Дикими тропами. Дружба

Елена Платцева, 2020

Одиночество. Великий дар или проклятье? Для нелюдимой странницы, не привыкшей полагаться на других, ответ был очевиден. Учитель завещал не зря: «Без спутников меньше проблем в дороге». Так какого лешего он умер, навязав ей общество двух проходимцев? Что ж. Дружеская колкость не убьет. Шумные таверны и воинственные отшельники, суровый край и былинные чудища ожидают дерзнувших путешествовать «Дикими тропами».

Глава 3. Откровения и взаимовыручка

Линёна с восторгом отнеслась к возможности побывать в другом городе, отличном от Акайда, в котором она изучила каждый закоулок. Джитхар встретил путников густым предрассветным туманом и одинокими лавочниками, едва продрав глаза спешащими угостить любого желающего пышными свежеиспечёнными пирогами да ватрушками.

Ухмарь тут же подарил Линёне узорчатый крендель. Он не поскупился бы на крендель и для Бродяжницы, но та твёрдо отказалась, не желая быть ему обязанной. Джитхар слыл городом-ярмаркой, городом вечного праздника. Он был побольше Акайда и расположен ближе к Стольному Граду.

Путники остановились в захудалом трактире на окраине, «Языке гарпии». Мерзкое название как нельзя лучше предупреждало постояльцев о поджидающем внутри: отвратительной еде, пыльных номерах с полуразвалившейся мебелью и только дешёвой выпивке соответствующего качества. Что поделать — лишнее внимание претило путникам, а ещё, положа руку на сердце, следовало признать: они экономили средства. Точнее, экономила Бродяжница, Аристарх и Ухмарь предпочли промолчать. По той же причине вместо двух отдельных номеров, комнаты, которые они заняли, были смежными и объединялись крошечной общей гостиной.

— Мне так хотелось бы увидеть здесь как можно больше всего! — мечтательно протянула Линёна, чуть только они оказались одни с Бродяжницей в тишине своей комнаты.

— Понимаю, — ответила Бродяжница.

Продолжения не последовало, и Линёна раздосадовано передёрнула плечиками.

— Быть может, Ухмарь уделит мне немного времени, чтобы показать Джитхар…

— Быть может, — отозвалась Бродяжница, изучая грязную улицу с целой стайкой оборванных бедняков, вид на которую открывался из единственного окна. Джитхар её не обманывал, красивый и уродливый одновременно. Почему-то она прежде всего видела его непривлекательную подноготную, и уже потом — красивые вывески.

— Значит, я могу спросить его? — вкрадчиво осведомилась Линёна.

— Вначале узнай, что думает по этому поводу Аристарх. Последний переход не слишком утомил тебя?

— Ничуть!

Линёна грациозно протанцевала к двери в смежную с мужчинами гостиную. Судя по шуму, донёсшемуся оттуда, когда Линёна выходила, они о чём-то увлечённо беседовали.

Когда девушка впорхнула обратно, она позволила себе обнять наставницу сзади, возбуждённо шепча Бродяжнице на ухо:

— Он согласен! Я иду?!

— Иди. Только не забудь плащ захватить. И ещё, — она удержала ученицу за локоть. — Будь осторожна… с ним. Боюсь, он опасный человек.

— Спасибо, — очень громко прошептала Линёна. Глаза у неё светились от счастья, и, кажется, смысл произнесённых Бродяжницей слов не достиг цели.

В дверях Линёна столкнулась с Аристархом. Он молча застыл на пороге и подождал, пока она под руку с Ухмарём не удалилась. Бродяжница вопросительно подняла бровь:

— Я полагала, у Вас дела в Джитхаре?

— Так и есть. Но прежде не мешало бы позавтракать. Вы идёте?

Бродяжница согласилась. Несмотря на несъедобную пищу, в трактирном кабаке можно иногда услышать что-нибудь полезное.

— И каждый раз Вам приходилось спускаться за именно тем камушком? — переспросил Аристарх не без жалости в голосе. — Сочувствую.

