Код любви

Елена Григорьевна Ананьева

«Код любви» – остросюжетная психологическая драма, первая книга серии «Бегство». Валерия Вершинина увлечена миром артбизнеса. Героиня собирается на международную выставку в Мюнхен с лучшей картиной сезона. Но самолет подвергается нападению террористов, полотно пропадает… Параллельно с основным сюжетом в романе присутствуют размышления о событиях, происходящих в мире: конфликты между странами, вопрос беженцев. Однако эти темы даются не в политическом, а психологическом аспекте.

3

Пробел, штрих.

Правда, благородных людей в последнее время становилось всё меньше и меньше. Если даже генеральный директор авиапредприятия, солидный и обеспеченный Антон Григорьевич Белоченко на просьбы помочь с выставкой на ходу презрительно бросал:

— О чем вы говорите, Лерочка, кому они сейчас нужны. Людям на хлеб не хватает. А вы о картинах… — не по себе становилось Лере от этих укоризненных слов. Может их семье тоже на хлеб не хватает, но она ищет достойные пути поправить положение. Даже коллеги советуют пирожки печь и продавать. Она любит всяческие выпечки изготавливать, но не на продажу. Это не ее. Искала спонсора среди иностранных фирм, таких как «Люфтганза», для своих крупных проектов. А по большому счету причем здесь они. Для них это — подобие нагрузки к товарам. Мы вам свои услуги, но и ещё кое-что. И понимаешь, что эти одолжения не приятно принимать, но если получить, если придать этому соответствующую форму, вынуждено. Своим не до того. Или все разобраны. Идут по своему кругу, в котором часто себе получают возвратные суммы, так называемые «откаты». С этим она потом тоже столкнулась.

Лера любила бывать в этом салоне между небом и землей, особенно после того, как новые картины приземляются на свою плоскость. Пройдут цепь мучительных развешиваний, составления экспозиции, выравнивания, забивания новых гвоздиков в деревянные панели. Шеф её баловал и на многое закрывал глаза. А тонкие гвоздики даже разрешал. Вот она сила искусства! Наш человек! Она умела подойти в нужный момент. Если нет, не вовремя, то и не надо. Но обращалась часто. Все нового хотелось! Что-то совершить значительное ещё…

Так и сейчас тревожить шефа опасно. Не поймет. Вообще всё запретит. А так можно прорваться. Позже. Министра встретят. Пришлого преступника, как зверя, рано или поздно увезут с его клеткой. Всё станет на свои места. Картины повесит на нужное место тоже. Она начала переносить их из подсобки. Вначале сама. Потом подтянулись помогающие. На это она рассчитывала. Что делать, если пока все шло абсолютно на голом энтузиазме. К сожалению, к этому ее приучили раньше. Но она знала для чего и для кого это делает.

Находясь в салоне рядом с произведениями искусства, преображаешься. Это ли не снятие психологической напряженности перед полетом. Об этом писали ранее в книге отзывов пассажиры, с удивлением лицезревшие новинку. Появилась публикация в «Аргументах и фактах», но на этом особое внимание газетчиков к происходящему прекратилось. У многих из них, заведующих культурой, появились свои салоны, музеи, галереи и на остальных смотрели как на конкурентов. Организовывать их, уговаривать или доплачивать ей было не до того.

Особое значение Лера придавала этой акции — выставке здесь и параллельно там, куда она должна вскоре лететь. Она зарегистрировалась на престижной выставке в Мюнхене. И делала несмотря ни на что своё дело.

Пришлось сейчас по-быстрому договариваться с ребятами-техниками и за свои кровные монтировать выставку. Благо об экспозиции она подумала заранее и каждая картина имела своё место на стене.

