История любви

Елена Полубоярцева

Про людей, совершивших непоправимые ошибки из-за собственничества, неумения уступать. Горькая история двоих… Когда сама любовь остаётся мечтой…

Глава 4

Одиннадцать лет назад

2005 год

Пару часов назад она сошла с бристольского поезда. Вещей было немного, от прежнего ничего не осталось. Все деньги от продажи родительского дома лежали на счету в банке, и опасаться чего — то не приходилось. Она не любила незавершённости в делах.

Не любила, и поэтому оставила слёзы позади.

Гибель родителей разрушила всё привычное в жизни Элис Бэйл. Как — то ночью она проснулась в холодном поту, поняв, что не может жить ни в этой трагедии, ни в этом городе. Рассортировала и отдала некоторые вещи в благотворительные организации, нашла покупателя на дом своего детства, запаковала в небольшой чемодан то, что намеревалась взять с собой — собственную одежду и памятные недорогие безделицы, не имевшие для неё цены.

Когда новые владельцы дома получили от неё ключи, молодая женщина купила билет на поезд.

Двадцатидевятилетняя Элис Бэйл начинала новую жизнь.

***

Она сошла с поезда днём, в магазинчике купила толстую газету с объявлениями. Её интересовал долгосрочный съём. Она нуждалась в крыше над головой.

Элис нравилось то, что она должна была что-то делать, обеспечивая своё существование в незнакомом городе, совсем без родни. Действия не дают упасть, заставляют шевелиться и мыслить. Мыслей о будущем женщине с прошлым отчаянно не хватало.

Обведя маркером пару-тройку объявлений, Элис принялась разбираться в карте метрополитена. Подземка походила на ещё один, ничем не уступающий внешнему, город. Так ничего и не уяснив толком, Элис решила действовать по наитию, поступать сообразно ситуации. Её вдруг захлестнула тяга к приключениям, давняя помощница.

Квартирку по первому адресу никак нельзя было назвать «подарком судьбы». Элис решила не распаляться, надеясь остаться в этом городе, она должна была думать о перспективах. В этой клетушке, темной и безрадостной, не было никаких перспектив.

Поиски продолжились…

***

— Здесь так мило… — протянула Элис.

Она и хозяйка квартиры по третьему адресу стояли в передней, светлой, от пола до потолка наполненной солнечным светом и воздухом, квартирки на третьем этаже такого же очаровательного дома.

— Можно её посмотреть? — спросила молодая женщина.

Хозяйка улыбнулась:

— А Вы разве не за этим здесь, мисс?

***

Вечером, разложив вещи в шкафу, расставив на полочке в ванной свои принадлежности, Элис почувствовала себя дома, впервые со дня двойных похорон.

Она блаженно пила кофе, наслаждаясь бормотанием телевизора. Улучила минуту настоящего умиротворения.

Оставалось найти в огромном городе источник дохода. Работа!

Деятельная натура Элис не терпела безделья, а довольно дорогая жизнь не терпела отсутствия денег, ведь Элис остерегалась пока пользоваться деньгами в банке.

Мать Элис была школьной учительницей, отец владел когда — то бакалеей, но недавно ее продал. Мама часто смеялась, как плохо, должно быть, воспитала собственную единственную дочь, раз та стала налоговым агентом! Вот, вот, что нужно! На новом месте не достаёт озера, глубину вод которого точно знаешь!

Газета вновь пришла на помощь!

***

Элис с горечью думала о том, что ей везёт.

Работа нашлась почти сразу, и это значило, конечно, очень много. Наступила, наверное, светлая полоса после сумрака отчаяния, страха и опустошения. Дни Элис теперь были заняты с утра до вечера любимой работой, на выходных она искала парк, местечко в котором могла бы облюбовать для себя, много каталась на велосипеде, пользуясь недорогим прокатом, гуляла пешком подолгу до полного изнеможения, слушала музыку в ванной, играя мыльной пеной… С удовольствием поедала мороженое, временами позволяя себе бокал вина, по — взрослому и по — одинокому, ходила в кино на любимые фильмы…

Может, если мама и папа смотрели на неё откуда — то издалека, дочка виделась им вполне довольной собственной жизнью, тем, что наладила.

Во всяком случае, Элис не хотела ничего менять, и настоящее её устраивало.

***

С утра Элис мучилась мигренью, а сейчас, как назло, исходил воплями дверной звонок.

