Превращение

Елена Усачева, 2010

Маша и Макс счастливы – наконец-то они вместе, вдали от друзей и врагов, Смотрителей и вампиров, вдвоем среди сурового великолепия Севера. Колдовская сила Маши растет. Девушка чувствует, как мир раскрывает ей свои неведомые стороны и тайны. Ее превращение вот-вот завершится… Но кто-то явно этого не хочет. Неведомый враг наводит на убежище влюбленных Аскольда и Олафа – вампиров-мстителей, странствующих по миру в поисках нарушителей правил.

Глава III

Хмурое утро

Сначала я услышала звук — тонкий прерывающийся свист, словно где-то далеко с остановками работала дрель. Или как будто гудел комар. Очень толстый и очень тяжелый. Комар с одышкой. Перед очередной порцией гула ему надо было побольше втянуть в себя воздуха.

Чуть повернулась, телом чувствуя приятную истому. Двигаться не хотелось. Хотелось лежать долго-долго и не шевелиться. Воспоминание о прошедшей ночи заставило сердце забиться. Я заворочалась, закутываясь в одеяло. Открыла глаза.

В комнате стояли дневные сумерки. Если солнце появилось, значит, больше десяти утра. А вернее — ближе к полудню. В половине одиннадцатого оно встает, часа в два садится. Скоро опять будет ночь. Всего три часа света. Надо успеть ухватить солнце. Сегодня это будет не тусклое недоразумение сквозь тучи, а самое настоящее солнце. Белесый шарик повисит над горизонтом, подразнит лучами, поскачет отсветами по снежным ухабам и снова упадет за далекий лес. Уйдет куда-нибудь туда, где Африка и бегают дикие обезьяны. Им солнце нужнее. Они от мороза вымрут. А здесь все уже закаленные. Всем и так тепло. Особенно Максу.

От солнца мои мысли вернулись к приятно проведенной ночи, скакнули еще дальше. В памяти всплыл вчерашний праздник. Я резко повернулась.

На соседней кровати спал Дракон. Стол, как будто специально, оказался так отодвинут, чтобы мне было хорошо видно Димку. Тот лежал на спине, запрокинув голову, чуть приоткрыв рот, носом выдавая песню сна. Судя по безмятежному лицу, ничего страшного ему не снилось. Он улыбался. Так и хотелось накрыть это довольное пухлогубое лицо подушкой и слегка надавить.

Тоже мне, жрец нашелся, смотритель храма вампиров, властитель паяльника! Или на кого он там учится?

Благостное настроение улетучилось. Раздражение ласковой кошкой шмыгнуло на привычное место, поточило когти о мою душу. Мерзавец Сторожев! Нашел, когда приехать! Хорошо хоть ночью умотал куда-то, не помешал нам с Максом. Хотя Максу, думаю, помешать трудно. Он умеет делать так, чтобы его никто никогда не побеспокоил.

Я быстро оделась, плеснула на лицо теплой воды.

Макс всегда угадывал мое пробуждение, оставляя для меня в тазу на табуретке нагретую воду. Умывание Дракона будет холодным. И солнце за окном сядет. Так ему и надо!

Чувствуя себя как минимум злой пророчицей, я натянула кофту. В доме топилась печь, но со сна я постоянно зябла.

Макс сидел в кресле перед открытой дверцей печки и смотрел на огонь. Вампир, а любит огонь. Раньше меня это удивляло, сейчас кажется, что они единое целое.

— Давай разберем печку и сложим камин? — Макс не отрывал глаз от языков пламени. — Станет уютней.

Ну, ну. Кошка в душе, расправив когти, провела первые борозды.

Уютней этот дом не станет никогда. И не потому, что я не страдаю хозяйственностью. Проявлять инстинкт гнездования в такой развалюхе бесполезно. Рыбацкая лачуга, дом-пятистенка, стоит близко от моря и совершенно не приспособлена для семейного счастья. Сюда нужно приезжать на время, брать лодку, снасти и уходить к горизонту за добычей. Здесь нельзя жить. Кажется, когда-то тут была деревня Сёмжа, но сейчас ее нет — умерла, забрав с собой жилой дух здешних мест.

Море затянуло льдом, засыпало снегом. Оно недовольно бухает где-то там, далеко, сливается с горизонтом, отчего кажется, что раз за разом на тебя сходит само небо. Дом стоит торцом к побережью, окнами смотрит на пустую снежную долину. От крыльца идет узкий темный коридор, заставленный сетями, батогами, коромыслами и ушатами. Поначалу я постоянно путалась, спотыкалась, чем вызывала бурную радость Маринки. Дверь, обитая войлоком, ведет на кухню. Здесь стоит большая русская печка, одним боком обращенная в комнату. Даже если бы меня не было, печка все равно топилась бы, потому что Макс любит смотреть на огонь.

