Ничего не бойся

Елена Романова, 2023

«Ничего не бойся» – это россыпь рассказов и небольших пьес совершенно разной тематики и стилистики. Автор активно использует образный язык, переплетая игру слов, аллегории, необычные метафоры, парадоксы и реминисценции, в результате текст сам по себе становится действующим героем, создавая дополнительные смысловые пласты. Некоторые рассказы, ритмически перекликающиеся со сказами, легендами, былинами, убаюкивают, будто колыбельные. В других юмор, ирония, оксюморон, гротеск, отсылки к песням и фильмам советской эпохи оживляют повествование, заставляя читателя улыбнуться.

Похищение

Выхожу один я на дорогу;

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,

И звезда с звездою говорит.

М. Лермонтов

— Я не просил тебя меня никуда записывать, тем более — делать это сегодня. Не понимаю, почему ты не могла подождать? У меня были планы. Грандиозные! Это мои планы вообще-то. По-моему, ты должна с ними считаться. Конечно, тебе наплевать. Но ведь это не я вмешиваюсь в твое расписание.

— Куда едем?

— Советский, сто три.

— Конечно, на такси, а как я иначе успею? Да, маска у меня с собой. Да, смысл всегда есть. Сейчас надену. Угу. Нет, человек как человек. Не будь параноиком. Какой у вас номер?

— Три шестерки.

— Это не смешно.

— Ну какой есть.

— В общем, все нормально. Он еще и юморист. Ты хочешь, чтобы я вышел из машины на перекрестке и посмотрел номера? Вы сможете на минуту притормозить у остановки?

— Не вопрос.

— Хорошо, сейчас загорится зеленый, и мы остановимся. Пожалуйста, не истери. Уже скоро. Ты можешь думать о чем-то еще? Я тебе перезвоню. Извините.

— Да ничего.

— Порой она ведет себя, как сумасшедшая. Подозревает всех в чем-то немыслимом, в каких-то странных намерениях. Я скоро сам с ней свихнусь.

— Мать?

— Ага.

— Да, матери они такие.

— Остановите вон там. Нет, мама, мы еще не приехали. Сейчас, я уже смотрю. Реально, три шестерки. Довольна? Что тебе это дало? Спокойствие? Твое спокойствие слишком дорого мне обходится. Все, можно ехать. Да, у меня есть деньги. Нет, я не буду так делать. Хорошо, я понял. Сейчас увидимся. Только не звони в полицию. Тут пробка. Я сам тебя наберу. Я надел маску. Да, я в маске! Щас пришлю тебе фоточку. Он тоже в маске. И на носу, да. Господи, мама! А вы никогда не врете?

— Что? Это ты мне?

— Ага.

— Почему никогда, иногда бывает.

— И о чем, если не секрет?

— Тебе известен номер моей машины, оставлю-ка я лучше вопрос без ответа.

— То есть солжете мне, человеку совершенно случайному? И все же: о чем? Неужели вам есть что скрывать?

— Это у вас семейное, да? Такие вещи, наверное, передаются по генетической линии. От матери к сыну и так далее, и так далее, и так далее.

— Любите Бродского?

— С чего ты это решил?

— Он любил так говорить. Чтоб три раза подряд. «И так далее, и так далее, и так далее». По поводу и без.

— А ты-то откуда знаешь?

— Я вызывал его дух в ночь перед Рождеством, но он мне ничего не ответил, кроме этого «и так далее, и так далее, и так далее». А между тем моя мать записала меня к онкологу. Думаете, есть для меня «и так далее, и так далее, и так далее»?

— Не знаю, парень. Надежда, и все такое.

— Это вы про «компас земной»?

— Что-то вроде.

— Если я начну надеяться, мне захочется жить, если мне захочется жить, я не смогу смириться с близостью смерти, если я не смогу смириться с близостью смерти, как мне быть? Рыдать каждый день, рвать на себе волосы, умолять Всевышнего выделить еще хоть денек, а дьявола — годков десять?

— Я не знаю, парень. Каких ответов ты ждешь от меня, я не Бог.

— Вы пишете «Бог» с большой буквы или с маленькой?

— Да я сто лет ничего не писал.

— А когда писали в последний раз?

— Может, музыку послушаем?

— Я могу доплатить вам за обременительный разговор со мной.

— Я не настолько нуждаюсь.

— Но ведь вы зачем-то таксуете?

— Работа у меня такая, часто простои, чтоб со скуки не сдохнуть — катаюсь.

— А семья у вас есть?

— Есть.

— И дети есть?

— И дети есть.

— А кто ваши дети?

— В смысле?

— Ну, мальчик там, девочка?

— И мальчик, и девочка.

— Представьте теперь, что ваша жена записала сына в онкополиклинику, нарушив все его планы на веселый отрыв с друзьями. И вот он впрыгивает в такси к незнакомому дядьке без маски, с номером «шесть, шесть, шесть», а тот не хочет с ним разговаривать. Вы верите в знаки?

— Не особо.

— Ничто сегодня не предвещало вам встречу со мной?

— Нет, хороший был день.

— А теперь испортился?

— Да не то чтобы. Но стало как-то невесело.