— Ну, что такое? — недовольно пробубнила она. В уме перебрала варианты, кто же мог так настойчиво требовать её общества: с хозяйкой квартиры она рассчиталась за два месяца вперед, краны в ванной были целы, исправны, а, значит, она не могла затопить соседей снизу. Да и, к тому же она была довольно внимательной постоялицей.

— Что такое? — громче поинтересовалась Элис, не собираясь скрывать недовольства. Пошла к двери.

— Это я! — раздалось с противоположной стороны. Голос был мужским.

Кто такой «я» Элис заботило мало, а вот головная боль, которую не изгнали таблетки, очень даже. Она забыла, по обыкновению, заглянуть в глазок, и просто сняла дверь с цепочки, повернула ключ в замке и потянула дверь на себя, примеряя самое злое выражение к своему красивому лицу.

— Добрый день! — вежливо поприветствовал её молодой мужчина.

— Сомневаюсь! — буркнула Элис, голову которой буравила боль. — Кто Вы? Что Вам нужно?

— Вы, что, новая подружка этого обалдуя Тома? Он ждёт меня!

— Я не подружка Тома! — отчеканила Элис, но после сообразила: — Вы, наверное, ошиблись квартирой?

— Да нет же! Я стучал в тридцатую, мисс! — чуть растерялся пришелец.

— Бинго! — победно сказала Элис. — Эта квартира №31! И здесь нет никакого Тома! Удачи в поисках!

— Чёрт побери, я правда ошибся! — Элис хотела уже закрыть перед его носом дверь. С гудящей головой просто не было возможности совладать, да и любезной она быть не хотела. — Мисс, мисс…

— Что?

— Так, значит, это Вы? О Вас Том мне говорил? «В квартире старой грымзы Хоуп поселилась одна красотка!»?

— Миссис Хоуп — милейшая женщина! — сварливо ответила Элис. — А Вашему другу, который, очевидно, привык обсуждать соседей, лучше перестать это делать, ясно?

Элис захлопнула дверь, но он ещё успел услышать нелестное:

— Придурок!

***

Спустя неделю, однако, он заявился снова.

Настроение Элис было приподнятым: она прекрасно провела субботнее утро, и ничто не выбило бы её из колеи, если бы не его появление на её пороге. Он не поздоровался, но сразу сказал:

— Я передал Тому твой совет не обсуждать соседей! Он обещал его учесть!

— Прекрасно! — холодно ответила Элис. — Но с каких пор мы на «ты»?

— Если захочешь, с этих самых! — как ни в чём не бывало отозвался он.

— Не хочу! — капризно сказала Элис, закрывая дверь.

Но мужчина был уверен, мог поклясться, что она улыбнулась.

***

— Так и знала, что ты маньяк! — сказала Элис, опять заставая его у себя на пороге.

Он улыбнулся:

— Стараюсь не вызывать подозрений, но ты меня раскусила!

Элис не смогла на него рассердиться, и даже спрятала улыбку, поздно обнаружив её у себя на лице.

— Так зачем ты пришёл?

— Я подумал, раз ты не подруга Тома, то у меня есть шанс подружиться с тобой! — честно ответил незнакомец.

— Мечтай! — почему — то заартачилась Элис.

— Хорошо, раз ты разрешаешь! — рассмеялся он, уже привычно уткнувшись взглядом в дерево двери.

***

Он больше не появлялся. Элис забыла бы и думать о странном, наглом незнакомце, если бы не стала находить у себя на коврике перед дверью букетики скромных, но милых цветов. Всегда к ним прилагалась записка, и самая первая гласила:

«Я начал мечтать, как ты хотела!»

Говорят, цветы стоят долго, если у дарившего добрые намерения — первый букет, принесённый незнакомцем, простоял почти полторы недели.

Потом Элис обнаружила новый букет, с короткой запиской:

«Я бы хотел мечтать о той, кого знаю по имени! Можно мне спросить у консьержа?»

«Когда же ты отстанешь от меня?!» — думала Элис, не пряча улыбку.

***

Дерзкая, записка номер 3 содержала в себе настоящий укор:

«Ты просила консьержа не говорить мне твоё имя?! Этот болван, прости, этот несносный человек всё время молчит! Кстати… в первую встречу ты не угадала моё имя! Меня зовут не «Придурок», можешь звать меня…

Поклонник»

«Вообще не хочу никак называть тебя, отвяжись, наконец!» — думала Элис, относя очередной букет к себе в спальню.

И временами по утрам и перед сном любовалась им.

