Русский Жребий

Елена Владимировна Семёнова, 2014

Русский жребий свёл в Новороссии самых разных людей: одесского юриста, чьи друзья погибли в Доме Профсоюзов и московского историка – потомка белого генерала, простых донбасских парней и прошедших Чечню офицеров, эмигрантку-кинематографистку и столичного военкора. Этих людей объединило одно: чувство Правды и Родины. Их судьбы, оборона ставшего русской крепостью Города, трагедия братоубийственной войны, её причины и суть – об этом рассказывает данная повесть.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Русский Жребий предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 2.

Мирослава — это имя отец дал ей при рождении, а спустя шесть лет, при крещении назвали Верою… Редко бывает, чтобы имена так точно отражали душу, саму жизнь носящего их человека. Миротворчество и вера — такова была суть Мирославы. Да и как иначе могло быть, если сама жизнь сделала её стезю узкой и не предполагающей выбора. Впрочем, может, это ей казалось, что выбора нет, а другая на её месте легко бы увидела его и, не смущаясь лишними «комплексами», обычно отягощающими жизнь совестливых людей, двинулась по совсем иной дороге.

Мирослава была младшим ребёнком в семье. Её любимая сестра, Галинка, была старше её на два года. Умная, весёлая, большая рукодельница, она была для Мирославы примером. К сожалению, от рождения сестра была больна — тяжёлый порок сердца. Врачи вынесли приговор: без операции девочке не дожить и до восемнадцати лет. Операция же сама могла стоить Галинке жизни…

Всё же, когда сестре исполнилось десять, родители решились. Ведь каждый год промедления снижал шансы на успех операции. Галинке, конечно, не сказали, что именно её ждёт, пообещав, что во сне доктор починит её сердечко, которое позволит ей, наконец, также беспечно резвиться со сверстниками, как Мирославе.

Галинка обрадовалась этому обещанию (она так мечтала о велосипеде и коньках!) и ничуть не боялась. На последнем семейном ужине перед отправкой в далёкий кардиологический центр сестра была очень весела. Родители и бабушка надарили ей множество подарков и также старались выглядеть бодрыми.

Утром Мирослава в последний раз видела ту Галинку, которой так восхищалась, которая учила её читать, помогала с уроками, с которой они вместе взялись сочинять рассказы из жизни животных и мечтали уговорить маму завести им собаку…

Через долгих два месяца сестра вернулась. Но это был уже другой человек. А, точнее сказать, тень, память прежней Галинки… Через три дня после операции её сердце остановилось. Пока снимали незадолго перед тем наложенные швы, пока пытались заставить сердце биться вновь, мозг оставался без кислорода. Итог — полностью недееспособный, искалеченный человек… Впрочем, с «починенным» сердцем, дающим ему возможность промучиться ещё долгие годы.

Даже теперь обращаясь памятью к тем дням, Мирослава иногда думала, что лучше бы этой операции не было. Да, может быть, Галинка прожила бы обидно мало, но она бы жила! Пять, семь, десять лет — жила! Ведь это лучше, чем двадцать лет сидеть недвижно, бессловесно в своём кресле, ничего не мочь, от всего страдать… А сколько ещё впереди…

Тем не менее, Мирослава очень любила свою сестру. Её детство закончилось, когда ту привезли домой, и вся жизнь полностью изменилась. Теперь Мирослава словно стала старшей. Она чувствовала себя ответственной за Галинку и всеми силами старалась помочь ей, ещё надеясь, что её можно вернуть. Она принесла в дом щенка и настояла, чтобы он остался в доме, обещая заботиться о нём единолично. Когда Мирослава к ужасу матери посадила тёплый, повизгивающий комок на колени сестре, лицо той впервые ожило, дрогнуло в подобии улыбки, в её глазах девочка прочитала бесконечную благодарность. Так сёстры снова стали понимать друг друга. И Мирослава поставила себе целью хоть отчасти возвратить Галинку к жизни и сделать эту жизнь, насколько возможно лучше, наполнив любовью и заботой.

