Братская любовь

Елена Жукова, 2017

Художница Маша выигрывает в лотерею тур в экзотическую Мексику. Это ее первое путешествие за границу. Но рассеянная Маша отстает от группы и остается одна в незнакомой стране – без знания языка, без вещей и без помощи. Ее подбирает компания путешествующих самостоятельно молодых людей. Один из них, Ник, берет Машу под свое покровительство. Он открывает ей новый мир пирамид, сенотов, подводного плавания, майянского обряда темаскаль и жестокой игры пок-та-пок. Маша влюбляется в Ника и понимает, что он тоже неравнодушен к ней. Но тот относится к Маше как к младшей сестре. Что-то мешает ему проявить свои чувства. В чем же дело? Какая тайна скрыта в прошлом Ника?

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Братская любовь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 2

После часа «фотканья» друг друга в неестественных позах, в неподходящих местах и без учета направления солнечных лучей, трио путешественников сочло миссию добычи фотодоказательств пребывания в Мексике выполненной. Роман любезно предложил Маше запечатлеть и ее на фоне майянских древностей, но та отказалась.

— Ну, куда теперь? — поинтересовался у друзей Ник, устраиваясь за рулем потрепанного «Фордика», которого компаньоны окрестили «Генри».

— Теперь нехило было бы пожрать, — отозвалась Люба.

— А, может, сначала зачекиним нашу художницу? Все равно Генри рядом с отелем надо бросить.

— Не, Никитос, — как обычно возразила Любовь, — сначала чо-нить сожрать, а то все кишки от голода слиплись. А ты, подруга, есть хочешь?

— Спасибо, я не голодна. Но вы не обращайте на меня внимания, делайте так, как вам удобно.

— Ничоси, какие мы из себя… галантерейные!

Путешественники оставили машину на парковке перед отелем и двинулись по улицам Тулума, обсуждая на ходу, какое заведение им сегодня предпочесть. Маша с завистью наблюдала, насколько органично ее новые знакомые чувствовали себя в обстановке чужой страны и незнакомого города. То, что пугало ее, для них было естественной средой обитания. Казалось, что эти робинзоны не пропали бы ни в густой иноязыкой толпе, ни на необитаемом острове.

Друзья задержались у сувенирной лавки и поприветствовали стоявшего на пороге хозяина — улыбчивого мексиканца средних лет: «Ола, амиго». Тот пожал руки мужчинам, улыбнулся женщинам и причмокнул губами при виде нежной, хотя и слегка поникшей за день, Машиной красоты.

Ник о чем-то спросил, мексиканец сначала задумался, а потом затараторил, вкрапляя в плохой английский родные испанские слова. Он стал показывать рукой прямо, налево и еще раз налево. Не понимая ни слова, Маша отвлеклась на привычную фантазию, из чего могла бы сделать его кукольного двойника, но так и не успела додумать до конца — Ник подхватил ее под руку.

— Пойдем, художница.

— Куда?

— Алехандро посоветовал нам ресторанчик, куда ходят только местные. Никаких туристов. Он сказал, там реально хорошая кухня: свежайшая рыба и морепродукты. И очень дешево. Годится?

Слова «очень дешево» особенно порадовали Машу. Ужин в таком заведении не нанесет непоправимого ущерба ее тощему бюджету. Маша только сейчас поняла, насколько голодна — ведь в последний раз она ела в гостинице за завтраком. И теперь пряные ароматы, доносившиеся из многочисленных ресторанов, дразнили пустой желудок, вызывали голодные спазмы и неприличное урчание.

Рекомендованный ресторанчик оказался совсем несолидной забегаловкой с пластиковыми столами и стульями на улице. Да и сама улица, темноватая и грязноватая, располагалась за пределами туристических кварталов. Оставалось только надеяться, что аутентичная кухня стоила принесенного в жертву комфорта.

Посетителями заведения, как и сказал Алехандро, были исключительно местные жители. И даже еще конкретней — местные мужчины. Они отдыхали на свежем воздухе, ужинали, пили пиво и шумно обсуждали новости. Прибытие иностранцев, да еще с двумя девушками, вызвало среди кабальерос оживление. Особого внимания удостоилась куколка-Маша. Мексиканцы прожигали ее пылкими взглядами, отпускали комментарии — по всей видимости, малоприличные — и манили приглашающими жестами.

