Истории из соседней палаты. Услышано и рассказано ревматологом

Елена Выставкина, 2023

Молодой мужчина, неизвестно почему теряющий вес, дама средних лет, учитель русского языка, которая не может проглотить ни куска еды, охотник, у которого без видимых причин распухло колено. Что объединяет этих людей? Все они пришли на прием к ревматологу и оказались героями книги 33 истории пациентов с загадочными симптомами и неожиданная развязка-диагноз Автор книги, ревматолог Елена Выставкина, – врач-детектив. Проведя тщательное расследование, опросив «свидетелей», опираясь на данные анализов, она не дает ни единого шанса болезни остаться загадкой для врача и пациента Диагноз, поставленный спустя 22 года, загадочные пятна на теле и «типичный ревматизм», под маской которого на самом деле скрывается совсем иное заболевание, – увлекательное и очень полезное чтение для всех, кто хочет быть по-настоящему здоровым. Легкий слог и чувство юмора автора настроят на позитивное решение и выздоровление. Бытовые примеры, «узнаваемые» жалобы и характеры пациентов сделают чтение понятным и увлекательным. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Обезглавленный волк

Глава 4

Бывают пациенты, после которых остается ощущение: нет, точно все не зря. Все, что делаю я. Все, что делают коллеги.

На приеме маленькая хрупкая женщина. Валентине Степановне немножко за 70. Невооруженным глазом видно, что у нее остеопороз. Осанка — с тем самым вдовьим горбиком. Расстояние между ребрами и тазом явно снижено. Но я понимаю: мои догадки не должны забегать вперед жалоб пациента.

— Что беспокоит вас? — начинаю я опрос.

Валентина Степановна смущенно улыбается и пожимает плечами:

— Ну для моего возраста это, наверное, нормально — слабость. С утра встала — и уже устала. А вот еще температура стала подниматься недавно. Но цифры такие, небольшие: 37,3 — максимум.

— А почему вы стали ее измерять? Как-то ощущаете эту температуру?

— Да нет, совсем не ощущаю. Но меня так научил доктор в Москве 45 лет назад: если что-то начинает происходить — меряй температуру.

Говоря это, Валентина Степановна подняла руки с колен и начала активно жестикулировать.

И тут я заметила это, вернее, эти: эти невероятно покрученные деформированные кисти, узловатые пальчики, вывернутые под неестественным углом.

— А суставы? Беспокоят?

— Ой, нет, доктор! Давно уж не беспокоят меня мои ручки. Вот тазобедренный стал ныть — по ночам болит. С утра разойтись сложно.

— А еще какие-то суставы?

— Колени, стопы.

— Высыпания на коже?

— Ну вот только синячки. Но это если ударюсь, а я все время где-то бьюсь. — Она улыбается смущенно. — Неловкая я.

— Что вы сейчас принимаете?

— А я сейчас покажу, доктор! — Валентина Степановна ловко выудила из сумочки лист бумаги со списком препаратов. В нем были лекарства «от давления», «от холестерина» и мой родной ревматологический метипред.

Список был написан красивым почерком.

— Дочка писала?

— Что вы, доктор, я сама, — с гордостью отвечает пациентка. Я перевожу взгляд на ее кисти, а потом на ее лицо.

— Да я давно приловчилась. Мне предлагают хирурги операцию — выпрямить сухожилия и еще что-то, но не хочу, я и так справляюсь.

— А что вы лечили у доктора в Москве 45 лет назад?

Мне кажется… да нет, я уверена, что уже знаю ответ.

— Так волчанку лечили в институте ревматологии.

Я киваю. Волчанку. 45 лет назад.

То есть с таким грозным диагнозом, с прогрессирующим заболеванием-убийцей эта хрупкая женщина прожила 45 лет. Пришла на прием своими ножками в полном разуме. Да еще и пишет красивым витиеватым почерком.

Валентина Степановна оказалась невероятно интересной рассказчицей. Перед моими глазами открывались картинки советской Москвы.

— Тогда над волчанкой работала Валентина Александровна Насонова. И меня отправили прямо к ней. А я совсем юная, напуганная, вся отекшая после родов — как шарик. И бабочка горела на щеках, и лоб горел.

Я киваю, даю волю фантазии. И представляю, как легенда российской, а тогда советской ревматологии ставит диагноз моей теперешней пациентке. 45 лет назад.

