Испанский любовный обман

Елена Армас, 2021

Идеально для любителей сериала «Постучись в мою дверь» и романа Али Хейзелвуд «Гипотеза любви». Абсолютный хит TikTok – более 500 000 000 просмотров. Роман переведен на 40 языков. Елена Армас – испанская писательница и безнадежный романтик. Ее дебютная книга «Испанский любовный обман» мгновенно стала международным бестселлером и полюбилась читателям со всего мира, а продюсерская компания BCDF Pictures купила права на экранизацию. Поездка в Испанию, самый раздражающий человек в мире и три дня, чтобы убедить всех, что вы влюблены друг в друга. Другими словами, план, который никогда не сработает… Каталина Мартин вовсю готовится к свадьбе сестры. Ей срочно нужен спутник, ведь на мероприятие приглашен ее бывший парень, которому хочется утереть нос. Тем более он приедет с невестой. У Каталины есть всего четыре недели, чтобы найти того, кто согласится притвориться ее парнем. Красивый и заносчивый Аарон Блэкфорд, коллега Каталины, предлагает ей помощь. Приближается день свадьбы, и Каталина понимает: Аарон – единственный выход. Впереди перелет через Атлантику, и все ради того, чтобы оказаться в солнечной Испании. Очень скоро Каталина поймет, что Аарон Блэкфорд может быть не таким уж и заносчивым «В этой истории есть все, что должно быть в любовном романе». – ХЕЛЕН ХОАНГ «Если вы ищете роман, которым будете одержимы еще долго после его прочтения, эта книга для вас». – COSMOPOLITAN «Только представьте: от ненависти до любви в фейковых отношениях двух противоположностей на фоне жаркой Испании – что может быть романтичнее? Темпераментная и страстная Каталина и закрытый «мистер-робот» Аарон, пытаясь разобраться с мелким обманом, переросшим в катастрофу, затягивают читателя в эпицентр своей беспощадной битвы не только за карьеру, но и за любовь». – ОЛЬГА НОВАК

Глава четвертая

— Mamá, — повторила я в сотый раз. — Mamá, escúchame, por favor^[11].

Без толку: я могла просить сколь угодно, хоть тысячу раз. Мама не умела слушать — даже не пыталась. Слушать способны лишь те, у кого слабые голосовые связки.

С губ сорвался долгий протяжный выдох. Из трубки несся бесконечный поток испанской речи.

— Madre^[12], — повторила я.

–…Поэтому, если решишь надеть другое платье… Ты ведь понимаешь, о каком я говорю? — спросила она по-испански и, не дав даже секунды ответить, продолжила: — То, которое из шелка, до щиколотки. Так вот, как твоя мать, я обязана сообщить, что оно тебе совершенно не идет. Прости, Лина, но ты и без того невысокая, а с такой длиной смотришься коротышкой. И зеленый совсем тебе не к лицу. Мне кажется, этот цвет вообще не для свадьбы, и вдобавок…

— Знаю, Mamá. Я тебе уже говорила, что…

— Ты в нем как… лягушка, только на каблуках.

М-да, спасибо, мамуля.

Я усмехнулась и качнула головой.

— Неважно, потому что я надену красное.

В трубке вздохнули:

— О! А почему раньше не сказала? Мы уже полчаса о нем говорим.

— Я сказала еще в начале разговора. Просто ты…

— Да, я, наверное, немного заболталась, cariño^[13].

Я открыла рот, однако мне не дали вставить ни слова.

— Отличный выбор. Это очень красивое платье, Лина. Стильное и игривое.

— Игривое? Что значит «игривое»?

— Ты идешь, а грудь впереди тебя.

Ах… Вот что имелось в виду…

— Но цвет тебе действительно к лицу. А еще оно подчеркивает формы. В отличие от того, лягушачьего.

— Спасибо, — пробормотала я. — Видимо, зеленое я больше не надену.

— Вот и славно, — ответила мама слишком быстро, чтобы принять это за простую вежливость. — А в чем будет твой друг? Надеюсь, он выберет костюм в том же стиле? Твой папа, например, выбрал синий галстук в тон моему платью.

Я тихонько застонала.

— Мама, ты же знаешь, Иза терпеть это не может. Она специально говорила, чтобы мы не вздумали подбирать одинаковые наряды.

Моя сестра выразилась однозначно: никаких костюмов в одном стиле! Хотела написать это в приглашении для гостей. Я ее с большим трудом переубедила. Даже чуть не подрались.

— Ну, учитывая, что я произвела на свет невесту и галстук мы уже купили, твоей сестре придется сделать исключение.

Упрямства матери было не занимать. Мне, конечно, тоже, как и Изе, но с матерью нам не сравниться. Про эту женщину сказали «упрямая, словно бык» еще в тот день, когда она появилась на свет.

— Видимо, придется… — пробормотала я под нос.

Потянувшись к еженедельнику, я внесла в список дел еще один пункт: позвонить Изе и предупредить про маму.

— У меня остался купон на скидку, могу тебе дать, — объявила мама, пока я рассеянно рылась в ноутбуке, проверяя почту. — Правда, я не уверена, что он действует за пределами Испании. Но должен ведь, да? Ты же моя дочь, а значит, имеешь право воспользоваться моей скидкой, где бы ни находилась. Для этого и придумали Интернет, так?

