Долгая ночь Виктора Цепкова

Елена Евгеньевна Тимохина, 2021

Незаметный человек по имени Виктор Цепков живёт обычной жизнью и радуется предстоящему свиданию с любимой женщиной. Работа врачом санитарной службы не приносит славы и денег, но позволяет жить спокойно, а остальное его не волнует. Но однажды Виктору придется изменить своему правилу и признать, что происходящее касается его непосредственно. В тумане погибают животные и люди, и если он оставлен в живых, то для того, чтобы найти выход. А справится ли он, это зависит от него.

Круг 1-й

Виктору предстояла поездка, которая занимала его мысли вот уже несколько дней, с тех пор, как его голубка позвонила и сказала, что хочет видеть его в пятницу вечером. Утром в день предполагаемого свидания начался снегопад и завалил дорогу. Несколько часов Виктор звонил в дорожное управление и торопил снегоуборочную технику, а пока длилось ожидание, он раскидывал сугробы возле своего дома, чтобы освободить выезд из гаража. Свежевыпавший снег имел бурый тон, тогда, как корка льда в основании сугробов варьировалась оттенками от зеленоватого до светло-голубого. Многообразие цветовых сочетания являлось следствием промышленной деятельности химзавода, ответственного за выбросы, и Виктор мог без ошибки определить цеха, которые осуществляли сбросы — он работал санитарным врачом. Одно время он отсылал образцы загрязненной воды в лабораторию, пока она не прекратила работу, да и завод собирались остановить не сегодня-завтра.

По привычке Виктор скалывал ломом куски льда, воды и снега, чтобы отправить их в свой холодильник. Лом, лед, вода, снег. Виктор рассчитывал, что будет отсутствовать два-три дня, после чего сможет заняться образцами.

За его работой наблюдал сосед, который оставался присматривать за домом в его отсутствие.

— Брось ты это занятие, — сказал из окна Михалыч.

— Не могу, иначе не выехать. В смысле машине, — вежливо ответил Виктор.

Обменявшись впечатлениями, они вернулись к своим делам. Михалыч продолжал наблюдения, тогда как Виктор попробовал открыть ворота, убедившись, что они застревали на полпути. Это значило, что долбление льда следует продолжать. Виктор ничего не имел против физической нагрузки, но ему не нравился снег — грязный, словно от навоза.

— Слышь, Цепков, посмотри мерина, — попросил сосед, когда Виктор, наконец, отставил лом и собирался выводить из гаража машину.

— Давай посвети.

В соседском сарае старый конь истекал кровью, терпеливо ожидая, пока ему окажут первую помощь. Михалыч принес переносную лампу, и в ее свете Виктор осмотрел больного. Повязку требовалось наложить немедленно. Кому не знать о последствиях кровоистечения, как не бывшему ветеринару. При попадании инфекции во внутренние системы, животное могло остаться калекой.

Глядя снизу вверх на владельца лошади, Виктор спросил, имеются ли перевязочные средства. Михалыч пожал плечами, откуда. Сам он был в грязной футболке, которую носил не снимая.

В машине у Виктора имелись бактерицидные салфетки и жидкий антисептик, но бинтов он с собой не возил.

— Бинты найдутся? — настойчиво потребовал он у соседа.

— Какие еще бинты? Я гидролог, а не доктор, — ответил Михалыч.

— Точно, гидролог. Не переставай светить.

При осмотре мерина новая футболка Виктора запачкалась, ее следовало поменять. Ах, как это некстати. По случаю свидания Виктор вырядился во все новое. Хорошо, что, в машине остался пакет с одеждой. Так что пришлось идти домой за бинтами для коня. Виктор был человек упорный, все доводил до конца.

— По воде ты специалист, — сказал он Михалычу, который не уходил со двора, чтобы проследить, как он лечит мерина.

— Сказал, что гидролог, — хмыкнул старик, который на Девятое мая надевал правительственные награды.

— Верно, запамятовал. Повезло мне с соседом. Гидролог, — еще раз повторил Виктор.

— А ты ветеринар. Что с мерином?

— Да, ты поди обмой лошадь, гидролог. Чистой водой, чтобы не загноилось, — велел ему Виктор.

Потом он стал держать лампу, а сосед принес из запасов обеззараживающую таблетку и стал растворять в ведре воды. Вместе они промыли рану больному коню. Тот перебирал ногами, будто породистый скакун. Пять минут повязка продержится, а этого времени хватало на то, чтобы кровь свернулась.

