Верхняя Волынь. Кворила. Деревенский детектив

Елена Ударцева

Молодой терапевт Полина Гранкина бежит в деревню от несчастной любви. Вскоре она выясняет, что сельское поселение Верхняя Волынь напичкано тайнами и убийствами не хуже английской провинции. Бывшую учительницу Сашевич укусила змея. Несчастный случай? Полина, сыщик от медицины, уверена, что убийство: кровь свернулась слишком быстро для яда гадюки. Вместе с участковой Екатериной Рачковой она расследует первое дело из серии деревенских детективов «Верхняя Волынь».

Глава 3

Окна Полининой комнаты выходили во двор, поэтому она не видела того, что видел её папа. Всеволод Михайлович курил на балконе вторую сигарету за раз. Так он делал редко, в минуты крайнего волнения. Сейчас волнение зашкаливало, он раздавил сигарету о дно чугунной пепельницы и вытащил из пачки третью. Внизу, под балконом, Артём Исаковский, сосед и вечная безответная любовь единственной кровиночки Полюшки, целовался с юной нимфой. Наталья Дмитриевна ахнула.

— Ты ей сказал?

Всеволод Михайлович мотнул головой — нет.

— Чем она занята?

— Платья меряет. Даже утюг попросила. Да она сроду сама не гладила! Может, с ума сошла?

— Не с чего с ума сходить, она ж ещё ничего не знает.

Наталья Дмитриевна приобняла мужа.

— И что делать? Потеряем же её. Видел, что она из института притащила?

Всеволод Михайлович кинул взгляд на валяющиеся в комнате брошюры про «Земского доктора». Он сурово погладил жену по руке.

— Не поедет она туда. Ладно, зови.

Наталья Дмитриевна ахнула — зачем? Всеволод Михайлович пригладил седеющую голову.

— Узнаем, почему наряжается.

— По-о-оль! Полюшка! — тут же пронеслось по квартире и ближайшим улицам.

Внизу, у подъезда, Артём Исаковский оторвался от юной нимфы, засунул её в машину и, встряхнув чубом, взглянул наверх. Всеволод Михайлович предусмотрительно присел и теперь наблюдал действия Артёма через еле приметную щель. Наталья Дмитриевна каждый раз его шпыняла починить балкон, потому что в щель задувал снег. Но лишиться стратегического наблюдательного пункта Всеволод Михайлович не мог, потому ремонт балкона саботировал.

Полина предстала пред родительские очи в белом платье с бирюзовыми цветами по подолу. Ладная, крепкая. Складочки от мамулиных пирожков Полина замаскировала толстым бирюзовым ремнём, а грудь ничем не маскировала. Волосы распустила по плечам и сбрызнула водой — кудри завились сами. В общем, вместо пыток довольные родители принялись умиляться деточке.

— Смотри, отец, какая все-таки красотка у нас Полюшка! Глазки блестят! И талия! Гляди, гляди какая талия!

— Ты на ноги посмотри! Вот где ювелирная работа! В мою породу пошла.

— Ой, да ну тебя. «Порода», «порода». Вот уедет такая порода в деревню, и всё! Пропадёт.

— Какая деревня? — встрепенулась Полина.

Любовь родителей — это прекрасно. Но от них же совершенно ничего нельзя скрыть. Брошюры, которые в спешке кинула в мусорное ведро, лежали на журнальном столике. Отлично! Просто отлично! Теперь родители начнут причитать, это займёт у них часа три. А Полине надо спешить. Скоро придёт Артём. Пресекать родительские терзания надо на корню.

— Если вы про буклеты, то я никуда не еду. Мне от министерства предложили, но я отказалась, потому что выхожу замуж.

Родители ахнули.

— За кого? Когда?

Полина поправила причёску.

— За Артёма! Я вчера видела, как он кольца покупал, теперь эсэмэску прислал, что хочет поговорить. Так что извините, дорогие родители. Я вас люблю, но хватит мне быть Полиной Гранкиной. Буду Полина Исаковская!

