Стрекозка Горгона. 1828 год

Елена Гостева, 2017

4 и 5 части историко-приключенческого романа "Стрекозка Горгона". В 1828 году Россия победоносно завершила войну с Ираном. Но турецкий султан ещё осенью объявил священную войну России, начинается русско-турецкая война. Юные герои желают совершать подвиги, рвутся в бой. Кадет произвели в офицеры, их полк отправлен на Балканы. Главная героиня выходит замуж и сопровождает мужа.1828 году русские войска заняли несколько крепостей на Балканах. Из книги читатель узнает о ходе военных действий в русско-турецкой войне, о том, как взрослели и сражались юные офицеры.

Глава 10

Драгуны временно размещались в Красном Селе, на месте ушедшего на Балканы лейб-гвардии гусарского полка. Для пикника выбрали поляну недалеко от лагеря на берегу Дудергофки, которую лес отгораживал от мест военных учений.

Проблема была в том, что офицеров, то есть молодых людей, много, а барышень — почти нет. Женатых офицеров на весь полк шестеро. Офицеры, живущие в столице, спешно созывали сестёр, кузин. Таня пригласила Стрешневу с двумя незамужними дочками, и написала Екатерине Дмитриевне. Эта молодая учительница была единственной из преподавательниц, к которой она чувствовала не только уважение, но любовь, признательность и даже — жалость. Да, многие дамы из Смольного заслуживали уважение за неуклонное соблюдение принципов, за благонравие, преданность делу, но любви — увы, не все. Екатерина Дмитриевна, выпускница этого же института, ещё не успела очерстветь от сознания, что осталась в старых девах, и была добра к воспитанницам. Милая Кати, как её называли смолянки, была хороша собой, умна, читала предмет интересно, доходчиво. И вряд ли — счастлива. Обедневшие родители отдали её сюда шестилетней, а потом радовались, что благодаря успехам в учёбе дочери предложили стать преподавательницей — хоть куском хлеба она сама себя обеспечивала. Потому до 25 лет Екатерина Дмитриевна не видела почти ничего, кроме Смольного, не была знакома ни с кем, кроме его обитательниц, знала жизнь лишь от звонка до звонка: по звонку подъём в 6 часов, по звонку — молитва, по звонку — завтрак, уроки. Даже прогулки во внутреннем саду Смольного и те — строго по звонку. Танюше очень хотелось сделать для мадемуазель Кати хоть что-нибудь! Хорошо, если б на нее обратил внимание кто-то из офицеров, а если не получится, то хотя бы на день вырвать из атмосферы казарменного пансионата, из голых институтских стен.

Когда мадемуазель Кати приехала, Таня представила ей Бегичева и попросила, чтобы тот был рядом с нею: «У Екатерины Дмитриевны в этой компании, кроме меня, нет знакомых, я боюсь, что ей не с кем общаться. А у вас могут быть общие интересы: ведь она — преподавательница, и Вы были преподавателем!»

Смолянки считали Кати образцом русской красавицы: светло-русые волосы, овальное чистое лицо, высокий лоб, большие серо-голубые глаза, рот небольшой, губы не тоненькие, а немного припухлые. Когда она улыбалась, лицо её светилось добротой, а когда вела урок, казалась холодной и недоступной, как Снегурочка. И эту светленькую красавицу Таня решила представить скуластому брюнету с чуть раскосыми глазами. Он был хорош собой, хорош своеобразной азиатской красотой. Бегичев происходил из рода степняков, что ещё три века назад поступили на службу к московским князьям, тюркская кровь в нём была несколько разбавлена кровью русских дворянок, коих брали себе в жёны крещёные татары, поэтому Владимир Васильевич был менее смугл, чем его предки. Но в его умных, внимательных глазах ещё сохранился жар степного солнца, ощущался сдерживаемый, не выпускаемый наружу, но горячий, сильный огонь. Похожие отблески Таня замечала в глазах дяди Кхамоло. Девушке показалось, что этот огонь и нужен более всего Снегурочке из Смольного — Катерине Дмитриевне.

Сергей потом лукаво спросил невесту:

— Стрекозка, ты что, моего командира оженить вздумала?

— Твой командир меня волнует меньше, чем моя классная дама. Да, мне бы очень хотелось милую Кати замуж выдать. Будет жаль, если она со временем превратится в такую же злобную надзирательницу, как другие…

— Тогда ты выбрала не ту кандидатуру. Бегичев вряд ли решится на женитьбу. Он из мелкопоместных, живёт лишь на жалованье. И она, как я понимаю, приданого не имеет.