— У ветеринара попросишь заживляющий гель, это поможет, — наказал Виктор соседу. Тот хмыкнул и закрыл глаза. Никому звонить он не будет, а сразу отправится вздремнуть. Так что сосед повел коня в стойло, а Виктор вернулся домой переодеться.

Пока он сомневался только насчет обуви. Его счастливый вид должны были завершить праздничные кроссовки, в которых предстояло произвести неотразимое впечатление на голубку.

Поразмыслив, он остановился на старых ботинках на рифленой подошве, которым сносу не было, а белые кроссовки сунул в багажник. Ботинки были заслуженные, и он охотно бы вам рассказал про них, когда бы представился случай.

Уже на выходе он вспомнил, что возвращаться — плохая примета, к тому же на обратном пути он забыл посмотреть в зеркало.

Сосед ждал его у машины, сообщил, что повязка держится.

— Хорошие у тебя таблетки, отсыпь и мне про запас, — попросил Виктор, но сосед сделал вид, что его не услышал.

— Поедешь, Виктор? — Михалыч с утра уже успел поддать, но этим дело не ограничилось. Он прочитал смс с прогнозом погоды: штормовое предупреждение. К потрясающим новостям от МЧС он относился с трепетом. — Может, не стоит ломать дорогу. Обстоятельства не-бла-гоприятные, — последнее слово он произнес по слогам.

— Я люблю прокатиться ночью, — ответил Виктор, чтобы только отвязаться. Он бы с удовольствием дал газу и рванул с места, но сосед его не отпускал.

— Племяннику надо кое-что передать, — начал он свою просьбу. — От бабки лекарства остались, он просил.

Мать Михалыча болела долго и особенно тяжело, так что после ее смерти должны были остаться сильные болеутоляющие и промедол. Связываться с наркотиком Виктору не хотелось.

— Лучше сдай в поликлинику», — посоветовал он.

— Племянник просил, родная кровь, астматик, — упрямо стоял на своем сосед. Вдобавок он всучил набор шприцов, которые можно купить в аптеке — ну не пропадать же добру!

Виктор подозревал, что этот племянник был наркоманом или наркодилером.

— Ну где твоя синька? — прикрикнул Виктор.

Окрик подействовал, и Михалыч вынес ему одну таблетку.

— Не жадничай, мне мерин майку испачкал, — Виктора жадность соседа всегда раздражала, а сегодня — особенно.

— А тебе зачем, Цепков?

— Время такое, никогда ни в чем не уверен, — ответил Виктор.

— Нету у меня, — упорствовал старик.

Виктор демонстративно вынес пакет с лекарствами и положил его на поленницу.

— Сам и вези, а у меня дела.

— Ладно, — и старик ушел в дом, вернувшись с пачкой соли, но только ярко-синего цвета. — Хватит? Доволен?

–Спасибо, — конфликт разрешился.

Виктор предпочитал мирное урегулирование, в конце концов, может, этот племянник и правду заболел.

— Пусть через два часа парень встречает меня на въезде в город. Там всего одна дорога, не разминуться, — с этими словами доктор утопил педаль газа, так что струя встречного воздуха прижала его к креслу.

Цепков ощущал себя станичником, вышедшим на ночную разведку. Фары его машины пронзали туман, густой, полный влаги, которой в нем, как и в стакане самогона, содержалось немного, а основная составляющая — чистая химия живого брожения. И этот туман лез в горло, как вино в бокал.

Виктору предстояло путешествие по красивейшим местам района, основная территория которого приходилась на заказник, лишь местами его затронула сельскохозяйственная деятельность. Его удивляло безразличие соседей к красотам природы. Они и в лес выбирались лишь на заготовку грибов или дров. Поведение Михалыча убеждало его, что пофигизм — основной принцип жизни деревенских. Себя Виктор относил к иному типу людей, станичникам, чья любознательность раздвигала границы вселенной.

Ненадолго он остановился у круглосуточного магазина на заправке, откуда вышел, нагруженный деликатесами, среди которых были шоколадные конфеты, ананас и даже редкий торт «Трюфель», и это, не считая бутылки сладкого вина.

Его поездка имела деликатный характер: Виктора ждала женщина из города, и, хотя их отношения длились уже год, она блюла себя и приезжать к нему не соглашалась. Провести конец недели он рассчитывал у нее, а потому и позаботился о гостинцах.