Такой сомнительный успех у местной публики откровенно испугал Машу. Лица завсегдатаев заведения были грубыми лицами крестьян, рыбаков, рабочих. Свои желания они выражали прямо и недвусмысленно. Нежная Маша смутилась и подумала, что соотечественник, пусть даже нахальный и глумливый, все-таки безопасней своры подогретых алкоголем мексиканцев. Она безотчетно — на всякий случай! — прильнула к Нику бедром. Тот понимающе усмехнулся и хозяйским жестом положил руку на тонкую девичью талию. Он подтверждал право собственности на самку перед другими самцами. И смотрел Ник на кабальерос так, что безо всякого перевода было понятно: без боя он свое никому не отдаст. Мексиканцы одобрительно зашумели и поприветствовали Ника традиционным «Ола!».

Маша удивилась охватившему ее чувству защищенности. Местная публика больше не представляла угрозы. Простонародные лица выглядели теперь дружелюбными и даже вполне симпатичными. И Маша, улыбнувшись, поздоровалась с мексиканцами как умела: «Добрый вечер!».

Компания разместилась за свободным столиком. Задерганная официантка грязным полотенцем смахнула с него уличную пыль и выложила четыре грязные папки с меню. Трио погрузилось в изучение. Но подвох состоял в том, что меню было только на испанском. Маша тоже заглянула в папку. Понятной для нее была одна колонка — цены.

Интересно, как справятся с проблемой ее новые знакомые? Неужели пойдут в другое место? Маше уходить не хотелось — завлекательные запахи рыбы, овощей, незнакомых пряностей уже вызвали интенсивную выработку слюны и желудочного сока. К тому же именно в этом заведении было «очень дешево». А как в других, она не знала.

Но трио цвета хаки и не думало сдаваться. Ник снова извлек из рюкзака смартфон и вызвал переводчик. Уже через несколько минут друзья определились со своими гастрономическими предпочтениями и были готовы сделать заказ. «Ловко у них получилось!» — позавидовала Маша

— А что будешь ты, художница? — спросил Ник.

Маша выбрала из понятной колонки цифр самое дешевое блюдо.

— Я буду вот это.

Блондин еще раз справился со словарем и скептически хмыкнул:

— Не советую. Это сальса — гастрономический вулкан. Мексиканцы используют ее как приправу к разным блюдам. Зверски острая. К ней, как минимум, нужен хлеб, иначе не съешь. Будешь?

Маша отрицательно покачала головой. Она не слишком любила острое, поэтому еще раз прошлась по ряду цифр и выбрала сумму чуть побольше:

— А это что такое?

— Это… — Ник потыкал пальцем в смартфон. — Это — суп из рыбы с морепродуктами. Ты морепродукты любишь?

— Конечно, — не очень уверенно ответила Маша. — Очень даже люблю.

— Тогда все в порядке. А что будешь на второе?

— Спасибо, мне хватит супа. Я мало ем.

В этом момент Машин желудок выдал громкое предательское урчание. Маша горячо покраснела и изо всех сил зажала живот руками.

— Слышу весьма убедительный аргумент, — съязвил Ник. — Бережешь фигуру? А пить? Может, тебе пива? Или сока?

— Нет, спасибо, я не хочу.

— Ну как знаешь.

Заказа не пришлось ждать долго. Стол начал заполняться приборами, кукурузными лепешками, салатами, напитками. Все члены трио дружно заказали себе местное пиво и апельсиновый фреш. И только Маша никак не могла дождаться своего единственного блюда. Любовь с Романом приступили к еде, а Ник углядел в Машиных глазах голодный блеск и предложил поделиться с ней своей порцией. Но она отказалась.

— Я не хочу перебивать аппетит. Подожду свой суп, его скоро должны принести.

Действительно, вскоре официантка принесла огромную миску. Там в густом томатном бульоне с золотыми глазками жира плавал внушительный ломоть рыбьей плоти, выглядывали красно-оранжевые хитиновые доспехи вареных креветок, радужно переливаясь перламутром, торчали волнистые края раковин с жирными желтыми мидиями. А сверху все это великолепие было украшено круглой долькой зеленого лайма и резным листиком кинзы. Маша на несколько секунд залюбовалась натюрмортом. Это была красота, достойная кисти великих голландцев.

Размер порции радовал: такого количества еды должно хватить, чтобы наесться надолго, впрок. Зажмурившись в предвкушении удовольствия, Маша зачерпнула полную ложку душистого наваристого бульона и жадно хлебнула. Ощущение было таким, словно она проглотила жидкий огонь. Безобидный на вид рыбный суп разил, как коктейль Молотова. Сначала запылали обожженные губы, слизистая рта, язык. Потом пламя покатилось вниз к желудку, калеча по пути пищевод. Дыхание пресеклось, Маша открыла рот, силясь захватить спасительную порцию воздуха. Но смогла только несколько раз шлепнуть губами, как выброшенная на песок рыба. И то ли от жалости к себе, то ли по странной физиологической реакции на шок, по щеке Маши покатилась крупная одинокая слеза.

