Русский Жребий

Елена Владимировна Семёнова, 2014

Русский жребий свёл в Новороссии самых разных людей: одесского юриста, чьи друзья погибли в Доме Профсоюзов и московского историка – потомка белого генерала, простых донбасских парней и прошедших Чечню офицеров, эмигрантку-кинематографистку и столичного военкора. Этих людей объединило одно: чувство Правды и Родины. Их судьбы, оборона ставшего русской крепостью Города, трагедия братоубийственной войны, её причины и суть – об этом рассказывает данная повесть.

Глава 5.

Последний вечер перед отправкой в зону АТО Лёня Тарусевич коротал в палатке Стасика Лося и Сёмы Лопаты. Знакомство их было давнее — ещё со времён школьного лагеря, в который мать определяла Лёню на каждое лето. В лагере было хорошо: ни доставших по самое не могу «родаков», ни бабки, вечно читающей нотации. А пацаны там были — не в пример ему «мальчику из интеллигентной семьи» — уже с приводами в милицию, с трудной судьбой, с «прошлым». Они в своём детско-подростковом возрасте уже успели испробовать, если не всё, то почти всё, а потому были у остальных мальчишек, не имевших столь солидного «опыта» в большом авторитете. И Лёня не был исключением. А над этим авторитетом был ещё один авторитет — Стёпа Гетман. Гетман — уважительно — за то, что для мальчишек не каким-то там «пионер-вожатым», а истинным предводителем, командиром был. И за то, что истинный патриот Украины. Лагерь, в сущности, весь был патриотическим — песни УПА знали назубок, портреты Бандеры и Шухевича висели на почётном месте. Но Гетман был Патриотом с большой буквы. Никто не умел так вдохновенно рассказывать об истории и героях Украины. И ещё тогда, десять лет назад, говорил Стёпа, что Украине ещё предстоит отстаивать свою свободу перед лицом хищных москалей и в кровавой купели обретать её, ибо только омытая кровью, она будет осознаваться величайшей ценностью, которая вновь сделает из украинцев великую нацию, какой она была когда-то, но перестала быть под гнётом всё тех же проклятых москалей.

Гетман доходчиво объяснял, что Украина была не просто частью Европы, но её основой, именно древним украинцам обязана Европа своей цивилизацией и свободой, и теперь, века спустя, украинцам вновь надлежит вернуть себе утраченное положение, вернуться в европейскую семью, вырвавшись из лап азиатских варваров — потомков Чингисхана. У них, у потомков, и вовсе никакой цивилизации не было, кроме той, что украли они у украинцев. А так, до 18-го века жили они под властью крымских татар, от которых их цари получали ярлыки. Между тем, как свободные украинские казаки уже тогда вместе с европейцами воевали с неверными и ходили в морские кругосветные путешествия.

Величаво смотрелась родная история в рассказах Стёпы, и мальчишки слушали его, разинув рты. Гетман же настолько увлекался, что подчас, рассказывая о самых драматичных страницах, срывался на плач. А ещё у него был прекрасный голос, и он пел украинские песни, играя, между прочим, на бандуре.

В общем, для мальчишек Гетман стал первым кумиром, которому они свято верили, и за которым готовы были идти в самое пекло. Именно тот факт, что Стёпа отправился воевать с сепаратистами, подтолкнул Лёню последовать его примеру, записавшись в батальон, которым командовал Гетман. Сообщить об этом и проститься и пришёл он теперь на майдан, где ещё недавно вместе со Стёпой и его сотней, в которой, конечно, состояли Лопата и Лось, свергали ненавистный режим.

Теперь майдан больше напоминал помесь беженского лагеря и ночлежки. Бывшие активисты пили так, что запах перегара разносился по округе, что выкупе с грязью и отдельными безобразными выходками «героев», вызывало законное недовольство граждан. Асоциального вида типы собирали деньги «в помощь АТО», которые немедленно пропивались. Не утратившие крестьянской закваски разбили возле палаток грядки. Само собой, не было недостатка и в бабах, и в палатках царил разврат. Власти города уже не раз предпринимали попытки спровадить куда-нибудь зажившихся в центре столицы вчерашних «героев», но те на все подобные предложения отвечали дружным посылом по известному адресу, который по утверждению языковедов, также был украден у украинцев проклятыми москалями.

