Синдром звездочета

Елена Логунова (2024)

Писательница Елена встречается со своей подругой Иркой в Петербурге в волшебное время белых ночей. Но погулять не получается — Лена устроилась на работу в научный институт, и там ужасно скучно! Однако ей лишь казалось, что это сонное царство. Какой-то девушке стало плохо возле проходной, и Лена не успела помочь, услышала только странные слова: «Всех погубит звезда…» Позже она узнала, что Вера умерла от анафилактического шока — у нее была сильная аллергия на креветки. Но зачем бы та стала их есть, зная о смертельной опасности? А вскоре странным образом умирает один из сотрудников института, как выясняется, бывший жених Веры. Теперь уже Лена с Иркой никак не могут остаться в стороне от расследования! Бывшая тележурналистка, ныне писательница Лена и ее неунывающая подружка Ирка — героини многих иронических детективов Елены Логуновой. В ее новом остросюжетном романе «Синдром звездочета» они снова берутся за свое! Ведь эти энергичные дамы просто жить не могут без криминальных приключений и отважно встают на защиту справедливости.

Глава вторая

— Зачем мы здесь? — Я без обычного удовольствия оглядела высокие и пышные кусты цветущей сирени.

В классическом старом парке с лодочками на прудах и статуями на тенистых аллеях было бы очень приятно погулять в выходной, но не в суровый трудовой будень. После первого рабочего дня мне хотелось поскорей вернуться домой, а пришлось ехать на метро с пересадкой в противоположную сторону. Ирка назначила мне встречу в Парке Победы таким тоном, каким только ультиматумы ставить. Пришлось подчиниться.

— Терпение. — Подруга, не вставая со скамейки, притянула к себе ветку сирени и с наслаждением ее понюхала — аж куст затрясся. — М-м-м-м… Подожди еще немного — будет сюрприз.

Внезапно за кустами зазвучало монотонное пение, заиграла дудочка, и по аллее, без особого энтузиазма славя Кришну, поплыли девы в летящих нарядах. Незатейливый, но хорошо синхронизированный танец в стиле «Кобра, покачивающаяся на хвосте» завораживал, заунывное пение гипнотизировало.

Мы с Иркой застыли, изумленно таращась.

Тут же к нам подскочила дама со стопкой книжек из серии «Жизнь замечательных богов» и зашла издалека:

— О, я вижу, вы погрузились в глубокую медитацию…

— Да что там, скажем прямо: офигели! — очень искренне сказала Ирка.

По чеканной формулировке дама сразу поняла, что мы не ее целевая аудитория, и отошла.

Я проводила ее задумчивым взглядом. И дама-просветительница, и плящущие девы были в шафрановых сари. Я вспомнила утреннюю девушку в желтом платье.

— Это не тот сюрприз, — поспешила сказать подруга, по моему лицу поняв, что я чем-то недовольна. — Что мы, кришнаитов не видели? В наших южных краях их поболе, чем в Питере.

— Да боги с ними, — отмахнулась я. — Мне девы в желтом напомнили…

— А вот и я! — радостно возвестил знакомый голос.

Я подняла голову и удивленно заморгала.

— Сюрпри-и-из! — забила в ладоши довольная Ирка.

— Можно просто Вадик, — пошутил Архипов и повертелся из стороны в сторону, демонстрируя невозможной красоты белый льняной костюм. — Как вам моя обновка?

— Только приехал и уже успел отовариться в Пассаже? — Ирка присвистнула. — Это же итальянский бутик, ценник у них…

— А ты разбираешься в дизайнерской одежде. — Польщенный франт щелчком сбил с рукава невидимую пушинку.

— Ты просто бирку не срезал, она так и болтается сбоку, — просветила его безжалостно честная подруга и рывком выдернула означенную бирку из-под борта щегольского пиджака. — Вот так лучше.

— Грацие. — Любитель итальянских шмоток слегка смутился, но тут же оживленно завертел головой. — Куда пойдем, что тут есть интересного?

Я поняла, что это вопрос ко мне: из нас троих только я в северной столице не гощу, а живу. Я собралась, сориентировалась и махнула рукой в тенистую даль:

— Вон в той стороне мультимедийный парк «Россия — моя история», там все такое познавательное и духоподъемное…

— Это, конечно, очень интересно… — Архипов скис.