Пока он отоваривался в лавке, снег перестал идти и распогодилось. Стемнело, и Венера с Ковшом висели над дорогой угрожающе низко, словно собирались высадить в районе звездный десант. Не будь голубки, ожидающей его, доктор отбыл бы с земли вместе с тем десантом, который взирал на него сверху вниз, никак не решая высадиться. Впрочем, Виктору и так было хорошо. Он предпочитал путешествовать по ночам, чтобы испытать удовольствие от свежего ветра, вносящим его в поток ночи и позволяющим слиться со звездами.

И ночь распростерлась над ним, и звезды несли вахту. Как все вахтовики, они таили в душе несметные сокровища своего родного дома, о которых глядевшие не догадывались, но несомненно чувствовали.

Через пару километров картина изменилась, над дорогой стал сгущаться туман, и Виктор включил противотуманные фары. В другой момент он проявил бы внимательность к столь резкому потеплению, но его отвлек звонок любимой, обеспокоенной его молчанием. «Ты не забыл, Витя, что у тебя сегодня ночевка? Ноче-овка с про-должением», — говорила его голубка по-местному тягуче и растягивая слова. Казалось, она беседовала с ним в холодной темноте на языке звезд.

Виктор заверил ее, что волноваться нет оснований, и он слегка задержался с выездом, но сейчас уже в пути, и уже ничто не сможет его остановить. Дав это обещание, он положил трубку и стал смотреть на дорогу, дивясь количеству мертвых животных как на обочине, так и на дорожном полотне. Еще никогда ему не приходилось видеть столь массового мора лесных зверей.

Некоторые из них еще не окончательно распрощались с жизнью, и Виктор подобрал лису, растянувшуюся на дороге словно в ожидании, что её переедет чье-либо колесо. Она не двигалась, хотя и оставалась живой. Волна смертей обрушилась на Виктора неожиданно, и он не знал, что делать с этими птицами и животными, которые вытянули конечности в ожидании конца. Виктор обмел зверей мягкой щеткой, постарался расшевелить, но тщетно. Зверьки оставались неподвижными.

«Зачем вы мне нужны мертвые? И живые не нужны. Я сам себе такой не нужен. И только моей голубке что-то от меня нужно. Ладно, едем, там разберемся».

Виктор подобрал еще несколько подобных экземпляров и отряхнул от налипшей хвои, отправляя в багажник. Прямо у него на глазах белка, взявшаяся пересечь дорожное полотно прямо перед автомобилем (хорошо, что тот следовал на малой скорости), застыла в воздухе и рухнула наземь. Потом и вторая клюнула носом и молча ждала своей очереди в багажник, пока Виктор, добравшись до места своего назначения, не смог бы обеспечить недвижным тельцам нормальную жизнедеятельность.

— Попался лисенок…С белками тоже вышло забавно, — рассказывал он по телефону той, которая ничего не могла понять, потому что не представляла всей картины. Ее глаза не видели белесых миазмов, которых из лощин вытягивал ветер, и там наверху они медленно оседали в облако.

Дорога и окрестности исчезали в тумане, которые пронзали желтые огни машин. Считалось, что желтый свет более эффективен, но и он едва пробивался сквозь толстую гущу тумана.

Эта ночь еще удивит, думал Виктор.

— Ну ты встрял кароч…, — заметила его подруга. На этом закончился последний сеанс связи, потом телефон отключился.

Круг 2-й

Еще до начала службы в МЧС Виктор работал санитарным врачом на местном производстве, в лаборатории, где и познакомился со своей подругой. Эти желтоватые осадки были ему хорошо знакомы, они появлялись при определенных условиях, связанных с несоблюдением санитарных норм. Но никогда еще туман не распространялся так далеко от источника загрязнения.

Виктора чрезвычайно смущала влажность воздуха, от которой у него першило в горле. Казалось, что капли медленно оседали на легких, отчего становилось трудно дышать.

За все время ему встретилась только одна машина, «Нива», водитель которой свернул на обочину и теперь спал крепким сном. На сидении с ним лежала пила, с которой он напоминал самодеятельного лесника, дорвавшегося до заповедных богатств. Памятуя печальный опыт лисы и белок, которым загадочные испарения помешали добраться до цели, доктор постучал в окно машины, чтобы разбудить доброго человека, встреченного на дороге.

Человек в «Ниве» не радовался пробуждению. Он не сразу пришел в себя, а заподозрив неладное, в ответ осыпал нарушителя сна такими ругательствами, какими нормальные люди не выражаются. Однако Виктор оказался настойчив, уверяя, что туман представляет опасность.

— Лучше вам уйти отсюда. Да и елки еще долго останутся непригодными для праздника.

Только окончательно проснувшись, водитель «Нивы» сменил гнев на милость.