— Ну, шо, Леон, никак на защиту отечества собрался? — весело приветствовал уже поддатый Лось Лёню. — Молодец! Только смотри, к Ляху не записывайся! Слышь? А то, говорят, что он с Мусей и Лялей всех новобранцев сперва дегустирует! Трубой!

— Какой ещё трубой?

— Железной, какой ещё? Своя-то, видать, перегорела от перенапряжения! — Лось и Лопатой загоготали, и Лёня, поморщившись, хохотнул тоже, успокоил друзей:

— Я к Гетману в батальон записался.

— Во! Гетман — мужик! Гетману — уважуха! — согласился Лось.

Щуплый, с обритым черепом и оселедцем, с кольцом в ухе и пирсингом в носу и губах — он производил карнавальное впечатление, но Лёня не делал ему замечаний. В феврале в стычке с «беркутовцами» Лосю выбили четыре зуба и вообще здорово отходили дубинками, так что его героизм подвергать сомнению было невозможно. То ли дело Лопата, прозвище которого явилось из похабного анекдота, который он норовил всем рассказать. Этот дюжий молодец, тучный и неповоротливый, валялся теперь на грязном матраце и самозабвенно курил «траву», которую так легко теперь стало добыть.

— А вы-то, пацаны, ещё долго портки здесь просиживать собираетесь? — поинтересовался Лёня. — Война ж идёт…

— Курнуть хочешь? — вяло спросил Лопата.

— Мы лучше выпьем, — ответил Лось, потягивая Лёне початую бутылку пива. — Задрал уже своей «травой»…

Пива Лёня глотнул и вопросительно посмотрел на Лося.

— Ну, шо пялишься? Можно, подумать, мы здесь из трусости сидим. Ты пойми, фронта у нас сейчас два. Один — внешний, другой — внутренний. Сам-то вишь, какая… выходит? Мы в феврале кровь свою проливали на…, чтоб олигархов и жидов убрать, а что в итоге? Пришли те же п…сы, чтобы дальше нас дегустировать, как Лях новобранцев, в особо извращённой форме! И оказалось, что мы им на… не нужны! Денег ваще не платят! Даже оружие хлопцам за свои кровные покупать приходится!

При упоминании о деньгах Лёня смутился. Ему и в феврале никто ни за что не платил… Что ж, выходит, сотне Гетмана платили? А с оружием и впрямь засада. Порох, сука, обещал солдатам занебесное жалование перед выборами, а теперь и не хрюкает. Бронежилеты и то самим покупать приходится. А не купишь сам — так и поедешь под пули сепаратистов безо всякой защиты.

— И дальше шо?

— А то! Что надо нам теперь и этих предателей урыть, как Янока, иначе опять житья нам не будет! Они будут жировать, а мы лапу сосать или ещё что! А вот… им!

— Да ты, Лосяра, никак новый майдан собрался устраивать?

— А шо делать-то? Не сейчас, понятно. Сейчас перво-наперво москалей и сепаратюг урыть надо. Прав был Гетман — настала пора крови их испить! Мало им, что они наше украинское море, нашими предками вырытое, своим объявили, так ещё ж и на наши земли лезут! Ну уж… им! Мы ещё до Москвы дойдём! И Кремль разграбим! И х…о ихнее за ноги повесим!

— Ты же пока здесь остаёшься?

— Придётся… — вздохнул Лось. — Должен же кто-то и эту линию фронта защищать! А то снимемся мы все в патриотическом порыве, очистим майдан — им же только того и надо! Тогда уж за ними, предателями, вовсе никакого контроля не будет! Майдан — наша крепость! И её мы будем защищать с оружием в руках! А если нас здесь стоять не будет, то тутошние предатели вас там продадут! Вот, вы москалюг кровью умоете, а потом с оружием вернётесь, тогда-то и наведём порядок! И всех этих, — Лось принялся загибать пальцы, — Коломойских, Порошенок, Тимошенок, Яценюков — всех люстрируем по самое не могу! И будут ихние дворцы нашими, как дворец Янока был в феврале, жаль, недолго… Они думают, шо мы дебилы, и с нас хватит того, шо одна жирная ж…а заменила другую на золотом унитазе! Но мы не дебилы! И наши погибшие братья не за то погибли, а шоб власть была наша, народная! — он уже был сильно пьян, а от собственных речей ещё сильнее распалялся. И, вот, возопил, закатив налившиеся кровью глаза, хрипло: — Слава Украине!

