Секретная миссия Пиковой дамы

Елена Логунова, 2004

Если по морским волнам к вам приплывет стеклянный сосуд с загадочной запиской – ни в коем случае не прикасайтесь к этой гадости! Тележурналистка Елена поддалась любопытству и, подстрекаемая своей лучшей подругой Иркой, позвонила по телефонному номеру, указанному в послании, и договорилась о встрече с незнакомцем. Он лишь просит захватить записку. Так получилось, что Елена упала и потеряла башмак, а письмо по ее просьбе передала скучавшая неподалеку бомжиха. Да так и осталась лежать на тротуаре с дыркой в голове. К счастью, убийца уехал на приметном автомобиле, который Елена сумела найти – вместе с целой кучей проблем! Попытка проникнуть в прошлое владельца авто, а заодно и в его квартиру, приводит к трагической гибели очередной невинной жертвы. Слишком высокая цена за ничтожную добычу, которую Ирка и Елена сумели найти, – тюбик стертой помады и один-единственный белокурый волосок! Впрочем, именно он станет путеводной ниточкой, которая приведет подруг прямиком к кровожадному Минотавру…

Глава 4

Утром я ушла на работу, не дождавшись Иркиного пробуждения. На душе после вчерашнего кошки скребли, меня мучило чувство вины: что ни говори, а не объявись на Тургеневской площади мы с Иркой и с проклятой запиской на пипифаксе, та тетка в тулупе, имени которой я не знаю и, вероятно, никогда уже не узнаю, была бы сейчас жива-живехонька!

В тоске и печали сидела я в гостевом кресле, сверля взглядом цветную картинку над столом у противоположной стены. Это рабочее место нашего внештатного психолога, по совместительству — рекламного агента Пети Дашкова. Это он прилепил на обои рукотворный плакатик с цитатой из бессмертного отечественного мультфильма про Винни-Пуха: «Что значит — «Я»? «Я» бывают разные!» Если помните, этот афоризм произнес Кролик. Хотя нельзя исключать возможности того, что ушлый зверек элементарно слямзил глубокомысленное изречение у Фрейда или Ницше.

Смотрела я на большую прописную букву «Я», смотрела — и в какой-то момент поняла, что не успокоюсь, пока не узнаю, кто такая эта Яна Лори, одно упоминание имени которой опасно для жизни.

И я позвонила в справочную службу.

— Яна Лори — и это все? Отчество, год рождения не знаете? — переспросила меня приятная женщина, которой я вдохновенно наврала про какое-то страшно важное журналистское расследование.

Отказать мне напрямую сотрудница Горсправки не могла, потому что наша телекомпания регулярно размещает рекламу платной справочной службы, при необходимости получая взамен информационную поддержку. Я прикрылась служебным положением без зазрения совести. Как говорил в одном из своих монологов Жванецкий, «кто что охраняет — то и имеет»!

Однако «поиметь» мне ничего не удалось. Яны Лори в архивах Горсправки не было. Более того, там вообще не было никаких Лори. Другими словами, эта гражданка не была прописана в нашем городе, не имела в нем ни постоянной, ни временной регистрации. Если в Екатеринодаре и существовала какая-то Яна Лори, она пребывала в столице Кубани нелегально. И никаких родных у нее тут не было.

— Ленка! Я придумала! Надо найти эту самую Яну Лори и как следует потрясти ее за шкирку! — позвонив на студию ближе к полудню, сообщила мне результаты своих ночных раздумий пробудившаяся Ирка.

Я поспешила умерить ее энтузиазм, пересказав свою беседу с милой женщиной из Горсправки.

— Что, вообще ни одной Лори? Ни единой? Вот ведь какое свинство, — огорчилась Ирка.

Она немного помолчала и заметила с укором, который я сочла необоснованным:

— А с чего ты вообще решила, что эта Яна Лори должна жить в Екатеринодаре?

— Шестизначные телефонные номера на Кубани только в Екатеринодаре, — коротко ответила я.

Ирка опять помолчала и снова что-то придумала:

— А на другой стороне?

— На другой стороне чего? — не поняла я.

— Ну, моря? Банка-то приплыла к берегу со стороны моря, правильно? Может, ее бросили не у наших берегов, а еще в Турции?

— Ира! Это была майонезная банка, а не Ноев ковчег! Она не переплыла бы через море!

— Ты уверена? — подруга расстроилась. — Слушай, а какой майонез был в банке?

— Какая разница? Я не знаю, этикетки не было… На крышечке, кажется, было изображение оливковой веточки…

— Оливки! — непонятно чему обрадовалась подруга. — Оливки — это Италия! Заметь, как похоже звучит: Гуччи, Версаче, Лори! Может, банка из Италии приплыла?

— Через два моря?!

— Почему — два?

— Черное и еще Средиземное! — я рассердилась. — Это как минимум, можно еще и Адриатическое прибавить… Ирка, не пори чушь! Записку написали кириллицей, стало быть, скорее всего, на русском языке.

— А цифры были арабские, — уперлась Ирка.

— Ну, уж из Аравии это послание точно морем не дошло бы! Кроме того, напомню тебе, что мы вчера уже звонили по номеру, указанному в писульке! В нашем Екатеринодаре звонили! И, судя по всему, попали по нужному адресу, потому что тип, который подошел к телефону, явно замешан в каких-то темных делишках с этой самой Яной Лори. Иначе с чего бы ему было убивать подательницу записки?

