Как мы снимали кино

Елена Урсус Медведева (2025)

Ироническая повесть, основанная на реальных событиях. Два особенно неугомонных сотрудника крупной компании мечтают написать корпоративный гимн и снять видеоклип на крыше московского небоскреба. На пути к своей высокой цели они преодолевают затейливый квест творческих поисков, привлечения финансирования, согласования сценария, непонимания руководства, формирования творческой группы и даже противостояния превратностям московской погоды. От отчаяния до надежды — один шаг, но сделать его могут только очень увлечённые люди, единомышленники, ставшие командой. Пройдя через бури корпоративных баталий, они обретают надежных друзей и даже главный недруг, чинивший препятствия на всем протяжении проекта, вынужден признать их победу. Оформление обложки — Елена Урсус Медведева. Фотография из личного архива автора, сделана во время съёмок клипа, о котором идёт повествование.

Ироническая повесть

Основано на реальных событиях

Часть I

1

Мы очень хотели снять этот ролик. Мы — это я и Алёшка. Да и повод подвернулся подходящий — юбилей нашей фирмы. Два увлечённых идеей энтузиаста, пионэры, блин…

Идея была такая: показать, какие молодые, креативные и энергичные люди работают в нашей компании. Показать энергию 30-летних, чтобы красиво, с драйвом. Чтобы все поразились и захотели у нас работать. А клиенты, чтоб позавидовали, но деньги всё равно продолжали нести.

Думаете, нереально? Вполне осуществимо, особенно, когда за дело берутся такие энтузиасты. В буднях великих строек, в весёлом грохоте в огнях и звонах… Ну, вы знаете…

Сели думать. Концепцию сформулировали быстро, на одном выдохе. Записали, презентацию сварганили по всем правилам бизнесовой практики: чтобы масштабно, аргументировано и с картинками. Руководство любит картинки рассматривать. В общем, вложили душу.

Презентовать проект нашей суровой начальнице — Илларии Сергеевне — я пошла одна. Лёха нёс трудовую вахту в своём солнечном южном городе, по случаю середины февраля по уши заваленном снегом.

Спелись мы с Лёшкой на новогоднем корпоративе. В стране распоясался коронавирус, все массовые мероприятия были отменены, а люди изрядно приуныли. Немного погрустив о прошлых новогодних застольях, наше руководство приняло мудрое решение перенести корпоратив в онлайн, сделав его умеренно интерактивным. Мы приступили к делу.

Когда двенадцатый вариант сценария, весь перечёркнутый уверенной рукой Илларии Сергеевны, я с остервенением отправляла в корзину, вдруг случился приход Музы. Она зависла над моей измученной головой, легко поиграла радужными крыльями и рельефными бицепсами и с громким хлопком дематериализовалась. Работа пошла. Сценарий утвердили. Нужен был вокалист.

Иллария Сергеевна, по своему опыту знающая, что бабу-ягу всегда можно воспитать в своем коллективе, окинула меня оценивающим взглядом и распорядилась:"Денег не дам, ищите среди своих".

Так и обнаружился Лёшка, до той поры мирно трудившийся на ниве айти в филиале нашей компании в славном южном городе. Лёха примчался на съёмку прямо из аэропорта, полный пионерского задора и щенячьего восторга перед открывающимися творческими перспективами. Ворвавшись на площадку струёй морозного воздуха и мощным зарядом кипучей энергии, Алёшка сбил с меня спесь столичной богемной дивы и навсегда покорил моё сердце. Так мы стали командой.

Корпоратив удался, руководство умилилось и выдало нам с Лёшей премию. Творческий запал требовал применения, а следующего корпоратива ждать было ещё целый год, тогда-то мы и придумали этот ролик.

Иллария загорелась: отлично, юбилей, покажем там, покажем сям, но денег много не дам. Последнее было, как мы потом убедились, практически приговором, так как с бюджетом мы промахнулись ровно в два раза. Но тогда мы ещё не знали о превратностях финансирования и были полны трудового задора.