***

«Сознайся же! Иначе я сам придумаю имя для тебя! Устроит, если я буду называть тебя «моя милая»?!

Она уже со счета сбилась, но хранила все листочки с записками у себя. Почему — то его вероломство стало нравиться ей. Может, он так необычно стал ухаживать за ней? Может, она приглянулась ему? А теперь её непокорность и взбалмошность подстёгивали его инстинкты?

Кто же разберёт?!

Но молодая женщина сочла за лучшее назваться. Кто знает, может быть, интерес к ней ослабнет, его горячность перестанет обжигать?

Консьержу она всучила сложенный вдвое листочек с одним только словом:

«Элис»

***

Букеты не иссякали, и это было невыразимо приятно. Может быть, он не от скуки это делает? Может быть, стоило пойти ему навстречу? Но он её не искал. Да и, напоминала себе Элис, она сама до сих пор не знала, как его зовут! И это постепенно стало вызывать досаду и даже обиду. Почему он играет с ней, как кот с мышью, неужели, хочет вдоволь потешиться?

Но на пороге она нашла ещё один букет:

«Я — Джек!»

***

Резко прекратились цветы от Джека. Ни на пороге, ни в почтовом ящике Элис больше не нашла ни одной записки. Поймала себя на мысли, что тоскует о нём, и волнуется его молчанием. Она не знала ничего, кроме его имени, но Элис заняла его жизнь и его исчезновение. Пережившая так много, она боялась теперь штормов, а Джек не заявлял о себе!

Жизнь молодой женщины понемногу соединилась со страхом и тревогой, они шли параллельно ей и иногда вставали на пути Бэйл. Она пыталась убедить себя в том, что Джек, где бы ни был, никто для неё и, несомненно, она не должна так себя изводить…

Но как-то днём она нашла записку, подсунутую под дверь:

«Одевайся, хватит сидеть в четырёх стенах! Погода замечательная, а я знаю, к тому же, кучу злачных мест!

Джек»

«Проходимец!» — пронеслось у Элис в голове, но она была почти счастлива.

***

«С чего он взял, что я послушаю его?!» — думала она, закрывая за собой дверь на ключ.

— Привет, Лис! — раздалось за спиной.

Голос Джека прозвучал для неё, как самый родной и близкий на планете. Её отчаянно потянуло к нему, но ещё отчаяннее она захотела это скрыть. Элис обернулась на звук и обомлела: Джек стоял с распахнутыми объятиями, в одной руке сжимая ещё один букет.

— Это мне… Джек? — на всякий случай спросила Элис.

Молодой мужчина чуть заметно кивнул и сказал:

— Иди сюда, Лис! — у него был такой ласковый голос, никто давно уже не обращался к ней так нежно, не дарил столько внимания.

Она в несколько шагов пересекла разделяющее их расстояние, почувствовала, как Джек обнял её и только тут вздрогнула, сопротивляясь подступившим рыданиям. Обвила руками Джека, отвечая. Такой теплый и сильный, делящийся с ней своим спокойствием, напрочь лишённый жадности… Элис всхлипнула в руках Джека, он успокаивающе поцеловал её макушку, погладил по волосам:

— Ну, всё, всё! Очень одиноко было, да, моя милая?

— Угу! — пропыхтела она, уткнувшись лицом в его грудь.

***

С того дня они были неразлучны, практически.

Джек встречал её с работы, и стал считать приятной обязанностью накормить ужином. Они гуляли, или катались — велосипед, мотоцикл, ролики — не всё ли равно?

Они даже несколько раз ходили вместе в боулинг — правда, там Элис прославилась, как самая настоящая мазила и профан! Они кормили вместе птиц на каком — то секретном пруду, просто бродили по улицам города — Элис упомянула, что совсем его не знает! В кино они ходили теперь вдвоём — Джек всё время настаивал на билетах на последний ряд, а Элис советовала ему наслаждаться фильмом максимум на втором.

Они пили вино и ели мороженое, сидя бок о бок в каких — нибудь малоизвестных кафе, но Элис и слышать не хотела о том, чтобы вместе забавляться пузырьками из мыльной пены.

— Ты — странная! — констатировал Джек, явно разочарованный.

Но если бы родители пристально смотрели на Элис сейчас, они бы точно знали: дочь, наконец, нашла своего человека…

***

Так прошёл почти год.