Всеволод Михайлович взглянул на Наталью Дмитриевну. А Наталья Дмитриевна сделала круглые глаза Всеволоду Михайловичу. За долгие годы замужества они привыкли понимать друг друга без слов. «Итить» и ужас летали в воздухе… Но сказать супруги Гранкины ничего не успели, потому что в дверь позвонили. Два коротких, один длинный — старый детский код. Наталья Дмитриевна крепко сжала руку Всеволода Михайловича, тот охнул.

За дверью стоял Артём Исаковский собственной персоной. Сердце колотилось так, что могло заглушить ударные на рок-концерте. «Сдерживайся, не лыбься, как полоумная», — Полина повторяла про себя мантру, усилием воли удерживая рот от идиотской улыбки. Губы сами ползли к ушам, щёки пылали. Чтобы сдержаться, Полина сцепила руки за спиной. Это всегда помогало — спина выпрямлялась, мысли переставали скакать, выстраивались в ряд. Ладони вспотели, пришлось тайком вытереть их о платье.

«Не лыбься!» — напомнила себе Полина и ущипнула себя за попу. Нужно будет расплакаться, как в детстве, когда Артём запулил в неё леденцом. Он ожидал, что она поймает, но Полина не распознала манёвр. Впрочем, сейчас тоже.

Артём очаровательно улыбнулся, взял её за обе руки.

— Ты — отличный друг, Полька. Да без тебя я бы и школу не закончил, а теперь из интернатуры выпускаюсь! Ты всегда меня выручала. С самого первого дня, как мы сюда переехали. А тёть Наташа с дядь Севой вообще, считай, меня вырастили. Поэтому я подумал. Больше реально некого. Короче, вот.

Артём протянул ей чёрный футляр с двумя кольцами. ДА! ДАДАДАДА! О, да-а-а-а-а! Внутренняя Полина танцевала танец бешеных бизонов, неприлично гоготала, дрыгала ногами и вела себя крайне вызывающе, танцуя канкан в своей голове. Наружу просочился звонкий вскрик и улыбка радости. Артём выдохнул.

— Думал, будет сложнее. Здорово, что ты согласна. Вроде как шафер — всегда мужчина, друг жениха. А я просто не знаю, кто кроме тебя может стать моим свидетелем! Ты ж единственная всегда рядом. Вот. Кольца отдашь во время свадебной церемонии. Еще потренируешься на репетиции. А это — пригласительные, — он всучил бордовый конверт и крикнул в приоткрытую дверь. — Тёть Наташ! Дядь Сева! Вы тоже приглашены!

Артём крепко обнял Полину, дружески постучав по плечу. Ни он, никто другой не слышали, как внутри Полины оборвались танцы, лопнули струны, канкан застыл, а солнце заволокло тучами. Оставались небольшие проталины, чрез которые лились лучи надежды.

— Кем мне надо быть?

— Свидетелем, кем же еще! Ну, шафер мне больше нравится, но Женька настаивает на

«свидетелях»… Иеговых…

Артём засмеялся слишком громко для вечернего подъезда, слишком нервно. Эхо его смеха вонзилось в Полины перепонки.

— Какой Женька? — Полина слышала свой голос отдельно от себя. Он скрипел.

— Какая!

Артём с готовностью вынул из кармана мобильный и принялся листать фотографии. Перед Полиной на маленьком прямоугольничке улыбалась, кривлялась, показывала сердечки и посылала поцелуйчики дочь профессора Тихомирова, хрупкая девочка Женечка. Та самая, с симпатичным помолвочным кольцом, которая выходила из кабинета отца сегодня.

— Но я… Я думала, мы… Что с нами?

Полина привычно дотронулась до Артёмовой чёлки, он отстранился. Луч надежды погас. Артём улыбнулся своей очаровательной улыбкой.

— Полиш, я тебя обожаю! Ты — мой лучший друг. Я хочу, чтоб так до конца жизни и оставалось.

Лицо Полины позеленело. На нём разом отразились и непонимание, осознание, ярость. Артём покраснел от смущения и неловкости.