Стоило только посмотреть в записную книжку, известные имена: Леонид Шилов, Василий Поникаров, Николай Прокопенко, Юрий Дьячук. Их изящные, мыслящие картины, извлекаемые из запасников склада, сразу преображали окружающее пространство. Внося диссонанс своим появлением здесь в это время, в просторном зале, ранее занимаемом рестораном. Сразу появились любопытные. Они заглядывали через стекло двери. И этот клубок энергии у взлетной полосы, где сплелись магнитные линии, силовые поля, сгустки манящей вдаль красоты, остро ощущаемой между небом и землей, будто весной пробуждали запасные сил в человеке. А вокруг появлялись приятные глазу сочные женские фигуры, летящие в серебристой дымке кони. Струящиеся в невесомости одежды, гроздья южных фруктов, истомно-красные раки в натюрмортах, глазастая рыба, выловленная из нашего детства — всё это великолепие раздражало черствых и деловых, равнодушных к прекрасному. А чуткие души настраивало, как музыкальный инструмент, на прекрасную волну гармонии.

Госпожа Гармония. Всем правит она. Исподволь. Тонко. Не все могут уловить её четкий строй. Её аскетическую красоту.

— Продолжается регистрация на рейс 610 Одесса-Вена компании «Австрийские авиалинии». — Отбивает ритм аэропорт в динамиках. Вот бы так да о выставке. Сколько людей бы узнало! Сколько могло бы прийти случайно услышавших, но не случайных посетителей. Интересующихся искусством где бы то ни было.

Служащие австрийской компании суетятся перед полетом, готовясь принять, как добрые хозяева, гостей. Выносят новые щиты, размещают дополнительную рекламу.

Экспозиция, наконец, заняла свое место в истории. То есть в зале, с помощью молодых ребят, которые быстро сделали новую развеску картин. Салон преобразился. Мгновенно открылись цветные окна. Завибрировало пространство. Усилилось движение воздушных слоев, отторгаемых казалось от светоносных пятен. Самолеты за круглой стеклянно-обсерваторской стеной зала дополняли и озвучивали сюжеты. Заставляли их работать иначе. Воспринимать острее. Лера посчитала, что если через минимум сорок минут она не начнет презентацию, то она может её уже здесь не делать. Важно и ей сегодня вылететь в Германию. Такой возможности может больше не представиться. Виза сделана. Шанс вылететь в рейс по льготному для нее тарифу, наконец, представился. Её знакомый экипаж, с которыми общалась на протяжении почти десяти лет, с удовольствием могут привезти ее в Мюнхен. Уже и ей пора собираться в дорогу. Видно, не судьба сегодня проводить здесь программу, приуроченную к отправке картины на Всемирную выставку. Теперь важно не завалить там. Ведь в музее современного искусства предполагается открытие выставки с её участием.

Этого она добилась не в одночасье. Теперь всё зависит от главного сейчас в её жизни человека. Любимого художника, которого также нет в назначенный час в аэропорту, а уж без него, вернее без его картины ей там делать нечего.

«Нужно же было отдать ему на исправление заявленное полотно! И вечно же он потом любит всё доделывать, переделывать», — подумала в сердцах. Оно прошло все стадии оформления для вывоза из страны и сейчас никак без него не обойтись. Боже мой, что происходит. Будто звёзды сговорились против нее. Ее честолюбию нанесен огромный, но пока не сокрушительный удар. О, еще не вечер. Терпения ей не занимать.

Хотя оно распространялось больше на работу. Ждать не любила. Посмотрела на часы… Вечер, вечер. Лера жила с ускорением. Хотелось многое успеть, но всегда на пути стояли непреодолимые преграды, которые ставили ей чаще всего близкие и любимые люди. И она очень страдала от этого. Плакала в одиночку. Но это раньше. Всё не могла перебороть в себе обидчивую, легко ранимую любимицу ранее большой семьи. К сожалению, с годами члены её убывали непредсказуемо быстро. Потом запретила себе реветь. Хватит. Ранние морщины и все остальные неприятности. И как рукой сняло. Всё зависит от настроя.

