Охота на крылатого льва

Елена Михалкова, 2015

Если вам кажется, что вы проживаете не свою, а чью-то чужую жизнь, скучную и унылую, если мечты не сбываются и желания не исполняются, пора вырваться из круга однообразных будней! Виктории Маткевич надоело тусклое существование, и она отправляется в Венецию – любоваться старинными палаццо, кататься по каналам под протяжное пение гондольеров и дышать новообретенной свободой. Но, сама того не подозревая, Вика переходит дорогу банде грабителей, планирующих преступление века… Стечение обстоятельств закручивает бешеный хоровод из побед и поражений, друзей и врагов. Справится ли Виктория с навалившимися неприятностями? Успеют ли ей на помощь частные детективы Макар Илюшин и Сергей Бабкин? И, главное, чем закончится охота на крылатого льва – победой или поражением? Читайте в новом романе Елены Михалковой «Охота на крылатого льва».

Глава 5

1

По мере приближения к площади Вику охватывала не робость, а парадоксальным образом усиливавшаяся уверенность в себе. Причин было две. Во-первых, ей удалось со второй попытки составить на итальянском фразу: «Я русская туристка, мне известно, где находится похищенное кольцо Паскуале Чиконья». Вике казалось очень важным упомянуть, из какой она страны. Так полицейские быстрее свяжутся с российским посольством, рассуждала она, и оттуда пришлют переводчика. В свете предстоящих объяснений переводчик явно был не лишним.

Во-вторых, толпа вокруг нее постепенно густела, и в арку под знаменитыми астрологическими часами Вика входила, плотно сжатая со всех сторон. Это ощущение успокаивало. Оно дарило ностальгические воспоминания об утреннем метро, где ты так же влеком человеческой волной. Вика даже непроизвольно сжала ладонь вокруг воображаемого поручня.

Над Сан-Марко синело безмятежное небо. Облака по нему плыли пухлые, как ангелочки на картинах Веронезе. Вика подняла глаза к небесам, перевела взгляд на туристов, вольготно развалившихся за столиками знаменитого «Флориана», и поклялась себе, что, когда все закончится, она закажет самый дорогой десерт и усядется так же, по-хозяйски. Может быть, даже закурит! Почему бы и нет, черт возьми!

Когда все закончится.

«Уже скоро!»

Двое неброско одетых итальянцев, идущих навстречу, поравнявшись с Викой, одновременно развернулись и подхватили ее под руки. Это было проделано так молниеносно, что она даже не успела понять, что произошло. Они волокли ее, как куклу, улыбаясь и тараторя друг с другом. Несколько секунд Вика недоуменно переводила взгляд с одного на другого. Первой ее мыслью было, что произошла ошибка. Ее с кем-то перепутали. Эти белозубые улыбки на их лицах, быстрая болтовня, из которой она не понимала ни слова…

— Пустите!

Вика дернулась, пытаясь вырваться, и к спине чуть выше и левее поясницы прижалось что-то холодное и острое, по ощущениям похожее на спицу.

Идущий слева повернул к ней улыбающееся рябое лицо, и Вику пробил холодный пот. Рот итальянца скалился в радостной ухмылке. А верхняя половина выглядела окаменевшей. Только в глазах полыхала лютая злоба.

— Веди. Себя. Тихо.

Он проговорил это медленно и внятно, не прекращая скалиться.

Вика не могла поверить в происходящее. Окруженные туристической толпой, в пяти шагах от полицейского участка, двое мужчин тащили ее в неизвестном направлении. Абсурдность происходящего не укладывалась в голове.

«Кричи! — отчаянно шепнул внутренний голос. — Кричи, пока не поздно!»

Площадь осталась сзади. Над головой нависли темные своды Прокурации, основная масса гуляющих была отделена колоннадой. Им оставалось пройти совсем немного до узкого темного проулка, похожего на крысиную нору. «Туда они меня и тащат!» — поняла Вика.

Сознание ее раздвоилось. Первая половина, настаивавшая, что Сан-Марко самое безопасное место во всем городе, по-прежнему не могла принять происходящее всерьез. Но вторая была охвачена смертельным ужасом. У Вики подогнулись ноги.

Она открыла рот, готовясь завизжать, и тогда тот, что держал ее справа, нанес короткий, почти незаметный удар в солнечное сплетение.