— Или можем пойти в легендарную «Пирожковую на Московском», она тут совсем рядом, — со смехом закончила я.

— Второй вариант! — за всех решила Ирка и подскочила со скамейки. — Веди нас! И рассказывай, что за пирожковая, почему я о ней в первый раз слышу?

— Я там тоже побывала совсем недавно, — призналась я.

Многие жители и гости Санкт-Петербурга знают пышечную на Большой Конюшенной, но не всем известен другой гастрономический аттракцион в духе «Назад в СССР» — «Пирожковая на Московском».

— Там все по классике, — рассказывала я друзьям, пока мы бодро шагали к этой достопримечательности. — Кофе с молоком из бака и вкуснейшие недорогие пирожки. Персонал, как положено, тетушки формата фрекен Бок, — пышные, все в белом и со строгими лицами. Интерьер в стиле совкового минимализма, зал маленький, но это компенсирует прекрасный анахронизм — совершенно европейский уютный летник. А пирожков в меню я насчитала двадцать восемь видов!

— Неплохо, — кивнул Архипов.

Ирка наморщила лоб и начала загибать пальцы, явно прикидывая, известно ли ей столько начинок. Судя по тому, что ее лоб не разгладился, пока она не увидела меню, подруга таки узнала что-то новое.

— Вот только чашки, в которые кофе наливают, неправильные — мелкие, тут нужен граненый стакан, — нашел-таки недостаток Архипов, получив заказ.

Он жутко дотошный и въедливый, наш приятель Вадик. Качества, нам с Иркой не присущие — нас с подругой отличает широта души, а меня еще и некоторое разгильдяйство: упорядоченность мне претит, я предпочитаю творческий хаос. Ирка, правда, дама хозяйственная, но при этом не мелочная, а вот Архипов — крохобор, каких мало.

— А вот интересно было бы узнать рецепт их пирожков с яйцом и луком, — сказал этот зануда, продегустировав первый образец из представленных нам заведением (а представило оно целую гору пирожков за символическую плату менее тысячи рублей). — Сдается мне, в начинке еще какой-то не обозначенный ингредиент присутствует, но я не могу понять, что это такое. Несладкое тертое яблочко? Или, может, кислая слива?

— Если ты хочешь поинтуичить, я пришлю тебе ГОСТы на оформление библиографических списков и ссылок, — предложила я, не успев вытряхнуть из головы мысли о новой работе. — Вот это, скажу я вам, головоломка, перед которой дедукция пасует. Сам Шерлок Холмс в попытке правильно оформить комплексную ссылку убился бы собственной скрипкой!

Ирка выразительно посмотрела на меня. Я затруднилась определить, чего в ее взгляде больше — сочувствия или торжества.

— А я говорила тебе — не устраивайся на эту работу! — все-таки не выдержала она и погрозила мне надкушенным пирожком. — Предупреждала, а ты не слушала!

— Что это за работа с головоломками? — заинтересовался Архипов. — Шифровальщицей в агентурной разведке?

— Почти. Литературным редактором в университетском издательстве.

— Хороший хоть университет?

— Как университет может быть плохим? Это же не ПТУ. — Я увидела в глазах друга сомнение и попыталась его истребить. — Видел бы ты, какая там научная библиотека! Огромное, прекрасно оснащенное помещение с верхним светом, как в художественной мастерской!

— С антуражем все понятно, — перебила подруга. Она явно загодя настроилась против пресловутого университета и гнев на милость менять не желала. — А как коллектив?

— Дамы очень милые.

— Там только дамы, мужчин нет? — Ирка скривилась.

— Да какие мужчины. — Тут я тоже поморщилась. — Один промежуточный начальник — так называемый старший редактор…

— Небось, неказистый и плюгавенький? — правильно поняла мою гримаску подруга. — Ты с ним поосторожнее. Плюгавенькие обычно с амбициями и склонностью доминировать. Взять хотя бы Наполеона…

Я засмеялась:

— Да брось, тут не тот масштаб — микроскопический…

— Ладно, тогда будем звать этого плюгавенького «микробосс». — Подруга тоже хохотнула. — Но все равно поосторожнее с ним. Не проявишь уважения, а еще лучше подобострастия — будет тебе пакостить. А ты же не проявишь, я тебя знаю… Первый день прошел благополучно, надеюсь?

