Краснознаменный отряд Её Императорского Высочества Великой Княжны Анастасии полка (солдатская сказка)

Елена Евгеньевна Тимохина, 2023

Российские военнопленные бегут из замка в Каринтии, с приключениями проходят поля сражений Первой мировой войны в Европе и возвращаются домой, не подозревая, что в вещмешке у одного из них хранится тайна, которая изменит судьбу мира. Нужен только человек, который сможет в ней разобраться – и с ним встреча произойдет в России в весьма печальном месте. О верности фронтовой дружбы, о способности жертвовать собой и неистребимой любви к жизни.

2. Кельштайн: крах профессионала

Офицера, с которым Пустовойт познакомился на водах, звали Иваном Георгиевичем Терентьевым и тот говорил, что, если бы он не стал капитаном, он путешественником объездил бы весь мир. «Что вам мешает начать?» — шутливо спросил доктор.

Так что Терентьев путешествовал по Каринтии налегке, в бриджах, с рюкзаком, останавливаясь на ночь на фермах. Он чувствовал себя более помещиком в неурожайный год, чем строевым офицером. Из-за загара он выглядел куда более старше своих тридцати двух лет, и серьезные глаза смотрели горько, как и у всех фронтовиков.

Когда они с доктором только познакомились, Терентьев производил впечатление человека из высшего света. Выяснилось, что ничего аристократического в нем нет, до войны он работал испытателем на московском заводе «Дукс», где производили самолеты «Вуазены». Никогда не опаздывающий Терентьев, слышали про такого? В понимании других, пилоты являлись существами другого мира, и доктор не представлял, как с ними общаться.

В Бадене капитана все считали темной лошадкой, что вызывало к нему интерес женского пола. Он в совершенстве владел немецким, прекрасно ориентировался в европейской политике, имел и другие таланты, которые хранил в секрете. Как-то раз он позволил себе высказаться: «Вам так кажется, доктор, что вы сможете избежать войны, на самом деле она является необходимым приспособлением человека к окружающему миру». Пустовойт возразил, что в таком мире человек не смог бы жить, потому что ему не к чему стремиться. Он не любил, когда его поучали.

Расспрашивал доктора о светских знакомых, Терентьев, как-то раз он обмолвился, что из болтовни дам можно извлечь ценную информацию. Пустовойт ухаживал за женой доктора Фишера, который интересовал капитана, но чем кончилось, доктор не узнал, потому что его приятель уехал.

В Каринтии казалось безопасно, но это впечатление было обманчивым. Залюбовавшись на девушек — стройных, миниатюрных, с пшеничными косами, Терентьев испытал разочарование, потому что ему пришлось иметь дело не с ними, а с солдатами. Его захватили во время прогулки в лесу и под конвоем доставили в полицию. Там придрались к его рюкзаку, и, даже обыскав его и не найдя там ничего запретного, не оставили его в покое. Когда его вели, Терентьев оступился — закачался, упал, поднявшись, он выхватил кортик, спрятанный с внешней стороны лодыжки. Его не нашли при обыске, лишь провели по бокам, проверяя нет ли при нем оружия. Увы, бежать не удалось, а кортик отобрали. Пистолета он лишился раньше, в полиции. Сверились с документами: русский. Хорошо. Дальше телеграмма: донос. Тут это отлажено. Повели в высокое здание, которое он видел на топографическом плане, по всем признакам — тюрьма, так и оказалось. Никогда не мешает знать, где находишься. Потом он разглядел дом, следы былого богатства, деревянная резьба, как паутина, следы мозаики — как пустые глазницы слепых. Прочитал над дверями девиз: «Достоин чести». У порога его ждал владелец замка, и ему представили Терентьева как специалиста по дирижаблям. Иван Георгиевич был обучен поддерживать разговор на любую тему, в том числе и о дирижаблях. А он-то думал, что его привели убивать.

Ему предоставили комнату без окна. Так и не уяснив, на правах кого он здесь находился — гостя или заключенного, он обследовал свой каменный мешок, высказав предположение, что его содержат в подвале старинного дома, наподобие замкового. В этих местах находился только один замок, Кельштайн, куда он и направлялся. Плохим решением было добираться туда пешком в одиночку.

Вскоре выяснилась забавная неприятность. За «бестактный» ответ Кюхле и «наглую» улыбку» он был посажен на сутки в тюрьму.

На следующий день его выпустили из заключения и представили хозяину замка. Тот носил небольшую бороду «эспаньолка» и усы, концы которых заканчивались в форме стрелы.

— Добро пожаловать в Кельштайн, — приветствовал он капитана. — Вам у нас понравится.

— Это вряд ли. Не люблю, когда похищают людей, уважаемый герр Кюхле. Что вы на это скажете?