Вика не смогла даже ахнуть от боли. Внутренности словно стиснули в кулаке. Дыхание пресеклось. Она согнулась пополам и не упала лишь потому, что ее продолжали крепко держать с обеих сторон.

— Быстрее! — сквозь зубы приказал тот, кто ударил ее.

Вику буквально волоком протащили несколько шагов. Между колоннами мелькнула тень. Согнувшаяся Вика увидела грязно-белые кроссовки, над кроссовками — зияющие дырами джинсы.

«Меня сейчас стошнит», — успела подумать она.

Джинсы и кроссовки вдруг оказались совсем близко. Слева от нее охнули, и Вика почувствовала, что в спину больше не тычут страшной спицей. Ее оттолкнули. Вика ударилась о колонну и сползла на гранитные плиты, жадно глотая воздух.

Человек в кроссовках действовал быстро и жестоко. Удар ребром ладони — и рябой схватился за горло. Со звоном стукнулась о камень и отскочила, подпрыгивая, «спица» — тонкая заточка, хищно сверкнувшая в свете луча. Вику пробрал озноб.

Парень в кроссовках врезал второму кулаком в нос. Раздался отвратительный хруст, итальянец пошатнулся, и грязная кроссовка впечаталась ему в пах.

Вой ударил Вику по ушам. За колонны начали заглядывать любопытствующие.

— А ну, быстро! — рявкнул парень, помогая Вике встать. — За мной!

— Куда?

— Подальше отсюда!

И тут она узнала его. Носильщик! Из отеля!

Вика вцепилась в его рукав:

— Мне нужна полиция! Она вот-вот будет здесь! Подождите со мной, пожалуйста!

— Полиция? — лицо его исказила неприятная ухмылка. — Ты глупая? Тебя убьют прежде, чем приедет консул.

Вика пыталась возражать, но ее спаситель уже бежал прочь от места стычки. Кто-то приблизился и заохал, глядя на копошащихся на плитах окровавленных мужчин. Рябой бросил на Вику один-единственный взгляд, и она больше не колебалась:

— Стой!

Парень замедлил шаг, подождал, пока она догонит его. Бросил коротко:

— Не отставай!

Когда на место драки три минуты спустя прибыли карабинеры, зеваки показали им, куда побежали мужчина и женщина, имевшие отношение к случившемуся. Но даже обшарив все ближайшие переулки, полиция не нашла и следа этих двоих.

2

Обшарпанные двери, страшные, как ворота в ад. Изрисованные похабщиной стены подъездов. Входы и выходы в самых неожиданных местах, будто проколы в пространстве. Вокруг них сгустилась совсем другая Венеция, дурно пахнущая и уродливая. Вика догадывалась, что они идут примерно теми же улицами, по которым она бродила этим утром. Но на этот раз город демонстрировал им не парадную сторону, а изнанку.

Викин проводник чувствовал себя как рыба в воде. В дурной воде, опасной! — Вика ощущала это всем нутром. Это он здесь свой, а она всего лишь глупая доверчивая наживка, болтающаяся на крючке.

— Кто напал на меня? Чего они хотели?

Парень отмахнулся, словно ее вопросы не имели смысла.

— Скажи! — не отставала Вика. — Они бы меня убили?

Снова эта высокомерная ухмылка через плечо.

— Сама как думаешь?

Он выговаривал все слова очень четко, понимать его было легко.

— Куда мы идем?

— Тебе нужно спрятаться.

«Это хороший ответ, — подумала Вика. — Но это не ответ на мой вопрос».

Очередной загаженный подъезд с разбитой лампочкой они прошли насквозь, и совершенно неожиданно для Вики спустились вниз по короткой лесенке в подобие подвала. Пахло сыростью и почему-то горелой резиной, со стен сочилась вода.

«Как тюкнет он меня по голове, так я здесь и останусь гнить на веки вечные», — отстраненно подумала Вика.

Но всерьез страшно ей не было. Ничего не могло быть хуже острой холодной «спицы», втыкающейся ей в спину. При одном воспоминании о ней у Вики волосы вставали дыбом.

Они пересекли обширный подвал с низким потолком. Под ногами хлюпало. Вика едва видела, что находится вокруг, но парень шел уверенно прямо к стене. Повернув незаметный ей рычаг, он нажал на какой-то выступ — и открылся проем. Вика зажмурилась от слепящего солнца и бликов в воде.