— Спасибо, повеселил! А то жизня совсем серая. Заснул тут ожидаючи. А туману прибавилось. Мы с тобой тут, словно ёжик, застряли. Мультфильм помнишь? Того и гляди появится белая лошадь.

Елочный гуру ждал рассвета, чтобы начать свой елочный бизнес, а пока травил сказки.

— Как считаешь, на сколько потянет? Обычно гружу по десять елок, а тут думаю взять все пятнадцать. — Заветная цель была рядом, и никакой туман его не смущал. — Тут всегда такие туманы. Сейчас рассветет, и я стану первым. Все елки мои.

Виктор не знал, что ему ответить. Он попытался сослаться на поведение животных, которые спешили выбраться из лесных низин на высокие места, поэтому и встречались на дороге столь часто.

— Видели енотовидную собаку? Это я ее раздавил, лезла под колеса, — поделился гражданин с пилой.

Втолковать что-либо ему было бесполезно.

Между тем, и сороки снялись с обжитых мест. В сгустившейся темноте они подняли переполох, убеждающий Виктора, что пора и ему уносить ноги. В последний раз Виктор попробовал уговорить браконьера-лесоруба, но тот его не хотел слушать.

–Вы следуйте своим путем, а я своим. У меня планы.

Оставалось позавидовать его неведению и вере в себя, но Виктор не стал этого делать. Он просто знал, что их ожидает впереди и только надеялся, что все окажется не так, как он опасался.

Браконьер продолжал браниться.

— Спеши, если хочешь жить, — сказал ему Виктор.

Спеши жить? Это ли он имел в виду?

Браконьер в ответ отвернулся, не желая спорить по пустякам, и уж точно он не собирался менять свои планы из-за какого-то полоумного дяди. Только совестливый человек мог уловить упрек в словах Виктора, а браконьер к таковым не относился. Но как бы то ни было, слова запали ему в память, и когда позже он испытал тягость по неизвестной причине, он вспомнил предостережение и чесанул из леса. Неведомо почему его охватил страх, чувство, что он сейчас умрет. Когда же надежда на быстрый заработок угасла, он вспомнил о прохожем и даже о том, что из предосторожности снял на камеру номер его машины. Это была замечательная идея, и он почувствовал удовлетворение, когда отослал фото в МЧС.

Не в первый раз Виктором овладевала сонливость, с которой ему прежде удавалось справляться, но наступил момент, когда у него смежились ресницы, и он направил машину к обочине и двигался на самой низкой скорости с тем, чтобы не свалиться в канаву или не врезаться в дерево. Туман захватывал его, и никакая сила не могла от него избавить. Браконьер прав, он тут словно ежик в тумане. Он посмотрел на часы, было без четверти час ночи. Пора и белой лошади появиться.

Тут и придет мой конец, думал Виктор.

Он приближался к «ГАЗ 66» военного образца, с утепленной будкой, кунгом, в котором отдыхающие люди устроились на ночлег. Их положение представлялось более-менее безопасным, но это лишь до тех пор, пока Виктор не заглянул в окно.

Как же он корил себя за привычку вмешиваться в чужие дела, а недавний опыт с браконьером, доказывал, что это пустая трата времени. Но в тот раз он просто не мог проехать мимо. Так что он заглянул в окно кунга, рискуя вызвать неудовольствие людей, устроившихся на ночлег, и забарабанил по стеклу.

Тогда ему и довелось испытать молниеносный шок от зрелища, открывшегося в окне. Фары машины осветили двух солдат, обезображенных предсмертными гримасами боли и отчаяния. Одни из них успел проснуться, ощутив удушье, другой отошел во сне. Их смерть объяснялась туманом, который принес с собой отравляющие вещества. В тот миг, когда один из томимых удушьем бойцов, решил проветрить будку, он подписал смертный приговор — себе и своему товарищу.

От этого страшного зрелища сонливость Виктора улетучилась. Не время спать! Хотя он все еще нетвердо стоял на ногах, он собрался для решительного броска, вот только в рукопашной схватке он не видел противника, с которым ему суждено сражаться.

Если положение бойцов представлялось доктору безнадежным, то водителя можно было попытаться спасти. Ударами монтировки Виктор разбил окно кабины. Увы, водитель также не подавал признаков жизни, его руки лежали на панели приборов, но голова откинулась, открывая страшное выражение того, что еще недавно было его лицом.