— Зовите меня Агосто. На этот счет я не любопытен, делаю, что велят. Вам то же советую, господин капитан.

Терентьев скорчил недовольную гримасу:

— Вы вовремя вспомнили, что имеете дело с офицером.

Агосто протянул руку, чтобы похлопать по плечу:

— Жаль, что мы с вами не договорились. Вас проводят… на гауптвахту.

Терентьев перехватил поднятую на него руку:

— Нападение при свидетелях, а я полномочный представитель. Я имею право вас убить по законам российской императорской армии.

Всё определилось, они с Агосто повздорили. Хозяин оказался сущим дьяволом и при этом психом. Терентьева вернули в подвал, отведенная ему комната была сырой с зеленоватыми стенами, мох здесь заменял бархат. Он пытался понять, на чём он прокололся. Имелось две кандидатуры: доктор Пустовойт, с которым он разговорился на водах, и некая девица, которой он заплатил за одна делиуатное поручение. Теперь все напрасно. Даже если она выполнит поручение, никто не явится к ней, чтобы получить отчет.

Выделенная ему комната имела крепкий запор снаружи, что не оставляло надежды выбраться. Терентьев мучился догадками: отвергнув доктора Пустовойта, которого он считал честным человеком, он склонялся в пользу Миранды, она получала он него деньги за истории болезни пациентов мужа, многие из которых имели психические заболевания. Подкупленная девица не стала бы на него доносить, потому что не получила у него расчет. Эти рассуждения помогли скоротать ему время до ужина. О нем вспомнили только к вечеру, когда со слугой прислали еду. Славянское лицо слуги его заинтересовало больше, чем водянистая фасоль.

— Нижний чин? Доложитесь.

— Клецко Вениамин Ксаверьевич. Пешая дружина ГО — 484 Московская.

Через мгновение они хлопали друг друга по плечу, а потом рассказывали о себе. Расспрашивать пленника Клецко не осмеливался — сразу видно серьезного человека в чинах, а такие сообщат о себе только то, что посчитают нужным.

Самому ему скрывать было нечего, он являлся военнопленным, как и большинство других обитателей замка, и на этот вечер поступил в распоряжение гостя. Он привел в порядок мундир Терентьева и почистил ордена.

— Кто тут всем заправляет?

— Немцы.

Германцев в замке не любили, один был морфинистом, а второй — стукачом.

— А вообще, как дела? — спросил Терентьев.

— Приехал доктор Фишер, а с ним унтер-офицер. В их распоряжение предоставлено семеро человек, трое артиллеристов и четверо из малороссов, нижние чины, рабочие-торфяники. Они получили двойную порцию хлеба и колбасы.

— Кто у вас главный? — спросил Терентьев.

— Ашихмин Павел Петрович, 3-й Горно-Моздокский полк Терского КВ, ротмистр. Сейчас находится в карцере. Это он поручил мне связаться с вами под видом слуги.

— Как вы узнали обо мне? — поинтересовался Терентьев.

Он удивился, когда Клецко подал ему список фамилий. Там насчитывалось 128 человек, среди которых он нашел и себя. Эту бумагу Вениамину удалось изъять из канцелярии Кюхле, который не отличался аккуратностью.

— Пойдемте, я вам всех покажу, — предложил Клецко.

— Только сначала мне надо позвонить. Где тут есть телефон?

Один из пунктов, оборудованный телефонной связью, располагался в больничном секторе. Дождавшись, когда уйдет дежурная сестра милосердия, Терентьев позвонил связному Эрику, который доложил о том, что доктор Фишер с супругой направляются в Каринтию, упомянул он и о докторе Пустовойте и постигшей его утрате. «Я положил в его багаж два ящика нашего груза. Мой человек следует в том же поезде и изымет груз в Вене, не вызывая подозрений».

Его новость запоздала: по словам Клецко, чета Фишеров уже прибыла в замок.

— Веди меня к Ашихмину.

Теперь капитану предстояло увидеться с человеком, которому он был обязан своим освобождением. Почему Ашихмин проявлял такое участие в судьбе Терентьева, неужели и он был из своих?

На вопрос, кто такой этот Влас Александрович, провожатый отвечал, что он скоро сам все узнает.

В коридорах замка появлялись люди, которые плутали здесь некоторое время; из-за узости замковых проходов Терентьеву приходилось останавливаться и пропускать встречных, несколько раз пропускали и его. Он приветствовал знакомых по курорту, и они по-театральному раскланялись. Мало кто знал, что в подвалах замка устроена темница. С какой целью туда свозили пленников, тоже умалчивали. Все делали вид, что находятся на экскурсии.

