Анжарская академия. Темный магистр исцелению не подлежит

Елена Княжина, 2023

Что общего у младшей целительницы и магистра темных искусств? Правильно: стопка незаполненных форм и тонна взаимной неприязни. Так было ровно до тех пор, пока я не совершила три ошибки. И теперь у нас появилось еще кое-что «общее».Одна татуировка на двоих, которая не дает отойти друг от друга дальше, чем на несколько метров. И ее действие с каждым днем все сильнее. Этак мне придется переселиться в логово мрачного сира Райса!Есть плюс: магистр меня не узнает. И минус: я-то его прекрасно помню…

Глава 1

За день до событий пролога

***

Алисса Лонгвуд

Дверь в диагностический кабинет распахнулась с таким треском, словно к нам ввалилось стадо гхарров. Я инстинктивно спрятала нераскрытый конверт в карман халата. Растерла побледневшие щеки, оценила в зеркале не сильно улучшившуюся картину и покорно обернулась к Граймсу.

— Ваш растрепанный вид, мисс Лонгвуд, намекает, что «весенние дары» вы начали отмечать еще вчера, — едко протянул главный целитель академии.

Мое язвительное начальство было не в духе, но когда оно бывало в нем? У Альвара Граймса имелось всего две стадии принятия этого мира. Едкого шутника, от поддевок которого алеют щеки, и ворчливого циника, с пренебрежением относящегося как к себе, так и к окружающим. Но целителем он был хорошим. Лучшим в Анжаре.

Я прикусила губу и запретила себе обижаться. Граймс — это Граймс. К тому же он в чем-то прав: мои волосы непристойно рассыпались по плечам, устилая бледно-зеленый халат рыжими волнами. В Тарлинской лечебнице мне бы давно выписали за это выговор, а сир Альвар ограничился понимающей ухмылкой.

— Я не отмечаю «дары», — пробубнила, собирая непослушные волны в толстую косу и укладывая ее в низкий пучок.

Узкого гребня едва хватило, чтобы собрать всю копну, а заколку я в спальне не нашла. Уже чувствовала, что вархова рассеянность сегодня выйдет мне боком.

Это все письмо! Оно выбило меня из привычной накатанной колеи, по которой я на магическом автопилоте катилась последние месяцы. Напугало, заставив сердце колотиться, а пальцы нервно подрагивать в дурном предчувствии.

Я ведь разобралась с этим. Разобралась. Наверное.

— Никогда-никогда? — язвительно хмыкнул док, поглядывая на мои пальцы, ощупывающие так давно не целованные губы. До чего проницательный маг.

Кулак в кармане все еще стискивал толстую, в несколько слоев сложенную бумагу. Это было не первое письмо, дошедшее до адресата. Как и предыдущие, я не собиралась его читать. Просто… Наверное, все дело в лепестках филии, что кружились в весеннем воздухе всюду, куда бы ты ни пошел.

Граймс навесил какой-то заговор, чтобы они не пробирались хотя бы в диагностическое. И, похоже, сегодня мы с ним вдвоем прятались здесь от розового вихря, запускающего сердце в припадочный пляс. Иначе как объяснить, что оба, как загнанные гхарры, прибежали сюда в такую рань, толком не приведя себя в порядок?

Канун дня весенних даров… Последний раз я отмечала его год назад. С Кристианом, в приемном покое Тарлинской лечебницы. У нас тогда все только началось, да так закрутилось, что сердечные жилы мигом свело в тугой клубок. Который внутри меня до сих пор не распутался.

— Граймс, вы тут? Лечите! — в кабинет ввалился мрачный вихрь и водрузил на кушетку замершее девичье тело в форменном платье. — Полетели первые крикетки… А ведь еще не вечер!

— Должен вас огорчить, сир Райс: крикетки не летают, — меланхолично заверил того целитель, без капли любопытства глядя на светловолосую студентку.