В школьные годы у неё не было подруг, потому что на них просто не оставалось времени. С уроков она бежала домой — заниматься с Галинкой. Когда к той приходила нанятая родителями учительница-специалист, Мирослава не отходила ни на шаг, запоминая, как та работает. Вместе с Галинкой она смотрела мультфильмы, гуляла, играла перед ней с выросшим в большого косматого пса Динго, читала вслух, рассказывала… В глазах сестры она видела понимание, и это придавало сил. Постепенно Галинка худо-бедно научилась сама есть, ей нравилась музыка, нравились службы в церкви, прогулки, живопись… К сожалению, Город был весьма беден по части галерей, и Мирослава заботливо собирала фотографии известных полотен, увешивая ими комнату сестры. Когда-то имевшая талант к рисованию, Галинка и теперь иногда бралась за карандаш, словно что-то вспоминая, напрягая плохо слушающиеся пальцы. Её рисунки были похожи на те, что рисуют маленькие дети для своих родителей, но врачи и это считали большим чудом «в таком состоянии».

Так прошло детство. Сверстники играли, ходили на танцы, влюблялись. Мирослава ходила за сестрой и вместо модных журналов штудировала медицинскую литературу. Она уже знала, что непременно станет врачом, чтобы помогать таким, как её сестра, и самой Галинке.

Институт Мирослава закончила с красным дипломом. Это была последняя радость отца, ушедшего две недели спустя… Через несколько лет не стало и бабушки. Они остались втроём: Галинка, Мирослава и мать, теряющая зрение и всё реже выходившая на улицу. Вся жизнь молодой женщины разделилась между больницей, где она работала, и домом, где об отдыхе также можно было не мечтать. И всё же Мирослава не жаловалась. Их троих связывала такая крепкая любовь, которая давала силы им всем. И никогда не думала она поменять свою участь на неведомую «лучшую». Казалось, что всё так и будет вечно… Старый дом на самой окраине с огородом и козой, три женщины, живущие в своём, оторванном от остального мире.

Но однажды в Город пришла война. Без торжественного сообщения («Сегодня в четыре часа утра…»), буднично, но от этого не менее жестоко. Когда колонна вражеской техники только ползла к Городу, казалось, что это всего лишь попытка запугать. Ведь не будут же они, в самом деле, всё это использовать против ни в чём неповинных людей, «преступление» которых состояло лишь в том, что они посмели высказать своё нежелание жить в одной стране с властью, которая не уважает их прав, языка и традиций? Ведь эти вопросы можно решить миром! Просто поговорить с людьми, понять друг друга, приструнить сумасшедших радикалов, чей разбой и спровоцировал народное возмущение!

Когда под танком погиб первый человек — один из тех простых деревенских мужиков, что вместе с бабами вышли останавливать технику голыми руками и витиеватой бранью, закрались первые сомнения. Неужто и нас так давить будут? По трупам пойдут — лишь бы догнуть своё? Нет, не может быть… Ведь всё-таки мы — один народ! Что же они там — если не в правительстве, то в армии — без совести все?

Не верилось. Даже когда гнали к Городу «Ураганы» и «Грады» (никогда Мирослава в оружии не разбиралась, а теперь заставила жизнь) — не верилось. Братья! Люди! Одумайтесь! С кем вы сражаться хотите таким страшным оружием? С малолетними детьми и немощными стариками? Или уже вовсе зашорены ваши глаза и души, и вам всё равно, кого убивать — лишь бы убивать?..

Пока шли перестрелки, попытки прорывов в Город, отражавшиеся ополчением, ещё теплилась надежда. Но сегодня утром в огород соседа дяди Вити упал первый снаряд. А затем чуть поодаль ещё один. Дядя Витя задумчиво ходил вокруг воронки, шкрябая покрытый седой щетиной подбородок, качал головой:

— От же ж бисово отродье… Ну, ты, поглянь, Славушка, шо понаделали. Пропали мои грядки! Ещё и стекло на веранде посыпалось… Нет у этих фашистов матерей, не может быть! Чёртовы они дети…

— И чёртовой бабушки, Петрович! — раздался весёлый голос.

Олег легко перемахнул через невысокий забор, хлопнул деда по щуплому плечу:

— Не горюй, отец! Скажи спасибо, что в дом не попало!

— Да уж, спасибо! — фыркнул дядя Витя. — А завтра, поди, попадёт? Как думаешь?

Олег посерьёзнел:

— Всё может быть. Пока они только пристреливаются. Проба пера, так сказать…

— Ну, дякую тоби, сынку, обнадёжил, — усмехнулся дед и, припадая на больную ногу, заковылял к дому, бранясь сквозь зубы.

Олег присел на жёрдочку забора и потянул за собой Мирославу, крепко сжав её руку. Та послушно села рядом, глядя перед собой.