При виде Машиного покрасневшего пятнами лица, выпученных глаз и конвульсивно дергающегося рта новые знакомые дружно засмеялись.

— Пищевой паралич, — вынес свой вердикт Роман. — Наверное, так вкусно, что она просто зарыдала от умиления.

— Уп-п-пс! Похоже, супчик — реально потрясающее блюдо! — добавил Ник.

— Гайз, прикиньте, нашу чепушку не просто потрясло, а прям прибабахнуло, — для убедительности Люба помахала раскрытой пятерней перед вздернутым носиком Маши. Но не способна была реагировать. — Эй, подруга, ты чо?

Тут уж опомнился Ник: он схватил стакан фреша, запрокинул Машину голову назад и влил сок в обожженный бесчувственный рот.

— Глотай, — скомандовал он.

Маше показалось, что ее слизистая зашипела так, как шипит раскаленная сковорода, когда на нее брызгают водой. Наконец-то она смогла сглотнуть, и втянуть воздух в обессиленные легкие.

— Ну как ты? Говорить-то можешь?

— Могу, — с трудом прошептала Маша. — Это было… чудовищно! Как варварская пытка… или даже казнь.

Роман и Любовь зашлись в новом приступе хохота, но Ник раздраженно шикнул на них:

— Хватит ржать, дурачье! Вы что не видите, что ей реально плохо?

Люба обиженно надула губы:

— И чо теперь, нам всем кислиться? Прикинь, чепушка ротик обожгла!

— Да ладно тебе, Любовь моя, — вступился Роман. — Сама же рассказывала, как в детстве «добрый дядя сосед» угостил тебя ложкой тертого хрена. И ты от этого чуть концы не отдала.

— А эта табула разум, конечно, не знала, что мексиканская кухня спайси? Это же совершенно понятно!

— Не знала, — прошептала Маша обожженными губами и подумала, что признание собственной глупости входит у нее в привычку.

— Нежное ты насекомое, художница! Ну-ка дай я твой варварский супчик попробую, — Ник зачерпнул ложку и, отхлебнув, крякнул. — Уп-п-пс! Даже для меня это слишком. Значит, поступим вот как: произведем небольшой эксченч. Ты ешь мою рыбу, а я вылавливаю из твоего супа всех его обитателей. Надеюсь, они еще не успели окончательно отравиться перцем. А варварский бульончик мы оставим заведению.

— Не надо, Ник, — запротестовала Маша. — Я больше ничего не хочу. У меня аппетит пропал.

Но ее голодные глаза говорили обратное. Маше ужасно хотелось есть, но она не могла позволить себе оплатить еще один неудачный эксперимент с едой. Как не могла заставить себя есть жидкое пламя варварского супа. Что ж, придется поголодать. Ничего, говорят, что голодание очищает организм и излечивает от многих болезней. Например, от глупости…

Но Ник понял уловку. Он решительно поменял местами тарелки.

— Аппетита, говоришь, нет? Да-да, я уже несколько раз слышал сытое урчание твоего желудка. Давай-ка, потребляй без разговоров. Еще не хватало, чтобы ты концы отдала от голода.

Маша решила на этот раз не возражать и с наслаждением съела запеченную на гриле рыбу, тщательно обсосав каждую косточку.

Когда принесли счет, Роман, казначей и хранитель общего кошелька, оплатил всю сумму. Но Маша запротестовала и настояла на том, чтобы внести свою долю.

Как многие небогатые, но гордые люди она очень щепетильно относилась к расчетам. Деньги, которых ей всегда не хватало, гарантировали приятную независимую жизнь, потворство часто неразумным, но от этого еще более милым, слабостям. Тратила Маша импульсивно и часто покупала что-то красивое в ущерб действительно нужному. Например, она могла спустить деньги, предназначенные для покупки новых сапог, на набор винных бокалов только потому, что в их стекле волшебно играли солнечные лучи. Любой долг, даже копеечный, воспринимался Машей как отказ от частички свободы. Особенно сейчас, когда она вынуждена была просить помощи у чужих людей и не представляла, какой эквивалентной ценностью могла бы отплатить им.