Я нажала на уведомление о грядущей серии семинаров.

— Да, конечно…

Наскоро глянув в объявление, я поняла, что лучше открыть расписание, когда мама повесит трубку.

— «Да, конечно, для этого и придумали Интернет»? Или «да, конечно, я воспользуюсь твоей скидкой»?

Я откинулась на спинку кресла, читая полученные письма.

— Лина?

О чем она говорит?

— Да, Mamá?

— Надеюсь, ты сама проверишь купон, потому что я не умею пользоваться этим вашим Интернетом.

— Конечно, — ответила я, так и не поняв, на что, собственно, соглашаюсь.

— Или у него есть галстук?

У кого — «него»?

Я вздрогнула.

— Так что? — переспросила мама, не дождавшись ответа. — Я про твоего друга, если ты не поняла.

На лбу выступили крохотные бисеринки пота.

Речь о моем мужчине, которого нет в наличии, но вся семья уверена, что он есть. Потому что я так сказала.

Потому что соврала.

Губы неожиданно склеились. Я с нетерпением ждала, когда мама в своей обычной непредсказуемой манере сменит тему. В голове метались безумные мысли.

Что ей ответить? «Нет, Mamá, у него нет галстука. Его не существует в природе? Я, видишь ли, придумала ухажера, чтобы не выглядеть жалкой и брошенной».

А, может, просто повесить трубку? Притвориться, будто занята, и закончить разговор? Но тогда меня замучает совесть. Только этого не хватало. Вдобавок, мать совсем не дура.

Она поймет — дело нечисто.

В конце концов, эта женщина произвела меня на свет.

Тянулись секунды. Я молчала, не веря, что впервые в жизни наша Mamá ждет ответа.

Черт!

Еще несколько мгновений тишины.

Черт, черт, черт!

«Признавайся», — тихо велел голос разума. Однако я мотнула головой, остро чувствуя, как по спине стекает капелька пота.

— Лина? — неуверенно переспросила мама. — В чем дело?

Я ужасная, подлая врунья, которая не заслуживает сочувствия, звучащего из трубки.

— Не волнуйся. — Я откашлялась, стараясь не замечать тяжелого комка, осевшего в животе. — Все хорошо.

В трубке послышался вздох. Один из тех, которые врезаются в душу и которые заставляют чувствовать себя особенно мерзко. Я словно вживую увидела, как мать с осуждением качает головой. До жути неприятное чувство.

— Лина, ты ведь знаешь, что если у тебя случилась беда, ты всегда можешь мне сказать.

Вина накатила с новой силой. Желудок сжался. На душе было тошно. Но особого выбора не имелось: или признаваться, или врать дальше.

— Вы что, поссорились?.. Знаешь, это ожидаемо. Ты ведь никогда о нем не рассказывала. По крайней мере, до недавних пор. — Долгая пауза. В ушах грохотало сердце. — Твоя кузина Каро уже намекала, что все не так серьезно.

Ну конечно, Каро в курсе. Если знает Mamá, знают и остальные.

Не дождавшись ответа, мама продолжила:

— Она сказала, у тебя в Фейсбуке^[14] нет ни одной с ним фотографии.

Я закрыла глаза.

— Mamá, свою жизнь уже не принято выкладывать в Фейсбуке, — ответила я слабо, вопреки самой себе.

— А Принстанам? Или чем сейчас пользуется молодежь? Там тоже ни одной фотографии.

Представляю, как Каро листает мои профили в соцсетях и радостно потирает руки, не обнаружив ни следа таинственного мужчины.

— Каро сказала, если в Принстанаме нет фотографий, то это не всерьез.

Сердце стучало в груди барабаном.

— В Инстаграме. Он так называется.

— Как скажешь. — Мама снова вздохнула. — В общем, если вы с ним расстались или он с тобой порвал — неважно, — ты всегда можешь нам сказать. Мне и папе. Я-то знаю, как нелегко тебе даются отношения с тех пор… ну, ты поняла, после Даниэля.

Ее фраза резанула ножом и отозвалась в груди тяжелой застарелой болью. Заставила задуматься — а почему, собственно, я вру? Почему, как выразилась мать, мне нелегко даются отношения и почему я загнала себя в западню?

— За все эти годы ты ни с кем нас не знакомила. Не говорила, с кем встречаешься… И этого своего жениха ни разу не упоминала, пока не сказала, что привезешь его на свадьбу. Поэтому, если вы вдруг расстались…

Очень знакомая, пронзительная боль рвала сердце в клочья.

— Все нормально.

Разве?

Будь и впрямь нормально, я бы рассказала матери правду. Покончила бы с дурацким цирком, запихнула сожаления куда подальше и смогла наконец выдохнуть. Я бы сказала: да, у меня больше нет парня, и, значит, некого брать в Испанию. Я приеду на свадьбу одна. Не беда.

Мама сама подсказывает выход. Возможно, так будет проще. Надо лишь ей довериться.

Глубоко вдохнув, я набралась мужества и решилась.

Расскажу как есть.

Ехать одной, конечно, будет нелегко. Придется терпеть жалостливые взгляды и шепотки о прошлом. Это еще мягко сказано. Однако выбора нет.

