживших свой век конспектов по геометрии, она бы точно зажарилась под палящим одесским солнцем. Зная, что в душной переполненной маршрутке в обеденное время еще хуже, она решила идти пешком.

Вдалеке послышалась сирена, звук нарастал. Марина подумала, что милиция опять догоняет какого-то лихача. Буквально на днях она наблюдала подобную картину из окна собственного дома. Звук сирены приближался, а лихача всё не видно. Когда рев раздался настолько близко, что, обернувшись, можно было увидеть, кто за кем гонится, Марина так и поступила. Погони она не увидела. На всех парах по дороге неслась пожарная машина.

— Неудивительно, что от такой жары что-то загорелось. Я сама скоро воспламенюсь, — Марина истекала потом и глядела на удалявшиеся сполохи мигалок.

Следом за первой машиной промчалась вторая. Прогулка Марины под зелеными акациями продолжалась.