Олежку Тарусевича она знала ещё со школы. Это был единственный мальчик в классе, который, нисколько не опасаясь прослыть «чеканутым», как «эта», исправно провожал её до дома, выискивал картинки и открытки для Галинки и даже гулял с ними обеими и приходил на чай. Это человеческое отношение к сестре особенно трогало Мирославу, и она была глубоко благодарна за него Олегу.

После школы Тарусевич ушёл в армию, а, вернувшись, устроился в мастерскую по ремонту машин. Руки у Олежки всегда золотые были. Если дом Мирославы ещё не рассыпался на части, то только благодаря ему: крыша, пол, ступени — всё было починено этими работящими руками. Впрочем, было у Олега и ещё одно занятие — так сказать, для души. Пописывал он для себя разные занимательные истории да стихи. Последние, правда, слабоваты были, а, вот, рассказы Мирославе нравились. Кое-что она даже читала вслух Галинке, и той они нравились также. Сам же Олег, относился к своей «писанине», как к забаве и не более того.

Странные сложились отношения между ними. Мирослава знала, что Олег питает к ней не только дружеские чувства, что он любит её, любит по-настоящему. На видного и работящего парня девицы заглядывались — только свистни! Мог бы Олег и жениться уже, и жить, как все. А он словно не обращал внимания ни на кого, преданно помогая своей однокласснице, вменив себе эту заботу в обязанность. А что же она? Своих чувств к Олегу Мирослава не понимала. Конечно, это был самый близкий, не считая матери и Галинки, для неё человек, единственный друг, на которого всегда можно было рассчитывать. Но любовь… Так связана была Мирослава семейным горем, так занята хлопотами о сестре, что не до себя было, не до разбирания собственных чувств. К тому же какое будущее могло быть у неё с Олегом? Зачем ему такая жена, такие проблемы? Ему совсем другая женщина нужна. Рассуждая так, Мирослава, однако, чувствовала себя виноватой перед Олегом. Ведь невольно подавала она ему надежду, принимая его бескорыстную помощь, позволяя ему подлаживать свою жизнь под её…

Вот, и теперь отчего-то совестно было поднять на него глаза… А он сидел рядом, сильный, уверенный в себе, мужественный. Одним из первых он вступил в ополчение, уже несколько раз побывал «в деле» и чувствовал себя в этой круговерти, как рыба в воде. Прирождённый защитник… Обычную футболку и джинсы сменил камуфляж, лицо загоревшее, обветренное, а глаза синеватые поблёскивают озорно, и волосы светло-русые непокорно вьются — сидит, семечки полузгивает и тоже не смотрит на ту, к которой пришёл.

— Я чего пришёл, — сказал, наконец. — Я вечером на передовую выдвигаюсь.

— Куда? — спросила Мирослава.

Олег назвал Предместье, которое наиболее рьяно пытался взять противник.

— Отправляемся в подчинение Сапёра.

— Кто это — Сапёр?

— Комендант тамошний, линию обороны держит. Говорят, отличный мужик и начальник грамотный.

— Местный или из России?

— Говорят, местный. Но шифруется знатно. При посторонних, а тем паче при журналистах только в маске появляется.

— Может, семья у него, не хочет подвергать опасности, — предположила Мирослава.

— Может быть, может быть, — согласился Олег. — Я, вот, тоже не хочу, чтобы ты себя подвергала опасности.

— Ты о чём?

— О чём? Ты думаешь, «подарок», что к деду на огород залетел, последний?

— Теперь уже… не думаю…

— Ну, правильно. Ты знаешь, сколько они техники нагнали, Мирка? Таким огнём здесь всё живое с лица земли смести можно. Они и будут сметать, потому что воевать не умеют, потому что трусы и сволочи.

— Разве это возможно?

— Возможно, Мирка. Нет, конечно, если к нам «вежливых людей» с не менее «вежливой» техникой пришлют, то «укропам» ловить будет нечего.

— А если не пришлют? — Мирослава тревожно взглянула в лицо Олегу.

Тот помрачнел:

— Если не пришлют, то армагедец нам здесь обеспечен. По высшему разряду.

— И что же делать?

— Кто может, тем лучше уезжать из города. Детей увозить, больных… Это я тебе, в общем, и хотел посоветовать.

— Ты прекрасно знаешь, что нам некуда ехать, — развела руками Мирослава. — Кому и где мы нужны? У нас же никого нет. Да и больницу я не могу оставить. Там мои больные, их надо лечить…

Олег обречённо махнул рукой:

— Другого я не ждал. Ладно, тогда запоминай: если начинается обстрел, немедленно прячься в подвал. И всё самое ценное и необходимое заранее туда отнеси.

