Любовные чары

Елена Арсеньева, 2008

"Русская кузина" Марина Бахметева, вдруг появившаяся в замке лорда Десмонда Маккола, мало кому пришлась по душе. Пуще всех сторонится ее сам хозяин. И никто не знает, что Марина - никакая не кузина ему, а венчанная жена, однако брак их свершился при таких странных обстоятельствах, что супруги тщательно скрывают его, как скрывают даже от себя любовь, владеющую их сердцами. Интриги, колдовство, предательство опутывают Марину и Десмонда. Бурные волны событий то разносят их в разные стороны, то бросают в объятия друг к другу. И постепенно Марина начинает понимать: есть на земле сила, которая превозмогает все беды. Имя ей - любовь! Ранее роман «Любовные чары» выходил под названием «Страшное гадание».

Леди Маккол

— Ну, миледи, прошу прощения, вы уж скажете… Кринолин! Да последний кринолин, думается мне, попал на гильотину вместе с ее французским величеством Марией-Антуанеттой! Разве вы не заметили, что ни кринолинов, ни фижм теперь не носят?

Глаза дамы так сверкнули, что мисс Грейс, модистка, прикусила язычок. Все-таки ей платят не за то, чтобы она подкалывала своих клиенток, даже если они являются к ней поздним вечером, одетые в неописуемое тряпье. Ну, предположим, все было так, как говорит кузен дамы: в Кале перед самым отправлением пакетбота на них напали французские разбойники и украли весь багаж, обчистив путешественницу буквально до нитки. И времени хватило лишь на то, чтобы купить у первой попавшейся простолюдинки самую убогую одежду и белье. Но ведь и правда, кринолины, пудреные парики, туфли на высоких каблуках, шнурованные корсажи вышли из моды уже сто лет… в смысле, лет пять, не меньше! И шляпы, на полях которых можно разместить цветочную или фруктовую лавку, тоже!

Похоже, у дамы украли не только белье и платье, но и половину памяти. А лучше бы взяли хоть часть ее строптивости! У мисс Грейс то и дело возникало ощущение, будто леди едва сдерживается, чтобы не влепить ей пощечину.

Модистка бросила взгляд на сопровождающего даму кузена и мечтательно прищурилась. Улыбка милорда способна околдовать кого угодно, и он прекрасно знает о собственной неотразимости. Как печально, что такой обходительный джентльмен в родстве с истинной дикаркой! Мисс Грейс не проведешь: никакая она ему не кузина, а обычная вульгарная содержанка. И чем она его привлекла? Сложена, конечно, премило, хотя и не очень грациозна. Ну а ее манеры… Да господь с ней, можно и потерпеть: ведь заплачено по-королевски!

И, воздев на лицо улыбку, модистка вновь принялась рассказывать о том, что юбки верхние шьют с подборами, а нижние из кисеи, и непременно нужно накупить кашемировых ост-индских шалей. Она сейчас же пошлет за ними, чтобы можно было выбрать дюжину подходящих по цвету…

Марина слушала ее почти с отчаянием. Конечно, ей нужны были и новое красивое платье, и шаль. Но зачем так много?! Она всегда мечтала о роскошных нарядах, но сейчас, когда мечта воплощалась в явь, вдруг растерялась. Зачем Десмонд Маккол, с которым ее обвенчал запуганный капитан, тратит время и деньги на ее туалеты? Хотя деньги-то он может себе позволить тратить, ведь она принадлежит ему со всем своим состоянием!

Марина не сомневалась, что они отправятся в обратный путь через пролив на первом же судне, а потом помчатся в Россию, чтобы «лорд» мог завладеть бахметевским наследством. Однако еще на пакетботе, после ужасного бракосочетания, Маккол сообщил, что они незамедлительно отправятся в его замок, поскольку его ждут неотложные дела. А затем сухо произнес:

— Вы мне не верите, а потому вам не понять, почему я поступил именно так. Честь диктует свои законы… Для вас они, кажется, пустой звук, однако теперь вы — честная женщина. Более того, по законам божеским и человеческим вы принадлежите мне, и я имею на вас все права. И тем не менее сейчас я не приказываю, а прошу вас. Готовы ли вы выслушать мою просьбу?

Опять-таки — что ей оставалось делать? Она же была связана, и пистолеты «лорд» не убрал. Прохрипела — «да» и услышала вот что.