Перед глазами всплыло лицо Аарона. Внезапно, без предупреждения.

Против воли.

Ну уж нет! Только его не хватало!

И вообще, с понедельника он больше не поднимал тот вопрос. Ни разу, хотя прошло четыре дня. Впрочем, это ничего не изменило бы. Справлюсь сама. Нет никаких причин полагать, будто он предлагал всерьез.

Все пройдет нормально. Так говорит Mamá, а она врать не будет.

Я открыла рот, решив наконец послать все к черту и перестать вести себя как малолетняя врушка. Пора взрослеть и стойко принимать удары судьбы. Но удача, конечно же, опять отвернулась. Мать следующей своей фразой срезала на корню всю мою решимость.

— Знаешь… — Уже по одним интонациям стоило понять, к чему она клонит. — Все люди разные. Каждый живет в своем ритме. Кому-то надо больше времени, чтобы прийти в себя, кому-то меньше. Если ты еще не оправилась, ничего страшного. Не нужно стыдиться. И то, что Даниэль будет с невестой, не беда. Лина, на свадьбу можно приехать и одной.

Сердце упало в ноги.

— Не говоря уже о том, что Даниэлю пришлось намного легче тебя, он-то из вашего скандала вышел чистеньким и невредимым.

В этом и вся беда, разве не так? Поэтому я и загнала себя в западню. Даниэль развлекался и жил на всю катушку, пока я страдала. На свадьбе все будут в курсе. Каждый гость, до последнего.

Словно прочитав мои мысли, мать сказала:

— Все это знают, cariño. Все прекрасно понимают. Тебе многое довелось пережить.

Понимают ли?

Нет. Только думают, что понимают. А на самом деле не понимают ничего. Не понимают, каково pobrecita^[15], бедной маленькой Лине, терпеть полные сочувствия взгляды. Они не понимают, какие у меня в душе остались шрамы, почему я не могу найти мужчину и вру собственной семье. Не понимают, почему меня выворачивает наизнанку от одной мысли, что я приеду на свадьбу без сопровождения и буду смотреть на Даниэля — мою первую любовь, бывшего жениха — с его невестой, еще сильнее укрепляя окружающих в их подозрениях.

Одинокая, убитая горем, в позоре бежавшая из страны.

Живущая исключительно прошлым.

Я давно перешагнула через былые обиды, но события так внезапно завертелись — я совсем потеряла голову. Только сейчас я поняла, насколько все плохо. Не потому что никого так и не нашла за все эти годы, а потому что начала обманывать близких. И, что еще хуже, решила врать дальше.

— Все тебя понимают. Тебе очень нелегко тогда пришлось.

«Нелегко» — это мягко сказано.

Нет. Не могу. Не стану. Не буду выставлять себя неудачницей на глазах у всей родни. У всего долбаного города. У Даниэля.

— Лина. — Она произнесла мое имя так, как могут только матери. — Ты все еще здесь?

— Конечно. — Голос от накала чувств звучал хрипло и с надрывом. Я выпрямилась и соврала: снова, в который раз. Лина Мартин — профессиональная лгунья и мошенница. — Я ни с кем не ссорилась. Приедем вдвоем, как и обещала. — Я хотела выдавить смешок, но не вышло. — Если бы ты дала вставить хоть слово, прежде чем пускаться в нелепые рассуждения, я бы сразу ответила.

В трубке повисло молчание. Долгая тишина.

Мать не была дурой. Никогда и ни при каких условиях. Если я хоть на секунду поверила, будто буря миновала, то ошиблась.

— Хорошо, — сказала она до странности мягко. — Значит, вы по-прежнему вместе?

— Да, — снова соврала я.

— И он приедет на свадьбу? В Испанию?

— Верно.

Очередная пауза. У меня так сильно вспотели ладони, что телефон грозил выпасть из рук. Пришлось ухватиться за трубку покрепче.

— Ты говорила, он тоже из Нью-Йорка?

— Ага.

Мать хмыкнула и потом добавила:

— Американец?

— До мозга костей.

— Как же его зовут?

Дыхание застряло в горле. Черт. Я ведь не называла имени, верно? Вроде не должна, но вдруг…

Мысли пробежались по всем возможным вариантам. Проклятье. Мне нужно имя. Короткое, простое имя.

Самое обычное.

Имя мужчины, которого не существует в природе и которого еще предстоит найти.

— Лина… Ты здесь? — окликнула мама и нервно рассмеялась. — Ты что, забыла имя своего парня?

— Не говори глупостей, — выпалила я, отчетливо слыша в голосе панику. — Я…

Краем глаза я заметила тень. Повернулась к дверям и с изумлением увидела, как порог кабинета — по обыкновению неожиданно и без предупреждения — переступает Аарон Блекфорд собственной персоной, оказываясь в самом центре бури.

— Лина? — издалека донесся голос матери.

Аарон в два шага пересек разделявшее нас расстояние и положил на стол стопку бумаг.

Что он здесь делает?

Мы не ходим друг другу в кабинеты. В этом нет ни надобности, ни желания.