Та лежала без чувств с закатившимися глазами и уходить на своих двоих не планировала. Всем видом намекая, что утро у академических целителей начнется не с кофе.

— И я о том же. Но сегодня они полетят, уверяю вас.

Райс хмурым носатым грикхом прошелся по кабинету. Здесь он чувствовал себя как дома. А лучше бы помнил, что в гостях.

— Неинтересный случай, — чрезвычайно быстро диагностировал Граймс. — Почему вы их всех ко мне тащите?

— Потому что моя работа — штопать по ночам разрывы материи, — с угрозой в хриплом голосе протянул невыспавшийся магистр. — А ваша — латать дырки в студентах.

— Я не обнаружил в ней никаких лишних отверстий. Только те, что положены по стандарту, — равнодушно бросил Граймс, открывая девушке рот. Я узнала в пострадавшей Элодию Хаммер с третьего курса. — Фиолетовый. Хмм… Необычный окрас для языка. Что вы с ней сделали, Райс?

— Почему сразу я?

— Налицо непереносимость чар высшего порядка. А вы, насколько я слышал, уже сир…

— «Смешная» шутка. Ну кто же знал, что у мисс Хаммер аллергия на ординарное защитное плетение, вешающее «метку нарушителя»? — Райс почесал свой выдающийся нос с горбинкой и бросил на меня короткий взгляд. Меня передернуло, и магистр отвернулся.

А я продолжила старательно делать вдохи. Знала, что совсем скоро свежего воздуха в отделении не останется. И до ноздрей доберутся сомнительные пары, варховым флером следующие за Райсом. Магистр излишне увлекался самолечением магических откатов, и Граймс никак не пытался это пресечь.

Я работала с самыми разными зельями и не имела привычки жеманно падать в обморок из-за дурного аромата. Но эшерские дварфы, создавшие эту гадость, кажется, переплюнули всех…

— А что было за нарушение? — Граймс задумчиво постучал пальцем по подбородку с импозантной ямочкой и отвернулся к ящику с инструментами. — Я так, из праздного интереса…

Райс порылся в кармане. И, нащупав, швырнул пустой бутылек на железный столик со сшивателями и мазями. На розовом флаконе едва читалась стершаяся надпись: «Жетемия».

Я узнала свой почерк. Месяц назад сама помечала снадобья, которые расставляла на полках!

— «Весенние дары». Романтика, Варх ее раздери, Ахавы, «самого красивого времени года», — мрачно процедил магистр. — Мисс Хаммер решила, что с «Жетемией» будет еще романтичнее. Пыталась нацедить любовное зелье в чье-то питье за завтраком.

— Но не учла, что вы всю столовую оплели хитрыми защитными чарами? — хмыкнул Граймс, расстегивая узкий воротничок на горе-пациентке. — Так и думал: неинтересно. Больше мне такое не приносите, Кейр, а то обижусь.

Мисс Хаммер пребывала в столь глубоком магическом обмороке, что разбудить ее мог разве что поцелуй принца. Но будь у нее таковой, разве воспользовалась бы студентка любовным зельем?

— Ну и как будем будить нашу излишне романтичную барышню, взявшую судьбу в свои липкие пальчики? — язвительно протянул Граймс, спрашивая это почему-то у меня.

Я проверила руки Элодии. И правда — липкие, словно жабьей слизью измазанные.

— Я бы начала с целительских пульсаров второго уровня. И извлечения аллергенных чар…

— Приступайте, — Граймс уступил мне пациентку.

— В защитном плетении были элементы проклятия, сир Райс? — я поймала жгучий темный взгляд магистра.

— Едва заметные, — поморщился тот, разглядев в моем лице укор. — А вы бы получше следили за своими любовными снадобьями, мисс Лонгвуд!

— Они не мои, — передернула плечами.

Вообще не понимала, к чему их хранить в целительском корпусе! В медицине «Жетемия» использовалась крайне редко. Ее буквально по капле добавляли в тоники пациентов с магической депрессией, чтобы вернуть тем интерес к жизни.