Они выбрались на шаткие деревянные мостки, под которыми болталась лодка. Выглядела она примерно так же, как джинсы ее проводника. Ржавое корыто, которому требовалось залатать дыры.

— Спускайся, — парень кивнул на утлую лодчонку.

Вика недоверчиво уставилась на него.

— Она утонет, — объяснила она ему, как ребенку. — Буль-буль!

Он хмыкнул.

— Ты русская?

— Да! — Вика слегка опешила от неожиданной смены темы.

— У вас буль-буль делает собака.

— Что?

— Собака. — Он показал ладонью над досками рост. — Ее бросили в воду.

Вика уже сбилась со счета, в который раз за этот день ее накрывает ощущение абсурдности происходящего. Собака, значит. Которую бросили в воду. И которая делает буль-буль.

— Ты про «Муму»? — осторожно осведомилась она.

— Си, Муму!

У него получилось «мюмю».

«Господи, этот носильщик читал Тургенева».

Тем временем парень смотал веревку и бросил на дно своей жалкой посудины.

— Мюмю тонет, — сообщил он. — Лодка — нет.

И выразительно ткнул пальцем вниз.

Сраженная этим аргументом, а еще больше знакомством странного типа с русской классической литературой, Вика покорно забралась в лодку. У самого борта плеснула волна.

Парень спрыгнул вслед за Викой. Под его тяжестью посудина просела так, что теперь была почти вровень с водой. Он завел на корме маленький мотор. С дерзким шмелиным жужжанием лодчонка задрала нос — Вика едва не вывалилась — и рывками почесала вдоль берега.

3

Ветер обдувал лицо. Вика провела ладонью по растрепавшимся волосам и спохватилась, что где-то потеряла кепку. Наверное, та осталась валяться на месте стычки.

Парень, не глядя, сунул ей какую-то тряпку.

— Голова! — показал он. — Закрой.

Она торопливо повязала подобие платка, надвинула пониже. Ее провожатый выудил откуда-то скомканную шляпу, расправил и нахлобучил на голову. Лицо скрылось в тени мятых полей.

Отважно лавируя среди домов, словно нарочно выставляющих острые углы, лодчонка прошлепала под двумя низкими мостами — и они выплыли на главную дорогу Венеции.

Гранд-канал.

Навстречу им разбегались по сморщившейся воде моторки, катера-вапоретто. С достоинством плыли гондолы. На мосту Риальто люди толпились так тесно, словно ожидали салюта. Все было яркое, сочное, шумное, с брызгами воды и солнечными лучами, избыточно красивое — то есть чисто венецианское.

В первые секунды Вика онемела от свалившихся на нее впечатлений. Вид Гранд-канала с воды вытеснил даже страх, засевший внутри с того момента, как в ее поясницу впечаталась «спица».

Розовые, красные, желтые, серые дворцы обрамляли канал. Величественные колонны, бесконечные стрельчатые арки, словно прорезанные в бумаге… Эта красота казалась бы декоративной, если бы не следы упадка, встречавшиеся на каждом шагу.

Уже минуту спустя Вика поняла, что перед ней дома-старики. Это были итальянские старики, они держались с достоинством, они носили безупречно отглаженные брюки, щегольские пальто и элегантные перчатки. Но уже не в силах были скрыть подагрические колени, морщинистую кожу, мешки под глазами, бурые пятна…

Их красота казалась вечной — и в то же время немыслимо хрупкой. У Вики болезненно сжалось сердце, когда она увидела сквозь окна одного из палаццо — белого, с ажурной резьбой — обвалившиеся стены. Лохмотья штукатурки осыпались, обнажая скелет.

Этот дом был мертв. Его еще держали деревянные сваи. Лиственница, крепчающая от воды, оказалась долговечнее камня. Но даже она не могла подарить прекрасному дворцу бессмертие.

Лодка внезапно дернулась и юркнула в почти незаметное ответвление канала следом за белоснежным палаццо. Парень заглушил мотор, поднял кривой багор со дна посудины и начал грести.