На кухне стол, стулья, кресло, в котором сейчас сидит Макс. На столике около электрической плитки шоколад и кофе. Из кухни дверь в комнату, большое гулкое помещение, рассчитанное на то, чтобы разместить на полу толпу рыбаков. Макс рассказывал, что раньше тут ничего не было — выбитые стекла, обтерханные стены, покосившиеся двери. Лео все поправил, вставил стекла. Не сам, конечно. Но теперь здесь все есть. Лео искал уединения, подготовил себе нормальное жилье. А тут мы пришли, помешали. Поэтому он отправился на поиски дальше.

Я включила конфорку, собираясь сварить кофе. Опомнившись, глянула на стол. Он был чист. На углу стопка пластиковых коробок из-под салатов, две одинокие тарелки и один бокал. Второй вчера разбили, из остальных не пили. Слабо представляю Макса, моющего посуду. Еще меньше на роль посудомойки тянет Маринка. Про Дракона на время забыли. Остается предположить, что посуда вымылась «по щучьему веленью…».

Макс продолжал смотреть в огонь, как хороший семьянин в телевизор. Кофе в турке изображал полное равнодушие к тому, что его варят.

Кошка в душе снова шевельнулась.

— Ты молчишь… — повернулась я к любимому.

— Только что убили вампира. Где-то далеко-далеко отсюда. И у меня такое ощущение, что я этого вампира знаю.

— Лео?

— Не Лео и не Грегор. Кого-то другого. Это уже третье убийство. Словно кто-то начал охоту.

— И что теперь? Надо бежать? Надо кого-то спасать?

Прижала руку к груди, прислушиваясь к себе. Нет, не волновала меня смерть неизвестных мне вампиров.

— Ничего. — Макс моргнул и в мгновение преобразился. Из лица ушла отрешенность и задумчивость. — Доброе утро! — Он с нежностью посмотрел на меня. Я научилась распознавать эти взгляды на его непроницаемом лице. Чужие не увидят никаких изменений. — Ты всю ночь спала, как ангел, не шевелясь. Наверное, тебе снились хорошие сны.

— Чего-то снилось, — невнятно буркнула я, возвращая свое внимание турке.

На фоне спокойствия Макса я себя чувствовала настоящей мегерой. Даже пожаловаться не на что, ничего не болит. А хочется. Убитый вампир еще секунду занимал мою голову, а потом я его выкинула. Не до него.

— Хорошо было ночью, — добавила, краснея.

Макс снова посмотрел на меня. Долго. Очень долго. Щеки мои стали пунцовыми. Черт, до сих пор стесняюсь всего того, что между нами с Максом происходит.

— Ты сегодня на улицу не пойдешь? — перевел он разговор.

Кофе булькнул, выпуская белесый парок. Кошка зашипела и стала драть мою душу в мелкую лапшу, напоминая, что мы здесь не одни.

— Через час выйду. — Хорошее настроение улетучилось. — Где Маринка?

Я еще пыталась сдерживаться. Сжала кулаки, задрала голову вверх. Спокойно! Или, как сказал бы любимый: «Ruhig!^[4]» Первый день нового года, сидим и пьем кофе, беседуем. Идиллия.

— Она еще с ночи ушла. — Макс даже головы в мою сторону не поворачивает.

— А этот когда угомонился? — кивнула я в сторону комнаты.

— Не заметил. Ты спала, я был рядом. Дима пришел и сразу лег. Все еще мечтает стать вампиром. Даже не смешно. Если он согласился приехать сюда в надежде, что Маринка осуществит его мечту, то он ошибся.

— Она на это не способна! — Во мне проснулось злорадство.

— Да. И никогда не сможет. Чтобы сделать другого вампиром, надо выпить у него ровно столько крови, чтобы человек умер, и успеть вовремя напоить умирающего своей кровью. Для такого нужно иметь выдержку, которой в Маринке не будет никогда. Она ребенок со всеми присущими ее возрасту эмоциональными всплесками, яростью и не устоявшимися представлениями о мире и о себе в этом мире.

— Остается разозлить тебя.

— Если меня разозлить, я убью. Не представляю, как может состояться превращение, когда вампир не желает этого делать. Все не так просто, как кажется нашему маленькому властителю тьмы.

Что-то зашипело, и я сначала подумала, что на меня обваливается потолок, и посмотрела на него. Оглянулась на дверь в комнату. И лишь потом запоздало вспомнила о кофе. Совсем из головы вылетело!