— Она назначила мне преднизон. И мне стало легче буквально на следующий день. Это просто чудо, доктор! Верите?

Я верю — наблюдала эти чудеса и сама.

А Валентина Степановна продолжает:

— И мы гуляли с мужем по ВДНХ, ели мороженое. А к вечеру меня снова обсыпало. Ох и ругали меня тогда врачи! С тех пор от солнца прячусь.

— Так вы с того времени только на гормонах?

— Ой, нет! Через какое-то время я приехала к Валентине Александровне, и после обследования она добавила мне плаквенил. Это была какая-то революционная таблетка. Я хотела еще детей. И Валентина Александровна сказала: хочешь рожать — нужно делать все, как скажут врачи. Через год после приема плаквенила и преднизона мне оставили только преднизон. И еще через полтора года я… второй раз стала мамой. Ох и взъярилась тогда на меня волчанка! Покрутило руки, сыпались волосы, снова температура, снова отеки, одышка… У меня даже воду из легких откачивали!

Да, волчанка действительно обостряется при беременности и после родов. Иногда так обостряется, что можно не справиться. Но передо мной явно счастливица.

— Я возобновила плаквенил, и было много преднизона, и пульс-терапия, и соли золота.

Соли золота перестали использовать из-за токсичности. Но в свое время и они пригождались. Спасали.

— Я была пухликом — со щечками и животиком, — продолжает свой анамнез пациентка, — много плакала. Боялась. Сломала руку в двух местах — срасталась полгода. Но срослась!

Она перевела дух. А я слушала и не перебивала.

— Терапевт в поликлинике боялась меня как огня. Я приходила сдавать анализы — и этот ее испуг сначала пугал и меня. Потом злил. А потом стал вызовом. Всем своим видом говорила этой докторше: «Я жива! Жи-ва! Не дождетесь моих похорон!»

Я удивлена стойкостью этой маленькой хрупкой женщины.

— Прошло три года. Я опять осмелела и снова отпросилась беременеть. Родила третью дочку. — Валентина Степановна кивнула в сторону своей «группы поддержки».

Младшая из трех дочек и привела ко мне свою маму.

— Когда родила третью, я уже знала примерно, что мне предстоит. Береглась, пила таблетки. Опять сломала руку, уже другую, точнее, плечо. Снова прошла через ад: стационар, пульс-терапия.

Да-а-а, вот это битва! Битва, которая длится почти полвека. Я мысленно вытирала пот со лба. Ай да пациентка!

— Но последние лет 20, доктор, все было совсем неплохо. Я больше не сбегала в роддом. Мы с волчанкой заключили пакт о ненападении. Я пила таблетки, а она не кусала мои щеки, почки и легкие. Разве что руки покручивала, но это я ей разрешила.

— Я очень рада, что у вас с волчанкой мир, но… зачем нужна я?

— Мне кажется, хрупкое равновесие нарушено и эта негодяйка снова начинает меня покусывать, — хитро улыбнулась Валентина Степановна.

— Вы могли как-то спровоцировать ее?

— Признаться, да, Елена Александровна. Я решила, что волчанка умерла раньше меня, и отменила плаквенил.

Я вздохнула. Неужели все так просто?

— А еще я стала снижать метипред.

Я еще раз вздохнула. Валентина Степановна тоже вздохнула.

— Мне сказали, что глаза страдают от плаквенила, а от преднизолона рассыпаются кости. Вот я и подумала… Сколько лет все было хорошо, я уже старая.

— Ма-а-ама! — Младшая дочка подняла брови в материнскую сторону. — Скажите ей, меня она не слушает!

Мы вернули плаквенил и метипред. Я расписала терапию остеопороза. Остеопороз настигает к 70 годам практически всех, кто дожил до этого возраста. Безусловно, метипред придавал ему свое ускорение. Но при этом он останавливал волчанку — куда более стремительное и опасное заболевание.

Волчанка успела оставить метки по всему организму. Коксит — воспаление в тазобедренном суставе, — это он давал боли, сопротивлялся месяца три. Изменения в моче — были еще и они — исчезли через полгода. Перикардит — жидкость вокруг легких — покинул хозяйку через год.

За прошедшие два года новых происшествий с Валентиной Степановной не произошло.

Волчанка сидит на цепи. Обезглавлена.