Сюда не заплывал никто, кроме них, и очень скоро Вика поняла причину. Мосты нависали низко-низко над водой, и приходилось пригибаться, чтобы не удариться о замшелые своды. Только их глубоко просевшая посудина могла справиться с задачей провезти пассажиров так, чтобы они не расшибли головы.

Шум и плеск Гранд-канала сменились завораживающей тишиной. Бурлящая яркая жизнь осталась позади. Фасады выглядели блеклыми, и даже небо, казалось, помутнело. Вика озиралась. Ей чудилось, еще чуть-чуть — и из оконных щелей начнет сочиться туман, съедая окончательно цвета и звуки.

Самым ярким здесь был мох. Сине-зеленый, набухший от влаги, он расползался по ступенькам, спускающимся прямо в воду, выстилал изнутри арки мостов, карабкался из воды вверх по стенам. Проплывая близко от одной, Вика протянула руку и коснулась манящей зелени. Ощущение было не из приятных: пальцы словно погрузились в холодную кашу.

Дряхлые особняки настороженно следили за людьми, вторгшимися в их царство прошлого.

— Здесь вообще есть кто-нибудь живой? — не выдержала Вика.

Парень резко дернул ее за плечо. Приложил палец к губам: чшшш!

«Чего он боится?»

Справа, как лес, выросли деревянные столбы. Одним сильным толчком провожатый Вики направил к ним лодку.

— Выбирайся.

Доски причала казались до того трухлявыми, что Вика схватилась за ближайший столб, боясь провалиться.

Парень пришвартовал судно, быстро огляделся и только тогда снял и сунул под скамейку свою драную шляпу. Повадки у него, решила Вика, точь-в-точь как у хищного лесного зверька.

Палаццо, возле которого они остановились, выглядело таким же неприступным и заброшенным, как и прочие. Окна на первом этаже забраны глухими решетками, каждый прут толщиной с ее палец. На огромных деревянных воротах, в которые могла бы пройти лошадь со всадником, висел железный замок. «Были ли в Венеции лошади? — некстати подумала Вика. — Кажется, их запретили. Зачем мы здесь?»

Она не успела задать вопрос вслух. Обойдя дворец справа, провожатый втиснулся в узкую щель между домами. «Хуже, чем Алисе падать в кроличью нору», — обреченно подумала Вика, следуя за ним. За спиной зашуршало неприятно, сверху посыпался какой-то мусор. «Сейчас мы здесь застрянем. Я-то уж точно».

Однако проход вдруг расширился. Несильно, но парню этого хватило. Он подпрыгнул, ухватился за выступ подоконника — Вика только сейчас заметила, что здесь есть два зарешеченных окна, — и подтянулся. Длинные пальцы обхватили решетку, парень прикусил губу, дернул — и прутья вышли из пазов.

Вика, открыв рот, следила за ним. Действия его были отточены многократными повторениями. Стремительности, с которой он двигался, позавидовала бы кобра. Повесив ненужную решетку на торчащий из стены штырь, который словно специально был вбит на этом месте, парень спрыгнул внутрь — и исчез. Какое-то время не доносилось ни звука.

Появился он в окне так неожиданно, что Вика вскрикнула и отшатнулась.

— Не кричи! — осадил он злым шепотом, спускаясь к ней. — Теперь ты.

Сцепив руки в замок, он выжидал, пока она приблизится. «Господи, что я делаю?» — мелькнуло у Вики, окончательно переставшей понимать что-либо в происходящем. Сперва он зашвырнул внутрь ее сумку, которую Вика чудом ухитрилась не потерять во всей этой дьявольской неразберихе. Она послушно поставила ногу на подставленный «захват». А затем ее подбросили вверх.

Она уцепилась за подоконник, засучила ногами, перевалилась куда-то в темноту и ухнула вниз, от страха даже забыв крикнуть.

Полет был коротким.

Сначала Вике показалось, что она упала в опилки. Но, приподнявшись, в слабом свете обнаружила, что лежит на пыльном старом ковре, изъеденном молью. Многострадальная сумка валялась неподалеку.

Свет исчез. Скорчившаяся фигура заполнила собой оконный проем. Потом фигура спрыгнула вниз, приземлилась по-кошачьи бесшумно и выпрямилась.

Вика поднялась, увязая в сбившемся ковре.

