Девятиэтажка

Елена Олеговна Рудакова, 2018

Приключения простого московского парня в мире рядовой советской девятиэтажки, где каждый этаж и каждая квартира оказываются не тем, чем должны. Сталкиваясь с материализовавшимися воспоминаниями, чужими и своими, с новыми фантастическими мирами и монстрами, главный герой должен обрести силу, найти выход и понять, как устроена девятиэтажка. Люди, встречающиеся ему на пути, оказываются замешаны в странных делах, которые явно как-то связаны с появлением девятиэтажки на окраине Москвы… Изображение на обложке: фотография David Besh с сайта Pexels.

6

Утром у Насти вновь оказалась Карина и двое крепких, похожих друг на друга, мужчин. Их представили Борисом и Глебом, и Вадиму подумалось, что они — близнецы, родители которых были не очень изобретательны в выборе имён. Отличать их друга от друга можно было лишь по волосам: Борис носил ультракороткую стрижку, из-под которой проглядывали старые татуировки, а у Глеба отросли светлые волосы до плеч, карикатурным образом похожие на причёску Насти.

— Наш новенький — Вадим, — представила его Настя, пока остальные плотнее застёгивали куртки и крепили к ним куски арматуры и палки, валявшиеся у Мэра в прихожей. — Пойдёт первый раз наружу, так что мы сегодня быстро, только в Больницу. В лес ни ногой.

— Да нафиг нам лес, — хмыкнул Борис. — Кроме монстров, там ничего нет.

— Настя, кроме тебя, в лес никто не рвётся, не переживай, — рассмеялся басом Глеб.

— Рассвет сейчас, — объявила Карина, посмотрев на часы.

Побежав по межквартирному коридору, они встретили несколько человек, и каждый пожелал им удачи. Желали серьёзно и без улыбки, как будто они уходили на войну, и у Вадима ёкнуло сердце. Они оказались у квартиры, на которой корявой жёлтой краской было написано «ВЫХОД». Настя потрогала надпись, будто удивившись её наличию. Внутри оказалось намного холоднее, чем в коридоре, и Вадим почувствовал, как на шарфе, которым он замотал лицо, влажные следы от его дыхания превратились в корочку льда.

На стене коридора жёлтой краской был прописано следующее:

«Выходя из Дома НЕ ЗАБУДЬ:

Взять фонарь и спички

Взять соду

Взять оружие (арматуру и всё, что пошлёт бог)

Взять аптечку (было зачёркнуто) бинты (тоже зачёркнуто) тряпки и жгут

Взять шумелки

Сообщить как минимум двум товарищам, куда ты пошёл

Не слушать цикад в северной части леса (криво приписано у пола)»

— Соду? Шумелки? — удивился Вадим.

— Забей пока что, — посоветовал Глеб. — Это для местных жителей.

— Для монстров? — уточнил Вадим.

— Дофига догадливый, — заметил Борис.

В комнате было ещё холоднее: стекло в оконном проёме отсутствовало, а на улицу вела тонкая верёвочная лесенка. Сама комната была завалена склянками, старыми развороченными консервными банками, и как всегда — порванной одеждой. У Вадима уже начинали трястись руки от грязи на пятом этаже.

— Почему у вас никто не убирается? — брезгливо спросил Вадим.

— Вот ты и уберёшься, — хмыкнул Борис.

— Сначала я, потом Борис, потом Вадим, потом Карина, потом Глеб, — объявила Настя и полезла вниз.

Когда подошла его очередь, Вадим не поверил, что за окном наступило утро: было всё так же темно, как когда Настя показывала ему Больницу через щель в своей квартире. Низкие серые, почти чёрные облака стелились почти по крыше Больницы. Ледяной лес сковывал неподвижный снег: ветер не дул, и холод непоколебимо доминировал над всем вокруг. Посмотрев вниз, Вадим увидел, что Настя уже стоит на земле перед подъездом, а Борис спускается на середине, сильно раскачивая лестницу.

— Подожди, пока он спустится, и лезь, — посоветовала Карина сзади.

