Сказки жизни. Новеллы и рассказы

Елена Владеева, 2021

Сказки не покидают нас вместе с детством. Став взрослыми, мы словно сказочники, досочиняем себе людей и события. Даем безоглядные обещания и видим сны, уносящие из реальности. Парим в мечтах, безудержность которых искупается лишь их неосуществимостью. Или с удивлением и любовью записываем сюжеты, подаренные воображением – с причудливым переплетением судеб и непредвиденным финалом. Но какими бы сказочными не казались обстоятельства, их герои вовлечены в неизменный круг вопросов и драм, свойственных человеку во все века. Борьба с судьбой, первая любовь, ожидание счастья, предательство, самопожертвование, поиск пути, жестокость, гибельная страсть, разбитые мечты, встреча с тайной. И кто только не встретится в тех историях! Герцогиня и повитуха, царевна и менестрель, циркачка и монах, матрос и негоциант, наивный дикарь и современники Интернета. Ведь сказки многолики и непредсказуемы, как жизнь

Как в сказке…

В некотором царстве, в некотором государстве жил царь-вдовец, и была у него дочь Марья-царевна, единственное дитя и отрада. Самые злые языки не посмели бы назвать ее гордячкой или капризницей, напротив — нрава она была веселого и покладистого. И рукодельница — хоть кружева плести и бисер низать, хоть шелком цветные узорочья выводить. И певунья — заслушаешься, и сказки сказывать мастерица! Но никто из знатных женихов не сватался к ней. И хоть царь в своей Марьюшке души не чаял, а даже он порой невольно отводил глаза, очень уж она была некрасива.

"И в кого бедняжка такой неудачливой уродилась?" — сокрушался про себя царь — "И мать ее, покойница, до того пригожая была, да и я вроде не плох. За что ей судьба такая горькая выпала? Одно утешение, что ни Змей Горыныч, ни Кощей Бессмертный на дочку мою не позарятся, а то ведь бывали случаи…"А Марья-царевна, казалось, нисколько не задумывалась о своем будущем, а иногда даже ласково говорила отцу:"Не печалься обо мне, батюшка! Мне и в родном доме славно живется, не хочу я замуж на чужбину, не хочу с тобой расставаться! Ведь и тебе без меня грустно станет."

Но царя, кроме заботы о Марьюшке, еще одна дума покоя и сна лишала — на кого он царство оставит? Бог не послал им с женою сына, не вымолили себе утешения к старости. Уж и так думал царь, и эдак, ночи не спал… Можно, конечно, выдать дочку за простого человека, но царская гордость восставала против — и отец его был царем, и дед, и прадед. А теперь получается, надо отдать государство в руки неизвестно кому, чтобы прахом все пошло? Все, долгими трудами устроенное? Нет, добром такое безрассудство не кончится! И за примером недалеко ходить — вон, в соседнем царстве Емеля. Даром, что простой мужик, а как на печи во дворец въехал, так и молодая жена, и сам царь с царицею"по половице ходят", слово лишнее вымолвить боятся — не прогневать бы зятя. Ведь неизвестно, что он по-щучьему велению еще учудить может!

А окрестные царевичи и дальние принцы все с большим норовом. Хотят взять в жены непременно красавицу, чтобы друг перед другом похваляться. Уж царь в приданое сразу пол-царства посулил, но и на него не нашлось охотников. И то сказать, земля в этих краях скудная — леса да болота и от больших торговых путей далеко. Глушь, одним словом, дальше только лешии да кикиморы по чащобам озоруют. И ведь не за всякого ведь со спокойным сердцем дочь отдашь. Надо, чтобы у молодых все по-доброму было. И болела у отца душа за любимую Марьюшку, и жизнь была не в радость. А как представит, что и внуков не доведется ему на коленях понянчить, так стариковские слезы на бороду и закапают…

* * *

А на другом краю земли, в другом государстве, у тамошнего царя с царицей было три сына. И все, как на подбор — красивые да ладные. Пришло время их женить, а они ни к кому свататься не хотят, ни одна царевна или принцесса им не хороша. Никого себе выбрать не желают, такие гордецы. Крепко осерчал тогда царь:"Долго вы, сыновья, мое терпение испытывали, и кончилось оно! Слушайте теперь не отцовскую, а царскую мою волю — возьмите луки тугие да стрелы острые, поезжайте в чисто поле и пустите их наугад на четыре стороны. На чей двор стрела упадет — там и суженая ваша. И без невест во дворец не смейте возвращаться! А ежели кто вздумает мне перечить, лишу родительского благословения и наследства, прогоню с глаз долой!»

Не осмелились царевичи отцу возразить, никогда его в таком гневе не видели и оробели. Что ж, делать нечего, выехали они в широкое поле и пустили стрелы в разные стороны. Потом крепко обнялись, попрощались друг с другом, сели на добрых своих коней и отправились по белу свету судьбу искать… Куда стрелы привели двух старших сыновей — про то неведомо. А младшему Ивану-царевичу долго пришлось плутать и наконец нашел он свою стрелу в дальнем болоте. Лежала она на мшистой кочке, а рядом сидела лягушка и так смотрела на Ивана, будто лишь его дожидалась. Изумился царевич, невольно попятился… А лягушка вдруг заговорила с ним человеческим голосом, стала рассказывать про свое несчастье — злое заклятье колдуна, превратившего красну девицу в лягушку. И еще уверяла, что никогда царевич не пожалеет, если возьмет ее в жены. Но прочь убежал Иван, не оглядываясь. Пуще отцовского гнева испугался он людских насмешек, слыханное ли дело — ему, царскому сыну пойти под венец с такой невестой! А может, это нечисть болотная так морочит, хочет его обвести?

Закручинился он, но ничего не поделаешь… Стал думать и гадать, как же ему теперь быть? Домой вернуться не посмел. Проницателен был царь, сразу понял бы: сын в глаза его обманывает, говоря, что не нашел свою стрелу. И все равно, как грозился, прочь из дома выгонит. Поехал тогда Иван-царевич, куда глаза глядят, сам не зная, на что надеясь. Долго странствовал он в чужих землях… Уж и лето прошло, задули холодные ветры. Истрепалось в пути богатое платье, сносились сафьяновые сапоги, давно сменял он на хлеб серебряную уздечку, и не раз уносил его верный конь от лихих разбойников. Негде ему было преклонить свою бедную голову и уж не чаял он пережить лютую зиму. Дня теперь не проходило, чтобы не вспомнил Иван-царевич про чудесную лягушку и свою вину — да где ж ее искать, как грех избыть? Убегал-то он без оглядки, себя не помня. Чуть в болоте не увяз, только б не видеть, как безутешно она заплакала над его стрелой.

Конец ознакомительного фрагмента.