Они только однажды ужасно поругались, поругались так сильно, что, казалось, наступил конец их необычным отношениям дружба/влюблённость. А из — за чего? Ах, да, проводив Элис до квартиры после прогулки, Джек поцеловал её! Не в щёку, но прямо в губы и очень трепетно, так чувственно, что даже колени Лис чуть не подкосились. Однако, она вскричала:

— Не трогай меня! — и ударила его по лицу, только после сообразив, что именно натворила. — Уходи, Джек!

Она никак не объяснила ему своего поведения, ведь не знала ответа сама. Джек не был ни груб, ни неприятен ей, когда — то она даже думала, что между ними возможен настоящий роман. Но Джек, вероятно, не проявил в Элис заинтересованности, как в красивой, молодой женщине, предпочтя видеть в ней лишь подругу. И теперь, когда сама Лис была способна предложить ему лишь дружбу, оскорбившаяся тем, что он её не хотел, когда она хотела больше, чем дружбу, его поцелуй показался ей диким. Элис почти уверила себя, что он был ей противен.

Джек, оставив последнее слово за ней, ушёл.

И не появлялся порядочно долго.

Приближалось тридцатилетие Элис.

***

Всё это время Элис думала и о Джеке, и о том, как он её целовал. Приятно и волнительно, восхитительно касаясь губ. У неё, конечно, бывали романы, но её мужчины, нет, мальчишки никогда её так не целовали! В них не было ни силы, ни решимости, ни характера, неотступного характера её друга Джека.

Сейчас Элис была бы не против повторения того эпизода, но…

В дверь квартиры постучали. На пороге стоял Джек, держащий подмышкой коробку конфет, а в руке цветы:

— Не знал, что тебе подарить, Лис! — сказал он. — С Днём рождения!

Элис была рада его приходу, но её было сложно разгадать. Джек спросил:

— Слушай, он ведь сегодня, да? Я не перепутал?

— Нет! — ответила Элис с улыбкой. — Он сегодня! Проходи!

Она прошла в квартиру, а Джек следом за ней оказался в передней.

— Проходи! — повторила Элис. — Положи, пожалуйста, коробку на столик, ладно?

Сама она приняла у Джека цветы, и исчезла, видимо, в кухне. Послышался её голос:

— Будь, как дома!

— Хорошо! — отозвался Джек, но замер на месте.

И даже, когда Лис опять появилась, он так же не знал, куда деться.

— Ну, что с тобой, Джек? — спросила она, подходя к нему, становясь напротив и очень близко. — Знаешь, я должна извиниться перед тобой!

Он не спросил, но во взгляде появился вопрос: за что?

— Ты не заслужил пощечину! — Элис взяла ладони Джека в свои, уложила их себе на талию. — Ты заслужил другое…

Она обвила руками его шею, телом прижалась теснее к Джеку. Секунду смотрела ему в глаза, и пылко поцеловала в губы. Сама, без подсказок, сиюминутно решив, что хочет сделать только это: касаться его, ласкать губы, чувствовать их вкус… И так понять, что будет дальше!

Джек быстро забрал у неё первенство. Своим языком он разомкнул её губы, в жадном поцелуе завладел ртом, незаметно пробрался внутрь, нашёл покорный язык! Целуя её почти непозволительно, почти развратно, но, бесспорно, сладко, подхватил Элис на руки, поддерживая на весу за бедра, она же обвила ногами его талию.

Прошептала:

— Джек, ты это заслужил!

Он согласно поцеловал её мимолётным ласковым поцелуем:

— Заслужил! Но, скажи, Лис, ты хотела меня соблазнить?

— Хм, — играя, словно задумалась она.

— Нет, уж, скажи! — настаивал Джек. — Ты разрешила мне войти, потом набросилась с поцелуями…

— Набросилась, значит?! Интересно… — опять хмыкнула она.

— Предложила заняться любовью! — продолжил Джек, не обратив внимания на её реплику.

— Что?! — возмутилась Лис. — Я молчала!

— Видела бы ты свои глаза, Лис!

Джек улыбнулся, Элис почувствовала, как теряет последние силы, прошептала ему на ухо:

— А что, если ты прав, Джек?

***

— В конце концов, сегодня мой День рождения! — непонятно зачем и кому напомнила Элис.

Она обнаружила себя лежащей на кровати в собственной спальне. Джек принёс её, уложил на спину, и уже какое — то время разглядывал. Он устроился над ней, недолго смотрел в лицо, провёл пальцами по лбу, чувствуя кожей её напряжение:

— Передумала, Лис? — спросил мужчина.