Виктор попытался соотнести смерть этих троих с предметами, которые находились в кабине водителя и будке кунга и могли послужить ее причиной, но не нашел ничего подозрительного. Их захватил туман сразу же, едва они прибыли в его владения. Почувствовав духоту (не случайно, ох, не случайно, один солдатик и водитель перед смертью открыли окна), они вдохнули смертельную дозу выброса.

Тела еще сохраняли тепло, и Виктору, которому доводилось иметь дело со смертью, стало ясно, что она наступила совсем недавно. Вполне возможно, что и сам он попал бы под выброс, если бы не замешкался при отъезде с мерином, хлопоты с больной ногой которого и подарили ему спасительную отсрочку.

Несмотря на то, что солдаты были мертвы, Виктор действовал так, как ему предписывала инструкция: он вскрыл помещение, дабы обеспечить доступ свежего воздуха. Тут его выручили старые ботинки, уродливые мартенсы отечественного производства, много лет назад продававшиеся в деревенском магазине. На подошве были выдавлены буквы: «космос». Виктор бил и бил ботинком в дверь, помогая себе монтировкой, пока металлический лист обшивки не прогнулся настолько, что он мог сунуть под него лом и выбить замок.

Рисковал ли Виктор, у которого из всех защитных средств имелась только футболка, которую он обмотал нижнюю часть лица? Эх, прости-прощай надежда произвести впечатление на красавицу, ожидающую его (если еще не устала ждать, потеряв терпение).

Имелась еще одна мысль, которая требовала от него проникнуть в кунг. Он искал рацию, без которой военные не отправлялись в путь. Этот предмет мог принести спасение — ему, елочному браконьеру, а также другим путникам на дороге (на случай, если кто-то из них остался в живых).

Когда Виктор смог распахнуть дверь настолько, чтобы проникнуть внутрь, ему пришлось нарушить порядок расположения тел — рация оказалась погребена под их грудой. Ни за что бы ее не найти, если бы не спокойствие и методичность Виктора: он переворачивал каждого солдата в надежде отыскать случайные признаки жизни, но находил лишь свидетельства смерти.

К счастью, рацию удалось отыскать. Нужный прибор находился рядом с бойцом, который в последний миг жизни пытался выйти на связь, но отравление накрыло его так быстро, что он не успел даже произнести свой позывной.

Фары ГАЗа притухли, но аккумулятор оказался не разряжен. Нет, это не остановка на ночлег, понял Виктор. Смерть застала их в пути, они встретили ее бодрствуя. Открытые глаза, на лицах — гримаса ужаса.

По рации ему долго не отвечали. Само собой разумеется, он не знал позывного.

— Кто говорит? — наконец, спросил строгий голос, потому что Виктор обращался не по уставу.

— Доктор Цепков, — ответил он, желая лишь одно, чтобы его не перебивали и позволили досказать до конца.

— А уверен ли ты, доктор, что солдаты мертвы, а не, скажем, пьяны? — допытывался неприятный голос, принадлежавший, несомненно, командиру.

— С кем имею честь разговаривать? — Виктор задал вопрос, который следовало задать в самом начале.

Его собеседник смешался: обозначив себя, он принимал ответственность за все последующие действия. «Майор Габрелянов».

— Мертвее не бывают, майор, да вы приезжайте, сами увидите, — ответил Виктор.

Габрелянов заверил его, что выезжает немедленно, и, уточнив локацию, добавив предупреждение, чтобы доктор держал язык за зубами, но про это Виктор и сам знал.

«Земля вам пухом, братишки. а мне пора по делам», — прошептал он, простившись с мертвыми солдатиками. И еще сильнее он не хотел умирать сам.

Произнесенные вслух слова сделали напутствие реальным, словно это предложение изрек кто-то другой.

Вмешательство майора Габрелянова ободрило Виктора, к которому вернулась способность размышлять. Он пытался понять, что случилось с первыми человеческими жертвами тумана. Вот лисы и белки, потерявшие способность двигаться, все еще сохраняли жизнь, а ведь звери только глотнули тумана, да и массу имели несравнимо меньше. Значит, эти трое мужчин провели в тумане значительное время. Виктор предположил, что они побывали там, где находился источник загрязнения, откуда и распространялась зараза. Меньше всего ему хотелось думать, что они прибыли как раз с той стороны, куда он сейчас направлялся. И где его ждала подруга.

Круг 3-й

Туман растекался по равнине, и Виктор с тревогой наблюдал, как в свете фар силуэты деревьев тонули в белесой мгле, представлявшейся ему всё более опасной. Дорога следовала через поля, которые тянулись вдоль реки. Впереди на дороге свет выхватил из темноты человека, неподвижного, словно стрелка компаса, но Виктор не мог понять, на что это указывает. Потом незнакомец скользнул в тьму лесополосы и ушел, оставив после себя узкую световую полосу и тарахтение мотоцикла. Виктору еще не доводилось встречать в этих краях любителей острых ощущений. Бедность жителей не позволяла им обзаводиться дорогими игрушками.