Мы напишем гимн, предложила я Илларии Сергеевне в самом начале нашего скорбного пути. Иллария подпрыгнула в кресле и энергично возразила:

–Нет, никаких гимнов!

–Почему? — искренне удивилась я.

–У нас есть гимн.

Я уже почти десять лет работаю в нашей славной компании и о наличии гимна ничего не знала. В ответ на моё искреннее недоумение Иллария провозгласила:

–Он отвратительный!

–Так мы хороший напишем, — опрометчиво пообещала я.

Иллария внимательно посмотрела на меня:

–Сделайте просто корпоративную песню. Но денег не дам.

Последнее заявление резало всю идею на корню.

–Так как же… — растерялась я.

–У нас есть Алексей. Пусть сочиняет.

–Текст он сделает, — я вспомнила искромётные Лёшкины переделки популярных песен. — А музыку? Композитор же нужен.

–Композитор у нас тоже есть, вот он и напишет.

Это Иллария Сергеевна вспомнила про Никиту. Он тоже принимал участие в онлайн корпоративе, наиграв на синтезаторе сочинённую по случаю мелодию. Мелодия была красивая, но для программы не годилась совсем. Мы отдали её профессиональному композитору, который сделал аранжировку на полтора десятка инструментов, и получилась… Пушка! Вышка! Как глубокомысленно изрёк Лёшка, в задумчивости почёсывая затылок. Сейчас композитора в запасе у нас не было. И что нам оставалось? Рискнуть и задействовать Никиту.

Никита загорелся. Долго-долго думал, пару недель что-то наигрывал и в конце выдал: нужны слова.

–Зачем? — изумилась я, далёкая от понимания процесса композиции.

–Так без слов же нельзя, — Никита смотрел на меня и его темно-карие глаза напоминали спелую черешню. — Я на каждый слог наложу ноту, созвучие или аккорд и получится мелодия.

"Вот те раз!" — подумала я и сделала звонок другу.

Лёшка, битый час, стоявший в пробке в своем славном городе-герое, отреагировал с неожиданной экзальтацией:

— Не… Без музыки не могу. Я ж на ноты слова и слоги накладываю и получается текст песни. А просто стихов не пишу. Не… Не пишу.

Тут Лёха слукавил. Как показало время, в минуты душевного подъёма или сильных переживаний друг мой писал эмоциональные и очень точные строки. Случалось, это не часто, но стихи эти были очень личными и ценными. Для него. И для меня.

–Музыку давай, — резюмировал Лёша и дал отбой.

Круг замкнулся. Пионэры… блин…

2

Я собиралась домой, когда на экране смартфона высветился Алёшка.

–Ленаааа! Леееен!

Такого Лёху я ещё не слышала.

–Представляешь, я придумал! — голос звенел от нетерпения. — Меня отправили сегодня за 100 км, и, пока я ехал, я всё крутил в голове, то так, то эдак и… Послушай!

Лёшка напел мотив звонким от волнения голосом.

–Я потом всё прокручивал, вот надо так, здесь акцент, — он пропел мелодию ещё раз. — А теперь, внимание!

Лёха выдержал свою фирменную театральную паузу и исполнил припев со словами.

Звучало неплохо. Особенно в Лёхином исполнении. Какой же у него голос… Просто кайф!

–Солнце моё! Какой ты молодец! Как бы я тебя сейчас обняла! Поздравляю!

Лёшка довольно посмеивался на том конце страны, а я здесь, в Москве, жмурилась от удовольствия. Это был прорыв!

После успеха мы вновь забуксовали.

Я зажала Никиту в тёмном углу, напомнила о его обещаниях и выдала ему припев. Никита сильно напрягся, но обязательства подтвердил. Мы ждали мелодию. Время шло, а её всё не было.

В середине марта вышли из спячки медведи, сурки и Иллария Сергеевна. Вызвав меня в кабинет, она с напором спросила:

–Вы фильм-то снимать собираетесь? Песня готова?

–Конечно, — немного холодея, соврала я.

–Давайте сюда, слушать буду! — Иллария поудобнее устроилась в кресле.