Бурлящий, полный коричневых перепуганно носящихся частичек напиток медленно оседал. Макс встряхнул турку, сбивая пену. Успел! Не заметила, как он пролетел через комнату.

Захотелось ударить по его белой руке, чтобы кофе пролился. Как просто вампиры обо всем рассуждают — кто что может, кто нет… Хоть бы меня кто-нибудь о чем-нибудь спросил! Чего я хочу во всей этой истории!

— Что произошло?

Почувствовав мое состояние, Макс отошел в сторону, покачивая туркой, словно искал, куда бы налить кофе.

Чтобы немного успокоиться, я резко выдохнула, взяла чашку, направилась к столу, всей кожей чувствуя, как любимый смотрит на меня, от чего еще больше злилась.

— Ничего не произошло! — слишком громко для такого утверждения бросила я, падая на стул и пряча лицо в ладони.

Села, поставила перед собой чашку. Спрятала лицо в ладони. Теперь Макс будет смотреть на меня, пока не отвечу. Мхом зарастет, корни пустит, а дождется. Что же он смотрит? Проверяет наличие необходимых частей? Рук, ног, головы? Но я не могу ничего объяснить. Просто еще вчера у нас все было хорошо, а сегодня уже плохо. И виноват ли в этом Дракон, убитый вампир или кто-то еще, я не знаю.

— Тогда с Новым годом! — прошептал Макс, целуя меня в макушку.

Кофе полился в чашку. По кухне поплыл знакомый нежный аромат, чуть горьковатый, с нотками кардамона. Этот кофе мне нравится больше предыдущего. Макс приносит разные сорта. И хоть я уже готова остановиться на последнем, обещает достать еще. Раньше мне казалось, кофе может быть только один — горький, с резким вкусом, с кисловатым послевкусием. Растворимый. Такой я и пила. Самой странно, как он мог нравиться.

Я подержалась двумя руками за бока чашки, возвращая своей взбаламученной душе состояние покоя. Макс через пакет ломал крошащийся твердый сыр. Комте, Проволоне, Мерцлер, Чеддер — я уже запуталась в сортах сыров, которыми угощает любимый.

Пакет шуршал. Пальцы действовали быстро, без напряжения.

Я оттолкнула чашку, плеснув горячим напитком через край. Схватила Макса за руку, прижала ладонь к щеке. Решить мою проблему нельзя. От нее можно только бежать.

— Давай уедем отсюда! Прямо сейчас. Оденемся и уйдем. Пускай он проснется без нас.

Макс не отвечал. Стоял, глядя в окно, к чему-то прислушивался.

— Рано. — Его слова прижали меня к столу. — Марине надо освоиться, стать самостоятельной. Ее нельзя пока оставлять одну.

— Она никогда не станет самостоятельной! — Я вырвалась из-под его рук, которые он успел положить мне на плечи. — Она — ребенок! Ты теперь обречен таскать ее за собой!

— Она вампир и скоро всему научится. Найдет своих, и все успокоится.

— Кого она здесь найдет? Других вампиров? — Мне вдруг вспомнились слова Дракона о том, что через Маринку можно выйти на более сговорчивых любителей человеческой крови.

— Не обязательно вампиров. — Макс расправил пакет, делая из него импровизированную тарелку. — Свою стаю.

— Она ее уже нашла. С тобой во главе!

Да, да, именно этого я боялась больше всего. Любимый спас Маринку от смерти, сделав вампиром, тем самым обрекая себя на присутствие вечного спутника. Мелкого и надоедливого.

— Начитанная леди, ты путаешь романы и жизнь. Энн Райс^[5] — это фантастика, никакого трио не будет.

— А что будет? Маринка избавится от меня, и у вас будет дуэт? — Рукой я попала в кофейную лужицу и вновь почувствовала нарастающее раздражение.

— Опять воюешь? Отложи меч, войны не предвидится.

Макс склонился надо мной, но мне не хотелось защиты, мне хотелось ответов на мои вопросы.

— Тут никто не воюет! Тут все потихоньку ведут свою игру, плетут интриги. — Я отодвинулась, снова хватаясь за чашку. — Вспомни, Сторожев чуть тебя не убил! Прогони его!

— Маша, тебя послушать, так весь мир настроен против нашей любви…

Его рука скользнула по моим плечам, пальцы зарылись в волосы. Я потерлась затылком о его прохладную ладонь.

— Как будто это не так, — проворчала я.