— Логично, — задумчиво сказала Ирка. — Ой!

— Не пугай меня, пожалуйста, — попросила я. — Давай без «ой»! Говори, что еще надумала?

— Ленусик, а что, если Лори — это не фамилия? — с ускорением затарахтела подруга. — Знаешь, ведь это имя очень похоже на артистический псевдоним! Может, эта девка — певичка или актрисулька и по паспорту зовут ее Маня Перебейнос или Зюля Худайбердыева, а она назвалась красивым именем Яна Лори — и все дела!

— А вот это мысль, — признала я.

— Мыслю — следовательно, существую, — похвасталась Ирка.

— Существуй дальше, — велела я. — С телефона слезь, я попробую покопать в этом направлении.

— Счастливой охоты, Каа! — загробным голосом пожелала мне воспрянувшая духом подруга. — Позвони мне, если что-нибудь узнаешь!

Удивительно, но мне и впрямь удалось кое-что узнать, хотя и не очень быстро. Правда, свободного времени у меня было навалом, и я без сожаления потратила почти два часа, обзванивая один за другим городские театры. Драматический, два музыкальных, молодежный, детский, учебный при Академии культуры… Я даже в кукольный театр позвонила, но Яны Лори нигде не нашла. Вообще никаких Лори!

Искренне желая помочь милой журналистке (когда я хочу, я могу быть милой!), некоторые из моих собеседников предлагали мне что-нибудь «лориобразное». Так, в оперетте нашлась статистка Яна Ломова, в молодежном — электрик Яша Ларин, а в драме — пожилая гримерша Лора Гарибян. Я так и сяк повертела эти ФИО, особенно внимательно отнесясь к Гарибян Лоре: может, наша записка изначально была на двух обрывках туалетной бумаги и «Гариб» осталось на одной бумажке, а «Ян Лора» — на другой? А потом первая бумажка затерялась… Увы, версия казалась крайне маловероятной, и я с сожалением вычеркнула пятидесятилетнюю заслуженную труженицу кисти и гримировального карандаша из списка. Собственно, и списка как такового у меня не было.

Тогда я решила расширить круг поисков и с этой целью позвонила знакомому антрепренеру Семе Лячину. Он последние несколько лет оптом и в розницу поставлял на кубанские сцены и концертные площадки звезд и звездочек российского масштаба.

— Не знаю такой, не слышал, — сразу сказал Сема, замордованный организацией очередных гастролей.

Популярный певец, которого он подрядился привезти для выступления в Екатеринодаре, Анапе и Сочи, требовал на завтрак перепелиные яйца «в мешочек» и свежие авокадо. Яйца Сема добыл, с мешочками тоже проблем не было, а насчет авокадо кубанский импресарио сомневался, можно ли считать свежими плоды, приплывшие из-за моря и как следует вылежавшиеся в овощехранилище?

— Как вообще они могут жрать эту гадость? Бомонд хренов! — возмущался Лячин, лично продегустировавший с полдюжины экзотических плодов. — На вкус — груша, вымоченная в одеколоне, только с костью в пол-ладони и в шкуре, как у носорога!

— Сема, не майся, — посоветовала я. — В супермаркете продается замороженная смесь экзотических фруктов кусочками. «Экзотик-микс» называется. Купишь один пакет, разморозишь, шмякнешь горсточку в хрустальную вазочку, воткнешь туда серебряную ложечку — и полный бомонд! Все равно твой певец не стал бы есть авокадо в натуральном виде!

— Слушай, отличная мысль! — развеселился Сема. И, очевидно, почувствовал необходимость отблагодарить меня за добрый совет. — А насчет твоей Яны… как ее там? Да, Лори! Мне, честно говоря, некогда самому разбираться, поэтому я пришлю тебе своих клиентов списком. По электронке. Только ты не пугайся, это будут прайсы четырех самых крупных концертных агентств России, листов двадцать макулатуры, не меньше. Да! И пообещай мне, что никому не расскажешь, за кого сколько просят! Гонорары исполнителей — это коммерческая тайна!

Обещанный список я получила минут через тридцать: у нас в телекомпании очень медленный Интернет. Список представлял собой бесконечный, как мексиканский сериал, столбик фамилий, имен и даже, кажется, кличек, против которых были проставлены цифры. В перечне нашлись Лара Ян, некто Лора и Лорка — в одно слово, еще Ян Лоран и Яак Лорие — даже не знаю, кто это, женщина или мужчина. На искомую Яну Лори по-настоящему не походил никто.

Я почесала в затылке, выпила кофе, съела шоколадку — и где-то на второй трети плитки меня буквально осенило! Не зря говорят, что сладкое стимулирует умственную деятельность! Я вдруг подумала: а не позвонить ли мне в цирк? Циркачи ведь тоже берут себе псевдонимы!

Идея оказалась гениальной. Я позвонила директору цирка, через тридцать секунд была переключена на отдел кадров, потом — на директора по гастролям, и именно этот милейший человек сообщил мне, что Лори в цирке есть. Целое семейство. Прибыли из Московского цирка на Цветном бульваре. Имеется ли среди них особь женского пола по имени Яна, милейший человек не знал, но это я готова была выяснить самолично, если мне будет предоставлена возможность увидеться с господами Лори.

