В окружении…

Елена Арутюнова, 2019

"В окружении…" – это уникальное произведение в жанре антиутопия, написанное 13-летней девушкой, своеобразный итог ее философских размышлений на тему выживания человека со своей системой ценностей в чужеродной ему среде. О любви и предательстве, о борьбе за право выбора, о торжестве властителей мира над несогласными и удивительной способности человека интегрироваться в любую, даже самую страшную матрицу.

Всего лишь таблетка — ничего страшного

***

Оставшиеся уроки Джейк прогуливает, но не таким образом, как делают это безответственные подростки, считающие жизнь всего лишь забавной игрой, нежели проверкой перед грядущей смертью и двумя массивными вратами, одно из которых затаскивает в адское пламя, а второе — в сладостный покой, желанный каждому смертному. Юный Томпсон физически присутствует на всех уроках, мысленно пребывая в своём подсознании, в своих мрачных неконтролируемых размышлениях. Можно ли теперь считать его соучастником? Даже когда профессор Миллс — любимый преподаватель Томпсона, просит его остаться после уроков, Джейкобу приходится потратить пару минут, дабы вылезти из своих мыслей. Юноша думает, что его отчитают за не сосредоточенность на уроке, и в итоге Томпсон сдастся. И протараторит увиденное утром во всех деталях, вплоть до числа прядей тёмных волос, падающих на лицо Барта.

Слишком много мыслей — слишком мало места для информации.

«Поэтому я хочу, чтобы ты, Джейкоб, представлял презентацию в честь дня Воссоединения от лица нашей школы», — гордо завершает свою пламенную речь мистер Миллс, скрещивая свои пальцы в замок и откидываясь на спинку стула. Только сейчас Джейк, прослушавший большую часть слов учителя, наконец понимает, что от него требуется. Он должен был стать представителем дня Воссоединения, праздника в честь Дня Победы над Третьей Мировой Войной, когда все нации и народы воплотились в одно великое Государство. Каждый год, по традиции, рандомом выбиралась одна школа, а затем и один из лучших учеников, которому давалась гордая обязанность самостоятельно создать презентацию в честь этого знаменательного дня и представить её на глазах у всего населения, стоя посреди сцены, когда его проекция прохаживалась по линзам каждого жителя. Такая безусловная ответственность являлась колоссальным стрессом, но в то же время и стартом, ибо после завершения школы подобным «ораторам» давались высокооплачиваемые должности. В любой другой жизненной ситуации Джейкоб уже вопил бы от счастья, прыгая на месте, восторженно хлопая в ладоши, подобно малому дитю, но не сегодня. Эта зараза, носящая имя Барт Уильямс, залезла ему в голову, вместе с его проблемами, долбанной опухолью засев под корой головного мозга, не давая мыслить ни о чём другом.

«Не волнуйтесь, профессор Миллс, я вас не подведу!» — юноша натягивает фальшивую улыбку на бледное лицо.

***

После тяжелого дня Джейкоб возвращается домой совершенно изнеможенным. Отец, как всегда, допоздна на работе, а мать сидит на диване с идеально прямой осанкой и внутренней дрожью; издалека она больше напоминает безжизненную куклу, нежели живого человека. Медные волосы, собранные на скорую руку в куцый пучок, блестят в подвижном свете.

«Как прошёл день, милый?», — спрашивает она, переводя пустой взгляд выпуклых глаз на сына. Её щеки впали, а в одном из глаз лопнул сосуд, налился кровью. Набухшие голубые вены на кистях рук, растрёпанные волосы с прядями ранней седины и сильно выдающиеся ключицы создавали впечатление нездорового человека, кем Эллисон Томпсон и являлась. Порок души — врожденная болезнь, прогрессирующая с возрастом, незаразная, но неизлечимая. Недуг медленно разрушал организм, вначале переставал вырабатываться серотонин и дофамин, и когда человек уже впадает в глубочайшую эндогенную депрессию, начинают отказывать органы. Доктора пытались бороться с пороком души Эллисон долгих 47 лет, но безуспешно. В конечном счёте Церковь решила, что болеют ей лишь одарённые, чьи души Бог хочет забрать на небеса, что Джейкоб считал тем ещё абсурдом, но ничего поделать с этим не мог. Кто он такой, чтобы спорить со словом Божьим?

«Неплохо», — нагло врёт Джейкоб, уже собираясь подняться по лестнице в свою комнату.

«Дорогой, принеси моих таблеток, пожалуйста, а то вчера предыдущая банка закончилась», — просит Лис, на что младший Томпсон устало кивает. Судя по виду матери, осталось ей недолго, максимум — пару месяцев. Дабы люди с данной болезнью не сильно мучались в свои последние дни на земле, доктора им выписывают сильнейшее успокоительное, созданное исключительно для болеющих этим пороком. Оно создаёт недолговременную, но всё же эйфорию, к сожалению, приближая стопроцентную кончину. Джейкоба немного пугает, с какой скоростью мать опустошает банки таблеток, но сказать ей это в лицо он не решается. Всё же на закате жизни человек имеет право делать то, что хочет. И если Эллисон хочет больше медикаментозных препаратов, её сын их достанет.

Джейк заходит в ванную, встаёт на носочки, дотягивается до верхней полки, нащупывает небольшую баночку, забитую маленькими таблетками. Пару секунд он просто смотрит на препараты, и навязчивая идея попробовать их и этим успокоить свои мысли, уже не кажется ему странной. Но его размышления прерывает голос матери: «Милый, ты не забыл про мои таблетки?»

***

Вторник

Полночи Джейкоб молился, сидя на коленях посередине комнаты. Назойливые мысли, подобно мухам, крутились у его ушей, вечно что-то нашёптывая, не давая ему заветного покоя. Что, если демоны Барта переселятся в него? Что, если окружающие узнают об Уильямсе и решат, что Джейк соучастник, или хуже: такой же одержимый? И этих «что», «если» было сотни, даже тысячи, они всё жужжали, и жужжали, не останавливаясь ни на секунду, словно безустанные мухи. В итоге Томпсон сам не замечает, как стоит напротив заляпанного в зубной пастой зеркала ванной, дотягиваясь до маминых препаратов.

«Всего лишь одна таблетка, ничего страшного не произойдёт, — Думается Джейку, лихорадочно облизывающему губы. — Мама даже не заметит».

Он проглатывает таблетку, судорожно закрывая баночку и убирая её на верхнюю полку. Когда Джейк уже лежит в кровати, бездумно смотря в потолок, под успокоительным отказывается работать голова, и юноша проваливается в темноту, наконец, засыпая.