Ледяной синий взгляд прошелся по мне, и Аарон опять нахмурился. Видимо, гадал, отчего у меня такой вид, будто я в панике. Так оно и было. Разгребать последствия вранья сложнее, чем врать.

Аарон удивленно вскинул брови. В глазах почудилось осуждение.

Почему изо всех людей именно его угораздило зайти ко мне в кабинет?

Почему, господи? За что?!

— Аарон, — с надрывом прошептала я.

И сквозь туман услышала, как мать зачем-то повторяет его имя.

— Аарон?

— Sí^[16], — буркнула я, уставившись на него во все глаза. Какого черта ему надо?

— Хорошо, — ответила Mamá.

Что значит «хорошо»?

Я вытаращила глаза.

— Qué?^[17]

Аарон, услышав испанскую речь, тут же понял, что к чему.

— Личные разговоры на работе? — Он покачал головой.

Мать, по-прежнему висящая на линии, спросила по-испански:

— Это его я сейчас слышу? Того самого Аарона, с которым ты встречаешься?

Меня сковало от страха. Вытаращив глаза и разинув рот, я уставилась на Аарона. Слова матери эхом бились в опустевшем черепе. Как, черт возьми, я умудрилась так вляпаться?

— Лина? — повторила она с нажимом.

Аарон нахмурился сильнее обычного и вздохнул, стоя на прежнем месте.

Почему он не уходит?

— Sí, — буркнула я, не догадываясь, что она воспримет это как ответ на предыдущий вопрос. — Нет, — торопливо поправилась я, идя на попятную.

Аарон цокнул языком и покачал головой, и все, что я собиралась сказать, вылетело из мыслей.

— Я… — Господи, отчего в кабинете так жарко? — No sé, Mamá^[18].

Аарон одними губами произнес: «Твоя мать?»

— Cómo que no sabes?^[19] — в тот же миг раздалось в трубке.

— Я… — Я замолчала, не понимая толком, с кем говорю. С недовольным мужчиной напротив или с матерью. Было такое чувство, будто я на неисправном самолете с головокружительной скоростью несусь к земле и ничегошеньки не могу поделать, чтобы избежать крушения. Ни одна из кнопок не работает.

— Ay, hija^[20], — со смешком сказала мама. — Да или нет? Это тот самый Аарон?

Я чуть было не взвыла в голос.

Захотелось расплакаться или открыть окно и швырнуть телефон к чертям под колеса нью-йоркских машин. Или сломать что-нибудь. Желательно голыми руками. Затопать ногами от разочарования. А лучше — все и сразу. Одновременно.

В синих глазах напротив мелькнуло любопытство. Аарон склонил голову набок, наблюдая за тем, как отчаянно я пытаюсь отдышаться.

Я прикрыла телефон ладонью и звенящим шепотом спросила у мужчины передо мной:

— Чего тебе?

Он небрежно махнул.

— Ничего страшного, рабочие дела подождут, пока ты поговоришь по телефону.

Аарон сложил руки на широкой груди и уперся кулаком в подбородок.

— Я не тороплюсь, не стесняйся.

Если бы из ушей можно было выпустить пар, у меня над головой взвилось бы густое облако.

Мать, до сих пор висящая на линии, наконец опомнилась:

— Кажется, ты занята, поэтому не буду отвлекать.

Я, прожигая Аарона взглядом, не сразу услышала, как она добавила:

— Ох, что начнется, когда abuela узнает, что у тебя служебный роман. Догадываешься, что она скажет?

На том же автопилоте я ответила:

— Uno no come donde caga^[21].

Аарон дернул губами.

— Eso es^[22]. — Мама хихикнула. — Иди, занимайся делами. Когда приедешь на свадьбу, расскажешь нам про своего мужчину, хорошо?

«Нет», — чуть было не ответила я. Иначе захлебнусь своим же враньем.

— Конечно, мама, — вместо этого сказала я. — Люблю тебя. И передай папе, что его я тоже люблю.

— Я тоже тебя люблю, cielo^[23], — произнесла мама перед тем, как повесить трубку.

Набрав в грудь живительного воздуха, я уставилась на человека, который только что в сотню раз усложнил мне жизнь. Телефон я как ошпаренная бросила на стол.

— С матерью говорила?

Я кивнула, не в силах сказать ни слова. Лучше молчать. Одному богу известно, что еще я могу ляпнуть.

— Дома все хорошо?

Вздохнув, я снова кивнула.

— А что это значит? — спросил Аарон с искренним любопытством. — Та испанская фраза, которую ты произнесла в самом конце?

Голова после ужасного катастрофического разговора все еще шла кругом. У меня нет времени играть с Аароном в переводчика. Вдобавок он последний человек, с которым я готова общаться.

Господи, и как ему это удается? Появиться на глаза и в считаные секунды довести меня до белого каления.

Я покачала головой и огрызнулась:

— Зачем тебе знать?

Аарон вздрогнул. Самую малость, но я заметила.

Чувствуя себя дурой, я закрыла лицо руками, пытаясь успокоиться.

— Прости, — прошептала я. — Я слегка не в себе. Аарон, чего ты хотел? — негромко спросила я, глядя на столешницу. Куда угодно, лишь бы не на мужчину напротив. Не хотелось показывать, как мне плохо. Если было бы можно, я бы забилась под стол — только бы спрятаться с глаз.