— Ближайшее представление послезавтра в полдень, приходите, — любезно предложил милейший директор.

Ждать до послезавтра я не могла, мне не терпелось увидеть Яну как можно скорее, поэтому мы договорились, что через час на проходной цирка меня будет ждать человек, который представит меня семейству Лори.

Только я положила трубку, как телефон зазвонил.

— Ты что-нибудь узнала или нет? — накинулась на меня Ирка.

— Или да, — коротко ответила я.

И не удержалась от удивления:

— Как вовремя ты позвонила! Просто телепатка!

— Конечно, телепатка! — согласилась подруга. — Видела бы ты, как меня тут всю телепает от нетерпения! Так хочется что-нибудь узнать, а ты все не звонишь и не звонишь!

— Зато я позвонила дюжине других людей, — устало отбилась я. — Короче, слушай: как раз сейчас в городе гастролирует цирковая семья Лори. Они тут проездом, на следующей неделе закончат выступления и умотают дальше. Я прямо сейчас еду в цирк.

— А я?! — закричала Ирка.

— А ты сиди на диване, лелей увечный голеностоп!

Не слушая возмущенных воплей подруги, я положила трубку. Пусть Ирка обижается, но мне сейчас решительно некогда ехать за ней в отдаленный Пионерский микрорайон и потом через весь город в час пик катить в цирк!

Мне так не терпелось поскорее добраться до Лори, что я раскошелилась на такси и подкатила к проходной цирка на полчаса раньше назначенного срока. Поэтому никто меня там не ждал, обещанный мне гастрольным директором сопровождающий еще не подошел. Преградивший мне вход малосимпатичный дядька с сигаретой абсолютно безразлично выслушал сбивчивый рассказ о необходимости как можно скорее поведать миру о замечательной цирковой династии Лори.

— Пропуск есть? — скучно поинтересовался страж, даже не заглянув в мое журналистское удостоверение.

Я с ненавистью посмотрела на этого типа и достала кошелек. Теперь понимаю, почему хорошие частные сыщики в детективах всегда берут с клиентов наличные на расходы: с этими расследованиями денег не напасешься! То такси, то взятки…

— Пятидесяти рублей вам хватит? — звенящим от возмущения голосом спросила я.

— Заходи, только быстро!

Воровато оглядевшись, дядька схватил полтинник, посторонился и пропихнул меня в узкую дверь, которая за мной мгновенно захлопнулась, и я осталась в длинном пустом коридоре, скудно освещенном тусклыми лампами. Куда мне идти, я не знала, но коридор вел только прямо, ни ответвлений, ни указателей я не заметила. Несколько удивило меня то, что я никого не встретила, мне всегда казалось, что цирк — на редкость оживленное место, шумное и многолюдное. Очевидно, я ошибалась. Хотя, возможно, сегодня у всех циркачей выходной? Сказал же мне душка-директор, что ближайшее представление только послезавтра…

Хотя нет, впереди, за дверью, слышатся музыка и громкие голоса…

Я подошла к широкой, почти квадратной двери в две створки. Правая была прикрыта, и на ней виднелось написанное красным слово «выход». Я заглянула внутрь и увидела тяжелую бархатную портьеру, из-за которой вдруг донесся взрыв таких ругательств, что я инстинктивно прикрыла створку. Обе половинки двери сошлись, и я прочитала получившееся словосочетание: «Звериный выход».

— Что значит «звериный выход»? — обиженно произнесла я. — Это кто вам тут зверь? Я, что ли?

Словно в ответ на мои слова, за дверью кто-то страшно зарычал. Кто-то очень большой и опасный, вроде льва или тигра. Кто-то, для кого в цирке организовали специальный звериный выход!

— Караул! — шепотом воскликнула я и развернулась, чтобы бежать.

Думаю, никогда прежде звериный выход не видел никого, кто перемещался бы с такой скоростью! Полагаю, на этой короткой дистанции я обставила бы даже испуганную антилопу.

— Куда несешься, коза?! — закричала на меня тетка с ведром и метлой, которую я едва не сбила, вылетев на улицу.

Дядька с сигаретой исчез. С запозданием до меня дошло, что он не был сторожем или вахтером, как звериный выход не был нужным мне служебным входом. Вот жулик, выманил у бедной женщины полтинник и отправил ее на растерзание львам!

— Где служебный вход? — тяжело дыша, спросила я уборщицу.

— За углом, у турникета.

— У турникета, — повторила я, шагая в указанном направлении.

Посмотрела на часы: надо же, приду точно в назначенный час! Очень удачно скоротала лишних тридцать минут…

Обещанный мне директором сопровождающий оказался худенькой женщиной неопределенного возраста. У нее была фигура подростка и лицо старушки. Я подумала, что это, наверное, бывшая циркачка, какая-нибудь вольтижерка на трапеции.

— Проведите меня, пожалуйста, к Лори, — попросила я.

Девочка-старушка кивнула и повела меня по бесконечным коридорам циркового закулисья. Мысленно я поблагодарила милейшего директора: самостоятельно, без провожатого я бы тут ничего не нашла. Разве что звериный выход. В один конец.