–Иллария Сергеевна, помилуйте! Мы же её не записывали. Текст могу показать, — пошла я ва-банк.

–Не, текст я смотреть не буду. Он мне не понравится, а так вы споёте, может и хорошо будет.

Из кабинета я выходила на ватных ногах. Пионэры, блин!

Через несколько дней мы презентовали наш замысел гендиру компании. Анатолий Иванович внимательно выслушал об энергии тридцатилетних, идею одобрил и пообещал дать денег. Иллария была довольна: ищите подрядчиков.

–Лена, Леееен… — Лёшкин голос звучал растерянно. — У меня мозг чуть не закипел. Накидай мне слов каких-нибудь, пожалуйста. Что ты хочешь, чтобы там было? Без музыки не получается. Дай хоть что-то…

Я искала подрядчика. Наши эротические фантазии на тему бюджета не разделял никто. Иллария стояла насмерть: денег больше не дам. И я обратилась к нашим давним партнёрам, делавшим для нас весь видеопродакшн ранее, включая эпохальный интерактивный корпоратив. Они покумекали, покряхтели и согласились. Сценарий был в разработке.

–Будет тебе музыка! — завопила я в телефон.

Лёша, слегка контуженный моим зычным голосом, аккуратно поинтересовался:

–Каким образом?

–Я нашла композитора! — жалея чуткий слух друга, я умерила громкость восторга.

–И что, он вот просто так согласится писать для нас музыку? — в невозможно красивом Лёшкином голосе слышалось сомнение.

Просто так! Конечно, не просто так! Перевернув пол-Москвы, я вышла на хорошую знакомую знакомых новой тещи бывшего мужа моей старой подруги, и она порекомендовала композитора. Композитор был профессионалом: получив Лёхин припев, он быстро накидал музыкальный и ритмический ряд, взяв с меня внушительную сумму в виде аванса.

"А! Была не была!" — подумала я, решительно нажимая кнопку в банк-клиенте. Сумма аванса, незаметная в масштабах бизнеса компании, для меня была болезненно ощутимой. Но, мечта — есть мечта. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское…

Заполучив музыкальную основу, Лёшка сначала радостно потирал руки, но по прошествии нескольких дней затосковал. Я, боясь потревожить и нарушить сложный процесс словотворчества, вопросов не задавала. Но Алёша грустнел и это начинало беспокоить.

–Лёша, что случилось? — наконец задала я мучивший меня вопрос.

–Не получается, — хмуро буркнул Лёха. — Понимаешь, это же гимн компании. Всё должно соответствовать. Я посмотрел в интернете, какие гимны пишут, там такая хрень! — Лёшкин прекрасный голос выдал неожиданную модуляцию.

–Лёша, дорогой ты мой, перестань думать о том, что это гимн! Это просто корпоративная песня. Не надо грузиться этой ответственностью. Нет её!

–Так, — слегка приободрился Лёха. — Надо ещё подумать, про что петь-то будем? Понятно, что про фирму нашу, про то, что части большого механизма. Но это как-то не очень конкретно. Ладно, пошёл работать.

И отключился.

Наконец, свершилось! Ватсап хрипло позвякивал: в чат сыпались строчки. Красивые Лёшкины строчки. Ещё сырые, но уже стихи. Стихи, смысл которых был очень важен для нашей компании. Мы писали гимн.

Это были программные заявления. Задача была непростая: требовалось усидеть на двух стульях — чтобы слова были адресованы и клиентам и сотрудникам, и чтобы те и другие обозначенные ценности разделили. Но мы же — крутая команда! Пионэры, блин!

Получалось хорошо, но несколько мест требовали конкретной доработки. А нужное никак не приходило.

Подрядчики бились над сценарием. Иллария села на любимого конька и посылала их искать то — не знаю что, туда — не знаю куда. Пыл исполнителей проекта ослабевал, пока не погас совсем.