Но по Варх знает кем придуманным правилам в нашем шкафу со снадобьями она была положена. А раз положена, то и имелась, да.

— А почерк ваш, — Райс кивнул на розовую склянку. — Узнаю эти «дамские» завитки. Запирайте свой шкафчик получше, пока у нас вся академия в любовной агонии не слегла.

Да кто бы говорил! Сам, едва я отвернусь, ворует обезболивающие артефакты. Все карманы ими уже набил. И все равно исправно приходит.

— Академия и без зелий «сляжет», — скрипуче рассмеялся Граймс и добавил глубокомысленно: — Было бы где слечь…

— Я запру свободные спальни, — проворчал Райс. — Мисс Лонгвуд — вархов шкаф. И тогда у нас будет шанс пережить эту ночь без происшествий.

Да что-то я сомневалась… Еще раннее утро, а происшествия валятся одно за другим.

Игнорируя дальнейшее бормотание мрачного гостя, я расстегнула блузку на Элодии. Растерла ладони и вдавила их ей в грудную клетку. Вывела указательными пальцами плетение, которое знала, как саму себя. Зубрила его ночами в пансионе, пока прочие девочки разглядывали открытки со свадьбы Ее Величества.

Еще немного… Вот сейчас… Да хоть пару золотых искр, Варх побери!

Плетение не поддалось. Впервые за всю практику не поддалось!

— Алисса, вы сегодня фантастически не собраны, — пробубнил Граймс, пока я растерянно комкала в ладони неудавшийся целительский пульсар.

Тьма!

Это все письмо. Вархово письмо. Оно жгло карман и даже отсюда пахло парфюмом Кристиана. Хотя эшерская дварфова немного заглушала ароматы.

— Я смогу. Дайте мне еще…

Но главный целитель уже отодвинул меня от пациентки, всем видом показывая, что шанс у меня был. Любезно им предоставленный. А теперь все, вояжер уехал.

— Ну что вам еще, мисс Лонгвуд? — раздраженно профыркал док. — Сейчас дырку в моем затылке проделаете. А это отверстие мне по стандарту не положено.

— Я бы хотела сегодня слетать в Хитану, — призналась шепотом Граймсу, рассматривая, как его умелые пальцы творят настоящую магию. — К ночному дежурству вернусь и вас подменю. Обещаю.

— Далековато, нет? — поднял на меня острые, всезнающие глаза. — Я полагал, вы не рветесь в столицу, Алисса.

— С подачи Ее Величества там открылся экспериментальный центр адаптации иномирян, — выдохнула, покусывая губу. — Они ищут добровольцев, кто мог бы…

Я планировала отложить этот разговор до момента, как док позавтракает и совершит обход, но… какой уж тут завтрак.

— Добровольцев? Боги Эррена, и откуда в вас столько человеколюбия? — Граймс поморщился.

— Моя профессия подразумевает бережное отношение ко всем созданиям.

«Кроме магистра Райса и детей изнанки». Но говорить это вслух необязательно.

— Разве? — удивился целитель и почесал подбородок. — Буду знать, буду знать…

Он сощурился, поправил темные волосы, чуть вьющиеся и отливающие медью на анжарском солнце. Утро сегодня было поистине весенним.

— Многим после перемещения спонтанным порталом нужна целительская помощь. Да и просто моральная поддержка. А мне интересно послушать о других мирах, — вздыхала, глядя, как тонкие длинные пальцы мастерски плетут одни чары за другими. — Пока жалование там будет чисто символическое, но и оно мне не помешает. Я могла бы летать в Хитану раз в две недели на выходные. Это никак не скажется на моей работе тут, просто…

— Просто вы решили, что найдете там родственную душу, — холодно напомнил о своем присутствии Райс. — Такую же потерянную, как и вы.

Он по-хозяйски прошелся к шкафчику с обезболивающими артефактами. Нет, этот человек всесторонне невыносим. Обоняние мое так и вовсе уже отказывало!

