Глава вторая
Долго ли, коротко шло выздоровление Пинки, скорее долго. Но и плохое, как и хорошее, в конце концов заканчивается. Такова жизнь! Нельзя сказать, что Пинки жилось плохо, когда она болела. Её никто и ничто ни в чём не ограничивали, кроме бинтов и лангеты, которые очень мешали двигаться. Лестрейд прибегал к ней каждый день в любую погоду. По приказу Большеглазого ему все помогали, а со временем были даже рады видеть и потрепать по огненно-рыжей шёрстке.
Вот и сегодня за окном был ненастный день. Лил затяжной дождь, но дверь кабинета приоткрылась, и влетел запыхавшийся Лестрейд.
— Мадемуазель Пинки, у меня прекрасная новость, — заголосил он с порога, — но сначала расскажите, как вы себя чувствуете?!
— Я замечательно себя чувствую, и позвольте без подробностей. Рассказывайте, что у вас за прекрасная новость, и не тяните. Я вся внимание!
— Хорошо. Не буду вас нервировать. Новость такая: у нас появился внук. Надо бы его вам как-то представить.
— Очень интересно! И кто же он?
— Это бельчонок. Зовут его Браун. Точнее, его никак не звали, когда мы его нашли. Его так назвала Коломба. Вообще, я наблюдал преемственность поколений! Когда она взяла его за шкирку и понесла домой, я сразу вспомнил, как вы несли её, когда нашли в сквере под кустом, малюсенькую и еле живую.
— О господи! Я-то спрашивала, кто этот наглец, что ухитрился сделать меня бабушкой! А вы в этом смысле! Фу, фу, фу! Ладно, понятно. А где вы нашли этого бельчонка, тоже в сквере?
— Нет, мы навещали льва Конана. Когда шли через парк, бельчонка нашла под деревом Коломба. Он выпал из гнезда и лежал на земле без движения. Она его решила спасти и взяла себе на воспитание. Так что теперь вы бабушка!
— Вы в своём уме, Лестрейд?! Прекратите это повторять, лучше расскажите, как он себя чувствует? Он быстро пришёл в себя? Вы выяснили, почему он выпал из гнезда?
— Да, думаю, что мы смогли правильно предположить, что он потерял своих родителей и от голода упал с ветки. Он был очень маленький, когда мы его нашли. Сейчас он уже окреп и подрос. Мэг Рэд делится с ним орешками и фруктами. Кар-Карыч собирает ему грибы. Так что мы справляемся. Он сыт и живёт в атмосфере любви. Всё, чего ему недостаёт, — это только вашего присутствия. Но этого нам всем недостаёт. И в целом мы справляемся.
— Почему мне сразу не сказали? — разволновалась Пинки.
— Не хотели тревожить. Вдруг бы он умер, и вы бы огорчились, а вам нельзя этого совсем, — при этих словах в животе у Лестрейда как-то странно пискнуло.
— Это не я, — сказал он торопливо, — Коломба приняла такое решение.
— А, Коломба! Неразумное дитя! Хотя в этом есть доля истины. Ну и как он сейчас?
— Кто «он»?!
— Господи, Лестрейд! Вы меня удивляете, бельчонок, конечно!
— А! Он просил, чтобы я его взял с собой.
— И почему же вы его не взяли? Из-за дождя?
— Почему же не взял? Как раз взял! Он здесь, со мной, я просто хотел вас подготовить. Всё-таки такая новость должна сообщаться осторожно.
— И где же он? — оторопело поинтересовалась Пинки.
— Брауни, выходи, не бойся, — засюсюкал Лестрейд, — бабушка будет рада тебя видеть!
Пинки на этот раз предпочла сдержаться и не окорачивать Лестрейда, хотя ей совсем не нравилось, что он уже в который раз назвал её бабушкой! Она с удивлением и замиранием смотрела на сеттера. Шерсть на груди у него зашевелилась, и откуда-то из-под брюха выполз и перебрался на загривок маленький, тощий и длинный бельчонок.
«Чистый Шнурок в детстве, — подумала Пинки. Так она называла Коломбу, когда та была ещё совсем маленькой. — И он тоже хорошо вписывается в Союз Рыжих!» Чихуашка счастливо улыбнулась.
— Ну, здравствуй, — сказала она, — как твои дела? Рада тебя видеть!
— Благодарю, всё замечательно, — пискнул бельчонок, — я очень рад с вами познакомиться!
Вдруг дверь в кабинет открылась, и вошёл Большеглазый. Бельчонок в мгновение ока исчез в густой длинной шерсти под брюхом у сеттера.