— А где взять другую кандидатуру? Твои друзья для неё молоды, из старших офицеров, ты ж сам говорил, богаты лишь Лужницкий да Вахрушев. Но Вахрушев — солдафон, вряд ли сумеет оценить доброту и нежность Кати, Лужницкий — ловелас…

— Неужель прошлые амурные похождения могут оттолкнуть даму? По-моему, наоборот. Я замечал, что как только Лужницкий в салоне появляется, все дамы веселеют, спешно прячутся за портьерами, чтоб прически поправить да носики попудрить. И совсем юные, и те, что в возрасте…

— Не знаю, каких дам ты имеешь в виду, а мадемуазель Кати нужен человек, репутация которого не столь подмочена. Она от Лужницкого будет шарахаться, как от огня.

Сначала по приезде собрались возле столов, чтобы наскоро перекусить. Многие только здесь узнали о главной цели пикника, когда Сухнен поднял бокал и объявил об обручении Сергея и Татьяны.

Дамы расположились вокруг музыкантов, рядом с ними офицеры. Кто-то прогуливался в лесу, кто-то валялся на траве. Олег Руперт уговорил поехать с ними сестру их друга Лизаньку Стародубцеву и её кузину. Он раньше не обращал внимания на Лизу, но после высылки Жоржа из корпуса, зная, что с другом поступили несправедливо, чувствовал и себя виноватым, стал бывать в их доме.

Импровизированный оркестр из четырёх гитар и скрипки получился неплохим, играл не всегда слаженно, но за некоторые сбои, случавшиеся не из-за отсутствия мастерства иль слуха, а лишь потому, что музыканты впервые играли вместе, никто не обижался. Оказалось, Лужницкий обладает приятным голосом, хорошо исполнял романсы. И все были в восхищении от голоса графа Звегливцева.

Сергей представил Таню полковым дамам, из которых она выделила капитаншу Петрову — та хорошо знала гарнизонную и походную жизнь, поскольку сопровождала мужа почти везде, и в полковой жизни именно она должна была стать первой советчицей. Девушка поняла, что найдёт в этой солидной даме надёжного друга. Хотя, может, рано её именовать солидной? Родила пятерых деток, но не стара ведь капитанша. Высокая, с хорошей фигурой, разве что чуть полновата, черты лица правильные, кожа свежа. Странно всё-таки возраст определяют в обществе: о полковнике, которому тридцать три, говорят, что он молод, а о капитанше тридцати двух лет почему нельзя сказать так же?

Невеста, конечно, была в центре внимания, всех желали ей счастья. Когда затеяли игру в фанты, именно ей поручили загадывать, что каждый фант должен выполнять. Напряжение она чувствовала лишь при общении с Ириной Обручевой. Таня знала, отчего. Сергей с сестрой друга был приветлив и обходителен, только и всего, но он не был достаточно внимателен, не сразу заметил, что Ирина бросает на него не в меру томные взгляды, смущается при встречах больше, чем принято у барышень. А та успела навоображать себе немало: в фантазиях, склоняясь над очередным любовным романом, уносилась очень далеко, и героем её грёз был стройный синеглазый блондин по имени Сергей. Уже и брат, и мать предупреждали мадемуазель, что зря она заглядывается на Лапина, поскольку надежды на взаимность у неё, похоже, никакой нет. Но их советы не помогали: Ирина была в семье младшей, избалованной, привыкла, что все её желания исполняются, она упрямо верила, что и в любви добьётся своего. И вдруг ожидаемо для других, но неожиданно для неё прозвучала новость, что тот, о ком она мечтает, обручён! Да и с кем? С той самой пигалицей, которую она вообще не принимала в расчёт. Ведь не было же этой Татьяны рядом с Лапиным! Вчера ещё в Смольном обитала, а сегодня — невеста. Как это?!

Ирина старалась не показывать своей досады, но улыбалась через силу, веселье её было ненатуральным. Кадет Красовский, чьи ухаживания она принимала, чтобы ревность в Серже разбудить, с тревогой посматривал на неё — он-то к мадемуазель Обручевой относился серьёзно. Ирина незаметно отошла в сторону, удалилась в лес и присела на упавшее дерево, скрывшись от тропинки за невысокими сосенками. Подумала: если будут спрашивать, что она делает в одиночестве, ответит, что на реку любуется, здесь тихо и красиво.

Но недолго наслаждалась спокойствием. Неожиданно за спиной услышала смех: жених и невеста тоже сбежали от общества. К её счастью, молодым понравился другой участок берега. Там стояла очень забавная берёза, её изогнутый ствол напоминал перевёрнутую букву «Ч». Ирина видела, что молодые к ней подошли и Сергей со словами: «Посмотри, какое замечательное дерево!», подсадил Татьяну на этот высокий «стул», обнял, прижался к ней. Целовал её! И эта нахалка всё позволяла! Ну да, на тонкой девичьей руке, обнимавшей юношу, поблёскивало обручальное кольцо!

Татьяна почувствовала отчаяние и ненависть, направленные на неё, через плечо Сергея бросила взгляд туда, откуда они излучались. Заметила за негустой зеленью сосновых веток светлое женское платье и догадалась, кто там, отстранила жениха и сказала:

— Давай вернёмся. Неудобно оставлять общество надолго.

