Долгожданное продолжение сказок-детективов о чихуахуа Пинки и её друзьях

Елена Воронкевич (2024)

Эта книга — продолжение детективных приключений Пинки и её друзей, но уже в новом окружении. Да и дела теперь будут решаться очень серьёзные. В итоге удастся помочь важному для Пинки человеку!

Глава первая

Пролог

Жизнь, осложнённая излишествами. Или there is no flying from fate — от судьбы не уйдёшь!

Если читатель уже знаком с жизнью и приключениями чихуахуа Пинки, то он помнит, а новый гость наших сказок узнаёт, что с чихуашкой случилось несчастье, которое полностью изменило её жизнь и жизнь её верных друзей. Она чуть не погибла под лошадиными копытами, и самый близкий друг Пинки — сеттер Лестрейд смог её спасти ценой невероятных усилий и упорства. Он принёс Пинки в дом к её могущественному другу Большеглазому, где ей оказали всю возможную помощь. И теперь каждое утро Лестрейд подходил к воротам дома Большеглазого со страхом, что его не пустят к раненой подруге. Но каждое утро перед ним открывали двери красиво, но почему-то одинаково одетые мужчины, и он, уже зная дорогу, бежал туда, где чихуашка лежала с закрытыми глазками и спала. Большеглазый велел оборудовать ей место рядом со своим столом в кабинете. Это была мягкая постелька со смешным кружевным навесиком. Симпатичное сооружение очень мешало Лестрейду обнюхивать подругу. Он это делал всякий раз, чтобы убедиться, что ей не стало хуже.

В один из таких дней он учуял, что от ножки Пинки пахнет бедой! Так пахнет от давно затерянной в кустах подстреленной дичи. Но у его подруги был пока ещё едва различимый, далёкий запах беды. Надо было её спасать и очень быстро звать на помощь! Лестрейд выскочил из помещения, где лежала Пинки в своей кружевной постельке, и побежал из зала в зал по лестницам и переходам в поисках Того Самого Пахнущего Лекарствами, который уже так много сделал для Пинки и должен был опять её спасти. По следу было идти не трудно, ведь у этого лекаря был очень стойкий запах лекарств. Поэтому Лестрейд нашёл его быстро и легко. С этого момента пока будем его называть Лекарь, во-первых, чтобы не путать с Пьяницей Лекарем, а во-вторых, чтобы укоротить его имя. Тот Самый Пахнущий Лекарствами — уж очень длинно.

Бегать по огромному дворцу сеттеру никто не мешал, и никто его не останавливал. Видно, Большеглазый всех предупредил. Как только Лекарь обнаружился, Лестрейд поприветствовал его громким лаем, взял за рукав и повёл к Пинки.

— Куда ты меня ведёшь, золотая собака, что-то случилось? — спросил Лекарь.

— Конечно, случилось, — пролаял Лестрейд, — иначе зачем ты был бы мне нужен!

Они быстро прошли по залам и коридорам и подошли к кабинету, где была Пинки. Лестрейд выпустил рукав и, посмотрев на дверь, горестно завыл! Лекарь прочёл в его глазах то, что заставило испугаться.

— Ах вот оно что! Похоже, о беде ты меня предупреждаешь, — прошептал Лекарь. — Ну, давай посмотрим, что тут стряслось…

Им открыл дверь важный мужчина, который всегда открывал и закрывал дверь для всех, кто входил в кабинет Большеглазого, включая Лестрейда. Они вместе подбежали к чихуашке, и сеттер осторожно ткнул носом в больную ножку. Лекарь снял бинты и увидел причину паники друга Пинки! А причина была, и очень значительная. На ножке началось воспаление, и рана загноилась.

— Вот ведь беда, — бормотал Лекарь. — Что я теперь скажу Его Величеству! Так, надо чистить рану и побольше иссечь омертвевшей ткани. Нужно обработать её обеззараживающим раствором.

Лекарь взял собачку из кроватки и куда-то понёс. Лестрейд рванулся за ним, но он остановил его жестом руки и, быстро закрыв за собой дверь, ушёл с Пинки куда-то, где сеттер не мог её видеть и слышать.

«Ну, без паники, — подумал Лестрейд, — этот Лекарь не пьющий, не то что наш с Бейкер-стрит. Он должен быть хорошим профессионалом, раз находится в доме Большеглазого. Он ей обязательно поможет, один раз уже помог, и опять у него всё получится. Не зря же его выбрал Большеглазый из всех докторов в этом огромном городе, а может, и в стране, а может, и дальше».