Я вздохнула, но не стала рассказывать, как отчаянно скучно и утомительно провела свой первый рабочий день, чтобы Ирка не насела на меня с требованием сей же час уволиться.

Тем не менее подруга все-таки открыла рот, явно намереваясь начать агитацию. Надо было срочно сменить тему, и я ляпнула первое, что пришло в голову, — вернее, то, что из нее никак не выходило:

— А утром у входа на территорию нашего вуза рухнула как подкошенная какая-то девушка. Буквально под ноги мне свалилась! Пришлось «Скорую» вызывать.

— Успела? — Обеспокоенная Ирка со стуком поставила на стол неправильную чашку.

— Кто, я? В смысле, на работу? Едва не опоздала…

— Нет! «Скорая» к ней успела? К той девушке? Что с ней было-то? — Подруга — большая любительница киношных драм — жаждала подробностей.

— А я знаю? — Я пожала плечами, но Ирка неотступно ела меня глазами, пришлось поскрести по сусекам памяти и хоть что-то уточнить: — Но последними ее словами были знаете какие?

Я посмотрела на подругу, на Архипова. Вадик невозмутимо ел пирожок, а Ирка забыла, как дышать:

— Какие?!

— Она сказала: «Звезда нас всех погубит!» — зловеще прошептала я и поиграла бровями. — А потом обессиленно смежила веки — и все.

— Что — все? Умерла? — Даже Архипова проняло: он перестал жевать.

— Нет, все, значит, больше она ничего не сказала. — Я взяла с большого блюда закрытый пирожок, надломила, понюхала.

С рыбой, что ли? Не рискну попробовать.

Я вернула на блюдо пирожок с сюрпризной начинкой и взяла открытую, понятную и простую, как пять копеек (по прайсу — сорок три рубля), плюшку с творогом.

— Какая звезда? — Архипов доел свой пирожок и взял забракованный мной. — О, с селедкой и капустой — экзотика!

— Звезда эстрады, — предположила Ирка. — Сейчас такие певцы пошли, каждый второй — гибрид глухонемого Герасима и скулящей Му-му. В три аккорда не попадают, гундосят, ноют, будто у них зубы болят.

— И как такая звезда нас всех погубит? — не поняла я.

— Мы застрелимся, чтобы только ее не слышать, — жизнерадостно предположил Архипов и вкусно чавкнул.

— Или ее ужасное творчество насмерть убьет наше чувство прекрасного, — кивнула я.

— Вот вы смеетесь, а это может быть очень серьезно, — холодно молвила Ирка. — Вдруг это было пророчество? Мы совершенно ничего не знаем об этой девушке. Может, она ясновидящая. И не просто так свалилась, а впала в транс!

— Как древнегреческая пифия, — легкомысленно подсказал Архипов. Он еще не понял, что Ирка настроена серьезно. — Та, как известно, прорицала, сидя на треножнике в клубах дурманящего пара, выходившего из небольшой расселины прямо под ее рабочим местом.

— Кстати, да, девчонка курила, — припомнила я.

— Что она курила? — тут же уточнила подруга.

— Какие-то сигареты, я в них не разбираюсь. Окурок подкатился прямо мне под ноги…

Тут я сообразила: не помню, что выбросила подобранный с земли окурок в урну. Как подняла его — помню, а как утилизировала — нет!

Да и не было на моем пути от КПП до центрального входа ни одной урны…

Так куда же я дела окурок?

Я посмотрела на соседний стул. Всего у нашего стола их было четыре: по одному заняли Ирка, Игорь и я сама, на оставшийся свободным я свалила свою ношу, которая только в пословице не тянет, а в реале руки отрывает. Портфель с макбуком и матерчатая сумка со сменкой…

Я потянулась, открыла сумку и всмотрелась в ее темные глубины.

Доживу ли я до того поистине светлого дня, когда какой-нибудь гений изобретет женскую сумку со встроенным освещением?

Пришлось сунуть руку внутрь и поворочать уютно лежащие туфли.

— Ну так и есть! — Я с досадливым возгласом извлекла из сумки чужой окурок. — В отсутствие урны я бросила его сюда. Швырнуть на асфальт не позволило воспитание…

— Как хорошо, что ты у нас такая культурная! — Обрадованная Ирка бесцеремонно забрала у меня окурок. — Так, посмотрим…

Она посмотрела, понюхала, только что на зуб не попробовала. И заключила:

— Пахнет странно.

