История любви

Елена Полубоярцева

Про людей, совершивших непоправимые ошибки из-за собственничества, неумения уступать. Горькая история двоих… Когда сама любовь остаётся мечтой…

Глава 2

В двух городах

Как и в первые месяцы после примирения они были неразлучны. Словно искупая каждый свою вину, влюблённые старались что есть силы сделать друг друга, наконец, счастливыми. Часами могли говорить, опять узнавая один другого поближе, искали общие занятия, общие эмоции их захлёстывали…

В один из дней, в прекрасных оковах объятий Джека, Элис сидела на полу, отстраняясь от поцелуя мужчины, которым он хотел заставить её поступить по-своему. Джек держал на весу телефонную трубку, но Элис сомневалась, должна ли сделать этот звонок:

— Набери мне номер миссис Брайтлин… — попросила она.

— Хорошо! — он поцеловал её в висок, и Элис слушала, как пищат кнопки на телефонном аппарате.

Забирая у него трубку, Элис сказала всё же:

— Я ведь ещё не ответила согласием!

— Да! — подтвердил Джек. — Но зато уже вернулась ко мне!

Лицо его засветилось надеждой:

— Ведь ты вернулась ко мне, Лис?

— Одно противоречит другому, Джек! — зло прошипела она, когда соединение уже установилось. — Мы ещё поговорим об этом, мистер Брайтлин…

Но они услышали голос, принадлежащий матери Джека:

— Сынок, привет, давно не звонил…

Элис метнула на мужчину осуждающий взгляд:

— Давно не звонил? Ты что, с ума сошёл? — шёпотом возмутилась Лис. — Ну, я точно с тобой поговорю…

А потом прокашлялась, секунду задумчиво тёрла лоб, но подала голос:

— Миссис Брайтлин, это… это Лис!

— Лис? — в недоумении переспросила миссис Брайтлин, любящая Элис, казалось невероятным, но больше, чем сына, и поэтому страшно разочарованная их разводом. — Дорогая моя, но это же домашний телефон Джеки!

— Да… Дело в том, что я… мы…

Она замолчала.

— Мы с Джеком снова вместе, миссис Брайтлин! Мне жаль, что заставили Вас волноваться! Мы просто… — она толкнула Джека в плечо, мстительно, — мы ужасные идиоты…

Она почти незаметно улыбнулась, но голос её дрогнул радостью, а в глазах появились слёзы, добрые слёзы счастья. Лис выпалила:

— Он предложил мне пожениться… Миссис Брайтлин, я так хочу…

Она посмотрела Джеку в глаза и, по-прежнему разговаривая с матерью бывшего мужа, сказала:

— Я хочу быть женой Вашего сына! — и Элис заплакала в трубку, слушая, как радуется известиям свекровь, которая относилась к Элис словно к дочери, потому лишь, что сын её только с этой женщиной был счастлив и рад жизни.

***

Она всё плакала, даже закончив разговор, сумбурный, но открывший Элис истину.

Но отчего она плакала?

Наверное, то были слёзы испытанной на себе справедливости! Справедливы были эти солёные капли из глаз, взгляд Джека, напуганный, но и признательный! Элис прониклась им и своей с ним общностью. Нет, она никогда больше не будет одинока, не будет страдать сама, и его, Джека, не заставит пережить боль! Она вспомнила, как провела месяцы почти затворницей, дом и работа, жалкая часть не жизни, а существования! Она наблюдала со стороны, как живут другие, но сама таяла…

Элис буквально упала в объятия Джека, продолжая всхлипывать. Если кто — то и мог вернуть её к жизни, то лишь он, её мужчина! Мужчина до последнего вздоха, до последней капли крови, до того момента, когда смолкнет смех…

Этот мужчина покачивал её в нежнейших объятиях, касался своими губами её лба, а она без вина пьянела, слушала:

— Лис, я о тебе позабочусь… Слышишь, я сделаю, как ты захочешь!

***

Неприятности начались сразу, и были всеобъемлющи.

Сначала их новый брак категорически отказались зарегистрировать «в самую ближайшую, а потому лучшую дату». Им, уже нетерпеливым, объявили ничего не знающие о любви вообще и об их огромной любви в частности, чужие люди, лениво обложившиеся бумагами, что придётся подождать месяца два…

— Кошмар… — констатировала Элис, бредя под руку с Джеком по аллеям их любимого парка. — Я бы так хотела прямо сейчас стать твоей женой, Джек!