— А, дружище! — сказал Большеглазый. — Ты уже здесь! Погода не для прогулок, однако! Ну, ты молодчина, не оставляешь свою подругу даже в такое ненастье! — и он потрепал сеттера по загривку как раз в том месте, где только что сидел бельчонок.
Пинки с Лестрейдом заговорщицки переглянулись и улыбнулись. Большеглазый погладил чихуашку по голове, пробормотал, что она неплохо выглядит и большая молодчинка, прошёл к столу, принялся за работу, и через минуту в кабинете показался Лысый с мисочкой еды для Пинки.
— Джеймс, принесите ещё еды для друга Голди, и побольше. Он что-то совсем худой. Положите здесь для него подстилку, он ещё не обсох, а лежит на холодном полу. Это нехорошо.
После того как Большеглазый занялся своими бумагами, а Лестрейд поел и осторожно, чтобы не придавить Брауни, растянулся на принесённой подстилке, Пинки решила сообщить сеттеру о новом деле. У неё давно зрел план помощи Большеглазому, и она никак не могла сообразить, как за это взяться, пока не увидела Брауни.
— Лестрейд, пришло время нам возвращаться к делам. Тем более что Большеглазый нуждается в помощи. А он так много для меня сделал, что самое время отплатить ему тем же.
— Мы будем его лечить? — живо поинтересовался Лестрейд. — Надо же, а выглядит он вполне здоровым.
— Нет, конечно! Мы будем ему помогать, а не лечить. Тем же — это в том смысле, что мы ему тоже поможем, чем сможем.
— Понятно, я с радостью! — отозвался Лестрейд.
— Итак, пока я тут лежала, голова моя пухла не только от боли, но и от секретов государственной важности!
— Что вы говорите! Они обсуждали их прямо при вас?!
— А чем я им могла помешать? — удивилась Пинки. — Они же не знают, что мы всё понимаем.
— А, ну да! Я всё время забываю, какие они бестолковые!
— Лестрейд, не забывайтесь! Мы сейчас говорим о Большеглазом, а он мой друг! Это то же самое, что кто-то бы вас при мне называл бестолковым!
«Ну и что с того, — подумал Лестрейд, — по большому счёту так оно и есть, что уж обольщаться!»
Вслух он извинился за свои необдуманные слова и сказал, что с радостью поможет другу его лучшей подруги.
— Итак, сначала я обозначу проблему, — сказала Пинки. — У Большеглазого возникли вопросы к германцам. Они слишком быстро узнают то, что им не нужно знать. Похоже, в окружении Большеглазого есть шпион. Надо нам затруднить ему связь с германским посольством или затруднить связь германского посольства с Пруссией. Одно из двух мы точно должны сделать.
— А мы уже знаем, как это можно сделать? — скромно поинтересовался Лестрейд и вытаращил глаза.
— Теперь у нас есть идея и план. И нам понадобится помощь Брауни.
Чихуашка прислушалась… Тишина. Бельчонок никак себя не проявил. Даже шерсть на животе у Лестрейда не шевельнулась.
— Я что подумала, они, — Пинки кивнула на Большеглазого и стоящего у стола Лысого, — довольно часто отправляют курьера с письмами для посольства. Курьер отправляется от дворца в карете, и его сопровождают четыре конных гвардейца. Нам надо проследить, куда курьер отвозит письма, где этот германский посольский двор. А потом придумать, как сделать так, чтобы из этого здания нельзя было быстро передать полученную информацию. И это надо поручить Брауни. На него никто не подумает. Белка может проникнуть куда угодно и при этом ни у кого не вызовет подозрения.
— Да, прекрасный план, и нет никакого риска для Брауни. Тогда я побегу, надо отнести бельчонка домой, нам уже пора, наверно.
Пинки посмотрела в окно, ливень закончился, но тучи по-прежнему летели по небу, клубясь и угрожая возможным продолжением дождя.
— Да, идите, конечно! И спросите Рекса и Стаута по поводу того, как немцы так быстро передают информацию в Пруссию. Доберманы всё время рядом со своим хозяином-инженером и лучше нас разбираются в технике.
— Хорошо! До встречи, мадемуазель Пинки! Завтра мы опять придём вместе с Брауни.
— Буду ждать с нетерпением, до завтра!
Когда Лестрейд убежал, Пинки забралась в свою кроватку, с наслаждением вытянула больную ножку и подумала, что она опять счастлива. Опять в строю, хоть и не дома. Да, милый, милый дом! Как там все? Но с другой стороны, если бы не было туч, то мы не ценили бы солнце!
