Нинка задрыга. Книга первая: Знакомство с Ниной

Елена Поддубская

Хорошими дети рождаются, добрыми они становятся. Книга про Нину и её друзей увлекательна и полезна малышам и взрослым. Она про обычных детишек, их страхи и смелость, беды и радости, дружбу и неприязни. Иллюстрации Лины Мэй позволят маленьким читателям лучше узнать героев.

Рассказ 1: Нина и Саша

Когда я переехала в новую двухкомнатную квартиру, я очень радовалась. В этом доме были толстые стены, высокие потолки, большие окна, светлый подъезд. Я поселилась на последнем четвёртом этаже, и радовалась, что соседи сверху не будут топать над головой. Окна моей квартиры выходили на две стороны: к подъезду и на задний садик, разбитый жителями дома. На улице была великолепная тёплая осень. Такая, когда листья ещё держатся на деревьях. Я любовалась красотой за окном: жёлтыми берёзками, красными вишнями и сливами и говорила себе:

— Мне здесь будет хорошо и спокойно.

Но не тут-то и было. Оказалось, что как раз подо мной живёт девочка рёва. Я не знала какая она — большая или маленькая, потому что никогда её не видела. Я не знала с кем она живёт, потому что, проходя мимо квартиры соседей, взрослых голосов не слышала. Зато я точно знала, что девочка — плакса. Она часто капризничала и кричала, будила меня рано утром своим плачем в выходные и не давала заснуть поздно вечером в рабочие дни. Я не знала, что делать. Идти жаловаться? А вдруг эта девочка — инвалид и она плачет потому, что ей всё время больно? Думая так, я сильно расстраивалась: больные дети — это такое горе!

Как-то раз я разговорилась у почтовых ящиков с бабой Машей — комендантом дома — и спросила про девочку, которая плачет. Женщина махнула в ответ рукой.

— А, это Нинка задрыга. Митрохинская. — Соседка с первого этажа показала мне на почтовые ящики. Там были написаны фамилии всех жильцов, и я прочла на одном из них «Митрохины». Баба Маша, дождавшись, пока я кивну, добавила: — У них там толкутся друг у друга на головах, потому Нинка и ревёт. Взрослых много, а ребёнок один. Балованная девка, — добавила она и пошла себе домой.

Рассказ бабы Маши расстроил меня ещё больше. Я сразу представила маленькую девочку среди больших родственников, которым она вовсе не нужна. Я с моим родителями и младшим братом Женей жили весело.

Однажды я шла с работы и, зайдя в подъезд, услышала плач на лестничной клетке. Быстро поднявшись на третий этаж, я увидела около двери ту самую рёву. Это была вполне симпатичная девчушка лет пяти-шести, в цветастом байковом халатике, колготках и тапочках, с растрёпанными чёрными волосами и неровно подстриженной чёлкой. Почему-то именно эта чёлка меня рассмешила. Мне вспомнилось, что когда-то давно я тоже сама себе выстригла такую же.

— Привет, — поздоровалась я, — давай знакомиться?

Девочка тут же перестала реветь и кивнула головой:

— Пливет, давай.

Букву «р» она местами не выговаривала, что было очень смешно: в одном слове буква получалась настоящей, твёрденькой, а в других, как если бы девочка сосала конфету, которая ей мешает.

— Тебя как зовут? — спросила я. Это всегда очень важно спрашивать у ребёнка как его зовут. Честно-честно.

— Нинка, — ответила маленькая соседка и добавила, шмыгая носом, — задлыга.

Я протянула руку:

— Очень приятно. Можно я буду звать тебя Нина, а не Нинка?

— Мошно, — ответила девочка, пожимая плечами от удивления, — папа тоше шовёт меня Нина. А мама говорит даше Ниноська.

Слушать детскую речь было так непривычно и смешно, что я невольно улыбнулась:

— Тогда кто же прозвал тебя задрыга?

— Плабабка, — вздохнула Нина совсем по-взрослому. — Она у нас сталая и глухая, — девочка тоже протянула ручонку и стала трясти мою, продолжая рассказ про свою нелёгкую жизнь с прабабушкой: — Она всё влемя меня зовёт, а я плячусь и не иду.

— Почему не идёшь?

— Потому, что ей всегда што-то нушно. Папа сказал, что эта сталуха меня эскла…, — девочка наморщила лобик, но так и не смогла вспомнить нужное слово. — Я не помню, — призналась она.

— Эксплуатирует? — догадалась я.

Нина обрадовалась и широко улыбнулась:

— Эсклапилует. Ты почему смеёсся? Это плохое слово?

— Нет, — уверила я, — но это взрослое слово, потому ты его запомнить не можешь. Да и не нужно. Лучше прабабушке помогай.

— Не буду, — отказалась маленькая вредина, — потому что она шовёт меня задлыга. А есё — Нинка-снулок, потому что я могу залешть в любую дылочку.

Так откровенно рассказывать первому встречному про то, что тебя зовут «шнурок» могут только дети. Я весело засмеялась:

— А меня зовут тётя Саша. Я живу над вами.

Не успела я это произнести, как девочка, которая до этих слов была откровенно весёлой, тут же дёрнулась назад и нахмурилась:

— Саса зовут только дядю. Ты влёс, — крикнула она, добавляя: — ты — плохая.