— Не стоит, — немного холодно ответила Бродяжница, злясь на свой длинный язык. Аристарху удалось незаметно разговорить её, и теперь он вовсю наслаждался рассказом о днях, проведённых с Учителем. — Я ни о чём не жалею. Всё, что делал Учитель, он делал для моего блага.

— Простите, — сказал Аристарх и вперился немного изменившимся взглядом куда-то за спину Бродяжницы.

— АРИСТАРХ! — тут же разразился громовой голос прямо у неё над ухом, нарушая неторопливые разговоры всех без исключения малочисленных утренних посетителей «Языка гарпии».

Врачеватель натянуто улыбнулся, но во взгляде его читалась плохо скрываемая досада вперемешку со смущением.

— Рауд…

Огромный рыжеволосый детина, не испрашивая разрешения и нисколько, в противоположность Аристарху, не смущаясь, присел к ним за стол.

— О, друг мой! Представь нас немедленно! — прогрохотал Рауд.

Аристарх поморщился как от зубной боли.

— Бродяжница, познакомьтесь, прошу Вас, это мой старинный приятель Рауд. Рауд — Бродяжница.

Старый друг Аристарха протянул свою огромную лапищу, имея конкретные намерения поцеловать руку дамы, но Бродяжница лишь извинилась, сославшись на старую рану, мешающую ей приветствовать нового знакомого должным образом.

Случайная встреча совсем не порадовала Аристарха. Бродяжница с интересом наблюдала за тем, как он, почти не скрывая неудовольствия, буравил взглядом Рауда. Тот предпочёл не замечать неловкости, намеренно ли, искренне ли — было не разобрать.

— А ну признавайся, старина, — весело прогудел Рауд, — где ты познакомился со своей прелестной спутницей?

— Видишь ли, Рауд, — с весьма ощутимым холодком в голосе ответил Аристарх, — мы с моей спутницей обсуждали один важный вопрос. И у нас совсем нет времени на…

— Ерунда! — оборвал его Рауд. — Ничто не может помешать долгожданной встрече двух старых приятелей. Вы уж простите, миледи, — обратился он к Бродяжнице.

Та почтительно склонила голову, принимая его доводы и вместе с тем пряча от Аристарха озорной блеск в глазах. Сама не зная почему, она очень забавлялась ситуацией.

— Рауд… — начал, было, Аристарх, но его до неприличия жизнерадостный приятель опять перебил, не дав ему договорить.

— Аристарх! Бродяжница! Друзья мои! — громко провозгласил Рауд. — Выпьем же за здоровье, счастье и процветание, вечное процветание семей наших!

Звон трёх бодро столкнувшихся кружек разнёсся по сонному кабаку. Очевидно, Аристарх счёл тактику молчаливого смирения наиболее действенной для успокоения сильнее распалявшегося Рауда. Бродяжница вновь спрятала улыбку.

Следующий час прошёл в воспоминаниях о славных ратных подвигах, сблизивших двух мужчин, и сделавших их навеки едва ли не братьями. Поскольку говорил в основном Рауд, вряд ли хотя бы треть его рассказа была достоверной истиной. Аристарх отмалчивался и лишь морщился, когда их, якобы, подвиги обретали совсем уж немыслимый характер. Как, например, история о встрече с двумя сухопутными сиренами, едва не погубившими их тела и души на дне громадного озера.

— Ну всё, довольно, — устало, но твёрдо отрезал Аристарх, — нас действительно ждут важные дела.

— Ну постой! — обиженно заныл Рауд, — я ведь так и не добрался до главного! Скажи, вы ведь не откажетесь погостить у меня седмицу-другую? Ты же знаешь, мои земли всего в нескольких днях пути отсюда.

Аристарх в изнеможении закатил глаза:

— Нет, Рауд. Сейчас действительно не самые удачные времена для…

— В прошлый раз ты говорил то же самое!

–… И к тому же мы путешествуем не одни…

— Вот и отлично! Тем веселее! На скольких гостей готовить спальни?

Аристарх отстранённо уставился в сторону. Рауд не сдавался.

— Миледи Бродяжница! Ну скажите хоть Вы! Сколько у вас спутников? Вам с этим старым пройдохой готовить совместные покои?