Поплутав по коридорам, мы затормозили у обшарпанной фанерной двери. Моя сопровождающая громко постучала кулачком в филенку, за щелястой дверью что-то упало, кто-то завизжал, грохнула хлопушка, и женский голос произнес:

— Войдите!

Моя молчаливая спутница посторонилась, пропуская меня вперед. Я толкнула дверь и вошла в маленькую комнату, заставленную разномастной старой мебелью: кресла, диван, табуретки, трюмо, платяной шкаф — все старомодное и обшарпанное. На горбатом диване горой лежали какие-то пестрые тряпки, поблескивающие нашитыми на ткань стразами и бусинами, на полу валялись оклеенные серебряной бумагой обручи, какие-то палки с бахромой, большие разноцветные кубики и мячи. На табуретке у древнего трюмо с тусклым стеклом сидела женщина в парчовом купальнике и шерстяных гетрах. Ее пышные белокурые волосы были небрежно собраны в хвост. В одной руке блондинка держала дымящуюся паром фаянсовую чашку, а в другой — банан. Из чашки омерзительно пахло пакетным супом моментального приготовления. Банан был очищен, и от него как раз в этот момент жадно откусывала маленькая обезьянка в алой шелковой юбочке. На диване рядком сидела еще пара приматов, один из которых — в шортах и цилиндре с блестками — сосредоточенно ел большое зеленое яблоко, а другой — в штанишках на подтяжках и галстуке-бабочке — размеренно колотил первого по шляпе банановой кожурой.

— Здравствуйте, — растерянно сказала я. — Вы Яна?

В комнате кто-то оживленно залопотал, и из угла выкатилась незамеченная мной ранее деревянная лошадка на колесиках. На ней восседала лупоглазая девочка лет четырех, похожая разом и на блондинку у трюмо, и на обезьянку в юбочке.

— Или это ты — Яна? — спросила я, склоняясь над малышкой.

— Уди! Как дам болно! — пригрозила мне малышка, замахиваясь плюшевым зайцем.

Со шкафа прямо мне под ноги спрыгнула мартышка в клетчатых штанах на помочах.

— Все, все, я никого не трогаю! — я отступила к двери.

— Она Катя, а я Соня, — спокойно сказала блондинка.

— Я с телевидения, журналистка, меня Леной зовут, — представилась я. — Я ищу Лори. Это вы?

— Мы, — рукой с зажатой в ней кружкой Соня очертила полукруг.

— Соня и Катя Лори? — уточнила я.

— Соня и Катя Устименко.

— А кто же Яна? — я никак не могла разобраться, в чем тут дело.

Где, черт побери, обещанные мне Лори?!

— Яночка, поклонись тете! — попросила Соня, звучно отхлебнув из кружки.

Мартышка в юбочке довольно ловко сделала книксен.

Я привалилась плечом к косяку и вытерла рукавом выступивший на лбу пот.

— Яна Лори — обезьянка?!

— Все они обезьянки, — философски заметила циркачка. — Лори — это такая порода маленьких мартышек.

— Ага, — тупо сказала я, глядя на хвостатую Яну. — А других Лори у вас нет? Без хвоста? Тогда у меня все. Извините за беспокойство. Я пошла.

— Да пасла ты! — сердитая девочка на лошадке снова замахнулась на меня зайцем.

Обезьяны заволновались. Та, которая в галстуке, неприцельно швырнула в меня банановую кожуру. Я отступила в коридор и плотно прикрыла за собой дверь. Безошибочно — удивительное дело! — нашла дорогу назад, вышла из цирка и поехала к Ирке.

Троллейбус неспешно катил по улицам, а я сидела, уставившись в грязное стекло окошка, и думала. Итак, что же мы имеем? Я искала Яну Лори, а нашла лори Яну. Мартышку, которая вряд ли пользуется губной помадой и уж точно не умеет писать печатными буквами телефонные номера. Она, наверное, и майонеза не ест, и в море не плавает. Другими словами, что-то не видно, чтобы обезьянка имела какое-то отношение к записке на туалетной бумаге. Похоже, поиски Яны Лори зашли в тупик, с этой стороны я на убийцу не выйду. Так как же мне его найти?

Неожиданно мне пришло в голову, что убийца, если у него аппарат с определителем номера, скорее разыщет нас сам и расправится «в своем стиле».

Думая об этом, я едва не проехала свою остановку. Вышла из троллейбуса, и тут затрезвонил мой мобильник.

— Да? — несколько раздраженно отозвалась я, недовольная тем, что меня потревожили в момент напряженных раздумий.

— Ленка! — донесся до меня приглушенный уличными шумами голос Ирки. — Скорее, помоги мне!

Этот призыв о помощи, произнесенный самым жалобным голосом, настолько соответствовал моим мыслям, что мое сердце от страха сжалось в маленький комочек. Как я и думала, злодей нашел Иркин дом! А там сейчас подруга одна, беззащитная и беспомощная!

— Что случилось?! — заорала я в трубку, распугивая прохожих. — Говори громче, здесь шумно, я плохо тебя слышу!

— Не могу громче! — в голосе подруги слышалось настоящее отчаяние. — Скорее, Ленусик, скорее, пока не все пропало! Поторопись, умоляю, одна надежда на тебя, я сама ничего не могу, руки связаны, ноги протянула!

Упоминание о протянутых ногах повергло меня в ужас. Почему Ирка говорит об этом в прошедшем времени, она же вроде еще жива, раз разговаривает со мной?!