Я не видела его лица и перемену в настроении заметила, только когда он заговорил.

— Я распечатал кое-какие документы, их можно использовать при подготовке одного из семинаров, которые мы запланировали.

Аарон говорил на удивление мягко. Для сухаря вроде него, разумеется.

— Я положил их тебе на стол.

Ох.

Я скользнула взглядом по деревянной поверхности, увидела папку и почувствовала себя откровенной идиоткой.

Это чувство забурлило в животе, еще сильнее утягивая меня в пучину отчаяния.

— Спасибо. — Я потерла пальцами виски и закрыла глаза. — Можно было просто отправить по почте.

Тогда ничего бы не случилось.

— Ты любишь делать пометки от руки.

Да, люблю. Если задачка попадается особенно заковыристая, я распечатываю бумаги и просматриваю с маркером в руке. Но Аарону-то откуда знать?.. А, ладно. Неважно. Наверное, заметил, что я попусту трачу бумагу и загаживаю окружающую среду. Все равно это не отменяет того факта, что я полная дура и зря набросилась на него с обвинениями.

— Да, ты прав. Это… — Я замолчала, не отрывая взгляда от стола. — Очень мило с твоей стороны. Обязательно посмотрю на выходных.

По-прежнему не поднимая головы, я потянулась за папкой и подвинула ближе к себе.

Повисла долгая пауза. Мы оба молчали.

Аарон стоял на месте, не двигаясь. Ничего не говорил и не давал повода на него посмотреть. Я не сводила взгляда с бумаг, которые он любезно для меня распечатал.

Пауза растягивалась на мучительную вечность. Я была готова сдаться и поднять голову, но тут почувствовала, что он уходит. Выждав целую минуту, чтобы убедиться, действительно ли он ушел, я дала волю чувствам.

С глухим стуком уронила на стол голову. Точнее, не на стол. На пачку бумаг, принесенных Блекфордом перед тем, как я открыла рот и ляпнула матери, что моего вымышленного парня зовут Аарон.

Из горла вырвался стон. Визгливый и жалкий.

На душе стало откровенно тошно.

Я стукнулась лбом о столешницу.

— Estúpida. — Еще раз. — Idiota. Tonta. Boba. Y mentirosa^[24].

Бум, бум, бум.

И это — самое мерзкое. Я не просто идиотка. Я подлая лгунья.

Из груди вырвался еще один стон.

— Ух ты! — донесся из дверей голос Рози.

Отлично. Как раз не помешает близкий человек, чтобы вытащить меня из болота и оформить в ближайшую психушку. Сама я однозначно не справлюсь.

— Лина, у тебя все хорошо?

Нет.

Ни капельки, потому что я облажалась везде, где могла.

— СТОЙ, СТОЙ, СТОЙ, СТОЙ! — Рози вытянула руку в общеизвестном жесте, веля придержать лошадей. — Что ты сказала маме?

Жуя последний кусочек панини с пастромой, я подняла голову и пробурчала с набитым ртом:

— Ты шлышала, што я шказала.

— Хочу еще раз услышать последнюю часть. — Рози откинулась на спинку стула, изумленно тараща зеленые глаза. — Хотя, знаешь… Лучше повтори с самого начала. Я, должно быть, что-то упустила — звучит дико даже для меня.

Прищурившись, я одарила ее фальшивой зубастой улыбкой, хотя рот был набит едой.

И плевать, что меня кто-нибудь увидит. Здесь, в коворкинге на пятнадцатом этаже, все равно в это время практически никого не бывает. Не понимаю, зачем нью-йоркские компании тратят столько средств (потому что здешние интерьеры так и просятся на обложку хипстерских журналов) на обустройство коворкинга для местных трудоголиков. Сюда ходят только пообедать. Даже сейчас были заняты всего два столика, кроме нашего — причем, разумеется, те, которые стояли возле панорамных окон во всю стену.

— Не смотри так, — надулась подруга. — И, пожалуйста, не надо скалиться, это некрасиво. У тебя в зубах торчит салат.

Я закатила глаза, тщательно прожевала остатки еды и запила водой из бутылки.

Вопреки надеждам, обед ни капельки меня не взбодрил. Колотящаяся в груди тревога просила добавки.

— Надо было заказать две порции.

В других обстоятельствах я бы так и сделала. Но до свадьбы оставались считаные дни, нужно держать себя в форме.

— Да, а что еще надо было сделать? Рассказать мне раньше! — Рози говорила мягко — она по-другому не умела, — только в голосе звенело возмущение. — С того самого момента, как ты решила завести себе фальшивого парня!

Она сердилась по праву. Я знала, Рози обязательно, хоть и не слишком грубо, отчитает меня, как только узнает о моей авантюре.

— Прости. — Я потянулась через стол и взяла ее за руку. — Мне очень стыдно, Розалин Грэм. Я зря молчала.

— Да, конечно, зря.

Она по-прежнему дулась.

— В оправдание скажу лишь то, что собиралась рассказать тебе в понедельник, но помешал сам знаешь кто. — Я не хотела лишний раз произносить его имя — он имел привычку всякий раз объявляться собственной персоной. — Чтобы загладить вину, попрошу бабушку поставить свечку одному из ее святых: пусть напророчит тебе много детишек.