Её жалобная интонация была такой милой, что Джек сказал:

— Ты и есть моя жена! Твоя фамилия Брайтлин, и кольцо на твоём пальце!

— Верно! — широко улыбнулась она, ощутив внезапно себя его женой так ясно, будто и не переставала ею быть.

Юридически им предстояла проволочка, но эмоционально она, Лис, так и не утратила своей принадлежности. И, к тому же, недавно Джек предложил ей, в ожидании возможности снова пожениться, пожить вместе в их квартире, создать вокруг себя ту самую атмосферу. Лис согласилась и переехала к нынешнему бывшему мужу…

И мать Джека ужасно обрадовалась их воссоединению….

***

Они снова делили жизнь надвое, чтобы другому осталось довольно места, личного пространства, но он не мог бы уже обособиться от партнёра. Они делили друг с другом утро, кофе и завтрак, столик в кафе на обед, вечер у телевизора или с бокалом вина, они делили постель ночами.

Даже гармонию они поделили.

Она сидела у Джека на коленях. Время ужина подошло к концу, и бедлам на столе порядочно тревожил Элис. Джек, однако, не выпускал её из объятий, а Элис нравилось то, чем он её удерживал. Удерживал поцелуями, и Элис обнимала любимого за шею, сама не торопясь отстраниться.

Идиллию их прервал телефон.

— Чёрт… — простонал Джек, ощупью находя мобильный на столе.

— Ничего, дорогой! — Элис поднялась на ноги, освобождённая, и заговорщицки улыбнулась Джеку. — Мы продолжим позже, да?

Он подмигнул ей, выражая готовность, и увидев, как она мечтательно прикусила губу, наконец, отвлёкся на собеседника в трубке:

— Брайтлин!

Это была вторая неприятность.

***

Телефонный разговор затягивался, Джек даже вышел из кухни. В соседней комнате слышался его возмущённый голос, но единственной связной фразой, услышанной Элис, было:

— Они же дали нам год на улаживание вопросов! Чёрт, я должен быть дома, я обещал жене…

Он замолчал, видно, настала очередь Джека слушать. Кто-то невидимый, наверное, напомнил Джеку о том, что тот разведён.

— Нет, дружище, это не твоё дело! — ответил Джек. — Не твоё, но, если они немедленно требуют моего присутствия, скажи, что я намерен жениться! Не секрет… Мы с Элис решили пожениться… Что значит: рыбка опять угодила в сети?! Мы были с ней счастливы! Всё, друг, я не буду обсуждать это! Ты звонил по работе и получил инструкции! Действуй!

***

Мужчина вернулся в кухню к Лис, когда она уже вытирала руки полотенцем. Женщина услышала, как открылась дверь, посмотрела на Джека, но сначала ничего не сказала. Он же подошёл к ней, забрал из рук влажную ткань, обнял возлюбленную за плечи, и она теснее прижалась к нему.

— Кто требует твоего присутствия? — спросила она.

Недолго Джек молчал, и его возлюбленная подумала, что вмешивается в то, к чему не должна иметь отношения. Она же…

— Заказчики! — коротко пояснил Джек. — Время терпит, как я и сказал! Я занят, Лис!

— Чем это? — недовольным голосом пробурчала она.

— Тобой… — он вдруг вспомнил, что давно не целовал её и вдобавок обещал кое-что…

***

Смятые простыни, ладони, гладящие волосы, звучные поцелуи, страстно сплетённые, жаждущие ещё большего сближения, тела. Отчаянные попытки отдать и взять одновременно, раствориться в другом, резкие движения, обладание и грубое, и ласковое, нежные слова среди стонов в сумраке спальни.

Они любили друг друга во всех возможных смыслах, проявлениях, во все возможные для них мгновения…. Темп этой любви ускорялся, скорость звука, света, вселенной, но они успевали, едва — едва, лишь друг за другом… Ни с кем другим и никогда влюблённым не было настолько хорошо плотски, духовно… Ни с кем другим не было желания делиться чувственностью, податливостью и требовательностью тел…

Джек принадлежал этой женщине, но она вдруг испугалась того, как горяча их ночь! Между ними давно такого не было! Словно им предстоит…

— Я всегда буду тебя любить… — на очередной чувственный, сводящий с ума поцелуй, она ответила.

— И я буду любить тебя… милая, я всегда буду любить тебя! Я всегда буду хотеть тебя, Лис, вот так, как сегодня!