Поэтому Маша стремилась поддерживать иллюзию независимости хотя бы в мелочах. Она уже смирилась с тем, что съеденная рыба будет стоить дороже первоначально выбранного огненного супчика. И, значит, еще больше сократит ту незначительную сумму, которую надо растянуть до конца путешествия, с учетом всех непредвиденных обстоятельств и трат. Жалея о каждом песо, Маша выложила на стол деньги.

Роман пожал плечами, дескать, «мы могли бы угостить тебя, но, если ты настаиваешь…» и протянул руку за деньгами. Но Ник решительно остановил его.

— Тут слишком много, художница.

— А сколько стоила рыба?

— А ты рыбу не заказывала.

— Но ведь я ее съела, — уперлась Маша.

— Ну и что? Твоим заказом был суп, и мы с тобой просто поменялись. Или у тебя слишком много денег?

При этих словах Люба скептически хрюкнула, а Роман небрежно заметил:

— Ну что ты мелочишься, олдбой! Ей-право, разница-то всего в нескольких жалких песо.

— Мой щедрый друг, — отозвался Ник, — если ты помнишь, весь бюджет нашей временной попутчицы меньше двухсот долларов. Когда и как она вернется к своим оплаченным завтракам и ужинам пока не знает никто. Почему, думаешь, она даже от сока отказалась? Еще вопросы есть?

— Тогда пусть вообще не платит. Не обеднеем, — предложил Роман под возмущенное фырканье Любови.

— А ты скажи это ей. Как, художница, согласна?

— Нет, я должна платить, как все, — упрямо повторила Маша.

— Видишь? Ей гордость и предубеждения не позволяют. Или страх, что с нее стребуют услугами. Так что бери с нее, Ромыч, стоимость супчика и закроем эту тему. Так и запишем!

После ужина измученная Маша совсем раскисла: мысли ее путались, глаза сами собой закрывались, а маска внимания то и дело сползала с лица. Но неутомимая Любовь жаждала новых приключений. Она предложила компаньонам романтическую ночную прогулку по берегу моря и купание голышом. Маша знала, что вопреки своему желанию, вынуждена будет тащиться за своими «благодетелями» на этот дурацкий пляж, сидеть, клевать носом и ждать, пока они не накупаются вдоволь. И еще неизвестно, не посетит ли шальную Любину голову идея новых развлечений. Если бы только Маше было куда уйти!

Спасение пришло неожиданно: Ник, зевнул и сказал, что устал и хотел бы вернуться в отель.

— Нацелился на лав стори, а, Никитос? — тут же съязвила Люба. — И грелочку на все тело уже прикормил…

При этих словах на Машином измученном лице снова появилось затравленное выражение. Увидев его, Ник недовольно скривился.

— Да не слушай ты ее! Ох, как же с вами, девками, сложно! А у тебя вечернее обострение стервозности, да, Любаня? Направь свой страстный темперамент на Ромыча, он будет только счастлив. Правда, Ромыч? Думаю, что в купании ню вам «ню понадобятся» дополнительные участники. Буэнос ночас, амигос!

Пары разошлись, договорившись встретиться за завтраком, в восемь утра. На прощанье Люба снова не удержалась:

— Ладно, детки. Чмоки-споки-ноки! А ты, подруга, береги целомудрие нашего Никитоса!

***

— Ма-а-ам! Клопик, жрать хочет. Она уже начала хныкать и скоро заорет.

— Никита, сколько раз я тебе говорила, что не «жрать», а «есть», не «заорет», а «заплачет»! И потом, что ты мне об этом докладываешь? Ты же взрослый парень — возьми и покорми сестренку.

— Ну ма-а-ам! Ну почему я должен все это делать? Вы же меня не спрашивали, когда рождали Клопика. Если б я знал, что мне придется так мучиться, я бы ни за что не согласился!

— Ах ты, святой мученик! Никита, ты же хочешь, чтобы тебя считали взрослым? А у взрослых людей есть свои обязанности, которые надо выполнять, даже если они не слишком приятны. Я сейчас не могу оторваться от работы. Так что давай, милый, подключайся!

— А чем ее кормить? — сдался Никита.

— Возьми в столе, на нижней полке с правой стороны баночку детского питания.

— Ну ладно, так уж и быть, покормлю. Ма-а-ам, а какую банку взять?

— Любую.

— Тут есть кабачок, яблоко с морковью…

— Дай ей кабачок. Только не отвлекай меня сейчас, иначе я никогда не закончу.

Никита притворно тяжко вздохнул и склонился над детским манежиком.

— Ползи сюда, Клопик! Сейчас я дам тебе пожрать. А вот хныкать не надо, я тебе не мама.