Вадим никогда в жизни не пользовался верёвочными лестницами и теперь, перебравшись на сторону улицы, старался не смотреть вниз. Спускаясь, он перелазил через чёрные окна нижних этажей, за которыми не было видно абсолютно ничего. Оказавшись на земле, он спросил Настю:

— А что будет, если зайти на нижние этажи с улицы?

— Не удаётся, — ответила она, глядя как ловко и быстро спускалась Карина, перешагивая через две ступеньки. — Дверь подъезда с улицы не открывается, окна не разбиваются. Единственный способ попасть на наш этаж — эта лестница, а на другие этажи с пятого — лифты.

Глядя на земле на высоких и мускулистых Бориса с Глебом, на Карину плотной комплекции и на миниатюрную Настю, Вадим думал, как же последняя выживает и борется с монстрами. Судя по тому, что Настю признавали мэром и лидером экспедиций за едой, она это делала ещё и лучше всех.

— У вас нет нормального оружия, кроме?.. — Вадим показал на арматурины, которые все сжимали в руках.

— На других этажах было, — ответила Настя. — Здесь стрелковое оружие не настолько нужно.

— Всего-то без него умирают люди, — хмыкнул Глеб. Было видно, что они с Настей не в первый раз касаются этой темы.

Они вышли на асфальтовую дорогу перед Девятиэтажкой. В отличие от настоящего московского пейзажа, здесь не было мусора и машин. На другой стороне улицы за забором из сетки-рабицы возвышалась Ховринская Заброшенная Больница. Прямо напротив места спуска в заборе была выломана секция.

— А куда ведёт дорога? — спросил Вадим, всматриваясь вдаль асфальтированной дороги.

— Никуда, там везде лес, — ответила Настя, заматывая шарф вокруг лица и оставляя открытыми только глаза.

Действительно, вдалеке дорога уходила в туман, из которого нечётко проявлялись силуэты голых деревьев. Туман стелился плотными клубами, словно куски от тёмных облаков отвалились и обрушились на землю. Вадим тоже закутался плотнее, и их маленькая экспедиция направилась к Больнице.

— Не отходи от нас ни на шаг, — предупредила Настя, когда они пролазили через дырку в заборе.

Перед больницей посреди леса — бывшего парка — простиралась широкое замёрзшее болото. Пришедшие втыкали арматуру в лёд и держались за неё, чтобы не упасть, а у Бориса были наколоты шипы на ботинках, напоминающие «кошки» альпинистов.

— Надеюсь, внутри не скользко? — спросил Вадим.

— Не настолько, — ответила Карина, чуть не поскальзываясь.

— Вы не катаетесь здесь на коньках? — усмехнулся Вадим, пытаясь не вглядываться вглубь леса, где как будто двигались тёмные фигуры.

Ему никто не ответил. На первый этаж Больницы они залезли через пустое окно. Обледеневший пол пустой палаты с одной поломанной сетчатой кроватью посередине был завален мусором, окурками, пустыми банками.

— А в Москве это обычная больница? — спросил Вадим, подсвечивая стены с неясными надписями фонарём, который ему дал Глеб.

— Нет, она пустует, — ответила Настя. — Ховринская Заброшенная Больница — самое популярное место в Москве для идиотов, которые лазят по заброшкам.

— Такое огромное здание — и не используется? — удивился Вадим, когда они вышли в широкий коридор с обвалившейся штукатуркой и бесконечными граффити на стенах. — Земля же под ним стоит миллионы. Почему не построили жилые дома?

— По официальной версии здание признали аварийным из-за болот под ним, — ответила Настя. — Строительство остановили, когда фундамент стал проседать. Ещё в девяностых, кажется… Потом она много раз переходила из рук в руки, и так до сих пор не снесена. Подростки сочинили о ней тысячи легенд, и их много знает Фил. Он рассказывал, что когда-то лазил в неё. И кто знает, возможно в реальной Москве кто-то видит тех же монстров, что и мы…

По спине Вадима пробежал холодок. Страшилки о призраках и монстрах с детства его пугали, хоть он и не верил в паранормальные явления и прочую чушь про экстрасенсов. А теперь, вроде как очутившись в другом мире, который оказался несправедливо маленьким по сравнению с тем, что понимают под словосочетанием «другой мир», он не знал, как относиться к сверхъестественному.