— Поцелуй меня! — Элис всё ещё было страшно за их будущее. — Утро ещё не скоро…

***

Элис разливала по чашкам кофе, сияя улыбкой и румянцем. То и дело вспыхивали в памяти события прошедшей ночи. Что же они сделали, и, думала она, нисколько не стыдясь, сколько же раз! Лис повторила бы это ещё не единожды! Но сколько ночей у них впереди! Она даже посчитать не могла!

Элис нравился аромат кофе, аромат парфюма любимого, ей нравилось то, что он сидел за одним с ней столом и ждал, пока она расставит приборы. Джек знал: Лис любила и любит заниматься домашними хлопотами. Его любимая женщина была создана для уюта, создана для семьи!

— О чём ты думаешь? — она потрепала Джека по волосам.

— О том, как приятно видеть тебя на моей кухне! — отшутился мужчина.

— Если нужна была домработница, позвонил бы в агентство, и незачем было делать предложение! — пошутила в ответ Элис. — Я обойдусь куда дороже, хотя бы потому, что домработница не остаётся на ночь!

— Мне нужна ты… к чёрту всех других! — со смехом заявил Джек, притягивая Элис за талию к себе, не обратив внимания на вскрик протеста. — Иди ко мне!

Он целовал её, когда зазвонил мобильный.

— Прости, Лис! — не давая ей отойти, сказал он, погладил её по лицу и взял трубку. Прижался к Лис лбом и заговорил в то же время:

— Да, слушаю… — на лице его отразилась сосредоточенность. Как Лис любила это выражение! — Я же сказал: не могу! Не могу изменить свои планы! Пусть вышлют мне свои корректировки, раз им не понравились наши собственные! В конце концов…

Лис, беспокоясь, облизывала сухие губы. В горле её пересохло и даже кофе уже не хотелось. Женщине казалось, что их с Джеком прямо сейчас пытаются оторвать друг от друга и без телесных повреждений при этом не обойдётся. А пострадает ли душа?!

— Хорошо, попробую уладить дело сам! Закажи билет на ближайший рейс, буду решать всё на месте! А Лис?

Лис сидела у него на коленях, не издавая ни звука. Смотрела преданно и словно бы даже с пониманием необходимости. Глаза её, красивей которых Джек не знал ничего в мире, были серьёзны, пока их обладательница внимала разговору. Джек взглянул в них.

— А Лис? Лис поймёт!

Он был уверен в этом, и тут же увидел, как она кивнула головой. Джеку предстоял отъезд, деловая встреча, а потом он, конечно, вернётся к ней. Разве могла она, со всей своей славой верности и потворству жизни мужа, заботе о нём, воспротивиться данности?! Нет, она была не такова! Не скандальна, ревнива лишь слегка, но покорна мужу! И совсем недавно, Элис снова смогла ему довериться.

— Сообщи, когда достанешь билеты, ладно?

Услышав что — то утвердительное, Джек отклонил вызов. Коснулся ещё раз губ будущей жены:

— Милая, я, должно быть, разочаровал тебя сейчас?

— Нет! — ответила она искренне. — Если бы ты попытался увильнуть, я была бы разочарована… Тобой! Ты не должен бежать от проблем, кем — то прикрываясь, понимаешь? Даже мной, даже нами… Мы поженимся, это решено! Только сначала успокой душу, приведи в порядок мысли и дела! Мы вступим в новую жизнь без долгов…

— Ты — единственная женщина, которую я должен слушать! — он всегда приклонялся перед умением Лис разложить всё по полочкам.

— Не забывай, пожалуйста, про старшую миссис Брайтлин! — попросила миссис Брайтлин — младшая.

***

Элис упаковала вещи Джека в чемодан. Но, как она не храбрилась, это была третья неприятность.

Билет был заказан. Джек должен был быть в Эдинбурге непременно во вторник. Мужчина попросил не провожать его в аэропорт.

— Ты и без того расстроена, Лис! — заметил мужчина.

— Вовсе нет! — соврала она неумело.

— Я знаю тебя больше десяти лет, так что можешь не врать мне!

— Больше не буду! — улыбнулась ему Элис.

***

Хотя любимая и напутствовала его поцелуем, в такси до аэропорта Джек сел с тяжёлым сердцем.