Однако малышка и не думала хныкать — она обнажила в улыбке розовые десны, где сверху и снизу торчали несточенные волнистые краешки будущих зубов, и выдула большой слюнный пузырь.

— Как у тебя это круто получается! — прокомментировал Никита. — Давай, садись на свой обеденный трон. Вот сейчас салфеточку повяжем и будем лопать. Хочешь кабачок?

Никита открыл банку и, подцепив на самый краешек ложки немного зеленоватой массы, попробовал на язык:

— Фу, гадость какая! Как ты будешь это жрать? Но ты, Клопик, еще даже не догадываешься, что на свете есть настоящая вкусная еда — чипсы там, или мороженое… Так что открывай скорее пасть. Ам…

Но Клопик даже и не подумала открыть рот: она недоверчиво смотрела на брата. Казалось, она понимает, что он пытается впихнуть в нее то, что самому не нравится. На Клопиковой румяной толстощекой мордашке читалось знаменитое выражение театрального гения — «не верю!».

— Смотри, я тоже это ем, — Никита притворился, что засовывает себе в рот неаппетитную зеленую массу. На лице его светилось фальшивое выражение потребительского счастья, как у героев пошлых рекламных роликов. — Какая вкуснятина! — Для большей убедительности Никита даже зажмурился. — Ням-ням-ням! Как же повезло Клопику, что она будет есть такую вку-у-усную га-а-адость!

На малышку разыгранная сцена не произвела никакого впечатления. Плотно сомкнув губы, она смотрела на брата графитово-серым подозрительным взглядом.

Тогда Никита попробовал другую тактику: он набрал полную ложку пюре и скроил страшную рожу. Клопик радостно засмеялась, раскрыв беззубый рот. И в тот же миг брат сунул туда ложку с овощной слизью. Правда, обманутая малышка немедленно сморщилась и выплюнула пюре обратно. Густая светло-зеленая масса потекла по подбородку на нагрудник.

— Значит, и ты понимаешь, что это гадость? — ворковал Никита. — Умная девочка. Но тебе все равно придется есть эту зеленую дрянь. Знаешь, Клопик, у каждого есть свои обязанности, и надо их выполнять, даже, если они противные, как твой мерзкий кабачок.

Произнося все эти высокомудрые педагогические сентенции, Никита ложкой собрал с подбородка Клопика остатки пюре, еще немного зачерпнул из баночки и снова сунул все это девочке в рот. Чтобы отвлечь ее внимание от мерзкого вкуса, брат зверски оскалился и высунул язык. Клопик радостно прыснула и выплюнула в лицо Никите целый фонтан зеленых брызг. Это развеселило малышку еще больше — она просто забулькала от радости. Брат утерся рукавом и беззлобно сказал:

— Ах ты… маленькая засранка! Смеешься? Я тебе это еще припомню! Ма-а-ам! Клопик не хочет кабачок. Она плюется.

— И что, ты не можешь с ней справиться? Ты же старший брат, Никита. Ну, возьми какую-нибудь другую банку.

— Какую?

— Любую. Выбери на свой вкус.

Мальчик порылся в столе среди баночек детского питания:

— Смотри, Клопик, вот то, что надо! Ты сейчас язык проглотишь, как будет вкусно. Почти как мороженое. И это будет — та-дам! — яблоко с грушей! Но если ты будешь плеваться… Если будешь плеваться, я тебя убью. Поняла?

Впрочем, Клопика это заявление нисколько не испугало, потому что страшные слова были произнесены самым безобидным и даже нежным тоном. Никита вообще был очень нежным братом. И хотя его обязанности не всегда были приятными, например, когда требовалось поменять малышке подгузник с дурно пахнущим содержимым, он ни за что не отказался бы от Клопика. Никита млел от пронзительной беспомощности этого маленького существа и ощущал себя рядом с сестренкой особенно сильным, особенно взрослым. Человеком, от которого кто-то зависит. И вообще, появление в семье Клопика стало для Никиты началом взросления. Он стал старшим братом.

Конечно, своим друзьям Никита не мог признаться, что с удовольствием ухаживает за сестренкой и играет с ней — его бы не поняли, хуже того, задразнили. Для конспирации он принимал устало-раздраженный вид и, пользуясь лексикой, которая никогда не была бы одобрена родителями, жаловался, как достала его возня с «этой малявкой». Но, вернувшись из школы домой, он перво-наперво бежал в детскую проведать Клопика и полюбоваться на ее улыбку — беззубую и безмятежную.

Клопик стала первой любовью Никиты.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Братская любовь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я