Аристарх перевёл разъярённый взгляд на Рауда. Тон его оставался предельно сухим и сдержанным:

— Я воспринимаю это как оскорбление моей спутницы. Немедленно извинись перед ней, не то…

— Прошу прощения, миледи, — сию же минуту пробасил Рауд, в примирительном жесте поднимая руки ладонями вперёд, — Я ведь… Ну… Ничего такого… Не сердись, старина!

Их беседу прервал шум на улице, становившийся всё более отчётливым, словно его источник приближался к «Языку гарпии». Собственно говоря, так оно и было. Темноволосый юноша, не больше четырнадцати зим от роду, одетый в сплошные лохмотья, шёл по грязной джитхарской улочке и громко причитал. Его стенания перемежались со стонами и всхлипами, отчего слова было совершенно невозможно разобрать. Проходя мимо «Языка гарпии» юноша споткнулся, причём, видимо, не в первый раз, но в последний. Упав, он остался лежать в луже от подтаявшего серо-коричневого снега. Через несколько мгновений в трактир ворвалась перепуганная нищенка с круглыми от ужаса глазами и заголосила:

— О-о-о! Господа хорошие-е! Что ж творится-тааа! Помогите-спасите! Великий нам в помощь! Защитите дитя! Есть хоть лекарь-тааа! Помирает совсем, болез-ныыый!

— Есть! — неожиданно громко сказал Рауд. Он ткнул своим коротким толстым пальцем в сторону Аристарха и, с такой улыбкой, будто он один внезапно нашёл решение чрезвычайно сложной задачи, добавил, — Он.

К Аристарху, который и без того собирался прийти на помощь юнцу, теперь приковались все взгляды. Несчастная нищенка повисла на его руке, скорее мешая ему как можно скорее добраться до хворого, нежели помогая. Бродяжница, намеренно поотстав на пару шагов, последовала за толпой. Парень уже приходил в себя, и здесь ей удалось рассмотреть его получше. Мальчишка был высок и худощав, немного нескладен, характерно для своего возраста. Крупные ладони и ступни помогли бы в будущем ему стать искусным воином, поскольку рукоять меча надёжно ляжет в его руку. Искусным музыкантом он тоже может стать, поскольку инструмент пойдёт ему так же ловко, как и рукоять клинка.

Выступающий подбородок и жёсткая линия губ выдавали упрямый характер. Но главная особенность юноши скрывалась, пока он окончательно не пришёл в себя и не открыл свои пронзительно-синие глаза. Они так выделялись на его измождённом посеревшем от боли лице, что казались сказочными.

— Ты можешь говорить? — спросил, склонившись над мальчиком, Аристарх.

— Юялому, етигомоп йе — слабым голосом ответил тот.

Нищенка, прежде принимавшая самое активное участие в судьбе юнца, отпрянула и наткнулась на мужчину, такого же оборванного бедняка, как и она сама. Судя по тому, каким хозяйским жестом он впился ей в волосы грязными корявыми пальцами, то был её муж.

— Ты что, дуррра, совсем из ума выжила? Ты за кого заступаешься? Это же торобоан! Не видишь?

Бродяжница с интересом переводила взгляд с этой парочки на юнца, а с него — на отпрянувшую при словах бедняка на несколько шагов назад толпу. Она не знала, кто такие торобоан.

— Он говорит, что помощь нужна не ему, — тихо перевёл Аристарх, но так, что она услышала.

Врачеватель ощупал пульс мальчика, поднял поочерёдно веки. На улице установилась гробовая тишина.

— Ари… ты… это… — начал было выскочивший вслед за остальными Рауд, но сбился, — Ты поосторожнее.

— Чего уж теперь, — вздохнул Аристарх, и обратился к мальчику, — Умок анжун щомоп? Ыт шедевто янем?

— Яом там, ано в иинелесоп.

— Вы говорите на их диалекте? — удивлённо прошептала Бродяжница.

— Да, немного. Юаледс, отч в хиом халис. Я ракел.

Мальчик удовлетворённо кивнул и прикрыл глаза. Похоже, слова врачевателя его успокоили.