— Стоп! — рявкнула на магистра, сама себе подивившись.

— Мм?

— Садитесь и пишите, — кивнула на стол со стопкой бланков.

Сложила руки на груди, продолжая сжимать в кулаке магический сшиватель ауры.

— Писать? — Райс озадаченно перекатывал на ладони серебряные шарики.

— Да-да, заполняйте форму. Может, и я наконец узнаю, какой у вас почерк. С завитками или без, — профыркала насмешливо. — Пишите, сир. Сколько взяли, в каких нуждах. Если сверх определенной ректором недельной нормы, то с припиской вычесть разницу из жалования.

Не удивлюсь, если в его глазах я выглядела форменной занудой. Но где-то в моей жизни должен быть порядок! Пусть хоть в шкафчике и в бумагах.

— Граймс, вам не пора завести новую ассистентку?

— Жду, пока эта сбежит, — едко выдал док. — Вскоре она так загорится добровольческой миссией, что сама нас оставит. Если нет, разрешаю засунуть ее в разрыв материи.

Беспредел! В Тарлинской лечебнице не было такого бардака. Был другой, от которого я и сбежала…

Но в целом, если вычеркнуть из формулы мрачного Райса и едкий нрав моего начальника, жизнь в Анжаре была хороша. Будь у меня побольше энергии, я бы непременно замечала и чудесную природу, и яркие, слепящие цвета, и вкусную местную кухню.

Окончательно завянув от удушающего аромата, я открыла окно. Впустила в отделение немного весны. Пусть будет, не такая она и страшная.

В кабинет тут же ворвался розовый вихрь. Словно только и ждал приглашения! Я самозабвенно чихнула, тряхнула головой.

Гребень вывалился из наскоро собранной прически и со звоном упал на пол. Тьма! Коса расплелась, вскинувшись бешеной змей. Задела что-то сзади, и волосы снова рассыпались по плечам.

— Таких пощечин я еще не получал, — процедил магистр за моей спиной.

Я испуганно обернулась. Райс с неприязнью ощупывал свою щеку. Черные глаза обернулись двумя безднами. Воронками, жестоко всасывающими все, что попадется им на пути.

Избегая жуткого взгляда, я поспешно скрутила на голове новый тугой пучок. Наклонилась и вернула непослушный гребень на место.

— Надеюсь, отрезвляет, — поморщилась, уловив носом знакомый аромат эшерской. Даже запахи цветущей филии его не забивали. Прошипела негромко: — Ваши методы самолечения, сир Райс, не выносят никакой критики!

— Вас они не касаются. Разбирайтесь со своими проблемами и не лезьте в чужие, мисс Лонгвуд, — отзеркалил мой тон магистр.

— Касаются, — я аккуратно помотала головой, стараясь, чтобы пучок не рассыпался снова. — Потому что рано или поздно вы перепутаете кого-то из своих студентов с тварью изнанки и засунете его в разрыв материи.

— Тем хуже для изнанки. И для материи, — философски заявил магистр и пожал плечами, распирающими темное одеяние сира. Такое же черное, как его аура.

Я сдвинула брови и хотела сказать ему еще что-то. Непременно строгое и правильное. Какое положено младшей целительнице с порядком в собственной жизни. Но юбка зашуршала на ветру бумажным шелестом, напоминая о нелегкой ноше. И я растерянно закрыла рот.

Я и правда глупо выгляжу, пытаясь парой советов разобраться с чужими проблемами. Куда мне? Я даже со своими не могу!

— Мисс Лонгвуд, вы сегодня феерически рассеянны, — неожиданно прокряхтел Граймс, подошел и отобрал у меня сшиватель ауры. — Возможно, в Хитанском центре от вас и впрямь будет больше толку. Поезжайте, пока я не нашел вам занятие «поинтереснее». Но ночное дежурство остается за вами: у меня дела.