Участие в престижном арт-проекте Россия-Украина-Германия открывало новые возможности. В будущем — участие в Большой международной выставке главной экспозиции. Без картины «Валькирия» сейчас всё казалось не имело смысла. Немцы любят загадочные женские фигуры. Она вернулась в салон. На охристом бархатном диванчике тоже спокойно не сиделось. Поминутно выглядывала: не покажется ли знакомая фигура мастера. Где он?

Ладный, как офицер, стройный, несмотря на возраст, с горящим светящимся взором, острыми проницательными глазами и аккуратно подстриженными черными усиками на миловидном лице, художник от Бога. К чести и гордости из ее команды.

Хотя это более чем условно. Художник принадлежит всем. Но именно он являл собой образец надежности. Без излишней суеты и гонора, с обостренным чувством собственного достоинства, он казался всегда невозмутим и не гнался за призрачным счастьем. Хотя жизнь не давала особых шансов для самоуспокоения.

Голос в динамике заставил вздрогнуть: началась снова посадка, слава богу еще не её рейс. Осталось совсем мало времени для разбега. Как она писала когда-то «Разбег, как спасение дан». Где ее спасение? Головой крутила, как ведомый в парном самолете. Где ее пара?

Она так любила и ждала его. Имя его — парное Валерии. И даже отчество — Георгиевич! Как брат вроде! А называли часто Лерой-второй, или Лёша, Лёпа. Он не обижался. Обижалась за него она. Такой художник. А имя не сделал. Имя! Одна из составной гармонии. Ее Величество случай, плюс талант, плюс мастерство и еще множество всего. Как краска на палитре, смешивай, как хочешь и пиши!

Ан, не у всех получается!

Боже, и у нее ничего не получается! Что за время такое! Схватила сигарету, размяла так, что порвала последнюю. Вскочила и побежала на привокзальную площадь. Пришлось стрельнуть:

— Для тех, кто бросает курить, но не может, — с удовольствием ей дали сигарету и прикурить. И она затянулась, втягивая дым смол, смешенных с дымящимися на мангале в глубине площади шашлыками.

— Что хочэшь, красавыца, дай погадаю, — пристала как всегда старая цыганка, скоро поедешь. Дальняя дорога. Счастье тебе будет. Но не сразу, — выпалила, будто ее спрашивали. К гаданиям и всяким колдовским делам относилась с явным недоверием.

Армянин Коля, держатель шашлычницы, пригласил к столику, благо на воздухе. Присела, напряженно, вглядываясь вдаль.

— Продолжается посадка на рейс Сибирские авиалинии — доносится сюда из репродуктора. Его всё нет. Явно что-то случилось. Тысячу раз пожалела, что не забрала сразу картину из мастерской тогда, когда он почти закончил ее переделку. Наверное, новую начал. Он это любит. Шлифует до умопомрачения.

— Привезешь к отправлению? — спросила его тогда.

— Ты же знаешь, как договорились. Я никогда ещё не подводил.

— Оно так и было, но смотри. Сейчас может быть просто катастрофа.

— Не накручивай, как ты можешь, — успокоил.

— Разве я накручиваю? Я прогнозирую…

— Предполагая самое плохое? Нужно хорошее программировать, — парировал тут же.

— К сожалению, я не программист, я искусствовед. А вас вести ой, как сложно. Каждый сам по себе.

— Да уж, такой, брат-художник».

Такой был разговор. И где же его успокоение. Ч-черт! — как не вспомнить.

Заметалась. Перешла через площадь. Может он в кафе зашел да встретил там кого-то.

И где все остальные. Вот так прощание славянки с презентацией. Никого из знакомых.

Вернулась к вкусно дымящему мангалу у армянина. Страшно захотелось есть. Видно на нервной почве. Это у неё бывает. Донеслись призывные из динамика:

— Рейс Одесса — Вена-Мюнхен задерживается на 4 часа!

Над аэропортом насупились тучи.

Вот это подарок судьбы! Хоть не так, так иначе.

На площади есть шашлыки не захотела, да и менять валюту ни к чему. Есть столько приготовленного для презентации, можно хоть сейчас приступать. И она направилась к залу.