— Больница связана с тем, что происходит в Девятиэтажке? — спросил Вадим.

— Да кто ж её знает, — ответил Борис, набирая какие-то склянки из шкафа в коридоре. — У нас не так много ответов, как тебе кажется.

— В Москве Больницу держат на замке, в неё нельзя заходить, — продолжила Настя. Чувствовалось, что историй о заброшке она знает не один десяток. — Охрана дежурит круглосуточно, и не зря. Несколько подростков умерло от несчастных случаев: перекрытия обрушались, лестницы складывались… И раньше было популярно прыгать с крыш. Поэтому её хоть и не сносят, людей внутрь не пускают.

— А можно подняться на крышу? — спросил Вадим.

— Нечего там делать, — хмыкнул Глеб.

— Пошли, почему нет, — сказала Настя.

— А мы лучше займёмся делом и отправимся за едой, — недовольно предложила Карина.

— Нет, — отрезала Настя. — Все помнят, что бывает, когда люди разделяются в Больнице. Все идём наверх.

Остальные недовольно заворчали, но последовали за Настей. До лестницы они шли по бесконечным извивающимся коридорам, и Вадим не мог понять, в виде какой странной геометрической фигуры Больницы построена.

Чтобы добраться до верхнего одиннадцатого этажа, они трижды меняли лестницы, потому что многие пролёты оказались разрушены. Блоки ступенек целиком обваливались на предыдущие этажи или висели, покачиваясь, на арматуре, торчащей из стен. Пока что на всех этажах было одинаково тихо и пусто. Граффити непонятным шрифтом повествовали истории тех, кто бывал здесь то ли в реальной Москве, то ли спустившись с пятого этажа.

Выход на крышу оказался загорожен сломанной железной дверью, которую пришлось вдвоём открывать Борису с Глебом. Оказавшись на крыше в самой центральной части здания, Вадим первым делом обратил внимание на форму корпусов больницы.

— Похоже на знак биологической опасности, — заметил он, разглядывая крышу сквозь высокие деревья, растущие прямо из бетона.

— Архитектор так и задумывал, — сказала Настя. — Здесь красиво.

Она села на край крыши и свесила ноги. Вадим уселся рядом, а остальные наматывали круги по крыше, тихо переговариваясь друг с другом и ворча.

Пытаясь всмотреться в горизонт, Вадим не увидел ничего, кроме бесконечного леса, как все и предупреждали. Низкие зимние облака, голые стволы деревьев, Девятиэтажка в стороне от Больницы — вот и весь неразнообразный пейзаж неприветливого дивного нового мира, в котором очутился Вадим.

— И что же вы… здесь делаете? — не знал, как правильнее сформулировать Вадим. Он посмотрел на свои руки в грубых перчатках из дублёной кожи и понял, что перестаёт чувствовать пальцы от холода.

— Выживаем, — вздохнула Настя. — Когда-то я верила, что смогу выбраться из Девятиэтажки, но теперь нет.

— Сколько ты здесь живёшь? — спросил Вадим.

— Пять лет. Я жила на разных этажах с разными людьми, но пятый ещё самый спокойный. Я подумала, что здесь смогу спокойно встретить свой конец. Но теперь, когда лифт снова заработал, чувствую, что возможно не всё потеряно.

— Что на других этажах, если этот холодный ад ты считаешь райским уголком? — удивился Вадим.

— Там на тебя нападают монстры не раз в неделю, а раз в час, — добавила из-за спины Карина.

— А там… — Вадим показал рукой на горизонт, — вообще ничего? В смысле, никто туда не смог добраться? Никто не знает, что там?

— Да, — кивнула Настя и добавила карикатурно печальным голосом, приложив ладонь ко лбу, — Моя душа — как чаща леса, чтобы в неё войти, нужно не бояться волков…

— Только не снова статусы из Контакта, — закатила глаза Карина.

— О, кстати! — вспомнила Настя. — Аппарат Фила.

Настя бодро вскочила, смело скинула телогрейку и включила обогреватель Фила, который носила поверх двух свитеров. Ожидая, пока панели разогреются, она прыгала на одной ноге и громко напевала «Медузу».

