Тайная жена

Елена Арсеньева, 2018

Русская кузина Марина Бахметева, появившаяся вдруг в замке английского лорда Десмонда Маккола, мало кому пришлась по душе. И пуще всех сторонится ее сам хозяин. И никто не догадывается, что Марина – не кузина ему, а венчанная жена, но брак их свершился при таких странных обстоятельствах, что молодые люди его тщательно скрывают. Интриги, колдовство и роковые тайны опутывают Марину и Десмонда, события то разносят их в разные стороны, то бросают в объятия друг друга. И постепенно Марина начинает понимать: есть на земле сила, которая превозмогает все беды. Имя ей – любовь. Ранее книга выходила под названием «Страшное гадание».

Глава II

Заморский кузен

В ту минуту, когда Олег Чердынцев впервые увидел эту Божью тварь: высокая шляпа торчком, власы до самых плеч, толстый галстук, в котором спрятана была вся нижняя часть лица, обе руки в карманах, — он едва не расхохотался до колик. Да неужто сия нелепая верста коломенская приходится ему, Олегу, кузеном?! И все из-за того, что сестрица папенькина, Елена Юрьевна, четверть века назад по уши влюбилась в какого-то заезжего милорда и была увезена им в туманный Альбион, где и произвела на свет этакое несусветное создание. Десяток лет тому назад она преставилась. Сэр Джордж, супруг ее, на свете тоже не зажился. Дошел слух, что он не то помер с тоски, не то взял и пронзил себя шпагой на гробе жены. Эта романтическая история потрясла все семейство Чердынцевых, наполнив его жгучей жалостью к единственному сынку бедняжки Елены. Отец Олега, граф Чердынцев, положил себе непременно устроить встречу Олега с кузеном, а чтобы сын его не выглядел в глазах младшего лорда Маккола пентюхом, нанял ему английского учителя. Все детство Олега было омрачено попыткой различить простое прошедшее время от прошедшего совершенного. У него с Мариной Бахметевой, дочерью недавно погибших соседей, был один на двоих учитель мистер Керк; и хоть Олегу до сих пор не удавалось повидать сию девицу (опекуны держали ее в черном теле, единственно не щадя деньги на образование, что было условием завещания), он заочно терпеть ее не мог. Ведь мистер Керк все уши Олегу прожужжал о том, какие необыкновенные способности к языкам у мисс Бахметефф!

Глядя на кузена, никто бы никогда не сказал, что Десмонд Маккол не на печи бока пролеживал, а воевал! Новым лордом сделался по закону его старший брат Алистер (не родной, а сводный, от первого отцовского супружества, ибо лорд Джордж был уже вдовцом, когда посватался к прекрасной Елене), унаследовав в качестве майората семейное достояние в виде замка и прилегающих земель. А Десмонд тогда же отправился в Россию, чтобы войти в матушкино наследство. Ее приданым было нижегородское имение близ Воротынца, в чудных, привольных местах, находившееся все эти годы на попечении беззаветно любящего сестру графа Чердынцева. Однако по пути Десмонд случайно познакомился с участниками лиги «Красный цветок»¹ — и прочно забыл обо всем на свете, кроме спасения французских аристократов от кровавого революционного террора. Жизнь его протекала между Англией и Францией в беспрестанном риске и опасностях. Наконец революция победила. Его товарищи искали спасения в Швейцарии, Германии, пытались вернуться в Англию. Десмонд же ринулся в Россию, по пути постепенно избавляясь от привычки настороженно вслушиваться и оглядываться — и приобретая облик цивилизованного англичанина. Этот облик и вызывал в Олеге Чердынцеве непрестанное желание хохотать… которое со временем прошло.