— Колдун! — заверещала нищенка, совсем недавно так рьяно боровшаяся за жизнь мальчишки. По толпе прокатился недовольный ропот. Людям пришлось не по душе умение Аристарха говорить на языке торобоан.

— Заткнись, — вскинулась Бродяжница, понимая, что сейчас достаточно одной маленькой искры, чтобы разжечь в толпе пламя ненависти. Она по-прежнему не знала, кто такие эти торобоан, но страх перед ними был почти осязаем в этом месте, а значит, мальчику, а вместе с ним Аристарху, Рауду и ей самой грозила нешуточная опасность. — Или твой муж недостаточно вправил тебе мозги, курица?

— Эй! — выкрикнул кто-то из толпы. — Подойди сюда, я и тебе кое-что вправлю.

Плотоядный гогот возвестил об удавшейся шутке. Бродяжница неторопливым шагом приблизилась туда, откуда донёсся голос, на ходу слегка расправляя полы плаща, открывая всеобщему обозрению притороченные к её поясу кинжал и короткий меч.

— Выйди сюда сам и докажи, что можешь справиться с ученицей Эйлейва Орма!

Дружки принялись подталкивать неудачливого шутника локтями, но сам он не стремился отделяться от толпы. Имя мастера было довольно известно.

— Ты всего лишь жалкое отродье! — запальчиво крикнул он, — Биться с тобой — ниже моего достоинства! Ты не мужчина и, уж конечно, не женщина! Ты ничтожество!

— Тогда бейся со мной!

Ухмарь появился неожиданно. Мгновенно оценив ситуацию, он принял решение взять ситуацию в свои руки.

Взгляд, которым одарила его Бродяжница, мог и убить. Но Ухмарь как ни в чем не бывало продолжил расхаживать по образовавшемуся между толпой и друзьями месту, легко поигрывая своим полновесным боевым мечом.

Несчастному грубияну уже никак нельзя было отделаться от драки: не было причины, по которой он мог бы отказаться от напрямую брошенного ему вызова. Однако, медленно продираясь сквозь толпу, он не оставлял попыток хоть как-нибудь увернуться от навязываемого ему поединка:

— А ты вообще-то кто такой?

— Я тот, кто не даёт друзей в обиду, — драматично заявил Ухмарь и ослепительно улыбнулся. — А ещё тот, кому Эйлейв Орм завещал искоренять глупость и слабоумие в этом бренном мире.

По толпе пробежали лёгкие смешки одобрения. Видимо, парень, вышедший на поединок с Ухмарём, не был в Джитхаре всеми уважаемым кладезем добродетелей. По крайней мере, желающих вступиться за незадачливого вояку перед учеником прославленного мастера не нашлось. Бродяжница стиснула зубы, наблюдая, как Ухмарь расправляет плечи, готовясь к схватке, покрепче перехватывает оружие. Это должен был быть её поединок.

Противник, наконец вставший против Ухмаря, оказался совсем юнцом, немного старше мальчика-торобоан. По всей вероятности, он был избалованным сыном одного из неплохо живущих в Джитхаре купцов. Рукоять меча грубияна украшали рубины и сапфиры. На этом ценность клинка заканчивалась, поскольку выкован он был из рук вон плохо — ему бы ржаветь на стене, но легкомысленный хозяин решил пустить дорогую безделушку в ход.

Будучи отличным воином, Ухмарь не торопился делать первый ход, предпочитая для начала изучить противника. Парня, похоже, это здорово раздражало. Толпа образовала ровный полукруг; зеваки, желающие насладиться зрелищем уличного поединка, прибывали. Делали ставки.

Юнец осуществил выпад в сторону Ухмаря, сопровождавшийся гортанным криком и нелепым взмахом левой свободной руки. Ухмарь, тихо посмеиваясь, легко увернулся, приложив минимум усилий. Юноша, вложивший в предполагаемый сокрушительный удар много сил, пролетел несколько шагов вперёд и тут же возобновил наступление.

— Как твоё имя, мальчик? — осведомился Ухмарь.

— Зачем тебе? — выплюнул тот в ответ.

Ухмарь лениво пожал плечами.

— Хельми он! — выдали юнца товарищи, — сын Хьяра.