Мотоцикл был явно из числа дорогих моделей, при старте набиравших сотню километров в час. Быстро удаляясь, ночной гонщик ушел по грунтовке через поля к мосту через Волгу. Виктору тоже хотелось спастись, унестись отсюда подальше, однако не оставляла мысль: если он сбежит, его место придется занять кому-то другому, и тот не будет знаком с этим туманом и может умереть страшной смертью, как люди внутри грузовика. Станет ли следующей жертвой мотоциклист или кто другой, а может и все люди на Земле.

Путь Виктора лежал к мосту, на который мчался байкер. На въезде стоял мерцающий огоньками знак, призывавший сбросить скорость, в будке дежурил смотритель. До Виктора не сразу дошло, что мост, расцвеченный иллюминацией, а значит, и будка, являлись режимными объектами, следовательно, местный дед мороз должен иметь экстренную связь.

Дежурный не спал и тревожно выглядывал в окно, хотя в темноте он ничего не мог разобрать.

–Что делается-то? — приветствовал он водителя.

Его звали Димитрием, и он знал всех жителей, ездивших через реку, но с этим водителем раньше не виделся, и ночное путешествие вызвало у него подозрение. Такую же тревогу вызвал у него и мотоциклист, только что промчавшийся по мосту сломя голову. Но если в первом случае Димитрий ничего не мог поделать (ну не садиться же ему в старый «Жигуль» и не мчаться за байком), то во второй раз он постарался выполнить свои обязанности. Несмотря на сверкающий, как елочная игрушка, знак, машина следовала с явным превышением скорости.

Виктор глубоко вздохнул. Меньше всего он хотел пугать постороннего человека, и он раздумывал, как бы объяснить про туман так, чтобы тот не испугался, но все понял. Охранник и сам чувствовал неладное, его смущала полная тишина и отсутствие дорожного движения.

Димитрий спокойно выслушал объяснения, ничуть не удивившись сообщению о тумане.

— Странно, что МЧС не прислало сообщения. О снегопаде не предупредили, о тумане тоже, а ведь в таких условиях требуется сбрасывать скорость. Вот человек на мотоцикле перед вами проехал, он гнал, словно правил не существует. А вы откуда?

— Из деревни Цепки. Звать Виктором, а фамилия…

— Там в деревне все Цепковы, но Виктора я не помню», — насторожился его собеседник.

— Меня раньше звали Фирсом, но как отслужил в армии, я поменял имя.

— Фирс, который стал доктором?

— Да. А ты кто?

— Димитрия помнишь? Из Тростниково, приходили к вам на дискотеку.

Дежурный лукавил, ему не потребовались расспросы, чтобы опознать в водителе своего земляка. Одиночестве в будке на мосту ему наскучило, и он хотел пообщаться, вот и рад был почесать языком.

— Я тебя приметил по ботинкам. У меня такие тоже есть, в сельмаге покупал.

Димитрий считал, что туман возник по причине аномального потепления, которое сменило мороз.

— Вот и парит. Земля сырая. Был бы свободен, сейчас бы пошел за елкой, Новый год на носу. Ладно, езжай, друг, но не гони сильно.

Виктор пошел к машине, а сторож так и не пришел к выводу верить или нет предупреждению. В любом случае, ему не полагалось отлучиться до конца смены, даже сообщить о происшествии он никому не мог: учреждение начинало работать с девяти, а сейчас было три ночи.

— А мне что делать-то? — крикнул он.

— Позвони, а не возьмут трубку, оставь сообщение на автоответчик, — посоветовал Виктор, и чтобы сторож ничего не перепутал, вернулся и написал на листе бумаги.

«Газ 66», кунг, на 119-м км, три трупа.

Дело нешуточное.

Что бы ни пытался ему втолковать Виктор, все было напрасно. Сторож принял удобное положение в кресле, накрылся пледом, его веки смежились. Возможно, после объяснений Виктора он попробовал бы почувствовать всю глубину ситуации, но его отвлек термос. Ему захотелось перекусить. Димитрий налил в стакан чаю и посмотрел в окно. Туман дошел до одного из холмов и стекал вниз, медленно заполняя лощину.

Он сейчас выпьет горячего чая и уснет. Проснется ли он?