Подвигами своими Десмонд ничуть не кичился, уверяя: на риск его толкало желание доказать старшему брату, что имя и честь можно не только унаследовать, но и добыть в бою, как это и велось в достопамятные времена рыцарства. Оказалось, этот молодой, состоятельный, красивый, довольно образованный человек — необузданный удалец. Скоро все петербургские приятели Олега были в восторге от Десмонда. С изумлением Олег обнаружил также, что кузен его настоящий сердцеед — остроумный, беззаботный, дерзкий. Этот высоченный блондин с насмешливыми голубыми глазами обладал таким обаянием, перед которым не могла устоять ни одна женщина. При этом он был человек со светлым умом и чистым сердцем, а оттого за ним не числилось ни одного публичного скандала или дуэли с обиженным мужем. Говоря короче, спустя чуть больше месяца после первой встречи Олегу уже казалось, что кузен его, в общем-то, недурной парень! Однако едва Десмонд вошел во вкус петербургской жизни, как был вызван в английское посольство, где узнал ошеломляющую новость: он теперь лорд Маккол, ибо старший брат его Алистер месяц тому назад погиб при самых загадочных обстоятельствах. Коронер² настаивал, что убийство совершил браконьер, схваченный сэром Алистером на месте преступления и скрывшийся. Предполагаемого убийцу искали, но поскольку никто не знал, кого, собственно говоря, искать, все усилия сами собой сошли на нет. Сэр Алистер не успел жениться и родить детей, а значит, единственным и бесспорным наследником являлся его младший брат Десмонд…

Надо было возвращаться в Англию, но Десмонд выразил пожелание все-таки осмотреть свое нижегородское имение и получить все бумаги на него: ведь неизвестно, когда он снова прибудет в Россию, так что формальности следовало исполнить незамедлительно.

В Воротынец Десмонда сопровождал Олег; он же помогал исполнить всяческие формальности, отыскать дельного управляющего. Дела затянулись… Сперва Десмонд намеревался воротиться в Петербург по первопутку, чтобы добраться до Англии к Рождеству, затем стал чаять успеть к Рождеству хотя бы в Петербург! Однако похоже было, что придется им провести рождественскую ночь в пути.

Самое обидное, что дом был в каких-нибудь трех верстах, когда сани вдруг стали.

Олег потер ладонью запотевшее оконце: в возке были настоящие стекла, даже не слюдяные вставочки! Вихри неслись над землей, взмывали к взбаламученным небесам, и чудились в них некие непредставимые существа с разметавшимися белыми волосами, неимоверно длинными руками, белые лица, огромные хохочущие рты… Он быстро перекрестился.

— Ну и ночка! — пробормотал, зябко поеживаясь. — Истинно праздник для нечисти. Удалая ночка, разбойничья! Сейчас бы к девкам на посиделки нагрянуть, не то — в баньку.

— О, the bagnio! — услышав знакомое слово, оживился Десмонд.

Олег хихикнул. Кое-каких русских словечек этот англичанин, оказавшийся весьма смышленым, поднабрался, но баню упорно называл the bagnio, что по-английски, как известно, значит — веселый дом, и как Олег ни сдерживался, он не смог не засмеяться.

— А ведь и верно! — воскликнул он. — Веселый дом! В ночь на Рождество прибежит девка в пустую баньку, станет спиной к печке, юбку задерет и молвит: «Батюшко-банник, открой мне, за кем мне в замужестве быть, за бедным аль за богатым?»

— Юбку задирают? — прокудахтал Десмонд, едва сдерживая смех. — И что потом?

— Потом банник, стало быть, должен девку по заднице погладить. Ежели теплой лапой погладит, будет у нее муж добрый, ежели холодной — злой. Мохнатая лапа — быть девке за богатым, голая — за бедным. Вот такое гаданье! Я сам как-то при чем-то подобном присутствовал…

— Ну, ну и что?! — в нетерпении воскликнул Десмонд, чуя по улыбке Олега, что в сей вечер стряслось нечто особенное.