Милый мой! Любимый! Единственный на свете! Неужели ты уже забыл, как вытащил меня вчера из-под петарды? Неизвестно, что еще бы придумала Маринка, не выгони ты ее на улицу. А Дракон? Хочет стать вампиром, чтобы кем командовать? Людьми? Вампирами? Каждый здесь разыгрывает свою партию. И наша задача не подыграть им. А еще мне кажется, что тебе, мой дорогой, все это тоже зачем-то нужно.

— Маша, ты из гусеницы превратилась в бабочку, а все еще продолжаешь грызть вокруг себя листья. Оглянись! За тобой никто не гонится. Мы одни.

— А вот и не одни! — поймала я его на слове. Чертовски приятное занятие, но бесполезное. Макс отлично отдает отчет своим словам. Про «одни» он сказал не просто так.

— Еще скажи, что в Уругвае дети умирают от голода.

— А они умирают?

— Тебе принести зеркало?

— Нет!

Всего одна ночь родила во мне несколько фобий — во-первых, оливье (никогда больше не стану его есть), во-вторых, шампанское (ни разу больше не пригублю) и, в-третьих, зеркала. Теперь я всегда буду ждать, что из серебряного небытия ко мне шагнет моя судьба. Надеюсь, она перестанет принимать образ непонятного старика.

— Макс, — жалобно позвала я. — Скажи, что все будет хорошо.

— Все будет так, как захотим мы. Замечательно будет. Остальное всего лишь декорация к нашей пьесе.

Я была другого мнения, но промолчала. Второй день живу в состоянии постоянной тревоги. Как будто над нашим домиком собирается грозовая туча. Что-то готовится. Где-то кого-то уже убивают. Боги провели смотр боевым колесницам, бряцает оружие. Интересно, за кого они выступят?

Я стала грызть кусочек сыра, пытаясь прогнать навалившееся раздражение. Что происходит? С чего я нервничаю? Должны начаться месячные? Вроде бы нет. Да и не реагировала я так на это раньше. Разве начало личной жизни может так сильно менять организм, что тебя начинает бесить то, к чему раньше ты была равнодушна? Если я, конечно, не беременна. Но беременной я не была. Или?..

Макс утверждал, что вампиры не оставляют потомства. И как бы я его ни любила, хорошо помнила, что он не совсем человек. Его форма существования не смерть… Но и не жизнь. От таких, как он, дети не рождаются. Вот когда я ему верну жизнь, тогда посмотрим. А пока…

Нет, тут что-то другое. Видимо, во мне просыпаются новые таланты, подаренные Мельником. Я уже стала лучше видеть. Реакция, конечно, не такая, как у вампиров, но интуитивно я уже многое чувствую, начинаю «считывать» людей, порой удается перехватить ниточки дальнейших отношений, конфликтов, увидеть грядущие болезни. Например, это место. Когда-то здесь произошло что-то страшное. В воздухе еще нет-нет да слышатся какие-то крики, стоны о помощи. Не зря Лео приехал сюда. Вампиров тянет в такие места.

— Все изменилось, и ты меняйся, — прошептал любимый, гладя меня по щеке. — Учись жить, а не бороться.

Он улыбался. Смотрел на меня прозрачно-голубыми глазами, за которыми пряталась бездна. На секунду появилась мысль, что лучше не спорить, чтобы не расстраивать его, но я тут же ее забыла. Мы любим, а значит, научимся друг друга понимать. И пускай он сейчас смыслит во всем больше моего. Я его догоню. Мы станем с ним равны. Дожевывая сыр, я забралась к Максу на колени.

— Хочешь, чтобы я в Драконе видела Деда Мороза, пришедшего к нам на новогодний праздник? — прошептала я ему в ключицу.

Больше всего мне нравилось его целовать в эту ложбинку с бархатной кожей, чувствовать упругое биение жилки под ней, ощущать прохладу, согревать любимого своим дыханием, чувствуя, как в ответ по моей спине пробирается знакомый озноб, закапывается в волосы, от чего хочется только сильнее прижаться к любимому, испытать на себе вечную неиссякаемую силу вампира…

— Ты мне чем-то напоминаешь Маринку, — оторвал меня от поцелуя любимый.

— Еще скажи — Катрин! — раздосадованно закусила губу.

— Всех перечислила или кого-нибудь забыла?

Макс пересадил меня на стул, явно собираясь снова углубиться в созерцание огня. Я рассерженно сузила глаза. Во-первых, отошел. Во-вторых, зачем-то стал меня сравнивать с Маринкой. В-третьих…

— Катрин тут ни при чем, — словно что-то вспомнив, произнес Макс. — Все остальные тоже. Уехать сейчас мы не можем. Пообещаю одно: если Сторожев будет тебя сильно допекать, я выставлю его за дверь. Пускай ночует в Мезени. Там есть гостиница. Допивай кофе, у нас есть дело.