–Лен, я не буду это делать, — в один прекрасный день сказала мне Тамара, генеральный продюсер, присутствовавший на гражданской казни сценариста, устроенной Илларией Сергеевной в честь прочтения пятого варианта сценария. — Ты же помнишь, что на прошлой встрече она говорила совсем другое. И это другое мы всё учли. Мне не нужен проект, на котором я нифига не заработаю, а завязну на полгода, — Тома крепко и замысловато выругалась, чем повергла меня в глубокое изумление. Ранее за ней такого не замечалось.

Справедливости ради, я тоже давно уже перешла на ненормативную лексику, как нельзя более точно отражавшую суть происходящего.

Я была близка к отчаянию.

–Лёша! Лёшенька, помоги мне! Я сейчас сойду с ума… Иллария нас всех доконала!

Лёшка молчал, но я чувствовала, как его тепло словно обволакивает меня мягким коконом. Мне казалось, что он там, в своем южном городе, ласково улыбается, глядя в смартфон.

–Эх, Лена, Лена… Держись! У тебя всё получится. Раньше же получалось.

–Лёша, что бы я без тебя делала…

Но тут зазвонил офисный телефон.

–Лена! — рявкнула трубка голосом Илларии. — Быстро ко мне.

–Это что такое? — возмущению начальницы, не было предела. — Что за чушь они предлагают?

Я благоразумно воздержалась от ответа на риторический вопрос.

–Безобразие! Что вы намерены делать?! — кипятилась Иллария.

–Я поменяю подрядчика.

–Не вздумай! Тамара все сделает, ей только надо понять, что мы хотим.

Иллария очень долго привыкала к людям, но, если привыкала, то считала их единственными и неповторимыми.

К сожалению, вариантов не было: Тома не смогла понять, что хочет Иллария Сергеевна, так как этого не понимала сама Иллария Сергеевна.

В весёлом грохоте в огнях и звонах… Пионэры, блин!

3

Лёша снова томился в пробке. Днём уже было солнечно и Лёха бодро отрапортовал, что, высунув нос в окно, услышал запахи весны. В Москве шёл мокрый снег.

Сегодня Иллария сообщила, что в конце апреля будет совещание директоров наших региональных офисов. Это интересное, но очень энергозатратное для меня мероприятие, так как его организацией занимаюсь я одна.

–И когда я, наконец, услышу песню? — задала она энергичный вопрос напоследок.

–Надо писать, — позвонила я Лёшке.

–Ну, как решим с текстом, так и запишем.

–Так срочно ж надо!

–Давай думать, — несколько обречённо протянул Лёха.

Пока мы думали Лёша договорился с композитором об онлайн репетиции.

–Меня тональность беспокоит, — друг мой заметно нервничал. — Ниже надо. Не моё.

К репетиции Алексей подготовился основательно, но всё равно волновался. Это волнение передалось и мне. Отпросившись с работы, Лёшка по пробкам помчался домой. Промаявшись два часа, я позвонила ему и обнаружила Лёху в блаженном расположении духа.

–Ну, а ты волновался, — меня наполняла нежность и гордость за своего единомышленника.

–Всё нормально! Сказал, можешь смело петь под оригинал, — с чувством полного удовлетворения протянул Лёха.

–Как-то ты обессилел, — пошутила я.

–Напееелся… Я ж не обедал, сходил в магаз, купил поесть. Пельмешки разогрел, окрошку навернул. Объелся. Но от чизкейка я отказаться не мог. «Нью-Йорк» — любимый мой чизкейк… — Лёха так блаженствовал, что я не стала спрашивать про запись.

А записываться надо было. Что-то надо было решать с текстом. Стало ясно, что Алёшка, по крайней мере на сегодня, выпал из обоймы. И я была очень за него рада.

Однако грозный лик Илларии Сергеевны витал над моей головой и полностью занимал мои мысли. В голову ничего не приходило, но текст должен был быть доработан сегодня. И тут снова появилась она… Муза. Бросив на меня полный осуждения взгляд зелёных, совершенно Лёшкиных, глаз, она покачала головой и исчезла, оставив меня с листком бумаги, заполненном стихотворными строчками. Стихи я писала в первый раз.

