Контракт стервы

Елена Дженкинз, 2019

Можно ли испепелить врага и не обжечься? Где грань между сильной женщиной и стервой? И сколько скелетов в шкафах у двух враждующих семей? Скоро я это выясню. Ведь я подписала "контракт стервы" в надежде победить своего конкурента за наследство, бабника Максима Езерского. Осторожно! История пронизана жестким юмором. Дизайн и редакция 2020 года.

Глава 7

Фрэнки

Задание на среду, 2 декабря:

Пойти на благотворительный прием «Дола» и со сцены сказать, что мероприятие скучное и призвано обобрать добрых людей, а собранные средства пропадут в карманах организаторов, как обычно. Выплеснуть на главного организатора — М.Е. — бокал красного вина прилюдно.

До вечернего приема оставалась еще уйма времени, и я с удовольствием поехала на учебу. Роберта увидеть не получилось: он ушел в школу очень рано, хотя обычно опаздывал. Связана ли его поспешность с присутствием Юли на вчерашнем ужине? Неизвестно. Но позвонить Боре и спросить, делилась ли с ним сестра наблюдениями, я не могла: извиниться перед другом не получится, и выйдет форменное издевательство, а не разговор.

А еще ночной сон о Максиме преследовал откровенными образами. Тоже издевательство. Поспать спокойно уже нельзя!

В растрепанных чувствах я приехала в универ, на проспект Вернадского, запарковав Афелия рядом со спортивной красной тачкой, которая принадлежала моей подруге Свете. Шлем и куртку я оставила в гардеробе, думая о своем и ни с кем не здороваясь.

Первым, кого я встретила, попав в «отсек» своего факультета, оказался Виталий Иванович, преподаватель, заведующий кафедрой и по совместительству тот самый поэт, глава фонда.

Я резко затормозила и скрылась в первой попавшейся комнате, едва не сбив с ног лаборантку; приложила палец ко рту, умоляя молчать. Добрая женщина осуждающе покачала головой, но не выдала.

Виталий Иванович звучным голосом поздоровался с коллегой в коридоре и прошел мимо. Уф-ф. Пронесло. Что ему сказать при встрече, я пока не решила.

— Зачёт прогуляла? — с понимаем спросила лаборантка.

— Если бы… — вспомнив, что нельзя говорить «спасибо», я промямлила: — Холодрыга у вас тут. Бр-р! — Я передернула плечами и открыла в смартфоне фотку с расписанием зачётов, чтобы уточнить аудиторию.

Но сосредоточиться не получалось, потому что мысли возвращались к поцелую Максима. Совесть постепенно проникала в поры и начинала скручивать в узел. Да, я ненавидела Егеря всю жизнь… Но что я о нем знала? Ничего. Его образ был создан отцом и чужим мнением, составлен из обрывочных светских хроник. В этого «картонного» Максима Езерского я искренне верила, такая уж я была — доверчивая.

Но одно дело — ненавидеть «Дол», а другое — помогать отцу в рейдерском захвате. Зачем? Разве смогу я жить, продав и совесть, и достоинство за наследство?

С другой стороны, я делала это не только для себя, но и для Роберта. И все равно, очень тяжело было преодолеть внутренние барьеры и притвориться кем-то другим, пускай даже на месяц.

— Фрэнки, привет. Ты в своем уме?!

Из раздумий меня вывел голос подруги, Светы Селивановой.

— Привет, Светик, я сегодня действительно не в себе, не обращай внимания.

Шмыгнув за стол, я бросила сумку рядом с собой.

В аудиторию вошла преподавательница, и пришлось снизить громкость до шепота.

— Тебе вчера звонила моя тетя Марина, по гранту. Из «Гуттенберга»!

— А-а, да-да. Я ей отказала, прос.. — Я прикусила язык на слове «прости». — Просто тема у нее не подходящая.

— Да какая разница?! Раньше тебя не волновали подобные мелочи. Это же моя тетя! Я ей сказала, что проблем не будет!

Со Светой я дружила еще с одиннадцатого класса. Чего только я ни покупала Свете за последние два года, каких только проектов ни одобрила, когда приходил за помощью ее отец, известный инженер-проектировщик.