Ухмарь благодарно склонил голову, давая понять, что услышал, и попутно отклоняясь от очередного наскока противника.

— Полегче, дружок… Хельми…

— Хватит играть со мной! — прорычал сын Хьяра, — дерись как мужчина!

Ухмарь не скрывал дерзкой ухмылки.

— Попробуй, заставь меня.

Они прошли несколько кругов, не сводя глаз друг с друга. Первым опять не выдержал Хельми; его (на сей раз более продуманный) выпад Ухмарь парировал без труда, но сам наносить удар не спешил.

Пока все взгляды приковали к себе сражающиеся, Бродяжница помогла Аристарху оттащить мальчишку-торобоан в их комнаты и вернулась понаблюдать за исходом поединка. Победителя предопределил опыт и мастерство ещё до начала сражения, но её интересовало, как именно Ухмарь завоюет эту победу. Действительно ли он лучший ученик её Учителя? Реальность её разочаровала. Ухмарь, не поддающимся её разумению образом, пропустил удар юного задиры, и рукав его кафтана медленно окрашивался кровью в тёмно-бурый оттенок.

В следующий миг Бродяжнице пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать рванувшуюся на подмогу Ухмарю Линёну.

— Успокойся же! — гневно прошептала странница своей ученице. — Ты ничем не поможешь, так не мешай!

Линёна расслабилась в её руках, но продолжила с тревогой наблюдать за поединком, конец которого близился скоро. Хельми, с самого начала выкладывавшийся на полную, успел изрядно порастратить боевой запал. Тем не менее, он собрал всю свою волю и в последний раз отчаянно атаковал Ухмаря. Тот притворился, что прогибается под натиском противника, несколько неуверенных шагов к стене трактира… И вдруг, совершенно неожиданно для себя, сам Хельми оказался припёртым к стенке. Меч Ухмаря неприятно упирался прямо в шею юнца, доставляя тому явные неудобства.

— Сдаёшься? — сверкнул белозубой улыбкой Ухмарь. — Пожалуй, я смогу простить тебе испорченную одежду.

Хельми испуганно сглотнул, но нашёл в себе мужество для достойного ответа:

— Я признаю своё поражение. Твоё мастерство владения мечом куда выше моего.

Ухмарь, без сомнения удовлетворённый таким ответом, кивнул и отпустил незадачливого вояку. Линёна, больше не сдерживаемая Бродяжницей, рванулась ему навстречу и обвила руками шею.

— Я так боялась! Великий, он ранил Вас! Если бы… я не пережила бы! — шептала она, обдавая Ухмаря своим горячим дыханием и не стыдясь слёз, засверкавших в её прекрасных глазах.

Бродяжница досадливо скривилась. Каким образом Ухмарь сумел подставиться под удар? Он позорит имя Учителя!

Судя по всему, самого Ухмаря позор занимал мало. Одной рукой он ловко убрал в ножны меч, которому не суждено было сегодня напиться кровью врагов, а другой прижал к себе Линёну, крепко обнимая её за талию. Его взгляд сумел поймать только спину возвращающейся в трактир Бродяжницы.

Аристарх, Бродяжница, Ухмарь и Линёна собрались в общей гостиной.

— Племя торобоан нуждается в моей помощи, — просто сказал Аристарх. — Я не могу забыть о своём долге при всём желании.

— Ты собираешься отправиться в их деревню? — уточнил Ухмарь.

— Это единственный путь.

Ухмарь пожал плечами:

— Похоже, мне ничего не остаётся, кроме как последовать за тобой и помочь уладить дела с северными торобоан.

— Могут возникнуть проблемы? — насторожилась Бродяжница.

— Торобоан живут очень обособлено, — ответил Аристарх, медленно подбирая верные слова. — Они никого к себе не пускают. Даже врачевателей.

— Мне кажется или вы уверены, что нас они пустят?

— Нас? Значит ли это, что вы отправляетесь с нами? — спросил Ухмарь.

— Если не ошибаюсь, этот вопрос мы уже решили несколько дней назад. — Холодно отозвалась Бродяжница. — Мы путешествуем вместе. Небольшой крюк ничего не изменит.