Лёшка стихи одобрил:

–Ну вот, сама же можешь, — мотивирующе проговорил он.

–Без тебя не могу, — честно призналась я. — Катализатор нужен. Ты — мой катализатор.

Лёха засмеялся и отключился.

Записывался он у себя в городе. В студии, в которой писал раньше песни для наших корпоративов. В рабочий день. Я очень нервничала. Лёшка жаловался на боль в горле и вся история с записью висела на волоске. Днём Телеграм хрипло крякнул и я увидела аудиофайл. У меня затряслись руки, но следом прилетело сообщение:"Это тебе. Демка. Нашу будут делать до завтра".

Я подключила гарнитуру.

Ароматы ванили

Сладкой ваты клубы

Надо мной проплывают,

Исчезая вдали…

Лёшкин голос с чувственным придыханием звучал весьма эротично.

"Позвонить могу?" — спросила я в Ватсапе.

"Да" — последовал лаконичный ответ.

На том конце страны обнаружился совершенно охрипший, но счастливый Алёша. Я так и видела перед собой его радостное лицо, когда он взахлёб рассказывал, как классно они записывали, как звукорежиссёр давал советы, как всё круто получилось. А ароматы ванили — это бонус…

Осталось дождаться завтра.

4

Завтра наступило грандиозным фиаско.

Звукорежиссёр на записи песни что-то напутал, загнал Лёху в другую тональность, голос не раскрылся и получилось плохо. Не просто плохо, а очень плохо.

Алёша потерял голос и лежал дома с высокой температурой. О новой записи в каком-то обозримом будущем речи не шло. Я, сорвав зло на звукорежиссёре, отобрала у него проект и озадачила московскую студию. Те поколдовали сутки и развели руками. Сделать ничего было нельзя.

Тем временем набирала обороты подготовка к собранию директоров. Я искала залы, гостиницы, делала брони, согласовывала меню, повестку, заказывала оборудование… Делала миллион разных дел, от которых голова уже шла кругом. Большую сумятицу в процесс вносили разнонаправленные поручения Илларии Сергеевны, принимавшей в подготовке весьма деятельное участие.

Будучи человеком многозадачным, Иллария снова затребовала сценарий фильма. Последняя версия, подготовленная казнённым сценаристом, была несколько мною доработана и в ней появился блок с интервью директоров. Я предложила отснять интервью во время совещания. Старинная гостиница в Охотном ряду имела залы с видом на Нескучный сад, и администрация отеля любезно разрешила проводить в них съёмку.

Иллария очень неохотно, но всё же подписала документы, согласовав проведение съёмки.

–А где песня? — спросила она, поставив подпись под договором. — Я её в конце концов услышу?

–Да, — ответила я, понимая, что отступать уже некуда.

Я включила запись на телефоне и закрыла глаза. Лёша, дорогой ты мой друг, мой единомышленник, человек, который был рядом всё это время, который поддерживал, успокаивал или подбадривал меня в зависимости от того, куда поворачивал флюгер настроения Илларии Сергеевны… Это не твой голос… Я знаю, как ты поёшь… Мы все здесь знаем, как ты поёшь… Но это совсем не то… Другое… И от этого сейчас зависит судьба всего проекта…

Я открыла глаза. Иллария сидела с каменным лицом.

–Иллария Сергеевна, это сходу записано, на телефон, тональность не та, писать в студии надо… — затараторила я.

–Так, запишите, — неожиданно спокойно произнесла Иллария. — Что ж не записали?

–Там студий нет нормальных, — соврала я. — Давайте его в Москве запишем? Привезёт на машине своего директора…

–И три дня будет без дела в Москве болтаться?! — вскипела Иллария.

–И три дня будет в студии пахать, как лошадь, писать фонограмму.

–Интересно, что у вас получится? — язвительно поинтересовалась Иллария Сергеевна, но разрешение дала.