— А, ты про это… Ну, я же женюсь. Давай не будем портить сексом хорошую дружбу? У нас вряд ли что-то серьёзное получилось бы. Забыли, да?

У Артёма зазвонил телефон. На экране грудью в камеру появилась «Женечка», Артём расцвёл. Он схватил Полину за плечи и посмотрел ей в глаза.

— Мы же договорились? Да? Соглашайся, Полька, я без тебя пропаду. Будешь моим шафером?

Тело задеревенело. Полине казалось, что она слышала скрип несмазанных шестерёнок, когда уронила голову вниз и еле-еле подняла вверх — кивнула. Артём кратко прижал её к себе и уже открывал ключом свою квартиру, мурлыкая в телефон.

— Да, любимая. Уже поговорил. Конечно согласилась, это ж Полька. Точно те говорю, ничего у нас не было. Мир, дружба, жвачка!

Дверь за Артёмом закрылась. Внизу запищал домофон, хлопнула тяжёлая входная дверь. Шаркающими шагами забралась на свой этаж соседка. За окном громыхнуло, ветром хлопнуло открытую форточку. Следом ливанул дождь. Майская гроза в апреле. Полина так и стояла у собственной двери, сжимая красный конверт пригласительного. Внутри на бежевой картонке золотое тиснение гласило: «Артём Исаковский и Евгения Тихомирова счастливы пригласить Вас на бракосочетание 25 мая». Последние солнечные лучи внутри Полины погасли.

Время для Полины остановилось. Она не слышала стука собственного сердца, не чувствовала запахов скошенной дворниками первой травы или жужжания майских жуков. Иногда появлялись родители. Мама кормила с ложечки, а папа усаживал в машину, довозя до знаменитого памятника Пирогову: лучшая студентка интернатуры не должна пропускать. Порой в её поле зрения влетала рыжая шевелюра Вари. Она обнимала подругу, щебетала и ругала кого-то. Полина плохо разбирала слова. Отчётливо в её голове громыхали только: «Да, любимая!», «Ничего у нас не было», «Давай не будем портить сексом хорошую дружбу».

В какой-то из дней Полина оказалась в кабинете, набитом врачами, на экране были слайды её дипломной работы. Она что-то говорила. Затем — мама заставила вытянуть руки, осторожно надела нарядное платье и даже вручила коробку с бантом — подарок молодожёнам. На свадьбе было множество лиц. Фокус наводился лишь на жениха с невестой. Кажется, Полина произносила речь. Кажется, все смеялись. А ночью она лежала в своей постели, зажимая рот. А из соседней квартиры в стенку равномерно стучало изголовье Его кровати. Беруши и натянутая на голову подушка не спасали.

К четырём утра за стенкой стихло. Босые ноги прошлёпали по полу в родительскую спальню. Руки с коротко остриженными ногтями сгребли с комода брошюры о поддержке села. Визитка спланировала под стол. Полина её подняла и вышла. Проснувшиеся родители переглянулись.

— Сева, она уедет. Сев, что делать? Сева?

Всеволод Михайлович водрузил на нос очки и погладил жену по руке.

— Деньги, тёплые вещи, связь.

Наталья Дмитриевна кивнула и вытащила из старой кассеты VHS пачку пятитысячных.

— Я приготовила. Хватит?

Всеволод Михайлович кивнул и деловито достал из-под матраса мачете и пугач. Он тоже готовился.

Стрелки часов двигались чрезвычайно медленно. Еле выждав приличных восьми часов, пальцы нажали «Позвонить». Голос министерской дамы предвещал расстрел. Восемь слов Полины изменили его на елей.

— Я согласна на программу поддержки села. Когда выезжать?

Бывают такие решения, от которых отчётливо слышен сдвиг тектонических плит судьбы. Это был один из таких моментов. Материки врезались друг в друга и заглушили лавоточащий вулкан Исаковский. Пять лет Полина о нём не услышит. Пять лет и миллион рублей. Решено. В деревню! Далеко!