И она снова заревела, да ещё сильнее, чем раньше. Я совсем не знала, что теперь говорить. Уходить просто так было стыдно. Тоже мне взрослая. Ведь это из-за меня, получается, девочка расстроилась на этот раз.

— А у меня дома есть котик, — вдруг вспомнила я. Каждый день я торопилась домой, чтобы покормить своего питомца. Услыхав такое, Нина перестала плакать враз, так, что было даже удивительно. Только что ревела во весь голос, а тут мгновенно перестала и вытаращила на меня свои тёмные глазёнки.

— Плавда?

Я кивнула:

— Хочешь посмотреть?

— Хосю, — ответила девочка, но тут же добавила, — только плабабка не пустит. Она меня никуда не пускает.

— И поэтому ты плачешь? — догадалась я. Но девочка покрутила головой:

— Нет. Это меня бабуля полотенцем по попе отходила за то, сто я дома плыгала на скакалке.

Я удивилась:

— А почему же ты дома на скакалке прыгаешь, а не идёшь на улицу?

— Мне не с кем, — ответила девочка и опять собралась заплакать.

— А хочешь, я выйду с тобой во двор, и ты там немного попрыгаешь? — предложила я ей.

Нина раскрыла рот, замерла, а потом как кинется к двери своей квартиры и давай её пинать и звать бабушку. Дверь оказалась не запертой и на третьем пинке открылась.

— Ну что тебе опять, задрыга? — ответила изнутри квартиры бабушка и совсем не строго спросила, — ты подумала над своим поведением?

— Подумала, — крикнула Нина и тут же ткнула в меня пальцем, — она хосет со мной во двол плыгать на скакалке.

Бабушка выглянула наружу. Это была совсем ещё не старая женщина. Поздоровавшись со мной, бабушка спросила правду ли говорит её внучка.

— Мне не трудно выйти с девочкой на несколько минут на улицу. Пусть попрыгает, а я послежу, — снова предложила я.

Бабушка покачала головой:

— Это ведь не девка, а прищепка. Прилепится — пеняйте на себя!

Но я не испугалась и не расстроилась, а предложила Нине идти одеваться. Она тут же исчезла за дверью.

Я успела подняться домой и оставить там вещи. Потом мы вышли во двор. Уже смеркалось и ни перед подъездом, ни на детской площадке детей не было. Немного попрыгав, Нина отдала скакалку мне. Но я была на каблуках, да и скакалка оказалась для меня маленькой.

— Скакалки мошно купить две и надставить. Бабуля мне так делает со станисками, когда я быстло ласту. И каблуки нушно снять, — тут же подсказала девочка. О! Похоже у неё было много идей в голове. А ещё она была настырная, потому что всё же сунула мне скакалку. Я начала прыгать и тут же запнулась.

— Каблуки мешают. Да и устала я на работе, — призналась я, отдавая скакалку.

— Это плосто потому, што ты не тренилуесся, — объяснила Нина всё по-своему и добавила, — когда я буду тётя, я не стану носить калбуки.

Буквы в словах девочка иногда тоже переставляла. Как это делают многие дети.

— А работать станешь? — поинтересовалась я. Мне было понятно, что родственников у девочки много, а вот воспитателей — нет. Любить, кормить, одевать и воспитывать — это разные вещи. Нина подумала над моим вопросом и кивнула:

— Лаботать буду.

— Правильно, — сказала я и погладила её по голове, — нужно зарабатывать деньги.

— Нет, — упрямо покачала Нина головой и дёрнула себя за волосы. Это у неё был такой знак протеста, — деньги мне папоська даст. На бублик. А лаботать нушно, штобы бабуля вкусно на ушин поколмила. Ушин надо залаботать. Понимаешь?

Я понимала. Вот только меня кормить было некому, так как я жила одна. Нина опять протянула мне скакалку.

— Ты, тётя не плакай. Хошешь я отдам тебе скакалку насовсем? Мне не шалко.

— В другой раз я обязательно с тобой попрыгаю, — пообещала я девочке, отказываясь принять подарок, и спросила: — Идём домой? Или, может, ко мне, котика посмотреть?

Но девочка помотала головой:

— Бабуля скажала, со двола ни ногой, а то снова полотенцем меня отходит.

Видимо за свои проказы девочка не редко получала шлепки по попе. Но я была уверена, что такая добрая бабушка не могла сделать девочке больно, а уж тем более «отходить полотенцем». Обычно так говорят, когда кого-то сильно избили. Но Нина не была похожа на ребёнка, которого постоянно и жестоко бьют. Скорее всего, девочка не слушалась, поэтому бабушка иногда наказывала её. Некоторые так воспитывают своих детей. Правда я считаю, что с ребёнком всегда можно договориться. Тем более с таким милым чертёнком с блестящими глазками, как Нина.

— Жаль, — ответила я.

Мы зашли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Около квартиры девочки я предложила ей приходить в гости, когда захочет. Нина кивнула. Я, ещё раз пожав на прощение маленькую ручку, пошла домой. А уже дома обнаружила, что сзади за поясом пальто у меня торчит скакалка. «И когда только эта шкода успела мне её прицепить? Вот ведь задрыга!» — улыбнулась я, снимая скакалку. Наверное, Нина очень хотела, чтобы я потренировалась прыгать.