— Слушай, Свет, передай тете, пускай обратится в мэрию. Может, тендер у них выиграет.

— Ты… предательница! Вот ты кто! Эгоистка и предательница!

Светка оскорбленно отвернулась, а преподавательница шикнула на нас, напомнив, что начинается промежуточный зачет.

Подруга впервые столкнулась с открытым протестом с моей стороны, поэтому, конечно же, и отреагировала так истерично. Но правда заключалась в том, что проект ее тети был дурацкий и не получит поддержки ни в мэрии, ни в других организациях. Отказывать Свете было страшно неловко. Раньше я начала бы оправдываться и в итоге согласилась помочь в знак примирения, но контракт стервы держал меня в строгих рамках.

И снова я пришла к выводу, что контракт мне необходим, без него меня и правда съедят. Обглодают и скелет в музей палеонтологии выставят. А Максим… он поймет, почему я так поступила. Между нами война, так какие могут быть вопросы? Либо мы — либо нас. Это закон жизни.

«Да, но не закон Фрэнки Уваровой», — протестовала совесть. Она корчилась в муках агонии, и я поняла, что придется забыть о совести на месяц, как и о гордости, и достоинстве…

В общем, забыть о себе.

Прием был организован в отеле «Уайтхолл». Езерские собирали средства для школы приемных родителей. Прекрасный проект, и я была всей своей замученной душой за это дело.

На прием я пришла по приглашению, которое было куплено и прикреплено в контракте. Оделась я более-менее прилично: в короткое синее платье с глухим воротом, без рукавов. Волосы собраны в высокий хвост, на руках браслеты из белого золота. Среди гостей оказалось много знакомых, которые вежливо здоровались. Я им лишь кивала и улыбалась. Если вчера я оскорбила официанта и друга в закрытом пространстве без свидетелей, то сегодня предстояло оклеветать целую корпорацию перед большой аудиторией.

Я славилась вежливостью в общении с людьми, и было обидно марать собственную репутацию. А впрочем, какую репутацию? Безвольной «давалки», которая подписывает все поступающие ей проекты, потому что мозгов не хватает отсортировать мух от котлет?

Среди гостей мелькнуло лицо Бори; наверное, со своей семьей здесь. Я расстроилась. Не хватало, чтобы он увидел шоу, которое собиралась закатить его стервозная подруга! Но выбор был простой: либо делать, либо не делать.

Максим произнес короткую приветственную речь и спустился со сцены. Глубоко вдохнув, я схватила с подноса бокал красного вина и быстро поднялась по ступенькам. Руки вспотели, желудок скрутило в узел. Я окликнула техника, который собирался отключить микрофон, чтобы подождал.

— Добрый вечер, добавлю пару слов как представитель корпорации «Константа», — начала я и увидела, что Максим резко оглянулся и прищурил глаза. Он не бросился к сцене, пытаясь заткнуть вражеской провокаторше рот, а сложил руки на груди и с любопытством вскинул брови. Он был в смокинге с галстуком-бабочкой, с аккуратно зачесанными волосами, и выглядел привлекательным и уверенным в себе. Рядом с ним стояла очень красивая женщина с роскошной гривой рыжих волос. Незнакомка шепнула ему что-то на ухо. Он ухмыльнулся.

От нервного напряжения в глазах потемнело, во рту пересохло, и я отхлебнула вина для храбрости. На меня были устремлены взгляды десятков высокопоставленных гостей.

— Хотела бы поблагодарить господина Езерского, но мероприятие скучное. Да и что ожидать от планового собрания, которое призвано обобрать спонсоров. Ведь всем известно, что пожертвования… кхм-кхм… пропадут в карманах организаторов, к-как всегда. — Я подняла бокал в честь Максима, который гневно двинулся в мою сторону, и воскликнула: — Позор «Долу»!

Езерский быстро вернулся на сцену и, обняв меня за плечи одной рукой, склонился к микрофону:

— Простите за этот цирк. Госпожа Уварова лечится от алкогольной зависимости и не отвечает за свои поступки. С вашего позволения, уведу ее обратно в лечебницу.