Дальше Ирландии Лестрейд не бывал, но хозяин часто говорил о дальних странах и Индии, иногда хотел туда уехать и взять с собой Лестрейда. Этого допустить было никак нельзя, и на это время сеттер придумал себе пути отхода. Он собирался спрятаться у дога Эркюля в доме. Там бы его никто не искал. К тому же там сытно и тепло. Но теперь, когда так всё изменилось к худшему и Пинки живёт сейчас в необъятном доме-дворце Большеглазого, Лестрейд вообще мог из этого дома не выходить. Он и не хотел уходить от подруги, но их с Пинки товарищи каждый вечер сидели в сарае и ждали новостей. Они так волновались, что даже Мэг Рэд, которая не любила покидать свою роскошную клетку, каждый вечер выбиралась из неё и потихоньку, чтобы Старый Наркоман не увидел, куда она полетела, пробиралась в сарай и с нетерпением ждала со всеми возвращения сеттера. А сегодня новости были совсем тревожные! Надо помочь Пинки! Лестрейд ещё не знал как, но знал точно, что он ещё не всё сделал! И тут вдруг открылась дверь и в комнату вошёл Большеглазый.

— Собака, а где наша Голди? — обратился он к сеттеру.

Лестрейд, не медля ни секунды, осторожно взял Большеглазого за рукав и потащил из комнаты. Теперь он бежал впереди своего нового друга и оглушительно лаял, приглашая его поспешить. Они опять быстро прошли по следу Лекаря и застали того в операционной. Он склонился над лежащей на столе на белой простыне разбинтованной Пинки.

— Ваше Величество, как вы вовремя пришли! Я как раз хотел отправиться к вам с докладом о здоровье Голди.

— С ней что-то не так? — спросил Большеглазый.

— Да, лапка загноилась, есть опасность, что её придётся ампутировать.

Лестрейд не знал, что такое «ампутировать», но понял, что дело плохо, и после этих слов взвыл так горестно и громко, что о нём немедленно вспомнили, и Большеглазый сказал:

— Доктор, мне кажется, что пёс всё понимает, не пугайте ни его, ни меня. Лапку надо сохранить любой ценой. Думайте как, делайте всё, что нужно, и после операции на перевязках больше не применяйте эфир. Собачка малюсенькая и может не проснуться. Пусть ей будет больно, но она так скорее выздоровеет. Он ей поможет! — Большеглазый указал на Лестрейда.

— Слушаюсь, Ваше Величество! У меня появилась одна идея, это должно помочь. Только надо убрать из операционной сеттера, он может помешать. Первым делом я зачищу рану. И придётся удалить часть кожи и мышечной ткани, но потом всё покроется шерстью и ничего видно не будет.

— Доктор, для меня и друга Голди это совершенно неважно. Главное, чтобы она выжила и пришла в себя. Сеттера я сейчас попробую убрать из операционной.

«О-о-о, какой умный этот Большеглазый! Как он всё правильно сказал! Нам всё равно, главное, чтобы Пинки была жива, и называйте её как угодно, хоть Голди, хоть Сильвер, только вылечите! В одном ошибся мудрый Большеглазый, я никуда от Пинки не уйду, не настолько я доверяет Лекарю! Если они будут настаивать, придётся их укусить», — подумал сеттер и отошёл в угол комнаты, таким образом заняв оборону.

«Если кто сунется, я поначалу зарычу, а потом уже укушу, пусть только попробуют», — решил Лестрейд.

Но до этого не дошло. Как только пёс посмотрел на Большеглазого несчастными глазами и при этом свирепо зарычал, Его Величество всё понял и попросил собаку не трогать.

— Сэр Стенли, оперируйте при нём. Он ей будет поддержкой, а вам не такой уж и помехой.

— Да как же при нём?! Он же на меня набросится сразу, как только она заскулит!

— Ну, если она будет много скулить, я тоже на вас наброшусь. Делайте всё быстро и максимально безболезненно.

Не будем подробно описывать мучения Пинки, а перейдём сразу к хорошему. Во-первых, операция прошла успешно. Во-вторых, Пинки не было очень больно, и самое главное, что, когда она пришла в себя, она увидела перед собой встревоженную морду Лестрейда, а не чью-то ещё, и поэтому вообще не испугалась.

— Лестрейд, дружище, что со мной? Где я и сколько времени тут пролежала? Если прошло меньше часа, то мы ещё успеем в зоопарк ко льву Конану.

— Мисс Пинки, — засуетился Лестрейд, — мы тут давно, гораздо больше часа. Вы под лошадь попали, но всё обошлось. Вы скоро встанете на лапки, и мы вернёмся домой.

— А сейчас мы где, позвольте спросить?

— А сейчас мы у Большеглазого. Он и его Лекарь, сэр Стенли, вас спасли.

Пинки попыталась подняться, но не смогла. Она опять была перебинтована с головы до лапок и напоминала клубок пропитанных лекарством бинтов. Потому что, кроме разбитой лапки, она была вся покрыта ранками и ссадинами разной степени тяжести и опасности, но по сравнению с лапкой это было уже не столь страшно.

— Да-а, ничего не скажешь, попали же мы в переплёт, мадемуазель! Но вы не волнуйтесь, всё под контролем, и как только вам станет лучше, мы сразу отсюда убежим. А пока вы ни от чего не отказывайтесь. Вас будут лечить и кормить, а я буду с вами с утра и до вечера. Вы под моей защитой, а мне здесь ещё и Большеглазый помогает, — торопливо сообщил Лестрейд.