— Титул свой я получил совсем недавно: унаследовал после смерти старшего брата. Правильнее сказать, трагической гибели. Срок траура уже кончился, однако родственники мои, знакомые, соседи, прислуга, арендаторы — все еще подавлены случившимся. И мое появление будет нарушением приличий, кощунством. Дело даже и не в том: я должен найти убийцу брата, и любой скандал может стать мне помехой. Поэтому предлагаю: наш вынужденный брак остается тайным. Вы приедете в Маккол-кастл под своим именем, и я представлю мисс Марион Бахметефф как свою кузину.

— Ну, если вы каждому будете тыкать в висок пистолетом, тогда люди и поверят, — хмыкнула Марина. — Чушь какая! Вы — англичанин, я — русская…

— Вовсе не чушь, — перебил «лорд», убирая пистолет. — Я наполовину русский, моя покойная матушка была вашей соотечественницей. Я пытался объяснить вам, что возвращаюсь из поездки, связанной с русским наследством, а вы и слушать не стали. Но речь о другом. Итак, я представлю вас племянницей матушки, скажу, что пригласил вас погостить в обмен на гостеприимство, оказанное мне. Возможно, кому-то совместное путешествие кузенов покажется не вполне приличным, однако… однако это лучше, чем то, что произошло в действительности.

У Марины дыхание сперло от ужасного воспоминания. Ишь, задумался о приличиях! Да никогда в жизни она не станет ему потворствовать! Он же насильник, разбойник! Пусть не ждет от нее…

— Погодите, еще не все! — торопливо сказал Маккол, понявший по вспышке ее глаз, какой ответ его ожидает. — Итак, вы будете жить в замке, и спустя некоторое время я стану проявлять к вам романтический интерес. Конечно, сейчас вы ненавидите меня, но кто знает, может быть… через некоторое время мы обвенчаемся по всем правилам, и, хотя перед богом мы уже муж и жена, станем таковыми и перед людьми. Но если ваша ненависть окажется сильнее разума и обстоятельств, мы… мы расстанемся. Причем вы сможете потребовать от меня всего, чего пожелаете, в возмещение причиненного вам ущерба. Я все исполню. И даже если вы пожелаете, чтобы я застрелился на ваших глазах… Нет, не сейчас! — торопливо прибавил он, увидав, какой надеждой расцвело вдруг ее лицо. — Но потом, скажем, через полгода, когда найду и покараю убийцу Алистера, я уплачу вам любой штраф, какой вы захотите. Нечего и говорить, что я не прикоснусь к вам, а буду вести себя как почтительный родственник.

Тут он запнулся, и Марина готова была поклясться, что он с трудом удержался, чтобы не сказать: «Разве что вы меня сами попросите». И его счастье, что не сказал!

— Сегодня тридцать первое января, — продолжил Маккол, — значит, тридцать первого июля я или женюсь на вас по вашей воле, или по вашей воле умру. Ну, вы согласны?

— Да! — в восторге вскричала она. — О, да!

Жаль, капитан Вильямс ее не слышал…

Куда проще соглашаться, чем спорить. Вот так всегда бывает в жизни: пойдешь на одну уступку, а она оказывается лишь первым звеном в нескончаемой цепочке других.

Едва увидев берег Дувра, покрытый снегом, она почувствовала интерес к неведомой земле, ощутила нетерпение: хотелось поскорее сойти на берег… чтобы через полгода наконец получить награду за все страдания, которые она перенесла по милости Маккола, этого лгуна, этого…

Усилием воли она усмирила гнев, вновь вскипающий в крови. Что проку злиться? К тому же если он и лгун, то не во всем: вот ведь и впрямь стоит близ пристани карета, от нее идет высокий человек в плаще, подает руку Макколу, помогая сойти на берег, кланяется, бормоча:

— Милорд, я счастлив видеть вас, позвольте…

«О боже, значит, он и в самом деле лорд?!» — изумилась Марина.

— Полно, Сименс, — перебил его Десмонд. — Я знаю все, что вы можете мне сказать. Лучше помогите леди. Мисс Бахметефф, рекомендую: Сименс, камердинер моего отца, затем брата, затем… очевидно, мой.

— Я служу только милордам.