Дверца печки захлопнулась.

Я машинально посмотрела в окно. Солнце садилось. Его равнодушные лучи освещали прощальным блеском снега, отражались от мягких сугробов разноцветной радугой.

— Завтра будет холодно. Начнутся ветра и снегопады. Самое время размяться.

Незаметно для себя я съела чуть ли не весь сыр из пакета. В сочетании с кофе он был чудесен. Первый завтрак в новом году удался. Противная кошка раздражения убралась из моей души. Осталось залечить оставленные ею раны, и жизнь снова наладится.

— Мы пойдем гулять?

— Нет, мы поедем кататься. — Макс прошел к двери. — Русской тройки с бубенцами не обещаю. Лошадей будет немножко больше.

— Машина?

Я спешно скручивала пакет, смахивала со стола крошки. Без возможности выбраться отсюда самостоятельно я чувствовала себя в нашем милом романтичном домике немножко пленницей.

— Лучше! Сто пятьдесят четыре лошадиные силы, объем двигателя восемьсот кубиков — снегоход, на котором вчера приехал Сторожев. Не представляешь, сколько я потратил времени, чтобы это чудо техники оказалось в богом забытом городке Мезень в прокате. И чтобы его выдали за час до Нового года. А наш «хозяин зла» даже не заглянул в кофры, где лежит снаряжение. Поманили его, он и помчался. Тоже мне, новое развлечение для маленькой девочки…

Макс развернул передо мной белоснежный сверток, оказавшийся комбинезоном. Пакет с остатками сыра выпал у меня из рук.

— Это мне? — выдохнула я.

— Одевайся, а я принесу шлем. Торопись, пока еще хоть что-то видно!

Будет еще и шлем? Ого!

А кому должно быть видно? Мне? Да я с закрытыми глазами за Максом пойду! Ему же все равно, что день на дворе, что ночь.

— Спасибо! — Я повисла у Макса на шее, снова ткнулась носом в ключицу. — Спасибо, — сказала мерно бьющейся жилке. И поцеловала ее. Родилась шальная мысль ненадолго отложить поездку, чтобы воспользоваться сном Дракона, но… я не стала об этом говорить. Хорошего понемножку.

— Я сейчас, — шепнул Макс, но отпустил меня не сразу. Поставил на ноги, задержав в ладонях мое лицо, прикоснулся губами к глазам. А потом стремительно отвернулся, ушел. Сердце мое заполошно застучало следом.

Ну что же, самое время переодеться.

Влезать в комбинезон было неудобно. На мгновение я почувствовала себя неповоротливым ребенком. Мама собирает меня на прогулку, легко втряхивает внутрь ватного комбинезона…

Память детства помогла, я справилась с неудобной конструкцией, застегнула «молнию». Так, космонавт к выходу в открытый космос готов…

Ботинки были белые, подошва желтая с глубоким протектором. Тяжелый шаг глухо отдавался по дому. Не разбудить бы Дракона…

Снег еще искрился прощальными бликами солнца, долина превратилась в контрастный черно-белый рисунок с длинными тенями. За домом старательно тарахтел мотором снегоход, похожий на разбуженного злобного монстра, рычанием встречающего своих хозяев.

Я не ожидала, что чудо техники окажется таким большим. Снегоход мощно опирался на две передние лыжи, задняя цепь закопалась в снег. Красный корпус, на боку белой змеей извивается дракон. Чтобы сомнений в принадлежности к семейству хладнокровных у этого наследника вымерших динозавров не оставалось, внизу так и было написано «DRAGON».

— Дракон? — переспросила я. — Сторожев успел раскрасить снегоход?

— Это официальное название.

Макс оглаживал железные бока машины, словно руками проверял ее готовность к работе.

— Посмотрим…

Он показал на мелкую надпись сбоку сиденья.

— «Polaris», — прочитала я.

— «Полярная», — перевел Макс. — Звезда в созвездии Малой Медведицы. Как раз для нас. Мы сейчас двинем на север.

— Курс на Полярную звезду?

— Вообще-то север будет чуть в стороне, но общее направление правильное. Если взять курс точно на север, попадем на полуостров Канин, на мыс Канин Нос. Это за Северным полярным кругом. Там еще темно!