— Да, потерянного времени не вернёшь, — сказала Пинки. — Ну да делать нечего, придётся лечиться, пока не вылечусь.

Так что долго или коротко лечили Пинки в доме Большеглазого, как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро лечение заканчивается, но в один из ветреных и дождливых дней Пинки сама встала и пошла пройтись по комнате. На лапку было не наступить, пришлось её волочить, в остальном было терпимо, и дышать уже было приятно, а не больно. Лестрейд лежал возле большой стеклянной двери, за которой было видно улицу, и крепко спал. Он и так был очень худеньким, а стал совсем бестелесным.

«Одна шкурка осталась и косточки, — подумала Пинки. — Чтобы так похудеть, нужно время. Похоже, мы находимся здесь уже давно. Надо отсюда выбираться. Сейчас Лестрейд проснётся, и мы это обсудим».

Сеттер как почувствовал мысли подруги, сразу открыл глаза и вскочил на лапы.

— Мадемуазель Пинки, вам лучше?! Как я рад! Вы уже ходите! Вы героическая собака! Я вами восхищаюсь!

— Ах, оставьте, можете не продолжать! Лучше расскажите, как мы здесь очутились?

Выслушав рассказ Лестрейда, Пинки легла на пол прямо там, где стояла, и закрыла глаза. Перед её мысленным взором летели смутные картины произошедших событий, одна страшнее другой.

— Так вот оно что! Я чуть было не погибла! — сказала она вслух.

— Да! Именно так! Но мы с Большеглазым вас спасли. Тут есть замечательный Лекарь, и он вас вернул с того света! У них самые лучшие лекарства. И вообще, Большеглазый очень хороший хозяин.

— Чей хозяин?!

— Ну, пока ничей, но очень хочет стать вашим хозяином, это уж я чувствую!

— Мало ли что он хочет! Вы же знаете, как я к этому рабству отношусь. Это для меня неприемлемо, хоть бы он был золотой!

И в это время открылась дверь и в комнату, сверкая эполетами, золотыми пуговицами, галунами и орденами, вошёл Большеглазый. На мундире было так много золотой тесьмы, что только кое-где проступала тёмная ткань.

— Ого, — пролаял Лестрейд, — а он и впрямь золотой!

Золотой Большеглазый радостно заулыбался, подошёл к Пинки и осторожно взял её на руки.

— Моя золотая собачка, тебе лучше?! Я так рад! И похоже, что ты собралась домой, если я тебя правильно понимаю. Но поживи у меня ещё немного, пока не выздоровеешь, а потом побежишь домой и будешь приходить ко мне в гости, когда захочешь. А пока давайте поедим.

— Джеймс, — обратился он к Лысому, — накройте мне в кабинете и принесите еды моим друзьям. Принесите побольше, чтобы у них был выбор.

— Слушаюсь, Ваше Величество! Но только какой выбор? Этот, — он указал на Лестрейда, — ест всё. А ваша клюёт, как птичка.

— И тем не менее принесите побольше и поразнообразнее.

Лысый отправился выполнять поручение, а Лестрейд радостно забегал вокруг подруги.

— Мадемуазель Пинки, ну что я вам говорил! Он старается вас повкуснее накормить, а это первый признак поведения хорошего хозяина.

— Я и сама всё вижу, друг мой! Это как раз меня и не устраивает. Хотя… — собачка посмотрела в глаза Большеглазого. Они были совсем рядом, очень красивые глаза…

Пинки вдруг понюхала его щёку и зачем-то её лизнула. Большеглазый рассмеялся и опустил собачку на пол.

— Ну вот, значит, это знак согласия дружить и не убегать, пока не выздоровеешь?! Я правильно тебя понял, золотая моя?!

— Не золотая, а рыжая! — пролаяла Пинки.

Но Большеглазый понял всё по-своему. А тут ещё принесли еду. Все уткнулись в свои миски. На Пинки напал волчий аппетит. Это всех порадовало, даже Лысого. После еды сразу захотелось спать. Чихуашка вздохнула и похромала в свою кружевную кроватку. Лестрейд пошёл за ней и лёг рядышком на пол.

— Ну вот, идиллия, — сказал Большеглазый. — Я тоже пойду вздремну, погода располагает. А потом поработаю. Джеймс, присматривайте за Голди. Как только она проснётся, позовите сэра Стенли. А затем он мне лично доложит результаты осмотра.

Большеглазый посмотрел на лондонское небо, низкое и свинцово-серое. Дождь лил не переставая, и упругие струи били о стекло. За окном было темно и неуютно. «Похоже, что Рыжий сегодня останется во дворце. Через час станет совсем темно. Ну, будем надеяться, что его хозяин привык к длинным отлучкам своей собаки. И надо же, какая у этих собак почти лебединая верность!» Большеглазый вышел из кабинета и сам осторожно закрыл за собой дверь.