Что он оставлял? И как надолго покидал свою Лис? Он почему — то боролся с беспокойством последнее время. Всё было хорошо и безоблачно, жизнь теперь устоялась и по возвращении дома ему должны были открыть дверь и объятия… Однако, Лис тоже была сама не своя, пытаясь прикрыться волнением о предстоящей второй свадьбе, но то, что беспокоило её словно вовсе не имело временных рамок.

То, что она почувствовала в ночь перед звонком, надолго завладело её мыслями и никак не желало оставить в покое. Она не приемлела больше одиночества, но и новый спутник был сомнительно дружелюбен.

Джек позвонил ей из Эдинбурга по прибытии.

— Лис, как ты, дорогая? — первым делом спросил он.

Она, она не хотела поддаваться панике и сказала:

— Замечательно в целом, но чудовищно без тебя!

Джек готов был клясться, что она улыбнулась:

— Не грусти, малыш, я скоро буду с тобой…

— Ты никуда от этого не денешься! — хохотнула Лис.

***

Джек позвонил тем же вечером снова, сообщив нерадостные новости: ему надлежало задержаться в Шотландии на целый месяц.

— Что случилось? Почему, Джек?

— Партнёры вдруг решили пойти на попятный! Переговоры на этом фоне затянуться, Лис! Милая, я уже страшно скучаю…

Но Элис сказала, заставив Джека только ещё сильнее её полюбить:

— Не надо, милый, не терзайся! От этого не станет легче! Ты должен поступать так, как требуют обстоятельства! Отец меня учил, что это признак настоящего мужчины — ответственность и сила! Ты — настоящий мужчина, я всегда знала… Я люблю тебя!

— Лис, и я очень тебя люблю…

***

Они созванивались постоянно, знали, чем занят сейчас каждый почти досконально. Знали расписание друг друга, и стали, приноровились жить по нему. Время тянулось ужасно медленно. И они, не сговариваясь, принялись вести обратный отчет дням в этом одиноком месяце…

Элис ждала Джека со дня на день: он уже сообщил, что завершает работу. Говорил, что соглашение было достигнуто большими усилиями, но малой, всё же, кровью. Друг по другу они тосковали безумно.

Но как — то ночью раздался телефонный звонок. Джек предупредил Элис, что миссис Брайтлин заболела, и из Эдинбурга от едет к матери в Ньюкасл.

Той ночью сомкнуть глаз у Элис не получилось, словно вернулась к ней бессонница. Она порывалась поехать к свекрови тоже, но на работе лишь докучала своими просьбами об отгулах, не сдвинувшись в увещеваниях начальника ни на йоту.

Она ощущала себя, как на привязи, завела новую привычку звонить дважды в день в дом миссис Брайтлин и справляться о её здоровье. Переживала и уставала переживать, бессильная что — то сделать, ходила кругами, раздражалась…

Но летели к ней ответные звонки Джека: мама в порядке… сегодня стало хуже… мама встала с постели… ест плохо! И всегда он нежно добавлял, чтобы она не изводила себя понапрасну, уверял, что присмотрит за всем…

Должно быть, ему придавала сил уникальная женщина со светлыми и мудрыми мыслями в голове, чистая, понимающая и родная!

***

Звонил телефон. Элис, размешав в чашке кофе сахар, взяла трубку.

— Да?

Сначала в трубке была только тишина, и Элис нахмурилась:

— Алло, я слушаю…

Следом послушался треск помех, а затем невнятная фраза и плач, незнакомый голос произнёс её «домашнее» имя:

— Лис!..

Голос принадлежал мужчине по имени Джек Брайтлин. Он сам давно окрестил её этим именем. И Элис услышала в трубке настоящие рыдания: Джек не в силах был сказать ещё что — нибудь. Её любимый плакал в трубку и, даже не видя его лица, Элис представляла, как слёзы стекают по его покрасневшим щекам. Она вскочила на ноги, беспокойно заметалась по комнате, среди четырёх углов ища пятый.

— Любимый, не молчи! Что с тобой? — долго просила она, терпеливо дожидаясь, пока Джек сможет говорить.

Подавив стон боли, мужчина выдохнул в трубку:

— Лис… мама умерла ночью!

— Что?! — Элис покачнулась, её даже швырнуло на ближайшую стену, так внезапно ослабели ноги. — Но как? Ты же говорил…

— Лис… — подавленные было им рыдания вырвались на свободу, трансформировавшись в зов. — Я боялся тебе сказать! Мама так любила тебя…

Элис признала правду в этих словах. Миссис Брайтлин всегда и во всём была на её стороне, поддерживала всячески, а просила только об одном: «Люби моего сына, детка!»…

Она села на стул, притянув в груди колени. Теперь она какое — то время молчала, уже плакала, но старалась ладонями утереть слёзы, вдруг с грустью подумав, что никогда не умела скорбеть. А теперь?!