5

Лёша болел тяжело и долго. Уже маячила на горизонте поездка, а голос к моему другу не возвращался. Это пугало. Вдобавок, дорога предстояла трудная: 1200 км за рулём — это не шутки. Я волновалась и очень ждала Лёшку. Мне так хотелось увидеть его и радостно обнять. Столько вместе пережито волнений, столько придумано, столько задумано и ещё не реализовано!

Лёха писал во время редких остановок. Голос к нему, вроде бы, вернулся, но появился мучительный кашель.

Конец апреля, в Москве дул ледяной ветер, обещали снег. Было воскресенье, но дома я сидеть не могла и поехала в отель.

Наши директоры региональных офисов уже начали съезжаться в Москву. В лобби отеля встретила самого главного директора в южном кусте нашей компании — Леонида Ильича. Он был прекрасен: в дорогом костюме, благоухающий изысканным парфюмом, Леонид Ильич рассказывал мне о своих ближайших планах. И рассказ его был столь же прекрасен, как и он сам. Я отвечала невпопад. Не то, чтобы я его не слушала, просто думать не могла.

Подошли ещё наши директоры. Телефон издал красивую трель, и Леонид Ильич констатировал:

–Наши подъезжают. Пойдёмте, встретим.

Ждали Лёшкину машину. Мы вышли на широкое крыльцо старинной гостиницы. Неожиданно выглянуло солнце и мягким розовым предзакатным светом залило Охотный ряд, Исторический музей, площадь и бесконечный поток машин.

К крыльцу подкатила нарядная Ауди. Лёша вышел из машины и открыл дверь своей директрисе, выбиравшейся из машины с грацией английской королевы. Алёша и английская королева подошли к нам и стали приветствовать присутствующих. Лёша пожал руки мужчинам, мазнул по мне рассеянным взглядом и пошёл доставать чемодан. Не узнал, с тихой печалью подумала я. Это немудрено: за последние полгода я очень сильно изменилась, да и видели друг друга мы до этого всего один раз. Но что-то в этот момент произошло с моим сознанием: перенапряжение последних недель, волнение за друга и томительное ожидание встречи как будто выбили предохранители. И сознание замкнулось. Время стало дискретным. Я, словно в рапиде, видела, как Лёшка медленно открыл дверцу машины, взялся за ручку чемодана и вдруг понял, что недалеко стою я. Он повернул голову, поставил чемодан на землю и, улыбаясь, направился ко мне. Подошёл, ласково приобнял и показал большой палец. Молодец, мол. Но было уже поздно.

Мы зашли пообедать. Я не могла говорить. Совсем. Я смотрела на Лёшку, пытаясь силой мысли или хотя бы взглядом передать, что я безумно рада его видеть, но получалось плохо.

Потом ходили по центру города и я показывала Лёше достопримечательности. Короткие фразы, хоть и с трудом, но давались мне. В растерянных Лёшкиных глазах читалось непонимание происходящего. Ситуация заходила в тупик. И тогда Алёша принял единственно верное решение: он заграбастал меня в объятия и нежно покачал как маленького ребёнка. И тут меня отпустило.

Заметно повеселевший Лёшка запел на эскалаторе Таганки:

— Ароматы ванили

Сладкой ваты клубы

Надо мной проплывают…

Было так хорошо, так легко, и мы ещё не знали, что скоро всё это рухнет, рассыплется, как карточный домик.

6

Утром я была на совещании. Иллария зарядилась с самого начала, потому что я со всеми этими переживаниями забыла о самом главном: она пьёт кофе без кофеина.

Получив от Илларии взбучку и запустив совещание, я начала подготовку к съёмке. Накофеининая Иллария, увидев мои подготовительные работы и съёмочную группу в полном составе, изрекла:

–Лена, что вы себе позволяете?! — голубые её глаза недобро посверкивали за стеклами дорогущих очков. — Здесь люди работают. Вы планируете отрывать их от работы?

Ещё надеясь на возможность сепаратных переговоров, я ответила:

–Иллария Сергеевна, мы потихоньку. Будем вызывать по одному и снимем постепенно всех. Это не помешает работе.