На лице Линёны помимо её воли расплылась довольная улыбка.

— Как мальчик? — спросила Бродяжница.

— Значительно лучше. В действительности, он практически здоров, только очень истощён. К тому же он всерьёз опасается, что старейшины не позволят ему вернуться.

— Если они, конечно, выживут, — мрачно добавил Ухмарь. — В их поселении эпидемия?

— Судя по всему.

— Мы тоже можем заразиться? — спросила Бродяжница. В её памяти ещё слишком свежи были воспоминания о болезни Линёны.

— Такое возможно. Но из-за особенностей своего быта, торобоан отличаются от нас. Насколько я сейчас могу судить, хворь цепляется к ним гораздо сильнее. Ждать больше нельзя. Каждый час уносит чью-то жизнь. Выступаем на рассвете.

Вечером, уже готовясь ко сну, Линёна неожиданно заявила Бродяжнице:

— Правда ведь, Ухмарь — великий воин?

— Что?

— Ну он такой сильный и мужественный… красивый… — щёки Линёны покрылись лёгкой краской смущения, и она продолжила. — Он такой ловкий, и, мне кажется, я ему нравлюсь.

Бродяжница бросила на ученицу косой взгляд. События обретали неожиданный оборот.

— Я бы на твоём месте не обольщалась.

— Что?

Бродяжница вздохнула.

— Я обещала Абрахаму приглядывать за тобой. Это даёт мне право предостеречь тебя: будь внимательна! Не верь сладким речам Ухмаря.

Линёна нахмурилась и отвернулась. Реакция наставницы явно пришлась ей не по нраву.

— Линёна, милая, я не говорю перестать с ним общаться. Просто сохраняй трезвую голову.

— Но это же глупо! Он не станет причинять мне вред!

— Глупо было бросаться под удары мечей, — оборвала ученицу Бродяжница.

Линёне пришлось признать правоту наставницы. Через несколько минут обе они крепко спали, набираясь сил перед новыми трудностями. На страже стоял Аристарх.

— Зачем ты это сделал? — спросил Аристарх.

Они были одни и говорили начистоту.

— Ты разве не знаешь?

Аристарх покачал головой, но не с непониманием, а с осуждением.

— Это действительно глупо. Ты ничего так не узнаешь. Что бы ты себе не придумал.

— Ошибаешься, — расплылся в мечтательной улыбке Ухмарь, — Я уже кое-что узнал… И ещё узнаю.

— Безумец.

— Сноб.

Бродяжница в который раз мысленно вернулась ко вчерашнему разговору с Линёной. Она не ожидала от ученицы такой откровенности. Если Линёна решилась поведать наставнице о самом сокровенном, доверие её велико. С другой стороны, из-за слов Линёны возникал ряд проблем. Действительно ли девчонка влюбилась? Ведь она знает Ухмаря так мало. Пожалуй, Бродяжнице было трудно такое представить ещё и из-за своего недружелюбного к нему отношения. Но если хорошенько подумать, язвительный и самолюбивый гад мог быть весьма обаятельным. Ещё казалось странным чрезмерное обожание, звучавшее в голосе Линёны, когда она говорила об Ухмаре. Бродяжница даже немного засомневалась в её искренности. Она бросила быстрый взгляд на Линёну, шедшую между ней и Аристархом по стремительно подтаивающим сугробам. Играет девчонка или влюбилась? Если играет, то зачем?

— Вы сердитесь на меня? — громко спросил Ухмарь. Уже около получаса он замыкал процессию, и, очевидно, ему надоело шагать в тишине.

— Вы украли мой поединок, — буркнула Бродяжница, не сбавляя шага.

— Вы могли не справиться.

— Что-о-о? — девушка даже споткнулась от возмущения, и вовремя подставленная рука Ухмаря оказалась как нельзя кстати. — Только не говорите, что Вы справились лучше! — Бродяжница вырвала свою руку из его цепких пальцев и указала обвинительным перстом на повязку, наложенную недавно Аристархом на плечо друга.

— Чепуха, — отмахнулся Ухмарь, — Вы постоянно забываете о своей руке.