Я легонько пожала Рози пальцы. Та вздохнула, делая вид, будто обдумывает мое предложение.

— Ладно, извинения приняты, — сжалилась она. — Но вместо детишек лучше познакомь меня с одним из своих братьев.

Я ошарашенно подпрыгнула на стуле.

— С которым?!

У нее на щеках проступил легкий румянец. Рози сказала:

— С тем, который любит серфинг и недавно завел бельгийскую овчарку. Он на вид такой мечтательный…

— Мечтательный?

Под это описание не подходил ни один из моих кузенов.

Рози покраснела еще больше.

Откуда, черт возьми, она знает кого-то из Мартинов? Хотя…

— Лукас? — выпалила я, вспоминая, что показывала ей сториз из Инстаграма^[25]. Хвасталась его новой собакой. — Ты про Лукаса? Такого, с лохматой прической?

Подруга небрежно кивнула и пожала плечами.

— Для Лукаса ты слишком хороша, — скривилась я. — Лучше помогу тебе украсть у него Тако. Тот для него тоже слишком хорош.

— Тако? — хихикнула Рози. — Смешная кличка.

— Рози, нет. — Я взялась за бутылку с водой. — Даже не вздумай.

— Что не вздумай?

Она все еще улыбалась. Видя, как Рози мечтательно поджимает губы при мыслях о моем братце, я заподозрила неладное.

— Нет. Фу. Не смей, женщина. Он дикарь. Та еще скотина. Никакого представления о манерах. Хватит мечтать о моем брате! — Я глотнула свежей воды. — Забудь. Или я расскажу тебе пару историй из нашего детства и навсегда отобью охоту к мужскому полу.

Подруга опустила плечи.

— Раз так… Хотя мне все равно ничего не светит. Что с чужой помощью, что без.

Она замолчала, печально вздохнув.

Я хотела снова взять ее за руку и пообещать, что ее принц обязательно найдется. Надо просто перестать бегать за всякими придурками. В том числе моими родственниками.

— Но сперва мы обсудим твое безвыходное положение.

— Я тебе уже все рассказала. — Я опустила взгляд, терзая этикетку на бутылке с водой. — В мельчайших деталях. С того самого момента, как я заявила родителям, что встречаюсь с несуществующим мужчиной, до сегодняшнего памятного разговора, когда я ляпнула матери, что его зовут Аарон, потому что некий синеглазый придурок меня отвлек. — Я окончательно отодрала этикетку с бутылки. — Что еще ты хотела знать?

— Ладно, с фактами ясно. Что собираешься делать?

— Сейчас? — спросила я. Она кивнула. — Подумываю, не заказать ли десерт.

— Лина. — Рози положила ладони на стол и оперлась на них. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. — Она буквально пронзила меня взглядом. В исполнении Рози это значило, что она теряет терпение. — Как ты планируешь выпутываться?

Откуда, черт возьми, мне знать?

Я пожала плечами, рассеянно оглядывая окружавший нас интерьер: и потресканные амбарные столы, и свисавший возле левого плеча папоротник на кирпичной стене.

— Делать вид, будто все идет по плану, пока самолет не сядет в Испании и не придется объяснять, почему я прилетела одна?

— Дорогая, ты точно хочешь именно этого?

— Нет. — Я покачала головой. — Да. — Я потерла виски, где стучала мигрень. — Не знаю.

Рози надолго задумалась.

— Его кандидатуру ты совсем не рассматриваешь?

Я опустила руки на стол. Душа ушла в область пяток.

— Ты о ком?

Я прекрасно понимала, о ком речь. Просто не верила, что Рози снова возвращается к забытой теме.

Она сделала милость, ответив:

— Я про Аарона.

— А, любимый сын Люцифера? Не понимаю, чем он способен помочь.

Рози сложила на столе руки, будто готовясь к важным переговорам. Я прищурилась.

— Не думаю, что Аарон так уж плох, — хватило ей наглости сказать.

Я в ответ драматично выдохнула.

Подруга закатила глаза, ни капельки не поверив в мое притворство.

— Да, он… немного замкнут и все воспринимает, пожалуй, чересчур серьезно, — заметила она, отчего-то решив приукрасить его мерзкий характер. — Но у него есть и хорошие черты.

— Хорошие черты? — фыркнула я. — Какие, например? Любовь раскладывать все по полочкам?

Шутку пропустили мимо ушей. Плохо. Значит, дела обстоят серьезно.

— Почему ты не хочешь обсудить с ним его идею? Между прочим, он сам предложил.

Да, верно. Я так и не поняла, что им двигало.

— Рози, ты знаешь, что я о нем думаю, — сказала я, отбросив шутки. — Ты знаешь, с чего все началось.

Подруга вздохнула.

— Лина, столько времени прошло…

— Допустим, — признала я, отводя взгляд. — Это не значит, что я забыла. Что можно простить только потому, что прошло несколько месяцев.

— Больше года, позволь напомнить.

— Двадцать месяцев, — поправила я, невольно выдав, что веду счет. — Почти два года, — пробормотала я, глядя на скомканную салфетку, в которую был завернут обед.