–Помешает, — взъярилась Иллария. — Я не позволю! Снимайте в перерыв.

Если учесть, что перерыв был запланирован один на 30 минут, а директоров 8 и каждого снимать минут по 40, а ещё время на грим… Получалось, что для выполнения распоряжения начальницы мне требовалось пятое измерение или вмешательство магических сил. И того и другого в моём арсенале не было, поэтому мы перешли к партизанской борьбе.

Люди выходили в туалет или поговорить по телефону с клиентами и пропадали на полчаса. Сначала мы были очень аккуратны, и Иллария, вроде бы, не замечала нашей подпольной деятельности, но потом надо было ускориться, я допустила ошибку и она нас запеленговала.

–Лена! — Иллария метала громы и молнии. — Сейчас же прекратите! Я вас накажу!

Пришлось сделать перерыв.

Лёшка тем временем дрых как сурок в гостинице, отсыпался после долгого и насыщенного предыдущего дня.

Проснувшись в благодушном расположении духа, Лёха потрындел со мной в Ватсапе и отправился на репетицию.

Я практически дымилась, чтобы не дать мне продолжить, Иллария требовала моего постоянного нахождения в зале, но мы всё равно продолжали: съёмочный день стоил как чугунный мост и другой возможности сделать эту работу у нас бы не было.

Лёшка пришёл после репетиции мрачный, он был недоволен результатом. Посмотрев на наш Паноптикум, Лёха вздохнул, обнял меня и тихо сказал:

–Я пойду в гостиницу, мне распеваться надо.

И ушёл. А я осталась вертеться как уж на сковородке.

Дальше всё развивалось довольно нервно. Лёшка все ещё плохо себя чувствовал. Голос до конца его не слушался и мучил сильный кашель. Попавший в непривычно энергичный московский трафик и затянутый в водоворот наших организационных факапов, Лёха злился и искрил как трансформатор в грозу. Я, пытаясь состыковать несостыкуемое, начала давать сбои и совершать ошибки. Атмосфера накалялась.

И вот, наконец, программа была завершена: совещание и съёмка закончились, состоялся прощальный обед. Лёшку записали и мы могли бы свободно выдохнуть — предстоял один свободный день.

Но тут выяснилось, что Лёшкиной английской королеве приспичило ехать домой и свободного дня не будет. Лёха тут же отправился на встречу, которую планировал на завтра, а я решила его дождаться, чтобы нормально попрощаться. В конце концов, когда он приедет ещё?!

Встреча затягивалась. Лёха пришёл наэлектризованный, потому что времени на сон оставалось мало. Нормально попрощаться не получилось: мы очень круто поссорились.

Мой старательно собранный карточный домик этого сложнейшего проекта не выдержал такого накала страстей и рассыпался. Апрельский ледяной ветер разметал карты, оставив меня одну на пустой ночной Тверской улице.

7

Майские праздники пришли ощущением полной опустошённости. Эта внутренняя пустота болела и требовала заполнения. Я выбрала простое и эффективное средство: начала пить. Долгие вечера в компании бутылки первоклассного коньяка слились в один нескончаемый закат. Рубиновый закат, как когда-то пел Лёшка. Болело меньше, но легче не становилось. Это был путь в никуда.

4 мая — первый рабочий день после длинных выходных. Философский настрой и лёгкая грусть после четырех дней общения с бутылкой. Надо было начинать всё с начала. Хорошо, что не с нуля, в сухом остатке имеем: фонограмму песни и интервью директоров. Эх, Лёшка… Лёшка, как же я теперь без тебя?

Повинуясь традициям женской логики я зашла в Ватсап и поменяла аватарку. Начинаю новую жизнь.

В два часа оживился телефон. При наличии такого арсенала мессенджеров звонить теперь стали редко. Смартфон гудел и вибрировал, заваленный ворохом бумаг. Произведя раскопки, я обнаружила на телефоне Лёхину лукавую физиономию.

–Как дела? — поинтересовался Лёшка.

–Да… хорошо, — я пожала плечами.

Конец ознакомительного фрагмента.