— Я бегу! — взревела я, козликом перепрыгивая придорожную канаву, чтобы сократить себе путь до тропинки, ведущей к Иркиному дому. — Держись, я тебя сейчас спасу!

— Нет! — закричала вдруг подруга. — Нет, не надо! Стой! Прочь, зараза, убирайся вон!

И связь оборвалась.

В полном недоумении я остановилась посреди глубокой лужи и вопросительно посмотрела на трубку в своей руке. Как это понимать? То она зовет меня на помощь, то гонит прочь!

А может быть, гнала Ирка не меня, а того злодея, который проник в дом? И это его, а не меня она назвала обидным словом «зараза»?

Я помчалась, чувствуя себя героем мультфильма «Чип и Дейл спешат на помощь», этаким отважным спасателем, могучим и непобедимым бурундуком, которого любой зверь крупнее кошки проглотит и не подавится! Мысль о том, каким образом я справлюсь со злодеем, захватившим Ирку, я отгоняла на бегу, как назойливую муху. Так и мчалась по проселку, размахивая руками, как ветряная мельница!

Калитка оказалась закрытой. Наверное, убийца перелез через забор. В запале я попыталась последовать его примеру, совершенно забыв о том, что у меня есть ключи. Прыгнула на ограду, как тигр, и свалилась обратно, как мешок с мукой. Зато вспомнила про ключи!

Я открыла калитку, вошла во двор и прислушалась.

Двор был тих и темен, не слышно было даже обычной собачьей возни в вольере. Боже, неужели злодей умертвил собаку?! На мои глаза навернулись слезы, но я мужественно шмыгнула носом и осторожно двинулась к дому, стараясь не производить шума.

Конечно, если судить по голливудским фильмам, мне следовало не красться под покровом ночи, а идти напролом. Ворваться в дом с ножом в зубах и пистолетами в каждой руке, одним ударом выбив дверь, которая, в идеале, должна была свалиться непосредственно на потрясенного злодея. Ступив ногой на ребра оглушенного мерзавца, я приняла бы в свои объятия плачущую от счастья Ирку.

Я потрясла головой, отгоняя видение. Голливудский сценарий в данном случае был абсолютно неприменим, потому как ни ножа, ни пистолетов у меня не было, а стальную дверь я могу одолеть только в компании пары слесарей или опытного «медвежатника». Поэтому я внимательно посмотрела на дом, пытаясь определить, где находится подруга. Слабый свет горел только в одном окне первого этажа. Я вспомнила расположение комнат и сообразила, что освещена гостиная.

Иркин дом — трехэтажный, два этажа жилые, а в цокольном находится гараж и кладовая. Окна первого этажа расположены в двух метрах над землей, и заглянуть в них просто так, без лестницы, смог бы только дядя Степа. Я не такая высокая, зато сообразительная!

Крадучись, я обошла дом, поднялась на высокое парадное крыльцо, скинула куртку, чтобы не мешала, и ступила на цоколь, выступающий вперед сантиметров на десять. Если плотно прижаться всем телом к кирпичной стене и держаться руками за подоконники, можно проползти по всему периметру дома, хотя мне достаточно повернуть за угол… вот так… и добраться до освещенного окна! Получилось!

Как хорошо, что Ирка не задернула шторы, тогда бы я ничего не увидела! А так, если подняться на цыпочки, вытянуть шею и заглянуть поверх подоконника, будет видна большая часть комнаты…

Сгорая от нетерпения и тревоги, я осмотрела доступную взору часть помещения. Легче мне не стало!

Сразу было видно, что в комнате происходила какая-то борьба. На это указывали перевернутый журнальный столик и настольная лампа, валяющаяся на ковре. Удивительно, что она не разбилась! Зато разбилось что-то другое, вроде вазы или бутылки: довольно крупный осколок посверкивал под самой лампой.

Я влипла носом в стекло, пытаясь расширить поле зрения, и увидела перед пустым креслом мягкий табурет, на котором покоился массивный гипсовый башмак. Вроде бы не сам по себе покоился, по-прежнему украшал Иркину ногу, но мне загипсованная конечность видна была только ниже колена. Все прочее, включая, как я надеялась, и остальное тело, темной грудой неподвижно лежало в углу. Самые страшные мои подозрения подтверждались! При мысли о том, что моя лучшая подруга убита, я содрогнулась, сорвалась с карниза и, ломая ногти о кирпичи, свалилась вниз, на трехлетнюю голубую ель, собственноручно посаженную Моржиком.

Колючие еловые ветви оказались достаточно упругими, и я ничего не сломала. То есть себе не сломала. Елка-то пару открытых переломов все-таки получила!

Не обращая внимания на боль от ушибов и ссадин, я бегом обогнула дом и птицей взлетела на крыльцо, прямо в открытую дверь, схватила на веранде саперную лопатку, которой Моржик окапывает пальмы и фикусы в кадках, и с угрожающе занесенным шанцевым инструментом ворвалась в гостиную. Сразу включила верхний свет и волчком завертелась на месте в поисках затаившегося врага.

— Ну, наконец-то! — сердито сказала Ирка, кверху пузом валяющаяся под батареей. — Развяжи меня!

