Последняя женская глупость

Елена Арсеньева

Богатый и благополучный бизнесмен Григорий Бронников арестован за убийство своей любовницы – можно сказать, за руку схвачен! Это необъяснимо жестокое преступление вызывает ярость у следователя Александра Бергера, он даже не в силах быть справедливым к Бронникову. Однако постепенно понимает, что с равным успехом убить Римму Тихонову мог и кто-то другой. Тот, кто испытывал к ней двойственное чувство – любви и ненависти, а из-за такого коктейля многие способны потерять голову. Убили ее в порыве необузданной ярости и ревности? Или это тонко обдуманное, изощренное, тщательно разработанное преступление? На эти вопросы Бергер так и не найдет ответа. Но он все же вычислит убийцу – и будет потрясен…

Никита Дымов

24 октября 2001 года. Нижний Новгород

— Ну вот, теперь вы практически и дома, — сказала она.

— Ага, — буркнул Никита и нервно дернулся на сиденье. Взялся за ручку двери и замер.

Странно, что она остановилась именно здесь. Метров сто до его дома осталось, могла бы и довезти. Спасибо и на том, конечно, только как-то очень внезапно она остановилась. Надоел он ей, что ли?

По идее, ему следовало сейчас поблагодарить даму и вылезти из гостеприимной «Ауди». А как быть с платой за проезд? Все-таки она везла его чуть ли не от самого Семенова, час в дороге… Конечно, у Никиты с собой всего ничего, но чем богаты, так сказать. Однако как предложить деньги такой женщине? Мягко говоря, не бедной, это по всему чувствуется. Еще пошлет… Таким же мягким голосом, с теми же изысканными интонациями, с которыми говорила с ним в пути. Знавал он таких вот внешне вполне благовоспитанных дамочек — при случае умеют так размазать человека словесно, что диву даешься, в каком вузе преподают такую науку побеждать. Нет, он все-таки должен ей что-то такое пробормотать, типа, нельзя ли мне как-нибудь отблагодарить вас за вашу любезность… Ага, а она скажет: трахни меня!..

Честное слово, у него уже был подобный случай. Правда, та дама подвозила его не из Семенова, а всего лишь с Автозавода, где отмечали день рождения одного актера из ТЮЗа, однако это не суть важно. Она была молодая, красивая, но Никита на нее никоим образом не запал, поэтому не имел ни малейшего желания исполнить ее желание, тем паче — в машине. А она не унималась. Похоже, его оторопь ее только пуще раззадорила. Заблокировала дверцы с помощью пульта, сунула его себе под задницу и говорит: «Трахни меня, тогда отпущу». Никита только и мог, что брякнул: «Извини, не могу, я ведь голубой!» Она еще долго пыталась уверить его, что он никакой не голубой, а бисексуал, но в конце концов жутко рассердилась, обложила его совершенно убийственным матом и распахнула дверцу. Но только Никита ступил на землю, она рванула машину с места, он упал, вывозился жутко… Противно.

А вдруг и эта незнакомая дама устроит что-нибудь вроде? Хотя не переоценивает ли он свои чары? Она отнюдь не смотрит на него голодными глазами, не играет ими, взгляд у нее скорее задумчивый, отрешенный. Был какой-то промельк нежности в голосе, в улыбке, но только один раз, когда она сказала: «Господи, какое же вы еще дитя!» Да, в самом деле, он по сравнению с ней жуткий мальчишка, ну в дети ей не годится, конечно, а в младшенькие братишки — в самый раз.

Черт, а ведь он даже ее имени не спросил! Время в пути промелькнуло как-то слишком быстро. Рассказывал про свои злоключения — разоткровенничался по-страшному! Что-то в ней было такое, что внушало полное доверие. Такое чувство, что все, что с ним связано, ее необычайно интересовало. Да ну, чепуха какая. С чего бы это? Просто мимолетное любопытство! Так или нет, однако Никите уже через минуту казалось, что они знакомы давным-давно. Имени не знает, а от ощущения, будто хорошо, даже близко знакомы, — не отвяжешься. Даже странно.

Ну и вот, он ей все выложил, и факты, и подозрения, а потом они вместе обсуждали, что все это могло значить, было ли это спланированным покушением или случайностью. Незнакомка больше слушала, изредка вставляя вопросы, которые сразу усмиряли смятенное метание Никитиных мыслей, заставляли сосредоточиться. Даже странно, что женщина может настолько логично рассуждать! Это и помогало Никите, и странным образом раздражало его — где-то на краешке сознания. Обидно, что он, мужчина, не способен выстроить такую стройную цепочку умозаключений, а она — запросто. Женщина! С другой стороны, она, конечно, старше, у нее жизненного опыта побольше…

Короче, объединенными усилиями они пришли к выводу: на свете нет ни единого человека, который мог бы настолько желать смерти Никиты, чтобы тратить время и силы на организацию покушения. Он и сам был уверен: ну нет у него врагов. С мужчинами делить ему было нечего, никому дорогу он не перешел. Женщины, девчонки, которых он отвергал? Он делал это с такой обворожительной улыбкой, так мягко и добродушно, что они продолжали оставаться Никите добрыми подружками. Ему никогда не было жаль поиграть для них глазами, и у многих, самых закоренелых дурочек всегда оставалась надежда, что, может быть, пройдет время… Нет, Никита терпеть не мог, когда его безоговорочно покидали, когда количество умильно взирающих «подружек» уменьшалось. Он умудрился даже с той нервной особой, любительницей трахен-бахен в автомобиле, как-то поладить: она при встречах продолжала лезть к нему в штаны, но только взглядами. Виртуально! Точно так же он научился мило отделываться от приставаний особей мужского пола.