В картинной галерее собрались гости, все в вечерних костюмах и платьях, и среди них Терентьев заметил чету Фишеров. Они обсудили погоду — резко наступившее похолодание после жары, конструкции дирижаблей и физиономии министров из нового правительства. Миранда держалась отчужденно, словно они с Терентьевым были незнакомы, а её муж, напротив, вел себя фривольно, постоянно поминая некую особу, с которой однажды застал капитана в трактире Бадена. Случай, на который он намекал, объяснялся просто: Терентьев явился передать задаток за обещанную услугу, которая не имела отношения к сердечным делам, но посвящать в это посторонних он не собирался.

Миранда познакомила Терентьева со своим другом, сербским офицером. Мирослав Орехович носил длинные волосы, которые не стриг ни при каких обстоятельствах и по торжествам душил одеколоном. С ними он выглядел как молодой греческий бог или немецкий художник Альбрехт Дюрер.

Хотя Орехович носил пиджак и брюки, военная выправка выдавала в нем офицера, и Терентьев удивился, как ему удалось сохранить такие длинные волосы, находясь на военной службе. Вероятно, он исполнял особые обязанности. Тот увел капитана с собой, обещая познакомить с потаенными уголками замка.

— Я видел, как вас доставили в замок под конвоем. К сожалению, никто из ваших соотечественников на конгрессе не присутствует, поэтому миссию вашего освобождения возложили на меня.

— Вы — сторонник России?

— Отнюдь. При всей близости языка и культуры наши страны в разладе. Сербией распоряжаются и делят как африканскую колонию.

— Какое право имеете вы ставить подобные упреки России после всего, что она сделала? — возразил Терентьев.

— Не собираюсь здесь это обсуждать. Мы знаем, что требовать от вас невозможного мы не можем, — ответил Орехович. — Я тоже ничего от вас не хочу. Просто хотел оказать услугу офицеру. Ваш орден Св. Владимира 4 степени с мечами впечатляет… Даже обер-офицеры не всегда удостаиваются такой высокой награды.

Про орден Терентьев никому в Бадене не рассказывал, значит, Орехович имел возможность ознакомиться с его досье. Задумавшись над этим, он следовал за новым товарищем в полном молчании. Теперь уже стало ясно, что разгуливают они не просто так. В дальнем конце замка находились галереи, частично спускавшиеся под землю, там и находилась тюрьма. Когда они проходили по коридору, то услышали металлические удары, это узник, заслышав шаги, бил чем-то железным по водопроводной трубе. Он был беспомощен в своем гневе.

— Это и есть Ашихмин, но его вытащить мне не удалось. Займётесь им сами.

Когда Терентьев спросил, зачем они сюда зашли, Орехович ответил, что показал ему путь отхода на экстренный случай.

— Может статься, что вам придется бежать, а меня рядом не окажется, — усмехнулся он и намекнул, что его сюда привели те же обстоятельства, что и Терентьева.

— Я обеспечиваю безопасность высокопоставленному лицу. В замке никому нельзя доверять. Будьте осторожны, даже когда вас станут угощать чаем.

Терентьеву передалось его волнение. Из досье, переданном фрау Фишер, следовало, что Агосто Кюхле — недоучившийся студент-медик, отчисленный из университета, и доктором звался без всяких оснований. Тем не менее правительство наделило Кюхле особыми полномочиями, имея в виду его медицинское образование и семейные связи. В чем заключалось выполняемое им поручение, оставалось неясно, однако Агосто не обременял себя исполнением обязанностей и прекрасно проводил время. Он носил в жилетном кармане пузырек с кокаином и «заряжался» перед каждым выходом к попечителям. Супруга доктора Фишера тоже носила порошок в пудренице. Вот почему ее раскрасневшееся лицо сияло от радости. А Терентьев принял её живость на свой счет…

Как союзники они были ненадежны.

— Есть еще, о ком мне надо знать? — поинтересовался Терентьев.

— Присмотритесь к Матильде Кюхле, она самая спокойная и вменяемая из всех. К сожалению, она не общается с друзьями своего брата, предпочитает держаться особняком.

Хозяйка замка не спешила выйти к гостям и наигрывала где-то у себя в комнате на рояле, а ведь она была незамужней девушкой на выданье, что неустанно подчеркивал ее брат. Однако она так и не появилась в картинной галерее, где был назначен общий сбор участников конгресса.

В ожидании начала мероприятия гости разглядывали картинную галерею, где были представлены портреты представителей семьи. Фамильные черты предков являли тенденцию упадка. Предок этого старинного рода имел титул барона Астрастервица и наследственную должность виночерпия герцогского двора. Семье принадлежал замок, но сейчас он перешел во владение представителю боковой ветви. Последний представитель Астрастервицей был пленён во время турецкого набега на Каринтию и скончался в плену, не оставив наследников. Агосто и Матильда являлись единственными потомками некогда многочисленного рода.

Конец ознакомительного фрагмента.