— Вот и я о том же, Лина, — мягко заметила Рози. — Ты всегда даешь шанс, и второй, и третий, и даже четвертый людям, которые напортачили гораздо сильнее его. Причем не раз.

Она права. Но я уродилась в мать, поэтому была упрямее ослицы.

— Здесь другое.

— Почему?

— Потому.

Взгляд потяжелел — она не собиралась отпускать меня просто так. Рози решила добиться ответа любой ценой. Придется ей рассказать.

Отлично.

— Как насчет того, что он на второй день трудоустройства заявил нашему боссу о готовности работать с кем-то другим, лишь бы не со мной? — При одной мысли в лицо бросилась кровь. — С кем угодно. Хоть с Джеральдом, каким бы кретином тот ни был.

Если честно, про Джеральда я придумала. Остальное слышала вполне отчетливо: — «С кем угодно, Джефф. Лишь бы не с ней. Мы не сработаемся. Как она вообще способ-на вытянуть этот проект? Она слишком молодая и не-опытная».

Аарон разговаривал по телефону с начальством, а я случайно проходила мимо кабинета. Невольно подслушала и запомнила каждое слово. Оно намертво отпечаталось в памяти.

— Мы были знакомы всего два дня, Рози. Два дня. — Я подняла указательный и средний палец. — Он только что к нам перевелся. Пришел и сразу унизил меня перед начальством, практически выгнал из проекта и поставил под сомнение мою компетентность. И все почему? Потому что я не понравилась ему при первой встрече. Потому что слишком молодо выгляжу. Потому что улыбаюсь и смеюсь, а не веду себя, словно робот. Я ради своей должности надрывалась как проклятая. Но ты же знаешь, стоит только…

Голос срывался на крик. Давление тоже росло. В висках застучала кровь.

Чтобы успокоиться, я судорожно вздохнула.

Рози кивнула, глядя с искренним участием, как могут только самые близкие друзья. Было в ее взгляде что-то еще. Складывалось впечатление, будто следующая фраза мне не понравится.

— Я понимаю. Правда. Клянусь. — Она улыбнулась.

Хорошо. Мне надо, чтобы кто-то меня поддерживал. Впрочем, Рози по-другому не умела.

Она встала, обошла стол и села рядом со мной. Повернулась и посмотрела в глаза. Та-а-ак… Нехороший симптом.

Рози положила руку мне на спину и продолжила:

— Не хотелось бы тебе напоминать, но ты сама не горела желанием участвовать в проекте для «Грин-солар». Помнишь, как ты жаловалась на того клиента?

Угораздило меня найти подругу с идеальной памятью. Разумеется, она помнила, как я плясала от радости, когда меня перевели на другой проект.

— И… — продолжила она. — Как ты сама сказала, Аарон тогда тебя не знал.

Именно. Он даже не потрудился узнать меня поближе, прежде чем вешать ярлыки и подставлять перед начальством.

Я скрестила на груди руки.

— Розалин, к чему ты клонишь?

— Хочу сказать, он, конечно же, поторопился с суждениями. — Она похлопала меня по спине. — Однако ты иногда бываешь немного… свойской. Спонтанной. Порой шумной.

Мой возмущенный вопль услышали, наверное, в Испании.

— Чего?! — Я громко ахнула.

— Я люблю тебя, солнышко, — ласково улыбнулась подруга. — Но правды не отнять.

Я разинула рот — она не дала вставить и слова.

— Ты здесь самая трудолюбивая пчелка. Прекрасно справляешься с делами, при этом умудряешься создать веселую атмосферу. Поэтому у тебя в подчинении целый отдел.

— Ладно, звучит интереснее, — буркнула я. — Продолжай.

— Аарон никак не мог увидеть этого с первого раза.

Я вытаращила глаза.

— Ты что, его защищаешь? Позволь напомнить: мы друзья и обязаны ненавидеть наших общих врагов и противников. Или тебе распечатать кодекс лучшей подруги?

— Лина. — Рози покачала головой. — Хоть минуту побудь серьезной.

Я мигом протрезвела, сдувшись.

— Ладно, хорошо. Извини. Слушаю.

— Я просто думаю, что ты на него обиделась. Не буду спорить, обоснованно. Поэтому и не подпускала к себе все это время.

Да, я ужасно обиделась и оскорбилась. Я ненавижу в людях, когда они судят по первому впечатлению. Как сделал Аарон — при том, что я постаралась встретить его в компании как можно теплее. До сих пор не верю, что заявилась к нему в кабинет с дурацким подарком — купила кружку с нелепой надписью про инженеров. Не знаю, что на меня нашло. Других коллег я так не приветствовала. И чем ответил Аарон, когда я вручила ему подарок и ляпнула глупую шутку? В ужасе вытаращил глаза с таким видом, будто у меня выросла вторая голова!

Поэтому, услышав, как он на следующий день говорит обо мне гадости, я была готова забиться в дальний угол. Я подошла к нему со всей душой — а меня отпихнули, будто ребенка, который притворяется взрослым.

— Расценю твое молчание как знак согласия, — подытожила Рози, сжимая мне плечи. — Ты обиделась, и это нормально, солнышко. Но разве он заслуживает, чтобы его ненавидели до конца дней?