— Может, там не табачок? — Архипов с намеком подмигнул.

— Надо выяснить. — Ирка достала из своей собственной сумки блокнот, с треском вырвала из него лист, завернула в него окурок и получившийся бумажный фунтик спрятала в маленькую сумочку на поясе.

— Зачем нам это выяснять? — озадачилась я.

— Сейчас незачем, — согласилась подруга. — Но если окажется, что та девушка умерла, будем разбираться.

— Зачем?! — Архипов тоже не понял.

— Следите за логикой, Ватсоны. — Ирка глянула на нас высокомерно. — Она сказала, что звезда нас всех погубит, так? Акцентирую: нас всех! Значит, если эта девушка уже умерла — погубленная! — есть риск, что на очереди все остальные люди мира. Мы с вами в том числе!

— Мощно, — уважительно прошептал Архипов и осмотрительно удержался от возражений.

— То есть на этот раз мы будем спасать весь мир. — Я постаралась, чтобы это прозвучало с долей энтузиазма.

Спорить с Иркой, если она что-то вбила себе в голову, бесполезно. В таких случаях я руководствуюсь проверенным правилом: если не можешь отменить — возглавь!

— Я знал, что скучно не будет, но, кажется, недооценил масштаб предстоящего веселья, — пробормотал Архипов и перевесил на спинку стула новый белый пиджак.

В прошлый раз, когда мы вместе веселились в Питере и его окрестностях, все лишились верхней одежды — она непоправимо испортилась во время суматошного исхода из горящего дома и последующей прогулки под дождем по болоту^[1].

— Впредь одевайся попроще. — Ирка не затруднилась расшифровать манипуляции Вадика с новым пиджаком. — А сегодня можешь еще покрасоваться. Не будем начинать расследование, пока Ленка не узнает, как там наша пифия. Может, девчонка просто в обморок упала, от жары, например. У местных оригинальное представление об экстремально высоких температурах, они в плюс двадцать два облачаются в шорты и панамки. В панамки, боженьки мои! — Она изумленно округлила глаза. — Боятся, что им голову напечет!

— Не все мы, петербуржцы, такие, — с достоинством возразила я.

— Ты в Питере всего полгода живешь, не прикидывайся аборигеном, — отбрила подруга.

— А вот кому вкусный пирожок с курагой? — пресек назревающую ссору мудрый Архипов. — И давайте обсудим, что будем делать завтра. Я знаю сайт, где можно купить билеты в Мариинку со скидкой…

— Не хочу в Мариинку, — закапризничала Ирка. — Я там была уже, и мне не понравилось. Театр должен начинаться с вешалки, то есть с порога должно быть красиво и торжественно! А в этой вашей хваленой Мариинке холл похож на тесную конюшню, все входы-выходы перегорожены, лестницы темные, коридоры узкие. Буфет я искала почти до конца антракта, потом пришлось давиться пирожными в спешке!

— Может, это потому, что кто-то взял слишком много пирожных? — от лица всех питерцев, хотя мне и запретили к ним примазываться, вступилась я за нашу Мариинку.

— Всего-то три эклерчика!

— Не важно, все равно я завтра не с вами: мне опять на работу.

— Ты говорила, что у тебя будет только два присутственных дня — понедельник и четверг! — грозно нахмурилась подруга, обманутая в своих ожиданиях.

— Будет, но со следующей недели, — кивнула я. — На этой меня попросили присутствовать четыре дня подряд, чтобы я вошла в курс дела.

— Ладно, тогда завтра мы как-нибудь сами, — вмешался Архипов и продолжил, обращаясь к Ирке: — Как насчет того, чтобы съездить в Павловский парк? Билет стоит сто пятьдесят рублей, но если явиться до девяти утра, вход бесплатный!

— Да ладно?! — обрадовалась подруга. — Конечно, едем!

Я слушала, как эти любители экскурсий и экономии строят планы на завтра, договариваясь, во сколько они встретятся и на чем отправятся в путь, и грустила.

Угораздило же меня устроиться на работу! В самом деле, зачем она мне нужна?

Но увольняться после первого же дня было бы глупо, и я настроилась потерпеть.

Примечания

1

Читайте об этом в романе Елены Логуновой «Не плачь, Рапунцель!».