Руки, плечи и даже шею подруги затейливо опутывал бельевой шнур. Петли не показались мне тугими, но выбраться из тенет самостоятельно Ирка не могла, потому что два-три витка шнура пришлись под подбородком и при неосторожном движении грозили задушить пленницу.

— Замри! — велела я, опуская лопатку пониже и прицеливаясь.

Аккуратно перепилила шнур в трех местах и распутала вздыхающую и охающую Ирку.

— Помолчи-ка, — попросила я слишком громко стенающую подругу. — За тобой ничего не слышно… Где он? Где этот злодей?

— А я почем знаю? — сердито буркнула Ирка, двумя руками осторожно снимая с табуретки ногу в гипсе. — Схватил мой сотовый и дал деру! Ты не встретила его во дворе? Значит, сидит где-то в доме, дрянь такая!

Я помогла ей встать и тут увидела на светлом ковре подозрительное темное пятнышко. Присела, чтобы его рассмотреть, и ахнула:

— Ирка, это кровь! Ты ранена?

И тут же у самого края ковра заметила стальную спицу с окровавленным концом.

— Или это ты его ранила?!

Я посмотрела на подругу с ужасом и восхищением. Надо же, какая женщина! Больная, беспомощная, она вступает в единоборство с бандитом, обороняясь от него вязальной спицей!

— Да ты что, спятила?! — Ирка посмотрела на меня как на ненормальную. — Чтобы я заколола живое существо?! Да никогда в жизни! За кого ты меня принимаешь?!

— Это, конечно, очень гуманно, — сказала я немного удивленно. — Но при всем моем уважении к твоему благородству одобрить непротивление злу насилием я не могу.

— Можно подумать, ты бы его убила, да? Или просто треснула по башке чем-нибудь тяжелым? — Ирка посмотрела на меня с вызовом и повысила голос. — Томка! Том, иди сюда! Ко мне, Том!

В ответ где-то в глубине дома послышался шум, и на зов прискакал пес. Морда его была испачкана чем-то белым, а из пасти свисала короткая веревочка.

— Давай, действуй, а я посмотрю, как ты будешь его наказывать! — сказала Ирка. — Кстати говоря, поводов для воспитательной беседы с применением ремня явно прибавилось. Судя по всему, эта зараза залезла в кладовку и сожрала как минимум палку колбасы — видишь, шпагат из пасти торчит. И еще он сунул свою грязную морду в мешок с мукой!

При упоминании слова «зараза» в моем смятенном мозгу что-то стало проясняться.

— Ира, прошу тебя, ответь мне только на один вопрос, — попросила я. — В доме есть посторонние?!

— Вот он и есть посторонний! — подруга обвиняющим жестом ткнула в радостного пса. — Ему место во дворе, в персональном вольере! Но кое-кто…

Тут она грозно посмотрела на меня.

— Кое-кто, уходя утром на работу, забыл плотно прикрыть входную дверь! И эта зараза, этот, не побоюсь такого слова, сукин сын, соскучившись и проголодавшись, вломился в дом и учинил в нем настоящий погром!

Я внимательно посмотрела на Томку, но решила отложить воспитательную работу до тех пор, пока не разберусь толком, что тут произошло. Убийц и бандитов в доме в данный момент нет, это я уяснила. Уже хорошо.

Я подняла и поставила на ножки перевернутое кресло, опустилась в него и, жестом пригласив Ирку присесть на диван, почти спокойно попросила:

— А теперь с самого начала, и поподробнее. Почему ты лежала на полу, кто тебя связал, чья кровь на вязальной спице, и зачем, черт побери, ты орала мне в трубку: «Ах, Леночка, спаси-помоги!»

Из Иркиного сбивчивого рассказа выяснилось следующее.

Благословив меня на поиски Яны Лори в цирке, подруга не находила себе места. Хотя нет, не так. Как раз место-то у нее было — удобное кресло с поставленным перед ним мягким табуретом: на табурете покоилась загипсованная нога. Но не было у Ирки занятия, достаточно увлекательного, чтобы заставить ее на время позабыть о всяких-разных Лори. С учетом того, что искомое интересное дело должно было быть спокойным, по возможности производимым в положении сидя, вариантов развлечь себя у Ирки было мало. Читать книжку, смотреть телевизор и просто плевать в потолок она уже пробовала — не помогло.

Как следует пораскинув мозгами, Ирка нашла, как ей показалось, хорошее решение проблемы свободного времени в условиях ограниченной подвижности. Она решила научиться вязать. Ей давно хотелось освоить этот процесс, а тут как раз такой прекрасный случай представился. Предвкушая, как она торжественно презентует любимому супругу собственноручно связанные шерстяные носки, Ирка вооружилась «Энциклопедией домашней хозяйки».

Вязальные спицы у нее имелись, они вместе с иголками, крючками, коклюшками и пяльцами были в сувенирном наборе «Сударушка», в незапамятные времена подаренном Ирке родной бабушкой, ныне покойной. Пряжи, правда, у подруги не было, но начинающая вязальщица решила, что ее прекрасно заменит бельевой шнур. Подходящий моток, как она помнила, лежал в ящике кухонного шкафчика.