Я покосилась на небо. Солнце не успело скрыться за горизонт, но над морем уже набухал высокий, сочный ночной свод. Он был густой, как пережженная вареная сгущенка. В первый же день я заметила плотность северного неба. В средней полосе небо, если нет облаков, высокое, легкое и прозрачное. Здесь оно плотное, словно утепленное, и свет звезд пробивается, как сквозь полупрозрачный потолок. Звезды были еще не видны, но наверняка где-то там, над морем, уже загоралась та самая, Полярная, чьим именем названа машина.

— Мы сбежим отсюда? — Мне очень хотелось именно так и сделать. Но тогда надо подготовить вещи, забрать многострадальный аттестат об окончании школы, который месяц лежащий в моем рюкзаке.

— Когда-нибудь обязательно. — Макс легко развернул снегоход в сторону снежной равнины. — На самом деле Полярная звезда состоит из трех звезд, расположенных друг к другу очень близко. Все они называются Полярными. А раньше на север показывали Вега из Лиры, Тау Геркулеса, Йота Дракона. В трехтысячном году «полярной» станет звезда Альраи, гамма Цефея. — Он выпрямился. — Осталось всего ничего, какая-то тысяча лет. Подождем?

— Не пропустить бы! — Оперировать тысячелетиями было непривычно. — За всеми нашими делами может забыться. Что там по списку дальше?

— Альфирк, бета Цефея, — ответил Макс, даже на секунду не задумавшись. Наверное, у него в голове заложено название всех книг, что он успел прочитать за полтора столетия, и отпечатана каждая страница.

Меня стала бить мелкая дрожь. То ли замерзла, то ли… волнуюсь? С чего бы?

Макс что-то такое сделал, и машина взревела. Долина съежилась, оглохнув. Несмелые звезды затрепетали.

— Смотри! — быстро заговорил Макс, рукой показывая на какие-то детали. — Вот газ. Здесь тормоз…

— Без тебя не поеду!

Вот почему меня знобило — я словно предчувствовала, что Макс так поступит. Что когда-нибудь, не обязательно сейчас, мне придется вести рычащее страшилище самостоятельно.

— Сначала поедешь со мной. Научишься, отпущу одну.

Он объяснял мне, держась двумя руками за руль, и только сейчас я заметила, что Макс вышел на улицу в одном свитере. Я сунула руки в перчатки. Спокойно! Вампиры не мерзнут.

Макс уже сидел на скрипевшем от мороза сиденье, замерзший мотор недовольно фырчал, выбрасывая вонючие выхлопы газа. Белесый дымок стелился по снегу, утекая за дом.

— Только не очень быстро, — несмело подошла я к грохочущему зверю.

— Наоборот, — Макс сгреб меня, усаживая за своей спиной, — очень быстро! Сторожев проснулся!

Машина рванула вперед. Я на мгновение взлетела в воздух, упала обратно на сиденье, резко придвинулась к Максу. И лишь потом меня догнал испуг — я чуть не свалилась. Но бояться уже было некогда. Снегоход снова дернулся, увеличивая скорость. Белая рука Макса на ручке управления повернулась. Его волосы с легким шелестом били по стеклу шлема, а я все никак не могла отвести глаз от его белой руки, словно заклинала его — не надо, не торопись.

То ли ветер стал дуть сильнее, то ли скорость стала больше — в какой-то момент почувствовала, что мы летим. Навстречу неслась Земля. Она плавно подставляла свой бок под наши лыжи, несильно подбрасывала на ухабах. Я оглянулась. Солнце следило за нами недовольным глазом, а мы мчимся прочь от него, и светило хваталось за край горизонта, чтобы наш грохот не столкнул его в ночную бездну раньше времени.

— Ну как?

От шума мотора я немного оглохла. Но вопрос был прост, его не надо было слышать.

— Супер! — Даже если шлем глушил голос, Макс все понял и без слов.

— Тогда сейчас сама!

«Дракон» фыркнул, останавливаясь, я навалилась на Макса. Он соскользнул в снег, уступая мне место водителя.

«Ой!» — только и успело сказать мое съежившееся от страха сознание. Но я уже чувствовала под перчатками рубчатую поверхность рукояток. Где-то внутри страшного агрегата сто пятьдесят коней били копытами, требуя движения.

— Самое сложное — трогаться. — Макс стоял рядом. Сквозь стекло шлема мне казалось, что его щеки раскраснелись. — Я разгоню машину, а дальше ты сама.

Я бестолково кивала, совершенно не понимая, что он говорит. Надо было что-то отпускать, на что-то жать…

— Газ резко не бросай! — Машина вновь рычала, готовая ринуться вперед. — Все! Пошла!

Макс стоял перед снегоходом, двумя руками держа ручки руля. Сквозь свои перчатки я ощущала его сильные пальцы. Когда они вдруг исчезли, мне тоже захотелось убрать руки, но Макс уже оказался рядом, стоя на каком-то миллиметре подножки.