— Олеж, самое ценное у меня — Галинка и мама. Ты себе представляешь Галинку в подвале? И как её туда-сюда таскать? Да ещё немедленно? А если меня не будет дома?

Олег досадливо стукнул кулаком о деревяшку:

— Мир, что ты хочешь услышать? Я не знаю ответа на все эти «если». Если бы моя жизнь могла избавить вас ото всего этого, я бы с радостью отдал её тотчас, но она, знать, слишком дёшева!

Мирослава опустила руку ему на плечо:

— Это твоя-то жизнь дёшева? Да как бы мы без тебя жили последние годы… Я таких людей, как ты, никогда не встречала. Поэтому береги свою жизнь, пожалуйста! У нас ведь кроме тебя никого нет…

Олег сжал её ладонь, пытливо посмотрел в глаза:

— У нас? А у тебя?

— И у меня… — потупила взгляд Мирослава.

— Вот что, Мир… Я давно с тобой поговорить хотел, но всё откладывал. А теперь уже откладывать некуда. Вечером я уезжаю… И я не знаю, что будет через день, через неделю, через месяц. Так, вот, я хочу знать, мы так и будем играть в детскую дружбу или ты всё-таки выйдешь за меня замуж?

Мирослава вздрогнула:

— Олеж, да ведь у меня Галинка, мама… Ты же знаешь…

— Кажется, все эти годы я заботился обо всех вас троих. И твоя сестра с тётей Аней уже давно мне не чужие. Вы уже моя семья, неужели ты этого не понимаешь? Но я устал от неопределённости, Мир. Я люблю тебя, и не делай вид, что этого не знаешь. Я хочу, чтобы всё по-человечески было и только.

— Я тоже этого хочу, — тихо отозвалась Мирослава. — И… я согласна!

Лицо Олега просветлело:

— Тогда мы обвенчаемся, как только я вернусь! — решил сразу. — А в том, что я вернусь, ты теперь можешь не сомневаться. Мне и бронежилет не нужен — я теперь заговорённый! — с этими словами он обнял Мирославу и поцеловал её.

Прекрасное мгновение, однако же, было тотчас прервано бестактным ворчанием дяди Вити:

— Гляди-ка, нашли, понимаешь, время хороводиться! Тут, понимаешь, грядки все кобелю под хвост, а у этих…

— А ну тебя, старый ты хрыч, с твоими грядками! — воскликнул Олег. — Женимся мы, отец, понимаешь? Она мне только что согласие дала, вот! А ты — «грядки»!

— Ну… то другое дело, — смягчился дед. — Наши вам поздравления. Такое событье и спрыснуть бы не грех.

— Спасибо, отец, но я на службе, — твёрдо ответил Олег. — Сам знаешь, у нас тут «сухой закон».

— Тоже правильно, — согласился дядя Витя. — Ладно, сынку, ты, главное, накрути хвосты этим поганым за мои грядки да целым возвращайся.

— Обещаю, отец! — рассмеялся Олег и, расцеловав напоследок Мирославу, простился с нею «до свадьбы».

— Эх, дочка, что ж теперь будет? — вздохнул дед, озабочено бродя вокруг воронки.

— Не знаю, дядя Вить, — откликнулась Мирослава. — Что Бог даст… — взглянув на часы, она заспешила домой. Нужно было покормить Галинку, приготовить для неё с мамой всё, что им может понадобиться до завтрашнего утра — Мирослава должна была уйти на ночное дежурство. И… самое необходимое в подвал отнести. Подумать, как оборудовать его для Галинки с мамой. А, главное, как сделать спуск туда. Галинка и теперь всё что маленький ребёнок была — лёгкая, как пушинка. И мама сможет поднять её в случае необходимости. Но мама плохо видит, и, значит, спуск должен быть лёгким. Эх, не догадалась Олега спросить — придётся самой придумывать… И так мало времени на всё!

— Война, дочка, страшная это штука, война… — бормотал вслед дед. — Я войну мальцом пережил, помню… И хаты сгоревшие, и людей повешенных… От уж не думал, что снова придётся ей, проклятой, в бельма её посмотреть…

Не думала и Мирослава, что «война», такое незнакомое ей понятие, «война» — что-то из книг и фильмов, да из других стран, «война» — что-то далёкое и неосязаемое, станет вдруг жуткой реальностью, в которой ей придётся существовать, ежечасно борясь за свою и чужие жизни.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Русский Жребий предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я