Поглядывая в книжку, раскрытую на странице «Вяжем спицами. Урок первый», и напевая что-то вроде «Три девицы под окном пряли поздно вечерком», рукодельница довольно быстро научилась набирать петли и самонадеянно решила перейти к уроку номер два — «Лицевая гладь». С лицевой гладью у нее не задалось. С непривычки Ирка слишком сильно затягивала петли, так что тугой бельевой шнур постепенно образовал полотно, по плотности сравнимое с боевой кольчугой древнерусского витязя. Напевать мастерица давно перестала, начала материться, но волшебные слова не помогали. В какой-то момент, в попытке просунуть спицу в очередную мертвую петлю, Ирка больно уколола палец и от боли и обиды разревелась.

На крики со двора прибежал встревоженный Томка. Пробежав через кухню мимо лежащего на разделочной доске куска полуразмороженной говядины, что, несомненно, свидетельствовало о его волнении, пес сунулся к рыдающей Ирке и попытался по-своему ее утешить. Подруге присутствие в доме собаки не понравилось, и она попыталась выгнать Томку во двор. Пес выгоняться не пожелал и живо заинтересовался Иркиным рукоделием. Они с подругой немного поиграли в перетягивание каната и «А ну-ка, отними!», в результате чего Ирка окончательно запутала свое вязанье и сама запуталась в шнуре, как Муха-цокотуха в сетях злого Паука.

— Так закончился первый акт Марлезонского балета, — сказала подруга. — Второй начался, когда я потянулась к телефону.

Ирка решила позвонить мне. Она дотянулась до мобильника и успела набрать мой номер, и тут Томка решил перейти к подвижным играм. Он проскакал по дивану и прыгнул на журнальный столик. Столик опрокинулся на пол вместе со стоявшими на нем лампой и хрустальной пепельницей, причем пепельница разбилась, а лампа — нет. Счастливо избежав столкновения и с лампой, и с массивной пепельницей, и с гарцующим псом, закукленная Ирка потеряла равновесие и боком свалилась с дивана на пол. Опять же очень удачно свалилась — не вся, ноги остались лежать на табурете.

— Тут мне повезло, — рассудительно заметила подруга.

Падая, телефон Ирка выронила, и мое раздраженное «Да?» услышала, уже лежа на полу. Разговаривая со мной, она пыталась дотянуться до аппарата, но не сумела, только порезала палец застрявшим в ворсе ковра осколком хрусталя и испачкала кровью вязальную спицу, которой тыкала в мобильник, надеясь его выключить. Спасти она, оказывается, призывала не столько себя саму, сколько свой телефонный счет, в котором затягивающийся до бесконечности разговор грозил пробить огромную брешь. Спас ситуацию Томка, который уволок Иркин мобильник, попутно нажав какую-то нужную кнопку.

— А дальше? — спросила я.

— А дальше ничего, — пожала плечами подруга. — Томка куда-то исчез, я осталась одна. Лежала и думала, когда же ты придешь? Честно говоря, я чувствовала себя довольно неуютно: одна, в полумраке, при открытой входной двери, практически неподвижная, лишенная связи с внешним миром… Да еще за окнами слышались какие-то подозрительные шумы…

— Это были мои шумы, — призналась я. — Я кралась по карнизу.

— Играла в Человека-паука? — съязвила Ирка.

— В Джеймса Бонда, — буркнула я. — Хотела незаметно подобраться к окну и посмотреть, что происходит внутри. Чтобы хоть немного знать обстановку, прежде чем начинать операцию по твоему освобождению.

— Слушай, а почему ты вообще решила, что на меня кто-то напал? — заинтересовалась подруга. — Неужели на эту дикую мысль тебя навел один невнятный телефонный разговор?

— Два невнятных телефонных разговора, — ворчливо ответила я, поднимаясь с дивана. — Один, сегодняшний, с тобой. А второй, вчерашний, с убийцей из «девятки».

— Ты путаешь хронологию, — заметила Ирка. — С убийцей из «девятки» ты разговаривала раньше, чем со мной!

— Вот именно! Стало быть, у него было достаточно времени, чтобы узнать, где установлен телефон, с которого я ему звонила! И сегодня он уже вполне мог объявиться у тебя!

— Да зачем? Бумажку с запиской он получил, бабу, которая ее принесла, убил! Он же не знает, что это совершенно посторонняя баба! Думает, решил вопрос раз и навсегда, концы в воду!

— Хорошо, если так, — вздохнула я.

Мы наскоро ликвидировали следы погрома в гостиной и направились в кухню готовить ужин — жаркое из говядины со специями. Однако ожидавшее своего часа мясо с разделочной доски бесследно исчезло. Вместо него там появился Иркин сотовый. Без труда догадавшись, кто махнул мобильник на говядину, мы с Иркой объединили усилия и выгнали Томку во двор. Приготовили себе вегетарианское блюдо — жаркое без говядины со специями — и за ужином обсудили результаты моего похода в цирк.

— В общем, через Яну Лори нам на убийцу не выйти. — Ирка пришла к тому же мнению, что и я, еще будучи в троллейбусе.

Однако подруга не казалась расстроенной. По ее самодовольной физиономии было видно, что она что-то придумала. Что-то, что кажется ей отличной идеей.

— Выкладывай, — коротко сказала я.

— Надо найти серебристую «девятку», — постановила Ирка. — Найдем машину — найдем и водителя, то есть убийцу!

— Хорошая мысль, — тоскливо сказала я. — Просто замечательная! Одна беда: я не запомнила номера машины, а серебристых «девяток» в городе не меньше, чем рыбы в море!