На бритом, устрашающе брудастом лице высокого, статного, весьма почтенного и невозмутимого господина не отразилось ничего, хотя он наверняка отметил вопиющее убожество одеяния Марины. Десмонд через совершенно подавленного капитана купил у какой-то пассажирки старый-престарый плащ — именно тогда в первый раз пошла в ход байка о французских разбойниках.

— Мисс Бахметефф — моя кузина, племянница покойной матушки. Она поживет у нас некоторое время, — сообщил Десмонд, и Сименс покорно поклонился Марине.

Может быть, у него и были какие-то вопросы, однако он не посмел их задать. Правда, при упоминании леди Маккол его лицо слегка смягчилось, и Марина подумала, что выдуманное родство может сослужить ей неплохую службу. А вот интересно, какую гримасу скорчил бы невозмутимый лакей, узнай он истинный титул «кузины»?

— Миледи, — отвесил новый поклон Сименс. — Какая жалость, что я не знал о вашем прибытии. В гостинице заказали только один номер…

— Не стоит извиняться, — ответил Десмонд, и у Марины подогнулись ноги. — У вас будет время заказать еще одну комнату и ужин на двоих: мы с мисс Марион намерены сейчас же проехаться по здешним лавкам. Не так ли, кузина?

И она снова сказала «да».

…Ни свет ни заря Марина во всем новом — платье, шляпке, шали, меховой накидке, чулочках, ботинках — сидела у окна дорожной кареты, запряженной восьмеркой лошадей и стремительно летящей по дороге в Лондон. Спала она как убитая, а после весьма обильного завтрака, состоявшего, как и ужин, из жареной говядины, картофеля, пудинга и сыра, они отправились в путь.

Как разительно переменилась жизнь Марины. Пожалуй, только черти могли занести ее сюда на коровьей шкуре… а все же она в Англии, о которой ей все уши некогда прожужжал мистер Керк. Пожалуй, Марине все-таки есть за что благодарить ужасных тетку с дядюшкой — некоторые пункты отцовского завещания они исполняли свято. Марина имела хороших учителей, в имение присылались новейшие книги и газеты, что в значительной мере скрашивало ее унылую, печальную жизнь. Она прочла даже Ла-Портов «Всемирный путешествователь, или Познание Старого и Нового Света» во всех его двадцати семи томах, и сейчас ее не оставляло ощущение, что она не впервые видит эти холмы, покрытые темным лесом, и глубокие долины с журчащими ручьями, и вечно смеющееся море, иногда мелькавшее за лесом. Еще не стемнело, когда впереди, в тумане, они увидели Лондон. Сердце Марины так и забилось. Конечно, зрелище живого города никак не напоминало ту гравюру, по которой они столько раз «гуляли» с мистером Керком, когда он рассказывал о достопримечательностях, а все-таки она узнала купол собора Святого Павла, который гигантом вставал над всеми другими зданиями. Через несколько минут взору открылось Вестминстерское аббатство, а затем и другие церкви и башни, парки и рощи, окружающие Лондон… Город изумлял своей огромностью: тут все было колоссально-величаво, неизмеримо, беспредельно.

Марина с удовольствием вспомнила, как Десмонд предупредил Сименса о том, что они задержатся в Лондоне не меньше чем на два дня. Мисс Марион придется посетить Бонд-стрит, ибо с ее багажом произошла неприятная история… ну и так далее.

Сумерки сгущались, синие силуэты таяли в вечерней синеве. И вдруг — Марина ахнула — то там, то здесь засветились фонари. Оказалось, что их здесь тысячи, и, куда ни глянешь, везде пылали светильники, которые вдали казались беспрерывной огненной нитью, протянутой в воздухе. Не сдержав удивления, она всплеснула руками.

— Восхитительно, не правда ли? — послышался негромкий голос за ее плечом. — Несколько лет назад некий прусский принц прибыл в Лондон. В город он въехал ночью и, видя яркое освещение, подумал, что город иллюминирован для его приезда.

Марина хотела пропустить реплику Десмонда мимо ушей, но вдруг вспомнила, что она за день ему и слова не сказала. Сименс небось уже голову ломает над странными отношениями кузенов, наверное, делает скидку на русскую дикость. Ну и шут с ним! Так ничего и не сказав, она снова уткнулась в окно, однако карета уже остановилась перед отелем.

Следующие два дня и впрямь увенчались оргией покупок. А до тридцать первого июля осталось уже на четыре дня меньше!