«Это совсем новая дебильная песня, — подумал Вадим. — Настя не может здесь жить пять лет»

— Оденься, это не сработает, — посоветовала Карина, видя, как лицо подруги синеет.

— Медуза-а-а! — орала Настя, интенсивно перебирая ногами. — Медуза, медуза, мы друзья-а-а-а!

«Возможно, стоит вернуться к версии, что я попал в ад», — думал Вадим, затыкая уши от пения Насти.

— Не работает, — заключила она, пропев всю песню, но так и не согревшись. — Бежим внутрь.

Прежде, чем спуститься в подвал, они прошерстили несколько этажей на предмет лекарств и одежды. Несколько раз Настя давала команду достать оружие, когда слышала подозрительные звуки, но каждый раз тревога была ложной. Борис выдал Вадиму большой туристический рюкзак, и теперь он сваливал себе любой мусор, который команде казался полезным.

— Неужели за столько лет вы ещё не вычистили Больницу целиком? — удивлялся Вадим, когда они заходили с новую палату, будто не тронутую мародёрством.

— Иногда появляются новые вещи, — объяснил Глеб, перекатывая между пальцами свой армейский жетон на шее.

— Откуда? — спросил Вадим.

Остальные лишь безразлично пожали плечами, давно смирившись со странными правилами.

— В реальной Москве в Больнице вообще не может быть лекарств, — заметил Глеб, — она же никогда не использовалась по назначению.

В подвале температура была на десяток градусов выше. Может быть, не — 80, а — 70. Длинные полки с аккуратно расставленными консервами пробудили в душе Вадима забытое успокоение от созерцания простых симметричных вещей. А обнаружив, что продукты расставлены не только по содержимому, но и по цвету упаковки, он почувствовал себя как дома.

— Бери, сколько сможешь унести, — сказала Настя, нагружая собственный рюкзак. — Но учти, что возможно придётся бежать.

Консервы с мясом, рыбой, тушёнкой, печенью и даже красной икрой дополняли пакеты с рисом, гречкой и макаронами. Еда была новенькой, будто только из супермаркета, и это напугало Вадима больше, чем если бы по ржавым банкам ползали пауки. Как будто кто-то специально подкармливал людей. Вадим пытался найти на упаковках срок годности, чтобы сориентироваться в местном времени, но поля для заводских штампов о дате изготовления остались пустыми на всех продуктах.

— Сверху! — крикнул Борис, и все задрали головы, направив фонари на потолок.

Тихий хруст убегал в угол комнаты.

— Что это, чёрт возьми, было? — тихо спросила Настя, осматриваясь вокруг. — Никогда не слышала таких звуков.

— Я тоже, — отозвался Глеб, направляясь в угол, откуда продолжал доноситься хруст.

— Стоять! — приказала Настя, когда Вадим рефлекторно потянулся туда же. Парень повёл сутулыми плечами, недовольный тоном девушки, но ничего не сказал.

— Вижу его… — сказал Глеб из угла. — Это… мать его что такое?

Резкий хруст на секунду прекратился, затем нечто метнулось наверх — и на потолке оказалась куча поломанного крекера. Она перекатывалась внутри себя, словно готовая вот-вот взорваться и изранить всех острым печеньем.

— Что за херня? — севшим голосом спросила Карина.

— Это крекеровый монстр, о котором ты говорил? — Настя спокойно смотрела на Вадима, доставая из-под одежды арматуру.

— Да, — кивнул тот. — Его можно уничтожить водой.

— С таким подходом ты долго протянешь, молодец, — хлопнула его по плечу девушка и рванула вперёд.

Настя в два прыжка оказалась на верху стеллажа с едой и с замахом ударила арматурой, как двуручным мечом, крекеровый комок в самый центр. Существо издало пронзительный хруст и метнулось в другую сторону.

— Я погнала его к напиткам! — крикнула Настя. — Поливайте водкой!