Конечно, была еще Светоня… Смугленькая травести из драмтеатра, более-менее хорошенькая, но простоватая, несмотря на подобие внешнего лоска, так и оставшаяся девчонкой с Автозавода, какой она и была. Вдобавок Светоня чем-то походила на таракашку или другое противное насекомое — столь же неотвязное. Она Никите просто-таки прохода не давала, норовила навялиться в гости, а когда он отнекивался, приходила без приглашения, но у него, к счастью, был «глазок» в двери, и он взял привычку смотреть, кто там явился.

Светоне он не открывал, хоть она и имела обыкновение устраивать истерики под дверью и около подъезда. Плачет девочка в автомате, слезы льются на пальтецо… Являлась в театр, садилась в углу мастерской и смотрела круглыми, жадными, темными глазами, не то влюбленными, не то ненавидящими. Вот уж полное впечатление — пожирает взглядом! Звонила беспрестанно, Никита даже телефон с определителем номера поставил, но Светоня частенько звонила из автомата, а ведь в этом случае номер не определяется. И с места в карьер начинала убеждать Никиту, что он ее на самом-то деле любит и хочет так же, как она его, но просто робеет, стесняется, а какого черта робеть, когда она, Светоня, вся к его услугам?!

«Я уже вся теку…» — говорила она с придыханием. Это было ее любимое выражение, Светоня не сомневалась, что от него Никита немедленно должен страшно возбудиться, а на самом-то деле от этой пошлости у него начиналась зубная боль, тошнота и расстройство желудка. Светоня натурально не давала ему житья, то клялась в любви, то проклинала, то желала всяческих напастей. Стращала своей бабкой, какой-то деревенской ведьмой из Дрюкова, а ведь всем известно, что в Дрюкове испокон водятся ведьмы да колдуны. Никита порою всерьез опасался, что Светоня с ее бабкой напустят на него сухотку или, что еще хуже, какую-нибудь невстаниху.

Да, на это «таракашка» вполне была бы способна, но натравить наемных убийц… Ни Светоня, ни другие женщины. Совершенно точно! Он убежден.

— Нет, с этой стороны никто не может иметь ко мне претензий, — почему-то с особенной запальчивостью уверял Никита. Ему казалось, что эта тема его собеседницу враз и забавляет, и волнует. Ну и он волновался, конечно…

— Тогда с какой? — спросила она, поглядывая по своему обыкновению чуть исподлобья, с затаенной улыбкой.

Нет, не поймешь — то ли она насмехается, то ли всерьез заботится о нем!

— А что, если это у них такой странный бизнес? — вдруг пришло ему в голову. — Выслеживают человека, заманивают в уединенное место и там убивают, чтобы ограбить. Я читал в газете — была целая банда мошенников, промышляющая убийствами владельцев квартир.

— Конечно, — согласилась она. — А также владельцев автомобилей и дач, желающих их продать либо купить. Человек шел на сделку с деньгами или возвращался с ними домой — но по пути исчезал. Потом обнаруживали только его труп. Без денег, понятно. Да, сюжет достаточно распространенный… Однако вряд ли к вам применима эта ситуация.

— Почему вы так думаете?

— Так ведь вы не продавать и не покупать ехали. А только показать свою дачу. Ради какой корысти вас было тогда грабить? Или у вас карманы набиты наличкой и платиновыми кредитными карточками, и ваши попутчики об этом знали?

— Да у меня всего пятьсот рублей! — почему-то обиделся Никита. — Ради такой мелочевки гнать машину черт-те в какую даль — бензину проездить чуть не на все эти деньги… Глупо! Кстати, откуда им было знать, что у меня вообще есть какие-то деньги, пусть даже и незначительные? По виду определили? Встречают, так сказать, по одежке…

— Ну что ж, одежка у вас нормальная, приличная одежка. Шотландская куртка «бурбур» минимум две тысячи долларов стоит. Предположим, на вас напали, как пишут в милицейских протоколах, с целью грабежа, но зачем для этого голову пытаться проломить? Классная курточка мигом потеряла бы товарный вид, когда на нее брызнули бы ваши кровь и мозги, — сказала незнакомка с поразительным хладнокровием. — А уж изрешеченная пулями, она представляла бы вовсе необыкновенно ценный трофей!

Конец ознакомительного фрагмента.