Он до боли сжал мою руку выше локтя, а я, отважившись, резким размашистым жестом выплеснула вино в ненавистное лицо.

— Легко списать темные делишки на чужую невменяемость, но правда рано или поздно всплывет! — успела прокричать я до того, как Максим увел меня со сцены силой. Продолжая невозмутимо улыбаться, он утер лицо платком, который достал из кармана.

— Долой «Дол»! — скандировала я, понимая, что обречена.

Максим отмахнулся от помощи охранников и вытащил меня в фойе, а там вдруг подхватил и перебросил через свое плечо, зафиксировав так, что я и дернуться не могла.

— Если хотела со мной встретиться, то надо было просто позвонить, — в бешенстве сказал он, направляясь к номерам. У одной из дверей Максим остановился. Похоже, снял для себя комнату на ночь. С той рыжей красоткой собирался провести время, конечно же… И почему-то так тоскливо стало от этой мысли, что даже обидно.

Максим поставил меня на пол, чтобы разблокировать карточкой дверь, и я, воспользовавшись возможностью, помчалась прочь с криком:

— Помогите! Убивают!

Расплата настигла мгновенно, когда Егерь набросил на меня силки, а точнее, больно обхватил за талию сзади, отрывая от земли. В этот момент из номера в конце коридора выглянул настороженный мужчина в халате и очках.

— Скажи еще слово, и я тебя правда придушу, — процедил Максим, и колючей холодной волной окатило от его тона.

— Отпусти меня!

— Это целых два слова, — упрекнул он. Развернул к себе и нагло поцеловал. У меня дыхание перехватило от неожиданности.

Аромат вина, которым я облила Езерского, ощущался слишком ярко, и я захмелела в мгновение. Я цеплялась за лацканы смокинга, чтобы устоять, и умирала от счастья. Беспричинного, нелогичного счастья. Откуда оно? Что это?

Максим терся своими губами о мои, и наше дыхание смешивалось.

— У тебя звонкий голос, Фрэнки. Но я предпочитаю, когда женщины кричат подо мной. И ненавижу, когда из меня делают дурака. Только попробуй снова привлечь к нам внимание, — тихо предупредил Максим.

Он ласково поцеловал меня в щеку напоследок и, кивнув постояльцу, который наблюдал за ними, поправил черную бабочку у себя на шее. Незнакомец еще пару секунд потоптался, убеждаясь, что никто никого не убивает, и ушел к себе, явно решив, что всего лишь любовники поссорились.

Не теряя больше ни секунды, Езерский увел меня в свой номер и захлопнул ногой дверь.

Мне нужно было бежать, спасаться. А я вместо этого впитывала каждый жест Егеря. Я любила носиться на байке по ночным трассам, и мужчина передо мной представлялся мне самой опасной трассой на свете. Поэтому вместо страха я испытывала трепет и желание продолжить борьбу.

— Я не хотела устраивать скандал, — извиняющимся тоном произнесла я.

— Да неужели? — Он сбросил черный пиджак и потянул за галстук-бабочку.

Злость в его глазах поутихла, и я разволновалась, напомнив:

— Вас люди ждут.

— Прием и правда скучный, и мое отсутствие даст гостям приятную возможность перемыть мне кости.

Он расстегнул верхние пуговицы залитой вином белой рубашки, не отрывая от меня темного взгляда.

— Вы…

— Ты. Вчера мы перешли на «ты».

— Ты не можешь удерживать меня здесь.

— Я и не держу, ты сама не уходишь. — Максим вынул запонку из манжеты, а когда я сделала шаг назад, то улыбнулся: — Фрэнки, солнце, сэкономь нам время, не строй из себя недотрогу. Ты пришла сюда, предложила мне себя, я принял.

Его слова прозвучали ужасно оскорбительно. Но правдиво.

Я затаилась, а наглец подошел и осторожно обнял меня, с нажимом огладил спину — и ловко расстегнул длинную молнию на моем платье. У меня речь отнялась.

Конец ознакомительного фрагмента.