Как и Виктор, Димитрий знал наизусть инструкцию поведения персонала при утечках вредных веществ на производстве, он мог открыть ее на любой странице и процитировать не глядя. Вероятно, солдаты вспомнили про нее слишком поздно: они не успели закрыться плотной тканью, не устроили сквозняк, а, напротив, закрылись в кунге. Концентрация газа, который поступил к ним в лёгкие, оказалась слишком высокой. Вот и сторож закрыл все окна и дверь. Будь, что будет.

Будучи врачом, Виктор принял клятву Гиппократа и, следовательно, нес большую ответственность за здоровье людей, нежели охранник на мосту или браконьер с елками. Он еще не решил, что как поступит, но ясно одно, он не станет ждать, пока спасательная команда во главе с майором Габреляновым позаботится о его безопасности. Мертвые тела в кунге отучили его надеяться на других.

Скорость пришлось сбросить: здесь начинался заказник, и лоси из леса выходили прямо на дорогу. Чего ему только не хватало, это лосиной башки с рогами у себя в салоне, подумал Виктор. Он объехал лису, но не стал останавливаться, она уже успела окоченеть. В стекло ударилась птица, которую дурное предчувствие подняло среди ночи.

Из-за поворота возникла колонна тяжелого транспорта, машины следовали без номеров и каких-либо опознавательных знаков. Виктор насчитал девять тяжелых грузовиков, они прошли мимо, не останавливаясь. Вот и ответ на вопрос, какой помощи ждали три солдатика из газона на 119-м километре.

Сразу за поворотом Виктор включил дальний свет и сбросил газ, тут начинался разворот, столь крутой, что редкий сезон обходилось без аварий. Вместо того, чтобы спрямить дорогу, дорожная служба решила проблему, поставив отбойник. Рядом с ним лежал человек, такой же неподвижный, как и мотоцикл в сотне метров от него. Ему требовалась помощь, но военные действовали согласно приказу, и это выходило, как-то совсем по-европейски, а не по-человечески.

Возможно, мотоциклист уже был мертв или отходил и жаждал облегчить душу. Как мог проехать мимо врач, оставив страждущего без медицинской помощи?

Темная фигура шевельнулась. Мотоциклист оказался живым.

По окончании мединститута Виктор работал в службе скорой помощи и знал, как обходиться с пострадавшими при ДТП. Мотоциклист, врезавшийся в отбойник, дышал, но подняться не мог из-за множественных повреждений, среди которых Виктор определил тяжелые переломы обеих ног. Одежда пострадавшего оказалась забрызгана желто-бурой жижей, а не покрыта сплошной кровяной коркой, что внушало надежду: сильного кровотечения не было, да и авария произошла совсем недавно, так что гонщик имел шансы выжить.

— Ты меня слышишь? — позвал Виктор.

На него глядело лицо, лишенное морщин. Насколько молод тот байкер? Или это боль разгладила на лице складки?

— Как звать тебя, милый?

В ответ последовало молчание.

— Ну и ладно, молчи, коли хочешь. Я твой врач, Виктор из деревни Цепки. Сейчас мы с тобой поработаем. Не отключайся.

Возможно, мотоциклист не отвечал. потому что находился в крайне тяжелом состоянии.

Виктор попробовал сообщить по рации о ДТП, но военные, потеряв связь с экипажем, перестали прослушивать частоту, к которой имело доступ постороннее лицо.

— Да что с тобой делать? Связи нет, скорую не вызвать, — жаловался Виктор, словно это пострадавший был виноват во всех его несчастьях.

Сотовая связь, как назло, не работала, Виктор пробовал ловить сигнал с вышки, но ничего не вышло. Да и влажность воздействовала на аккумулятор телефона отрицательно, а о том, что люди придумали заряжать его от машины, у доктора вылетело из головы.

Между тем пострадавший мотоциклист делал все, чтобы навредить себе еще больше, он использовал остаток сил на то, чтобы подняться, и это на переломанных ногах. Он решительно ничего не соображал и держался исключительно на инстинктах. И хотя его упрямство сердило Виктора, тот не мог не радоваться этому признаку жизни.

Произведя обследование, он попытался завязать беседу и предложил пострадавшему стакан кофе. Всю тупость этого приглашения на кофе Виктор осознал уже потом: мотоциклист не то что пить, он и дышать толком не мог. Следовало избавить его от шлема. Хвала богу, тот выполнил защитную функцию.

Из-под шлема выплеснулись длинные волосы.

— Ба, да ты женщина! А звать как?