— Мне тоже стало совсем невесело. Еще и номер у вас дурацкий. Вы не хотите его поменять? Он же как черное предзнаменование. Зачем вообще такой номер нужен? Люди едут на машинах или на общественном транспорте, просят: «Господи, помоги мне, Отче, спаси меня». А тут вы со своими шестерками. Думаете, это кого-то может утешить?

— Я сам перенес операцию.

— По поводу?

— Сердце.

— И как?

— Как видишь.

— Страшно это?

— Тебя ведь собираются спасать, а не в котел с раскаленной смолой макать. Получится — хорошо, нет — они, по крайней мере, попытались. Кого-то ведь и просто так режут. До смерти. Как по мне — это страшнее.

— Типа, когда похищают почку?

— Типа.

— Вы страшный человек. Нет, мама, мы все еще в пробке стоим, я же сказал, что перезвоню. Я вот думаю, было бы забавно, если бы вы меня похитили.

— Если ты это мне, парень, то ничего забавного. И у тебя, похоже, с головой нелады.

— Да лады у меня с головой. Я просто хочу свалить куда-нибудь. Просто ехать и ехать. Не останавливаться.

— Куда, в поликлинику?

— В пустыню. На море. Не знаю, в лес, в горы. Короче, тупо затеряться. И чтобы солнечные зайчики мелькали на соснах.

— Поезжай.

— У меня нет машины.

— Но у тебя есть деньги.

— А вы похитите меня, если я заплачу?

— Я могу отвезти тебя на озеро, это не слишком далеко.

— Что за озеро?

— Кубенское.

— Там мелко.

— Зато вода теплая.

— Не поспоришь. А вы подождете, пока я там буду?

— Навряд ли.

— Человек одинок. Не зря он придумал Бога. Как тут было не придумать его. Кому ты еще нужен?

— Твоей матери.

— Да, но это другое.

— А что — то самое?

— Не знаю. Если бы я знал, я бы вас не спрашивал. Мы бы просто сидели и слушали музыку. Кстати, а вы какую предпочитаете?

— Дорожное радио.

— Скука смертная.

— Не люблю я веселья, парень.

— А вы смешной.

— Ты тоже.

— Опять звонит, может, сбросить ее?

— Ответь матери.

— Что ей сказать? Что вы похитили меня, а у вас даже маски нет? Она ментов вызовет.

— Тогда, конечно, не отвечай.

— Да, мама. Мы проползли мост, дальше быстрее пойдет. Еще минут десять.

— Пятнадцать.

— Я хочу на озеро. Говорят, там вода теплая. Можно мы сначала туда?

— Что, нельзя?

— Нет, конечно. Реальнее грешнику в рай билет выпросить. Вы верите в рай?

— Не особо.

— А во что верите?

— Да ни во что. В темноту.

— Зачем?

— Что значит: зачем?

— Зачем верить в темноту? Вы что, страдаете бессонницей? Хотите отоспаться там, в этой темноте своей, за все сразу?

— Типа того.

— Отстой.

— А ты что, веришь в рай?

— А что мне еще делать? Думаете, я хочу в какую-то темноту потом? На хрена мне такое сдалось? Я и тут-то ни черта не видел, и там — темнота. Спасибо, конечно, но что за мрак вообще?

— Ну, а чего ты хочешь — там?

— Там — ничего, хочу обратно на землю, в шкурке поздоровей и посимпотнее.

— Ты и так симпатичный.

— Это потому, что вы старый, вам кажется, если я мелкий, то автоматом красивый.

— С чего это ты взял?

— Мать всегда так говорит: смотрю я на молодых, все кажутся красивыми.

— А сколько твоей матери лет?

— Меньше вашего.

— Может, я просто так выгляжу.

— И сколько вам?

— Достаточно.

— Вы что же, так плохо живете?

— Да нормально я живу, как все.

— А мечтаете о темноте.

— Я не мечтаю о темноте. Я просто думаю, что там — темнота. А во что мне верить? Что в раю «облака, сизокрылые лошадки»? А Бог до земли бородой оброс?

— Если бы Он до земли бородой оброс — она бы где-то да торчала. Прикиньте только, сколько бы туда паломников перло! И сколько из них захотели бы влезть наверх, интересно?

— Понятия не имею.

— А вы бы полезли?

— Зачем?

— Чтобы узреть, так сказать, чудо воочию.

— Что за бред?

— Ну разве вам не захотелось бы отрезать малюсенький локон и носить, типа, в медальоне.

— Нет.

— И то правда. Невесты Христовы давно растащили эту бороду на части. Но разве могла бы она закончиться, в самом деле? Неужели нашему Богу наскучила его борода и он побрился?

— Мы куда-то не туда свернули.

— И правда. Вы решили похитить меня?

— Наоборот. Я уже мечтаю поскорее сдать тебя на руки.

— Кому, врачам?

— Матери.

— Но она не врач. Что она может сделать?

— А что ты хочешь, чтобы она сделала?

— Не знаю, но точно не хочу, чтобы она за меня болела. А вот и она. Вон, видите женщину в платье, это моя мама. Мам, привет. Может, все же сгоняем на озеро. Я сто лет не купался.

— После.