Сначала Вадима не понял, при чём здесь водка, но потом сообразил, что при такой температуре, только она могла остаться жидкой из всех напитков. Хотя 40-процентный раствор спирта мог бы замёрзнуть при температуре около — 30 градусов, но Вадиму казалось, что разных частях подвала стояла разная температура. Борис разбил горлышки на нескольких бутылках водки и отдал остальным. Крекер прятался между шкафами и быстро смывался, стоило кому-нибудь оказаться вблизи и уронить хоть каплю жидкости на печенье.

— Странно, раньше оно не убегало, — сообщил Вадим Насте, когда монстр в третий раз сменил локацию.

— Возможно, боится холода, — заметила та. — Как он прошёл за тобой через лифт? Существа не умеют перемещаться между этажами.

— Не знаю, — ответил парень.

— Только бы не лажа от Хрущёва, — скривилась Настя.

Крекеровый монстр притаился за одним из шкафов, а звук хруста становился громче.

«Неужели эта груда печенья — мой гештальт? — думал Вадим. — Да, мне никогда не нравилось печенье, но чтобы настолько…»

— Бегите! — крикнул Глеб, ближе всех стоявший к монстру.

С хрустом и треском ближайший к существу стеллаж рухнул на пол, а из-за него появилась огромная птица, слепленная из грязного свалявшегося крекера.

— Это грёбаный птеродактиль! — то ли испугано, то ли радостно добавил Борис.

Монстр разинул огромную пасть, и сходство с летающим динозавром стало очевидно. Крылья, размахом в несколько метров, разбивали дерево шкафов в клочья, и уже никто из экспедиции не решался подойти ближе.

— Где водка? — тихо спросила Настя.

— Кончилась, — громко шепнул Глеб.

— Валим! — скомандовала тогда она, и все ринулись к выходу из подвала.

Только теперь Вадим понял, зачем Настя предупреждала не перегружать рюкзак. Когда все уже миновали лестницу на первый этаж, Вадим с парой десятков килограммов консервов на плечах, ещё только вбегал на пролёт, ударившись головой о низкий косяк двери. К счастью, монстр запутался в лабиринтах шкафов с провиантом и сейчас пытался выбраться из-под стеллажа с туалетной бумагой.

— Давай-давай-давай! — Борис вернулся к Вадиму и потащил того за локоть вверх, чтобы ускорить.

— Домой! — крикнула Настя.

Они помчались по коридору, петляя на поворотах, и Вадим не отставал только из-за Бориса, который тащил его за собой, как танк.

Настя ловко выпрыгнула из пустого окна в сугроб, и остальные поступили так же. Вадима Борис почти вышвырнул, а с другой стороны его поймали Глеб с Кариной.

— Слева тени! — крикнула Настя.

Все уставились в тёмный замёрзший лес. Вадим слышал тихий шёпот, до жути напоминающий шёпот, когда он брёл сквозь темноту на первом и втором этажах. Парень уже стал перебирать в голове новые гештальты, которые могли проявиться из его прошлого и из его страхов.

— Что это? — тихо спросил он.

— Хозяева пятого этажа, — прошептала Карина. — Не шевелись. Может быть, они уйдут.

Долго Вадим не мог понять, на что же смотрят остальные: но вот в глубине леса он увидел неявные силуэты. Они были похожи на фигуры, встреченные им в квартире друзей Хрущёва на втором этаже, но эти были более размыты.

— Гештальты? — прошептал Вадим.

— Чего? — нахмурилась Настя и тут же отвлеклась.

Штук шесть фигур неспешно бродили туда-сюда между деревьями, и Вадиму казалось, их команда стояла слишком далеко, чтобы тени смогли их заметить.

— Почему мы стоим? — прошептал парень, порываясь уйти.

— Двинешься, я тебе башку оторву, — пообещал Борис, смотря Вадиму прямо в глаза.

— Карина, давай, — прошептала Настя.

— Думаешь, стоит? — со страхом переспросила женщина. — Может, переждём?

— Они слишком быстро ходят, мне это не нравится, — сказала Настя, хотя Вадиму казалось, тени ползали как улитки.