Девушка не ответила, видно, совсем не осталось сил. Она и из последних сил набирала в легкие воздух.

Виктор не мог без содрогания смотреть, как жизнь оставляет ее. Ему опостылел мир, где умирают люди и животные. И так бы он горевал, если бы в голову ему не пришла мысль, заставившая его вознестись до небес, а потом рассыпаться на огни нервных окончаний, на которые он готов был себя разодрать за несообразительность. Хорош станичник. Видно, глубоко укоренился в нем деревенский идиотизм, если он не сразу вспомнил про промедол и болеутоляющее в пакете Михалыча.

Сделав уколы, Виктор стал ждать результатов.

— Ну, не засыпай, голуба, — уговаривал он девчонку, которой от роду насчитывалось лет двадцать с небольшим. Скажи что-нибудь.

— Ууу-дак, — последовал ответ.

Виктор несказанно обрадовался:

— Вот и хорошо. Не спи, доедем!

Ноги мотоциклистки торчали в разные стороны, вывернутые дьявольским образом, в одном месте кость выступала наружу. Ах, как кстати подоспели уколы.

Получив обезболивание, пострадавшая опять сделала попытку приподняться. Виктор на миг выпустил ее из виду, поскольку в это время разворачивал свою машину с целью преградить доступ к жертве ДТП, которая оставалась на дороге. Любой лихач, вынырнувший из тумана, мог размазать бы несчастную девушку по асфальту.

Перекрыв движение, доктор попытался оттащить с дорожного полотна груду железа, которая еще недавно являлась мотоциклом. Сам он никогда не проявлял способностей к подъему тяжестей, да и весила эта громада не менее 150 кг, перекрывая по весу все штанги, но Виктору ничего не оставалось, как тащить на себе этот груз: неровен час в темноте еще кто-нибудь в него врежется.

К счастью, развалина частично оставалась на ходу и слушалась руля. Дотолкав мотоцикл до обочины и свалив его в кювет, Виктор смог передохнуть. Хорошо бы скорей настало утро. Еще хорошо бы вызвать машину скорой помощи. У него тяжелая больная на руках, а связи не было.

Лекарство подействовало на инстинкты пострадавшей странным образом, ее охватил приступ активности, отчего девушка не оставляла попытки встать на свои переломанные ноги и бежать. Виктор подхватил ее за плечи и втянул на заднее сидение своего автомобиля.

Девушка таращилась на доктора, который перевязывал ей ногу, было нечто пугающее в его запятнанной кровью одежде и очках красновато-бурого цвета. Красные линзы делали Виктора похожим на кровососа. В начале перевязки он взглянул на лицо больной и увидел на нем не страх, а болезненное восхищение, которое его удивило.

— В чем дело-то?

— Ты чисто вампир, — насмотревшись фильмов, она взгляда не могла отвести от своего спасителя, которого привлекла ее кровь.

— Чушь собачья, — ответил он.

— У тебя темные очки. Что в них видно ночью? — не унималась девушка.

Встав под свет фар, Виктор разглядел, как побурели линзы. Еще вчера стекла были простыми.

Он высказал предположение:

— Вечером туман имел красный цвет, от него и возник красноватый налет на оптике. Красный цвет от пигмента.

— Какой пигмент? — не поняла пострадавшая, и доктор объяснил:

— Которым подкрашивали выбросы.

Наложив больной повязку, Виктор снял очки и убрал их в бардачок.

— Как звать тебя, барышня? — окликнул он свою пассажирку, которая на него злилась и отказывалась разговаривать.

Силы покидали ее, и она то и дело впадала в забытье.

— Не спи, сестричка! Сейчас будет больно, очень больно. Тебе надо собрать силы! — уговаривал он незнакомку.

— Я под наркотой, да? — спросила она.

— А что, знакомое чувство? — тут уж удивился сам доктор.

— По малолетству баловалась. Ни с чем не спутать! А звать меня Надеждой.

Круг 4-й

На въезде в город пошли дачи, их обитатели спали и знать не знали о тумане, который еще сюда не дошел и казался игрой воображения. Только у киоска с шаурмой горел свет, там дежурил Гарик, племянник гидролога Михалыча, поджидая заветную посылку с промедолом.

Несмотря на поздний час у шаурмичной собралась троица ребят, но вкусной едой здесь не пахло и счастливых улыбок не наблюдалось. Товарищи у Гарика подобрались, как один — терпеливые, со стеклянными глазами и готовые окочуриться, лишь бы только вступить во владение бабкиным наследством.

Конец ознакомительного фрагмента.