Теперь ничего не было важнее того, что её любимый заходился рыданиями далеко от неё, погружался в эту самую скорбь… Он плакал, плакал, как напуганный маленький мальчик, а Элис могла только сказать:

— Я так хочу обнять тебя сейчас…

Как ему было больно! А она, жена, ничем не помогала ему, кроме пустых просьб! Она бы сейчас прижала его голову к своему сердцу, и под его биение Джек, вероятно, затих бы, боль его, может быть, перестала быть настолько острой и беспощадной… Она бы укачивала его, как младенца, гладила по голове, взяв на себя все обязанности матери, отныне и насовсем… Она бы шептала что — то ласковое, успокаивающее, рядом с ней он забылся бы сном без тревог и горечи, хоть на несколько часов… Она хотела бы утешать его сама, а не по телефону, служить утешением, не быть тем, кто просит лишь собрать силы в кулак.

— Дорогой, ты что — то решил… о похоронах? Я приеду! — сказала она только, проследив, чтобы голос не особенно дрожал; Джеку ни к чему было взваливать на себя ещё и этот груз, груз её, Элис, жалости к нему. Она хотела, чтобы в любой ситуации он чувствовал себя мужчиной, сильным и стойким. Она хотела поддержать его в горе, но не разбивать его состраданием.

И это, конечно, немного шло вразрез с тем, что бы она сделала, оказавшись рядом с Джеком в эту секунду…

— Лис, я так хочу, чтобы этого не случилось! — сказал он с последним проявлением слабости. — Мама бы хотела проститься с тобой, а я хочу, чтобы ты была рядом…

***

— Привет! — тихо сказала Элис в трубку.

— Лис, скажи что — нибудь! — Джек был обеспокоен.

Прошло два дня. Похороны миссис Брайтлин должны были состояться завтра, а Элис ещё была дома. Она пробовала подавить слёзы тем, что накручивала на палец волосы, но предательские капли всё равно стояли в глазах:

— Джек, я не приеду завтра!

— Почему? — он был удивлён.

— Поскандалила с мистером Эдисоном по поводу причитающихся мне отгулов… Сказала, что мне очень срочно нужно уехать из города на несколько дней! Он ответил, что ни на какие отгулы я не имею права, и вообще должна быть тише воды… Отказался меня отпустить… и за мой счёт тоже! Будто мстит за что — то… Не знаю!

Элис помолчала, собираясь с силами, подчиняя себе эмоции или пытаясь. Она сидела одна и плакала теперь, стараясь не выдать слёз. Она должна быть вместе с Джеком сейчас, а завтра сказать последнее «Прощай!» женщине, которая была ей, как мать! Как тяжело!

— Я написала заявление об увольнении, Джек! Но это не гарант свободы, как оказалось… Я должна отработать ещё какое — то время! Прости меня…

И тут Элис не смогла сдержаться, выстоять и в голос заплакала. Слёзы перемежались теперь с её горестными словами, многократно повторяющимися:

— Прости меня…

И Джек слышал в трубке всхлипы…

— Дорогая, успокойся! Пожалуйста, Лис! — он вздохнул и сказал приглушённо, явно обращаясь не к ней: — Боже, как я её люблю!

Она была не в силах простить сама себя, а Джек понимал это. Он теперь намного лучше понимал жену:

— Лис, Лис, любимая моя… Послушай, это ничего! Всё бывает, кому, как не нам знать это! Ты не виновата, понимаешь? Не плачь, не надо, только не ты, милая…

Сердце его самого теперь разрывалось от боли за женщину, рядом с которой его не было, хотя мыслями он стремился к ней.

— Послушай, — воззвал он к ней серьёзно, и Элис стала чуть внимательнее: — Послушай, родная, мама не будет обижена на тебя, она знала тебя, как саму себя! А скоро она будет радоваться за нас обоих, помнишь, помнишь, что мы поженимся безотлагательно, как только я вернусь домой?

— Да… — икнула в трубку Элис.

— Ну, вот и хорошо! — улыбнулся Джек. — Девочка моя, я никого и никогда не любил так сильно, как тебя! Я приеду через пару дней, и мы больше не расстанемся, обещаю!