Карина прочистила горло, открыла рот, и все замерли. Вадим сначала не понял, что произошло, а потом услышал рядом шёпот нескольких голосов. В ужасе он оборачивался, ища глазами тени, но потом обнаружил, что звук исходит от Карины. Широко раскрыв рот и не шевеля языком или голосовыми связками, женщина издавала жуткий низкий шёпот, словно принадлежащий нескольким разным людям.

Тени в лесу остановились и повернули расплывающиеся головы в сторону людей. Несколько фигур сделали шаг вперёд, а потом резко развернулись и убежали.

— Работает, — радостно шептал Глеб.

Ещё несколько фигур заворожённо смотрели в сторону Карины, пока одна из них не присела на корточки и не метнулась в их сторону.

— Бежим! — заорала Настя.

На этот раз Вадим от страха бежал впереди всех, невзирая на тяжёлый рюкзак. Он не оборачивался, но слышал, как шёпот множества голосов приближается и будто сопровождается клацаньем зубов. На секунду ему показалось, что вновь падает в мир абсолютной темноты, но у него просто темнело в глазах от усталости.

— Вадим, первым! — скомандовала Настя, когда они, миновав дырку в заборе, добежали до Девятиэтажки и до верёвочной лестницы, свисающей с пятого этажа.

— Он медленный! — возмутился Борис.

— Вадим, я сказала! — рявкнула Настя низким голосом, и на этот раз парень с радостью подчинился.

Он не помнил, как взлетел вверх по лестнице, но на пятки ему наступали руки Бориса. Последней в комнате оказалась Настя, и счастливо вернувшаяся экспедиция расселась на полу, облокачиваясь на рюкзаки с трудом добытым провиантом.

— Они близко? — суетился Вадим, не понимая, почему остальные расслабились.

— Остынь, парень, они сюда не доберутся, — сказала раскрасневшаяся от бега Карина, стягивая с себя ушанку. На лицах вернувшихся сияли счастливые улыбки людей, узнавших, что смертельный диагноз был поставлен по ошибке. Будто они уже потратили все деньги и силы на лечение, оказавшееся бесполезным, но всё равно были счастливы узнать, что болезнь оказалась ненастоящей.

— Так мы в безопасности? — не верил Вадим, с трудом слыша слова за стуком сердца в висках.

— Да, — Настя улыбнулась и по-сестрински обняла Вадима. — Поздравляю с первой вылазкой! Но серьёзно, что за хрень из печенья? Не подумай, твой монстр мне понравился больше наших лесных теней, но просто… крекер?

— Я знаю не больше вашего, — ответил парень. — Он мне попался сразу на первом этаже.

— Ты так удивляешься, как будто год назад у нас не жила орлица, несущая яйца из ядовитого желе, — сказала Карина Насте.

— Ядовитого желе? — рассмеялся Вадим.

— Было круто, — вспомнила Настя. — Представляешь, на крыше Больницы, где мы только что были, орлица свила огромное такое гнездо. Вырывала целые деревья из леса и сплетала их. Да, и была она метров пятнадцать в холке. Мы сначала боялись вылазить на крышу, но потом один из наших заметил, что в гнезде появились яйца. Я решила, их можно съесть. И мы даже стащили у орлицы одно яйцо. Оно было вот такое — с тебя ростом и в обхвате как бочка. Но скорлупы не было, только зелёное желе, от которого пахло прямо, зараза, яблоками. Мы думали, желе съедобное, и попробовавшие его говорили, оно правда походило на яблочные конфетки… Однако до утра они не дожили.

— Весело, — прокомментировал Вадим, рассчитывая на другую концовку.

— С тех пор ничего, кроме консервов, не жрём, — вздохнул Борис.

По соседству с квартирой, из которой они выбирались на улицу, располагалась однушка, полностью отданная под еду. Она уже была забита едой почти до потолка, поэтому прочие жители этажа, хоть и приветствовали вернувшихся улыбками и словами благодарности, но не чествовали как героев, спасших всех от голода. Признаться честно, Вадим после пережитого ужаса и холода, на это рассчитывал.

— Не дрейф, — Настя стукнула Вадима по плечу и продолжила наигранно-трагичным тоном. — Вот знаешь, как говорят… Ты открываешь людям свои колодцы, а они в них плюют.

Карина снова закатила глаза.