И подскочил задремавший Лопата, как солдат при команде «подъём!»:

— Героям слава!

— Слава нации!

— Героям слава! — ответил эхом уже весь майдан.

— Путин — х…о!

— Ла-ла-ла-ла-ла-ла!

— Во! Чуть не забыл, — Лось полез под матрац и выволок оттуда щиток на ремешках с последним из только что прозвучавших «паролей», по которым патриоты узнавали друг друга.

— Это шо? — не понял Лёня.

— Бери-бери! Это подарок от нас с Лопатой! Будешь на бой с москалями одевать, как эту… как её…

— Кирасу, — подсказал Лёня.

— Во-во! Сейчас многие хлопцы такие себе сделали! Давай, Леон, накатим ещё — за хлопцев!

За хлопцев накатить — дело святое. Хлебнув ещё, Лёня, не очень-то привычный к «возлияниям», поделился с друзьями тяжкой думой:

— А у меня ведь брательник кровный там. На Донбассе…

— Сепаратюга? — нахмурился Лось.

— Скорее всего… Мы с ним ещё зимой разругались…

— И шо?

— А то. Шо ж, мы теперь с ним друг в друга стрелять будем? Нехорошо это…

— Ты это брось, — мотнул головой с сальным оселедцем Лось. — Сепаратюги нам не братья. Даже если кровные. Сепаратюги — це враги, а врагов надо убивать.

— Сепаратюги, москали… Лось, а у меня ведь отец — русский. И бабка. Выходит, что и я москаль?

— Какой ты на… москаль? Ты украинец! Все, кто любят свободную от москалей Украину и сражаются за неё — все украинцы. И даже те москали, что в России нас поддерживают, они не враги нам. Гетман говорил, что миссия украинского народа — не только самому вернуться на искони принадлежащее ему в Европе место, но показать пример тем москалям, которые на самом деле не москали, а нормальные… Которые не колорады. Которые тоже сознают себя европейцами, а не азиатами с их выдуманным русским миром. Мы ещё и их должны освободить! И, вот, тогда заживём! Представляешь? Европа… Европейские харчи, тряпки… Мы по Парижам с Лондонами ездим…

— А на что мы по ним ездим? — прервал мечты друга Лёня. — Мы ж институтов не кончали… Кем же мы там работать будем?

— Дурак! На… работать в Европе? Там всякие азиаты есть, шоб работать. А нам пособия будут платить. А у них там пособия такие, каких мы здесь зарплат не видали. То-то жизнь настанет! И давно бы настала уже, если бы не эта ватная сволочь… Ты уж, Леон, постарайся. Надо эту колорадскую мразь выжечь, как в Одессе, чтоб и следа не осталось! И поскорее! Осень уже скоро, а там и зима. А вторую зиму ж…у здесь морозить да ещё без снабжения — околеть недолго!

— Ладно, постараюсь… — пообещал Лёня.

— Слава героям! — вновь истошно завопил Лось.

— Слава нации! — заревели нетрезвые голоса.

— Смерть москалям!

Кричал и Лёня, с каждым выкриком чувствуя, как отлетают от сердца туманившие его сомнения, как легка и пуста становится не отягощённая тяжёлыми думами голова, и как взамен этого всё существо наполняется твёрдой решимостью сражаться с врагами родной страны до победного конца.

— Ла-ла-ла-ла-ла-ла! — ударили в здоровенный там-там где-то совсем рядом, и ещё бодрее стало на душе.

«За одного нашего убьём десять ваших!» — так сказал священник на похоронах одного из погибших на войне хлопцев. Да-да! Именно так! Десять! Двадцать! И нечего жалеть и оглядываться! Потому что — никогда мы не будем братьями!