Компромат на кардинала

Елена Арсеньева, 2001

Более двухсот лет назад Федор, незаконный сын графа Ромадина, приехав в Рим учиться живописи, стал свидетелем страшной и постыдной тайны. Она касалась его итальянского друга Серджио и его покровителя кардинала Фарнезе. После ужасной смерти Серджио Федор уезжает в Россию с возлюбленной друга Антонеллой, выдав батюшке ее за свою жену. Желая отомстить за смерть друга, Федор написал картину, бичующую грехи кардинала Фарнезе и прочих святош. И тут случилось несчастье… убит граф Ромадин, имение продано… Федор с Антонеллой вынуждены скрываться. Им суждено расстаться навеки. И вот спустя двести лет люди очередного кардинала преследуют потомков Федора и Антонеллы, пытаясь найти и уничтожить картину…

Глава 12

ЗАТАКТ

Россия, Нижний Новгород, ноябрь 2000 года

Наблюдательная соседка оказалась совершенно права: убийца Никиты Львовича Леонтьева стрелял именно с балкона. Попал он туда с верхнего этажа, из пустой квартиры. То, что она пустует, было известно от подкупленного агента из риэлторской конторы «Волга-Ока». От этого же агента за немалую сумму были получены на один вечер ключи, хотя никакого труда не составляло открыть элементарный гаражный замок столь же обыкновенной отверткой. Но не хотелось поднимать лишнего скрежета, а к приходам незнакомых людей, желавших посмотреть пустующую квартиру с целью ее последующей покупки, в подъезде уже попривыкли, вряд ли кто сможет точно вспомнить, был там кто-то в вечер убийства или не был. Человек, стрелявший в Леонтьева, имел все шансы запутать следствие. Он аккуратно подобрал все гильзы, он не оставил в квартире никаких следов, пришел и ушел незамеченным. Если бы не глазастая соседка… Правда, о глазастой соседке убийца ничего не знал. На счастье Людмилы Михайловны! А впрочем, какой смысл был ее бояться? Видеть она никого не видела, а странная девушка могла разыскиваться лишь как соучастница либо свидетельница убийства, но никак не его исполнительница.

Свидетельницей девушка не была — убийца совершенно точно знал, что его никто не видел. Соучастницей — ну разве что невольной. Не подозревая о той участи, которая уготована Леонтьеву, она тем не менее так заморочила ему голову, что он ничего не видел и не слышал вокруг себя — курил на кухне в форточку, набираясь, надо полагать, храбрости перед последним и решительным штурмом этой хорошенькой сероглазой крепости в мини-платьице, даже не замечал шевеления на балконе, пока у самых его глаз не мелькнула смутная тень, а потом не вспыхнуло нечто — тут-то Леонтьев и простился с жизнью. Вряд ли даже успел понять, что его убивают! И уж тем паче не знал он, даже вообразить себе не мог, за что с ним это сделали!

Убийца ничего против Леонтьева лично не имел. Он и видел-то жертву раза два в жизни — а если точнее, именно два: в первый — когда тот вышел из «Рэмбо» с девушкой, ну и потом с балкона — лицом к лицу, в последний миг его жизни. В казино его вел напарник. Такая у него была задача: приятная и непыльная. Сиди себе в полутемном зале, потягивай винишко да знай смотри в оба глаза, чтобы клиент с девочкой не смылись куда-нибудь незаметно. А потом убедись, что они вошли в квартиру, и дай сигнал. А потом напарнику оставалось только пришпилить на дверь знак — и вся его работа! Как говорится, не бей лежачего, хотя именно он считался ответственным за операцию. Руководил ею тот, другой, приезжий человек, ну а здесь, на месте, отвечал за исполнение напарник убийцы. Стрелять же досталось тому, кто стрелял. Впрочем, ему было не привыкать стрелять в людей.

Исполнять заказы, стало быть.

Когда убийца Леонтьева (то есть в то время жертва была еще жива, но это роли не играет, это мелкие детали!) увидел знак, который должен был появиться на двери жертвы, в первую минуту он решил, что его наниматели спятили. Незаметно переглянувшись с напарником, он понял, что и тот придерживается того же самого мнения. В этом знаке, с их точки зрения, не было никакого высокого смысла. Убийцы Леонтьева, как и все наемные убийцы на свете, обожали некие высшие совпадения, которые потом позволили бы им подспудно оправдать себя на том суде, где рано или поздно придется предстать каждому. Но они столько раз отправляли на этот суд каких-то других людей, что не очень-то верили в возможность его над собой.

Ладно, бог с ним, с тем судом, если он и произойдет, то случится это еще очень не скоро, какой смысл беспокоиться об этом?

Беспокоиться же следовало вот о чем: оказалось, что девчонка не должна была уйти от Леонтьева живой! Что за нелепость такая? Зачем убивать свидетельницу, которая никого не видела? Нет же, приказ был недвусмыслен: найти и обезвредить, прямо как в кино. Какой от нее вред, от этой глазастой психопатки, одетой в платьишко с декольте до пупка? Однако приказ был однозначен. И мальчишку, о котором было сообщено, тоже предстояло убрать. Ну, там дело терпело, исполнители еще даже не видели его в лицо, а вот насчет девушки все было сказано вполне определенно.

Да ладно, впервой, что ли? Рано или поздно все помрем, чего дергаться-то? Хуже было другое. Хуже было то, что денег им пока не дали за сделанную работу. А они и так сидели на полном подсосе. Значит, деньги предстояло как-то добыть. Как? Ну, видимо, старым дедовским способом: выйти на проезжую дорогу с кистенем и грабануть первого же встречного прохожего-проезжего.

Неохота было почему-то. Словно бы предчувствия какие-то нелепые томили убийцу Леонтьева! Ну не хотелось ему пылить по мелочам!

Как позднее выяснилось, «предчувствия его не обманули». В некой опере так поют, однако убийца Леонтьева и знать-то об этом не знал. Просто подумал: не обманули, мол, предчувствия, да и шабаш!