— Держи! Держи! — орал он мне в ухо.

Сейчас это был не спокойный, рассудительный вампир, каким мой любимый являлся всегда, а веселый мальчишка, сбежавший из школы. Он с азартом учил меня, и его удовольствие легко передалось мне.

— Газ добавляй!

Его голос звучал не со спины, а рядом. Макс бежал, легко касаясь снега. Лицо стало совсем белым, глаза смотрели на горизонт.

— Следи за дорогой! — напомнил он, неожиданно уходя в сторону. И я вспомнила, что на машине одна, что надо сосредоточиться.

Макс легко обогнал снегоход, забирая дальше от моря. Я начала добавлять газа. Машина благодарно зарычала, словно заржал застоявшийся в загоне конь. Я склонилась, уменьшая сопротивление воздуха.

— Schneller! — донесся до меня голос любимого.

Я оторвала взгляд от бегущей передо мной снежной дорожки. Макс в своем сером свитере сливался с долиной. Я не всегда видела его, такие стремительные броски он совершал. А потом встал передо мной, пристроившись к скорости снегохода. Я ехала за ним, как на веревочке. Макс сворачивал, и я поворачивала руль, он припускал, и я чуть меняла положение руки, тогда мотор начинал реветь, топая всей своей кавалерией. Но вот Макс вырвался вперед, и в темноте мне привиделось, что он превратился в волка. Я хорошо разглядела стелющийся над землей пушистый хвост, белые подпалины на мерно взлетающих ляжках, призрачную линию спины. Волк повернул морду, проверяя, следую ли я за ним…

Руки опустились сами. Машина фыркнула, вырываясь из-под меня, крутанулась, закапываясь в снег. Испугалась я уже на земле. Снегоход, задрав вверх вращающуюся цепь, недовольно повизгивал, успокаиваясь. Макс сидел рядом, обнимая за плечи.

— Mein armes Mädchen… Говорил же, резко газ не бросай.

Дышать стало нечем. Я стянула шлем, всмотрелась в бледное лицо над собой, не в силах представить, как ухитрилась в любимом увидеть зверя. Рука потянулась к его щеке. Черная перчатка напомнила о звериной лапе, и я быстро ее сняла.

— Мне показалось, ты превратился в волка.

Макс чуть усмехнулся.

— Только показалось. В тебе просыпаются силы колдуна. — Он помог мне встать. — Хотя для окружающей природы я, конечно, зверь.

— Какие глупости! — Еще не хватало мне видеть в любимом представителя семейства псовых…

Макс вытащил машину из снега, поставил на лыжи, провел рукой по сиденью.

Ноги не несли меня к затихшему чуду техники. Может, хватит экспериментов?

— Но ты же говорил, что вампиры могут перекидываться в волка! — напомнила я, вновь напяливая на себя шлем — без него было зябко.

— Могут. — Мотор взревел. — Но я не буду. — Макс сел, кивком приглашая меня устраиваться у него за спиной. — Для этого надо разбудить в себе зверя. А у меня теперь никогда не получится.

— Из-за меня? — Я быстренько села на сиденье, пока он не предложил мне вновь покататься в одиночестве.

— Из-за тебя. Держись!

Цепь вгрызлась в снег. Белые комочки выбились из-под заднего брызговика, дождем застучали мне по спине.

Макс поддавал газу, не пуская машину вперед, словно ожидал, когда выйдут подкрылки, чтобы взлететь.

И мы взлетели. В первую секунду я зажмурилась — с такой скоростью придвинулась ко мне поролоновая чернота. Но потом вспомнила, что на мне шлем и бояться нечего. Летящая вокруг бесконечность вскружила голову, дышать стало тяжело — легкие сдавило, и я завопила от восторга. Макс припал к рулю, добавляя скорости. А я, наоборот, выпрямилась. Воздух ударился в грудь и рассыпался песком. Закинув руку назад, Макс держал меня, а мне хотелось оторваться от земли, от нагревшегося сиденья. Захотелось, чтобы рычащий драндулет и правда превратился в дракона. Могучего и огромного. Вот он вытягивает шею, расправляет перепончатые крылья, и тонкая кожа крыла трепещет на ветру… Я чувствую, как работают сильные мышцы, какая мощь прячется в этих тонких на вид крыльях. Взмах, другой. Мы двигаемся вперед резкими толчками. Жух, жух — свистит воздух под нами. Дракон наклоняет голову, кожаные перепонки с треском складываются, крылья собираются в острые треугольники, и мы несемся к земле…

— Йййй!