— Нам можно, мы жених и невеста, никто нас не осудит, — снова притягивая девушку к себе, счастливым-счастливым голосом возразил он. — Мы так редко наедине остаёмся!

— Всё же пойдём, хочется поговорить со всеми.

— С кем же это желает говорить моя невеста, кроме меня? А ну-ка признавайся! — шутливо, но строго потребовал Сергей.

— О! Жених, похоже, ревнует! Неужели? — кокетливо поддела его Татьяна. — Забавно!.. А мне кажется, поводов для ревности у меня намного больше, однако я молчу!

— Танюша, тебе не о чём беспокоиться. Кроме тебя, меня никто не интересует!

— Разве? А как те дамы, которыми Вы, мой любезный жених, интересовались ранее?

Ирина вся напряглась — а вдруг Таня назовёт её имя? — и испугалась, и обрадовалась: мелькнула мысль, что сейчас молодые поссорятся, и для неё ещё не всё потеряно. Однако Сергей, похоже, нисколько не был смущён, он засмеялся, уткнувшись в плечо невесты.

— Клянусь, я всех забыл. Однако должен же я был у кого-нибудь научиться науке поцелуев, — прозвучал его слегка виноватый голос.

— Вот как? А мне казалось, это исключительно от природных способностей зависит. Хорошо, при встрече надо будет поблагодарить твоих учительниц, они тебя неплохо обучили. Кого из них более всего благодарить, а? — ехидно сказала невеста.

— Не надо. Лучше меня самого отругай, — Сергей посмеялся чему-то своему и сказал. — Зря я тебя зову стрекозой. Ты — не стрекоза, а язва!

Таня повторила, что им нужно возвращаться. Сергей подхватил её на руки и пронёс несколько шагов, осторожно переступая через коряги, и только потом отпустил на землю, при этом Ирина заметила, как он наклонился, оправляя Танино платье. И даже это нахалка приняла как должное! Жених с невестой скрылись за деревьями, а Ирина сидела, как оглушённая, сжалась, пытаясь осмыслить то, что подсмотрела и подслушала. Нет, не такими в её воображении должны быть отношения между женихом и невестой, это была совсем не та любовь, какую она себе представляла! Да и любовь ли связывала Таню и Сергея? Не может быть! Ни от него, ни от неё она не услыхала признаний. По её разумению всё это больше похоже на сговор двух преступников, проходимцев, но никак не на чистую и возвышенную любовь, о которой ей мечталось. Разве может любящая невеста спокойно говорить о дамах, за которыми ухаживал жених, обещать, что будет благодарить его «учительниц»? Разве может настоящий жених как о самом ничтожном, безвинном проступке сообщать невесте, что какая-то из дам его обучала «науке поцелуев»?! Нет и нет! И Ирине подумалось, что если эти двое поженятся, то, пожалуй, оба будут изменять друг другу направо и налево. Но она сочла, что Сергей не виновен, он чист, это Татьяна, её удачливая соперница, порочна, дурно влияет на прекрасного юношу.

Откуда было Ирине знать, что Таня испытывала, когда узнала о любовнице Сержа, сколько всего передумала, сколько страдала, мучилась из-за тех «учительниц»? Это сейчас, в преддверии скорой свадьбы, зная, что теперь-то уже никто и ничто не помешает, невеста была весела и даже шутила на сию непристойную тему…

А Таня размышляла, кого бы отправить к Ирине, кто бы опечаленной девушке настроение улучшил. Да, она могла чувствовать себя отомщённой за пренебрежительный тон и презрительные взгляды, что раньше Ирина бросала на неё. Но всё равно её было жаль. Поискала глазами Костю. Но и он был насупленным, похоже, обижен, сможет ли быть достаточно тактичным, не расстроит ли барышню ещё больше? Вон Лужницкий легко сумел бы развеять печаль-тоску, но общение с ним, пожалуй, ещё более опасно для девицы, чем безответная любовь. Подошла к Косте и посоветовала поискать Иру, сказала:

— Я вижу, что вы оба сегодня грустите. А грустить иногда лучше вдвоём.

Костя печально поднял глаза, подумал, кивнул согласно и направился туда, где осталась Ира. Таня разговаривала с Красовским тихонько, чтобы не слышал Серж: не хотела, чтобы жених снова назвал её интриганкой. Также не желала открывать Сергею глаза на то, что Ирина в него влюблена — а вдруг почувствует жалость, решит приободрить, и что из этого выйдет, чем закончится?

Провожая взглядом Костю, Таня вдруг жутко испугалась — почудилось, что юноша уходит не в лес, а в небытиё, что шагает не по тропинке, а над нею… И что значит это видение? Таня лишь вздохнула глубоко, стараясь никому не выдать волнение.