Нет, но, как ты понял… — витиевато сказала она. — У меня что, бегущая строка в глазах «Хочу ему отдаться!»?

Джек хохотнул:

— Ну, почти… — поцеловал её. — А почему так боишься? Или ты?..

— Нет! — воскликнула Элис. Вдруг догадка Джека о её девственности, стала для неё почти оскорбительна и невыносима. В её годы, как ей казалось, невинность сопровождает только «лентяек». Но Лис добавила более спокойным тоном: — У меня были мужчины…

— Очень жаль! — ответил он, наклоняясь к её уху, целуя мочку, и шёпотом добавил: — Я бы сам тебя всему научил, окажись ты невинной…

— Ха! — перебила Элис. — Лучше запоминай мои приёмчики…

Эта была настоящая бравада! Но Джек ведь об этом не знал…

***

Элис казалось, что она помогала Джеку раздевать себя. Но, вероятнее, она просто не мешала ему в этом деле, так он был искусен. Ей было бы стыдно, если бы она не чувствовала такой полноты жизни и счастья! Ей было бы стыдно, если бы вместо Джека, она оказалась в постели другого человека! Ей было бы стыдно, если бы она не предвкушала…

На ней не было уже ни лоскута одежды, а Джек теперь представлялся сам себе Али-бабой над сокровищами. Ход Элис в их интригующей партии: она неловко стянула с него футболку, джинсы. Джек, едва дождавшись «освобождения», припал к её губам, придавил телом к постели. Бесконечно долго наслаждался её губами, слыша сквозь поцелуи негромкие постанывания.

Не отрываясь от Лис, Джек развёл её ноги, и молодая женщина была к этому готова: ей не терпелось принять, впустить Джека. Он, такой настойчивый и умелый в поцелуях, наверняка, подарит блаженство её плоти! Она же будет отзывчива, податлива, будет будоражить и волновать, позволять ему всё, любые ласки и нежности, на которые он способен.

Элис в первый раз за долгое время предстояло познать, как славно бывает быть женщиной!

***

Джек был внутри её тела, и его сумасшедшие рывки в ней были великолепны. Он смотрел ей в глаза, и Элис то резко покачивалась навстречу вожделению Джека, то отстранялась, настигнутая волнами его мощи. Он целовал её…

Они занимались любовью будто бы много часов кряду… Это было трудно уложить в голове, но потом воспоминания о той, первой, ночи остались с ними надолго…

В последующие месяцы они были близки не один раз, уже не будучи только друзьями, они стали любовниками, почти ненасытными и темпераментными в любви. Они уже давным — давно полюбили, и теперь любовь давала им недюжинные силы.

Они стали любовниками, но женщина Джека была достойна куда большего. И однажды он сказал, крепко обняв Элис:

— Милая, выходи за меня замуж!

Элис отстранилась, какое — то время отказываясь на него даже посмотреть, уперев взгляд в стену. Привычным жестом убрала со лба чёлку и сказала:

— Я боялась, и боялась долго, Джек! Того, что не нравлюсь тебе, как должна женщина нравиться мужчине, если она сама приглашает его в свою постель… боялась, что, как только ты меня заполучишь, то тут же исчезнешь, наиграешься…

— Элис, посмотри на меня! — Джек не требовал, а просил.

Она, наконец, обратила к мужчине глаза. Джек улыбнулся:

— Так лучше! Иди ко мне!

Лис улеглась Джеку на грудь. И он потрепал её по щеке, любуясь внимательными, блестящими, великолепными глазами.

— Лис, разве моё предложение не говорит о серьёзности намерений по отношению к тебе?

Элис уложила ладонь на его обнажённую грудь:

— Говорит, наверное, говорит!

Она не настаивала, и даже, может быть, не ждала, но Джек знал сам, что хочет и должен ей это сказать:

— Я очень люблю тебя!

Он потянулся к её губам, с нежной жадностью поцеловал.

— Я тоже тебя люблю, милый! — Лис признала это, скорее, перед самой собой, чем перед Джеком: он был проницателен.

Она улыбнулась счастливо и спокойно, прижала голову к его груди. Джек чувствовал, что она улыбнулась, сказав:

— Но это нужно обдумать, дорогой! Мне в первый раз делают предложение после ТАКОЙ ночи!

Лис секунду молчала, а потом весело добавила:

— Хотя, строго говоря, мне вообще в первый раз делают предложение!