Они находились в огромной полутемной зале. Глядя снаружи на маленькие окошки, она и представить не могла, что здесь столько места. Три стены были покрыты фресками, едва различимыми в сумраке, вдоль четвертой поднималась вверх роскошная лестница — и терялась в черноте второго этажа.

В дальнем углу залы громоздились сваленные друг на друга стол, стулья, еще какая-то мебель. Изогнутые ножки перевернутого кресла торчали как рога. С потолка свисала многоярусная люстра, стеклянные капли льдинками переливались даже в этом тусклом свете.

— Это что? — с замирающим сердцем спросила Вика.

Парень не ответил — он возился с окном. Тогда она сделала несколько шагов к лестнице и замерла, вглядываясь в тающие наверху ступеньки.

Долю секунды ей казалось, что кто-то точно так же сверху вглядывается в нее. Но когда она подалась вперед, иллюзия пропала.

— Где мы? — повторила Вика громче и сама испугалась своего голоса. Он звучал как писк мыши в амбаре. — Это твой дом?

— Мой дом? — переспросил парень и издевательски рассмеялся.

Он бросил еще несколько слов, но Вика не смогла перевести ни одного — похоже, это был какой-то сленг.

— По лестнице не ходи. — Он двинулся своей крадущейся бесшумной походкой к окнам.

Вика только сейчас заметила, что изнутри есть ставни. Проводник закрыл все, кроме того, через которое они пролезли. В зале стало совсем темно.

— Зачем ты это делаешь? — шепотом спросила Вика.

— Чтобы снаружи не было видно.

— Не было видно чего?

Вместо ответа послышался громкий щелчок — и люстра зажглась.

Вика ахнула. Это было незабываемое зрелище. Капли по одной начинали сочиться светом: робким, золотистым, как речная вода на закате, и постепенно наливались яркостью. Зажглась от силы десятая часть «сосулек», но их мягкое сияние разогнало темноту на всем этаже.

«Как же все это выглядит, когда люстра включается целиком!»

— Инкредибильменте белла, — прошептала она. — Потрясающе красиво.

— Это ненадолго, — усмехнулся ее новый знакомец. — Пять минут. Больше — нельзя. Опасно.

Вика обернулась, и при свете волшебной люстры наконец-то смогла рассмотреть его как следует.

Лет двадцати пяти, поджарый, по-мальчишески узкоплечий, с въевшейся в губы ехидной улыбочкой и неуловимой асимметрией лица. Черные цыганские глаза окаймлены такими густыми ресницами, что кажутся подведенными. Драные джинсы — не дань моде, а следствие суровых будней, судя по зверски обтрепанным снизу штанинам. «Дитя подворотни», — говорила про таких свекровь. В целом — вылитый пират. Или уголовник мелкого пошиба, что в общем-то одно и то же.

— Откуда ты знаешь про Муму? — внезапно спросила Вика.

Не самый уместный вопрос в данных обстоятельствах, но не спросить она не могла.

— Один знакомый рассказал. Русский. Моряк.

Упоминание о моряке в контексте размышлений о пиратах прозвучало как нельзя более уместно. Хмырь, как есть хмырь, думала Вика, отчаянно пытаясь найти, за что ухватиться в нагромождении хаоса. Зачем он меня сюда притащил?

— Почему мы приплыли сюда?

Он пожал плечами:

— Безопасное место. Здесь тебя не отыщут.

Вика сделала шаг вперед, вглядываясь в его лицо:

— А почему ты вообще за меня заступился?.. — Она вдруг осознала, что понятия не имеет, как его зовут.

Словно прочитав ее мысли, он отвесил шутовской поклон:

— Бенито.

— А я — Виктория, — мрачно сказала Вика. — Виктория в переводе значит «победа».

Он усмехнулся. Конечно, с горечью подумала она, на его месте я бы тоже посмеивалась.

— Ну извини! Имени «идиотское поражение» в России не существует. — Она огляделась. — Так почему ты меня защитил перед теми двумя? И кто они были?

Из груды мебели Бенито вытащил низкий резной столик, поставил на ковер и сел, скрестив ноги по-турецки. Щелкнул пальцами — и в ладони сама собой возникла пачка сигарет. Он закурил, небрежно роняя пепел прямо на столик (насколько Вика могла судить, антикварный).

— Они были те, кто тебя убьет.

Конец ознакомительного фрагмента.