Бродяжница вспыхнула.

— В схватке с сопливым юнцом мне хватило бы и одной руки!

Линёна, Аристарх и даже мальчик-торобоан, вряд ли понимавший хотя бы единое слово, переводили удивлённые взгляды с одной на другого. Неожиданная перепалка заставила всех остановиться, но, похоже, спорщикам не было до этого дела.

— Мне тоже хватило, — невинно парировал Ухмарь.

— Вы опозорили имя Учителя! Даже этот заморыш вышел из схватки абсолютно невредимым!

— Потому что я пощадил его.

— Потому что Вы только и делали, что изворачивались, а потом схитрили! — выплюнула ему в лицо Бродяжница.

Ухмарь явно забавлялся разгорающимся скандалом. Он опустил голову, отчаянно боролся с собой несколько мгновений, но потом так и не смог окончательно подавить улыбку. Уголки его губ подрагивали.

— Прекрасно. Вы ответите за свои слова. В честном бою.

— Один на один, — поддержала Бродяжница. — На мечах. При первой возможности.

— О меч ино тяропс? — тихо спросил Кери (так звали юношу-торобоан) у врачевателя.

— Тюашер, отк еенвалг… — вздохнул в ответ Аристарх.

— Еылим ястянорб окьлот ясташет! — весело крикнул Ухмарь из-за спины Бродяжницы. — Ано тедуб йеом!

— Самонадеянно, мой друг, — отозвался Аристарх.

Бросив бесполезные попытки понять смысл чужой речи, Бродяжница молча негодовала на свою беспомощность в понимании языка торобоан. И как только вышло, что и Аристарх, и Ухмарь свободно на нём разговаривают?..

— Вы правда надеетесь… ну… победить Ухмаря? — очень тихо спросила Линёна Бродяжницу, когда они двое, да ещё Кери, сидели вечером у костра и жарили двух кроликов на ужин.

— Я приложу для этого все силы, — мрачно заверила её Бродяжница.

— И надеетесь победить? — повторила вопрос Линёна.

Это уже совсем не понравилось Бродяжнице. Похоже, вера в учителя у её молодой ученицы хромала.

— Я уверена, что выиграю эту схватку.

Линёна потупилась. После непродолжительного молчания она спросила:

— А это… ведь не опасно?

Бродяжница хмыкнула. Так вот к чему ученица завела разговор.

— Уверяю, с ним всё будет отлично.

— Надеюсь, Вы о нашем ужине, — по-доброму улыбнулся Аристарх, неся на себе ворох почти сухого хвороста — поддерживать огонь в костре.

Девушки напряжённо молчали, не глядя друг на друга. Наконец Бродяжница от нечего делать взялась набивать трубку. Занятие шло из рук вон плохо: рука по-прежнему не слушалась. Наблюдая за её мучениями, Аристарх не стерпел и предложил помощь:

— Вы позволите?

— Да.

Трубка перекочевала из её непослушных пальцев в его, длинные и ловкие. Пока руки были заняты делом, Аристарх продолжал говорить:

— Кстати, у меня есть уже практически все ингредиенты для Вашего снадобья.

— Моего снадобья?

— Для Вашей руки. По словам Кери, близ их селения я найду всё остальное. Так что постарайтесь избежать поединка с Ухмарём в ближайшие несколько дней. Пока чувствительность не вернётся. А потом… я буду за Вас болеть, — Аристарх хитро и по-отечески улыбнулся. В уголках глаз у него появились весёлые лучики.

— Спасибо, — Бродяжница ответила ему не менее тёплой улыбкой. Как же он всё-таки похож на Учителя… Неужели отца и сына действительно разделяла целая пропасть?

Трубка вернулась к хозяйке, и по воздуху поплыли круги ароматного дыма.

Вскоре к костру вернулся и Ухмарь. После небольшого совещания с Кери мужчины перевели для Бродяжницы и Линёны его слова:

— При хорошем темпе мы доберёмся до их поселения к завтрашнему вечеру.

