2 Октября
Официально начали дрейф в семь утра по Москве, вывалили на лёд (я — впервые), стреляли огнями, фотографировались. Нашу группу геологов быстро щёлкнул журналист на фоне пресловутой льдины: слева полноватый смуглый мужчина лет пятидесяти с чёрной бородой, справа — помладше, высокий и носатый, а посередине я — огромные очки от солнца на округлом лице, наполовину скрытом зелёным шарфом, все дружно улыбаются. «Роговицкий» ушёл — видно в иллюминатор. На полдник — торт и Ritter Sport молочный с орехами. Раньше я бы порадовалась шоколадке, а теперь, когда давно не ела сладкого, чувствую, что это просто куча сахара, невкусно.
Ушли все те, кто не должен дрейфовать, в том числе единственный пока человек, с которым я могла общаться. Грустно, не попрощались даже. Зато все остальные его долго обнимали, провожали активнее всех — и при этом он говорит, что не любит людей?
Всё ещё нет связи — я страдаю.
После отправки писем через химиков. Смешно — что, если бы я перепутала письма тебе и человеку, который остался на суше? Он бы прочитал много про Сашу, было бы неловко.