— Но ведь у нашей «девятки» есть особая примета! — ликующе возвестила подруга.

Я перестала жевать и посмотрела на нее с подозрением:

— Откуда ты-то можешь знать про особые приметы этой машины? Я была в трех метрах от нее и то не заметила ничего такого «особого», а ты вообще сидела в своей «шестерке» на другой стороне площади! Каким образом ты могла увидеть что-то, чего не увидела я?

— С помощью бинокля, — скромно сказала Ирка.

— У тебя был бинокль?! Откуда?

— Как откуда? — Ирка немного удивилась. — Это наш старый бинокль, с которым мы с тобой еще на психушку войной ходили!

Действительно, среди наших с Иркой общих бурных приключений было и такое, как налет на психиатрическую лечебницу. Помнится, бинокль наряду с приставной лестницей и впрямь входил в комплект нашего спецснаряжения…

— И что же ты разглядела? — поторопила я подругу, которая явно решила выдержать паузу.

— Во-первых, кисть руки того, кто был за рулем. Это была среднего размера и волосатости мужская рука с аккуратно подстриженными ногтями, без обручального кольца.

— Извини, но эти приметы никак не тянут на особые, — критично заметила я. — Что-то еще?

— В общем-то больше ничего, — призналась Ирка. — Темно было, и баба эта спиной своей мне почти весь обзор закрывала. Но я еще разглядела игрушку под лобовым стеклом! Очень оригинальная вещица, я таких раньше не видела: маленькая пирамидка из зеленого стекла с разноцветными огонечками! Что-то вроде новогодней елочки, украшенной лампочками.

— И что нам это даст? — я разочарованно вздохнула. — Предположим, попрошу я знакомых ребят в Краевом управлении ГИБДД поискать серебристую «девятку»… Они мне сразу скажут, что эта твоя елочка нигде не задокументирована, такие прибамбасы не нужно регистрировать, вешай себе под стекло хоть елку, хоть палку…

— А если попросить Лазарчука? — предложила подруга. — Не в службу, а в дружбу?

— А если он и сам уже ищет эту «девятку», и не в дружбу, а именно в службу? — возразила я. — Не забывай, что эта машина была на месте убийства непосредственно в момент совершения преступления! Сыщики вполне могли об этом прознать!

В этом Ирка, очевидно, со мной согласилась, потому как промолчала. Задумавшись, мы и не заметили, как допили весь чай и доели весь джем.

— Что, разве больше ничего не осталось? — Ирка очнулась, когда ее ложка противно проскрежетала по донышку стеклянной банки из-под варенья.

— Есть один вариант, — ответила я, продолжая тему поисков убийцы. — Может, дать объявление в газету? Мол, ищем такую-то машину, за помощь в поисках обещаем вознаграждение…

— Отличная мысль! — обрадовалась Ирка. — Только почему в газету? Это долго будет, пока газету напечатают, пока люди ее прочитают… Лучше дать объявление на телевидение!

Я удивилась собственной тупости. В самом деле, что может быть проще? Особенно сейчас, когда я заменяю главного редактора! Завтра же велю дежурному выпускающему запулить в эфир «бегущую строку» с нашим объявлением!

— Только давай текст составим заранее, — попросила я подругу.

— Что тут придумывать? Разыскивается автомобиль «ВАЗ-2109», серебристый металлик. За помощь в поисках — вознаграждение. И мой домашний телефон, — предложила Ирка.

— Нет, твой домашний телефон мы больше «светить» не будем, — категорически возразила я. — Вдруг наше объявление попадется на глаза этому гаду, убийце? Тогда-то уж точно он доберется до твоего дома. В другой раз я могу не успеть тебя спасти!

— Ты и в первый раз не успела, — заметила Ирка. — Ладно, тогда укажи свой мобильник.

— Фигушки! И по той же самой причине! Не хочу, чтобы на меня начал охотиться безжалостный тип с пистолетом! Я дам свой рабочий телефон. Даже если кто-то начнет выяснять, чей это номер, он сможет узнать только одно: это один из телефонов телекомпании. Добраться до меня лично будет не так просто.

— Согласна.

— Далее, — продолжила я. — На мой взгляд, текст объявления звучит на редкость по-идиотски.

Ирка надулась.

— Я хочу сказать, что это неубедительно, — я поспешила смягчить упрек. — Кто ищет машину, почему? По-моему, нужна мотивация. Причем такая, чтобы граждане преисполнились сочувствия и желания помочь.

— Тогда так: «Родственники девушки, пострадавшей в ДТП, разыскивают автомобиль «ВАЗ-2109», совершивший наезд и скрывшийся с места преступления», — вдохновенно сочинила Ирка. — И дальше про вознаграждение и телефон. Как тебе?

— Неплохо, — согласилась я. — Пострадавшая девушка — это сильный образ. А то, что машину разыскивают ее родственники, а не милиция, позволяет предположить, что компетентные органы умыли руки и наплевали на человеческое горе с высокой башни. Это должно расположить людей в нашу пользу!

Под диктовку подруги я записала текст нашего объявления на бумажке, положила эту записочку в свою сумку, чтобы в спешке поутру не забыть ее, и мы пошли спать. Очень довольные собой и преисполненные надежды на успех.