— При хорошем темпе… — задумчиво повторила Бродяжница. Она уловила почти незаметный взгляд Аристарха, брошенный на неё, и правильно его истолковала:

— Это значит, что моя хромота и… неопытность Линёны будут стоить кому-то жизни, — Бродяжница прищурилась, глядя в огонь, — давайте разделимся.

— А Кери сможет двигаться достаточно быстро? — подала голос Линёна. Видимо, ей было неприятно чувствовать себя обузой. Как и её наставнице.

— Для него эти места родные, — пожал плечами Аристарх, — он может идти хоть с закрытыми глазами и всё равно опередит нас.

— Будет разумно, если Аристарх и Кери пойдут вперёд, а мы, остальные, прибудем к утру, — предложил Ухмарь.

— Но если с торобоан возникнут проблемы… Ты мог бы помочь убедить их, — предположил Аристарх.

— Уж кого-кого, а меня они вряд ли послушают, — грустно усмехнулся Ухмарь.

Недосказанное больше раздражало, нежели разжигало интерес.

Я говорил тебе, что без спутников меньше проблем в дороге?

— Ладно. Верно, так тому и быть. Каково Ваше мнение, Бродяжница?

— Ну, ежели эти торобоан не убьют нас без сопровождающих ещё на дальних подступах…

— Не убьют, — уверенно прервал её Аристарх, — с Вами будет Ухмарь. Он знаком с их обычаями и сможет правильно построить первую встречу.

Громкое «гмм» Ухмаря в полной мере отразило всю степень его сомнения в собственных способностях. Похоже, торобоан действительно стоило опасаться.

Итак, на рассвете путники разделились. По правде говоря, Аристарх и Кери ушли ещё до восхода солнца, остальные намеренно задержались, чтобы не дышать им в спину. Наблюдая, как Ухмарь помогает Линёне укладывать её вещи в заплечный мешок, Бродяжница всё лучше различала так похожую на ухаживания заботу воина, вскружившую голову ученицы. Бродяжница и сама заметила: когда Ухмарь смотрит на Линёну, его синие глаза темнеют от сильного чувства… Возможно ли, что влюблённость Линёны перерастёт в нечто большее? И будет ли это нечто взаимным? Пожалуй, ответ не мог дать никто.

— Бродяжница… это ведь не настоящее Ваше имя?

Воистину, Ухмарь оказался любителем поговорить на ходу.

— Смотря что значит «настоящее». Если то, под которым меня все знают, то «настоящее».

— Нет… — тихо засмеялся Ухмарь, — настоящее — это то, которое дали родители.

Бродяжница зло скривила губы. Тему родителей она не хотела обсуждать ни с кем, и особенно с Ухмарём.

— Держу пари, Ухмарь — тоже не настоящее имя.

Он расхохотался.

— Линёна, золотце, хоть твоё имя настоящее?

Линёна кротко улыбнулась и от Бродяжницы не укрылось удовольствие от ласкового обращения, что осветило всё её лицо.

— Бродяжница… это довольно длинно звучит. Уверен, ваши друзья обращаются к Вам короче… Возможно, просто Бро… или совсем коротко — Ца, — он заговорщицки подмигнул. — Мне Вы можете сказать. Это останется между нами. Ну и ещё Линёна будет знать.

Бродяжница ответила более чем красноречивым взглядом, но его это не остановило.

— Если не хотите признаваться, придётся мне самому что-то придумать… Уверен, Ца Вам не подойдёт…

— Меня вполне устраивает моё имя, — напомнила Бродяжница.

— Да бросьте Вы, не смущайтесь! Даже у Аристарха есть прозвище! Не смотря на то, что он не скрывается за придуманными именами! А если уж Вы сами выдумываете себя имя, то нет ничего зазорного в том, что ещё одно для Вас придумает кто-то другой! Если хотите подлиннее, давайте остановимся на Броде!

— Меня устраивает моё имя.

Ухмарь продолжал как ни в чём не бывало:

— Согласен, звучит отвратительно… что-то вроде браги или… леший знает чего. Линёна, ты можешь предложить что-нибудь стоящее?

Линёна сконфузилась, она не ожидала, что придётся принимать чью-либо сторону.

— Нет… г-господин Ухмарь… не имею понятия…

Конец ознакомительного фрагмента.