Счастливая была

Елена Михайловна Басалаева

В сборнике собраны пронзительные рассказы из реальной жизни. Как правило, в центре повествования героиня, попавшая в сложную жизненную ситуацию. Душевная открытость и доверие к миру помогает ей сделать правильный выбор и остаться человеком.

Апрель

Вы знаете, про апрель есть много примет. Например, синие облака — это к теплу и дождю. Если апрель мокрый — будет хорошая пашня. Если днем жарко, а ночью прохладно — это к сухой погоде. Если долго ожидаемый вами троллейбус только что прошел, но не в вашу сторону — значит, очень скоро, конечно, пройдет и в вашу.

Вот люди на остановке, например, отлично знали последнюю примету. Им всем был нужен троллейбус номер икс и только он. И хотя троллейбус шел из года в год по одному и тому же маршруту, каждый из тех, кто стоял на остановке, надеялся доехать на нем до своего, особенного места.

Немолодая женщина в клетчатом пальто критически заметила:

— Уже, наверное, пять минут, как наш туда ушел…

Приподнявшись на цыпочки, кудрявая девушка осматривала горизонт.

— Во-он какой-то вижу, — медленно произнесла она, щуря глаза с густо накрашенными ресницами.

Двое из ожидавших доверчиво вытянули шеи. Все приготовились к штурму.

В сырой апрельский вечер по широкой, но пустынной улице городской окраины мчался с шумом троллейбус. И вдруг решил притормозить.

— К нам приехал, к нам приехал наш троллейбус дорогой! — никого не стесняясь, воскликнул пенсионер лет шестидесяти пяти, в кепке.

Тотчас же вся толпа, будто река, прорвалась в открытые двери.

— За проезд оплачиваем, в середину проходим, — усталым голосом сказала стоявшая у входа кондукторша.

Она была милая и совсем молодая. Если представить ее одетой в длинное кремовое — вы знаете, именно кремовое — платье, убрать голубоватые тени под глазами, появившиеся от недосыпания, и вдобавок поставить не возле поручня, а под какое-нибудь раскидистое дерево, то она была бы очень похожа на одну из девушек с полотен импрессионистов.

Пенсионер в кепке расположился прямо напротив входа.

— Пенсионное ваше где? — спросила у него девушка и выразительно повернула руку вверх ладонью. — Я говорю, давайте пенсионное!

Дед неожиданно резко повернулся к ней и сказал, усмехнувшись:

— А кто сказал, что у меня пенсионное? Что уж, такой старый?

— Ты мне, дядя, шутки не шути, — понизив голос, заметила девушка предостерегающе. — Ты плати или корочки давай. А то пешком — и до свидания.

Половина пассажиров с интересом наблюдала за этими двумя. Гадали: заплатит — не заплатит. Маленький мальчишка слез с коленей матери, чтобы лучше все видеть. Женщина в клетчатом пальто, наоборот, притворялась, что ищет у себя в сумке ключи.

— И что ты сердитая такая? — притворно вздохнул веселый дед. — Что, уж и пошутить нельзя? А может, ты мне понравилась?

— Чего-о? — изумилась кондукторша.

— А что? — дед обвел хитрым взглядом салон троллейбуса. — Весна! Апрель.

Девушка ругалась, запутавшись в словах:

— Я тебе дам — весна! Шутит он! Козел ты старый… У меня вообще муж есть!

Она крикнула водителю:

— Коля! Ты ж мой муж, правда?

— Ага, — громко и радостно ответил тот в громкоговоритель.

Пожилой мужчина покачал головой — казалось, что сокрушенно, — и достал из внутреннего кармана темно-красное удостоверение.

— Да вот оно, мое… На, не ругайся.

Девушка не стала открывать документ и даже не взяла его. Она села на кресло, над которым было написано «Место кондуктора не занимать», и скрестила руки на груди.

— Вы… забудьте уж, а? — робко сказала она деду. — С пяти утра на ногах! Между прочим… Замоталась. Вот и это… злюсь.

— Ты не злись, девочка, — от души посоветовала женщина в клетчатом пальто, — а то камни в почках образуются. А как злиться будем — раньше и помрем.

Троллейбус, лязгнув дверьми, тем временем впустил еще одного пассажира.

Дверь почему-то не закрывалась, и мальчик заметил, что все-таки на улице уже очень темно. Кондукторша поглядела на пол, грязный от занесенных с ног пассажиров земли и песка.

— А что… Может, там и лучше. Молодым — квартира, на которую за всю жизнь не накопишь. А старым — покой.

— А зачем нам покой? — сказал на это дед. — Не надо нам покоя, — и, чуть приподнявшись с места, крикнул:

— Ну, поехали, муж!