Крик на высокой дрожащей ноте вернул меня к реальности. Выпадая в раздражающие децибелы, он рвал барабанные перепонки. Я припала к Максу. Машина дернулась, зарычала и прыгнула вперед. Мне показалось, что лес наступил. Быстрые прозрачные тени мелькнули рядом. Я разглядела грустные тонкие лица, опущенные глаза. И вдруг, прорывая эту неверную пелену, вперед вышел старик с всклокоченной бородой, с пронзительными злыми глазами. В руке у него было что-то… Плетка! Старая плетка, какой в советских фильмах веселые пастушки гоняют коров. Старик погрозил мне деревянной рукоятью…

— Смотри! — Макс выбросил левую руку в сторону, показывая на что-то.

Я оторвала взгляд от старика, и все тут же исчезло. Передо мной тянулись белесые болота, по кромке неслась быстрая фигура.

Крик тревогой засел в голове, сердце испуганно колотилось где-то на уровне горла. Старик с призрачными девушками забылись.

— Йййййээээ! — тянулось за нами.

Сквозь этот крик я услышала, как Макс смеется. Он так редко это делал, что мне захотелось немедленно увидеть его лицо. Я потянулась вперед, привставая. На мое движение Макс повернул голову. Что-то крикнул. Но мы ехали так быстро, что его слова пролетели мимо меня раньше, чем я смогла что-то услышать. Макс мотнул головой влево.

Вровень с нами мчалась фигура. В первое мгновение я подумала, что это Дракон — проснулся, не нашел своего Боливара и побежал на разборки.

Но это был не Сторожев.

— Маринка! — завопила я, узнавая девочку. — Вернулась!

Макс кивнул и повел машину направо, уходя от вампирши.

Маринка снова заверещала и бросилась нам наперерез. Ее короткое светлое пальто мелькнуло перед нами. Макс заложил резкий вираж, меня тряхнуло, и я стала меньше следить за стремительно перемещающейся фигурой, крепче вцепившись в каменные плечи любимого.

— Сейчас обманем!

Макс заставил машину взреветь, выбраться из сугроба и помчаться прямо к морю. Маринка, бежавшая в противоположную сторону, вынуждена была догонять. Стоило ей поравняться с нами, как Макс бросил машину в ее сторону, затирая в поднявшийся снежный ураган. В меня вцепились крепкие пальцы.

— Ййййэх! — заорала Маринка.

Она запрыгнула к нам на подножку, схватив меня за руку. В ее глазах сидело сумасшествие. Я снова прижалась к Максу, испугавшись, что девчонка меня сбросит. Макс склонил голову, прижался щекой к моей перчатке, давая понять, что сейчас избавится от лишнего пассажира.

Цепь завизжала, снегоход пошел в одну сторону, в другую, вильнул еще раз и лег на бок. Маринка слетела с подножки, но все еще держалась, вцепившись в меня со всей силой. Но тут машина накренилась в другую сторону, подбрасывая ее легкое тело, и девочка была вынуждена отпустить меня, чтобы не оказаться под машиной. Мне почудилось, что Маринка зарычала от ярости.

— Макс! — крикнула, понимая, что следующей в снегу окажусь все-таки я.

Меня грубо припечатало к его спине, я врезалась шлемом по затылку любимого и мгновенно оглохла от навалившейся тишины. Мы остановились.

Маринка стояла перед снегоходом, вцепившись в руль.

— Давай еще!

Ее волосы, полные снега, воинственно торчали над маленьким личиком. С пальто пластами отваливался спрессованный от бешеной скорости снег.

— Бензин кончается. Сгоняешь на заправку?

— Кто сжег, тот пускай и заправляет. — Маринка опустила руки. Секунду постояла на месте, прикидывая выгоды и проигрыш от создавшейся ситуации, и умчалась к виднеющемуся вдалеке домику.

— А что, правда кончается? — попыталась я хоть что-нибудь рассмотреть в бесконечных стрелочках и огоньках на приборной доске. До дома было еще порядком. Я не сомневалась, что Макс меня донесет. Но был еще драндулет. Не хотелось, чтобы любимый надрывался, волоча его на себе.

— На нас хватит.

Звук мотора показался мне долгожданной музыкой — после шума тишина давила на уши. Когда мы подъехали, Маринки не было. Зато нас встречал мрачный Дракон.

Примечания

4

Спокойно! (нем.)

5

В романе Энн Райс «Интервью с вампиром» три главных персонажа — вампиры Лестат, Луи и маленькая Клодия, которая не может жить отдельно от вампиров по причине своего юного возраста.