Молодой Чердынцев не заставил себя долго упрашивать:

— Там девка была одна, Аксютка, ну, хороша, будто яблочко наливное. Титьки — во! — Он очертил два фантастических полушария, потом, заметив, что Десмонд в сомнении поджал губы, слегка приблизил окружности к реальности: — Ну, вот такие, не меньше! Задница — тоже будь здоров. Идет — аж вся колышется. Ну, я и говорю Костюньке, лакею нашему: мол, я сейчас отлучусь, а ты Аксютку подговори в баньку пойти, тоже на суженого погадать, а то, мол, и не заметишь, как в девках засидишься! Да когда она в баньку пойдет, говорю, постереги, чтоб никто туда более не совался. Костюнька мигнул мне: все, дескать, слажено будет! Я вышел тихонько — да к баньке. Зашел, затаился возле печки. Кругом тьма египетская, только луна сквозь окошечко подсвечивает. И вдруг — чу! — снег хрустит под торопливыми шажками. Бежит со всех ног! Вскочила в баньку, повернулась к печке спиной и юбки — р-раз! — на спину себе забросила. Задница у нее — ну, сугроба белее! Как поглядел я на это богатство — у меня едва штаны не прорвались. А она из-под юбок своих бормочет: «Покажи, мол, банник-батюшко, каков будет мой суженый?» Я руку-то нарочно за пазухой держал, она не то что теплая — горячая была. Погладил я Аксютку — она аж взвизгнула, но ничего, наутек не кинулась, только на лавку локтями оперлась, чтоб стоять удобнее, ноги расставила да и говорит: «А покажи мне, батюшко-банник, каково-то будет мне с мужем жить, сладко ай нет?»

Я как наддал — Аксютка аж с лавки свалилась, но я своего не упустил! Прыткая оказалась — жаль, что не девка уж была. Хоть и печалился я, что распечатанною она мне досталась, а потом понял, что нет худа без добра: кой-чему ее успели научить прежние ухажеры, да лихо научить! Я ее сперва в дом взял, а когда намиловались вволю и Аксютка зачреватела, выдал ее за Костюньку. Tеперь оба в Петербурге, в доме нашем, надзирают за хозяйством, сынок у них растет…

Они хохотали от души, но обоими владели другие мысли. Ехать надо!

— Да чего ж это мы не едем? — нетерпеливо вымолвил Десмонд. — Не случилось ли чего? Надо бы поглядеть. — И он двинулся к полости, закрывавшей вход.

— Эй, там метель! Шубу накинь! — прикрикнул многоопытный русский.

Англичанин сгреб в охапку тяжелую медвежью шубу и вывалился наружу, в белое снежное круженье.

Следом выбрался Олег.

Возок стоял на обрывистом берегу Басурманки — так звалась неширокая, но гульливая речушка с таким быстрым течением, что его не могли остановить даже морозы. Басурманка бежала в высоких берегах, и покосившийся мосток обледенел до того, что сделался горбом, повести на который тройку с осадистым возком мог только сумасшедший.

Кучер Клим остерегал: ехать нельзя! Граф настаивал: ничего, обойдется! Спорили они долго, и в конце концов благоразумие восторжествовало.

— Ну? — спросил Олег уныло. — В объезд, что ли?

— В объезд, — столь же уныло согласился кучер.

Барин полез в возок; Клим взгромоздился на облучок, собрал вожжи, присвистнул, ободряя измученных лошадушек… Вдруг барин окликнул:

— Погоди, Клим. А где же мой кузен?

Клим досадливо сдвинул шапку на затылок. Мало того, что у этого иноземца целых четыре имени: Кузен, Милорд, Сэр и Десмонд, так он еще и запропастился куда-то.

— Отошел небось по нужде, — буркнул Клим, безнадежным взором пытаясь проницать окрестности.

Куда там! Белая мгла вокруг — и ничего больше: ни земли, ни неба, ни чужеземца с четырьмя именами.

Пропал иноземец! Как есть пропал!

Примечания

1

Союз английских искателей приключений, спасавших от гильотины обреченных французских аристократов и перевозивших их в Англию в конце XVIII в.

2

Судья (англ.).