Я хотела сказать «да». Беда в том, что я не знала правды. Пришлось зайти с другой стороны:

— Не похоже, чтобы он сам пытался завязать со мной дружбу. Наоборот, старательно вставляет палки в колеса.

Если забыть про спасительный батончик из мюсли. И документы, которые он мне распечатал, хотя мог просто отправить их по почте.

А еще то, что он задержался в среду, предложив помочь с расписанием Дня открытых дверей.

Однако, если не считать эти три случая, он тот еще гад.

— Ты ему — тоже, — напомнила Рози. — Вы оба одинаково хороши. Знаешь, это даже мило — когда вы двое стараетесь исподтишка напакостить друг другу, и…

— Так, стоп, хватит! — перебила я, крутанувшись в кресле. — Сделай милость: замолчи, пока не начала нести чушь про жаркие переглядки и все такое.

Подруге хватило наглости хихикнуть.

Я злобно выдохнула.

— Больше знать тебя не желаю.

— Ты очень забывчивая, солнышко, — хмыкнула она, строго на меня посмотрев.

— Ничего подобного. Позволь напомнить, как обстоят дела. — Я подняла указательный палец. — Когда я услышала, что он распускает про меня гадости и кляузничает боссу, то навеки отправила в черный список. А ты знаешь, как серьезно я к нему отношусь. Он для меня священнее скрижалей. — Для пущей выразительности хлопнула себя по ладони. — Разве я забыла Зейна Малика?^[26]

Рози, хихикнув, покачала головой.

— О господи, ни в коем случае.

— Вот именно. А еще я не забыла, как с нами девятнадцатого мая две тысячи девятнадцатого года поступили Дэвид Бениофф и Дэниел Бретт Уайсс!^[27] Разве Дейенерис Бурерожденная из дома Таргариенов, первая этого имени, заслужила подобной участи? — Я выдержала паузу. — А, Рози, скажи?

— Ладно, в этом вопросе поддержу тебя, — признала она. — Но…

— Никаких «но», — перебила я, вскидывая руку. — Аарон Блекфорд в черном списке — навеки и до скончания времен. И точка.

Подруга задумалась над моими словами. Или впечатлилась пафосным монологом? Впрочем, без разницы.

Наконец она шумно выдохнула.

— Я просто хочу как лучше. — Рози одарила меня грустной улыбкой, заставляя подозревать, будто она мною разочарована.

— Знаю.

В порыве чувств я бросилась к ней на шею и крепко обняла. Рози не нуждалась в моей поддержке, это я соскучилась по тактильному контакту.

— Только не в случае Аарона Блекфорда.

Зажмурившись на секунду, я позволила себе погреться в чужих руках.

Однако стоило открыть глаза, с ужасом увидела высокий силуэт, который мог принадлежать лишь одному мужчине.

— Рози, черт возьми, — прошептала я ей на ухо, не разжимая рук. — Ты опять его призвала.

Аарон Блекфорд приближался стремительным шагом. Долговязая фигура замерла прямо напротив нас. Мы с Рози все еще обнимались, поэтому я уставилась на него поверх Розиного плеча.

Наши обнимашки Аарон воспринял то ли с изумлением, то ли с насмешкой, но умудрился скрыть все, что о нас думает, под очередной хмурой гримасой.

— Что? Кого мы вызвали? — заворочалась Рози, и мы под пристальным взглядом Аарона расцепили руки. — Ой! Его? — прошептала она.

Аарон определенно услышал ее, но промолчал.

— Привет, Блекфорд. — Я выдавила улыбку. — Рада тебя видеть.

— Каталина, — кивнул он. — Рози. — Он глянул на часы и снова посмотрел на нас (точнее, на меня), выгнув бровь. — Долго обедаете, как вижу?

— Надзиратель явился, — чуть слышно буркнула я.

Аарон вскинул и вторую бровь.

— Если ты здесь затем, чтобы поучить нас, как работать без отдыха, то ты не по адресу.

— Ладно, — коротко ответил он и повернулся к подруге. — Но у меня есть сообщение для Рози.

Ой!

Я нахмурилась. Желудок испуганно поджало.

— Ой! — эхом повторила подруга.

— Рози, тебя ищет Гектор. Насчет проекта, который завалил какой-то «трясорукий», уж не знаю, о ком речь, — пояснил Аарон. — Никогда не видел Гектора таким злым.

Подруга вскочила.

— Трясорукий Оливер? Это один из наших клиентов. Он… он так сильно пожимает руку, что трещат все кости. А, неважно. Вот черт! — Она сгребла со стола свои пожитки — корпоративный бейджик, ключи от офиса и кошелек. — Нет, нет, нет! — В глазах горела паника. — Это значит, совещание уже закончилось. Я должна быть внизу, но из-за неразберихи с Линой и ее…

Я ущипнула Рози за руку, пока она не наговорила лишнего.

Аарон оживился — если прищуренный взгляд можно считать за проявление эмоций.

Рози поправилась:

–…и ее котом, и…

Я ущипнула снова. У меня нет животных, и ей это прекрасно известно.

— То есть соседским котом. — Рози старательно отводила взгляд от нас с Аароном. Щеки у нее зарумянились. — Который ее соседа Брайана. Да, его самого. Кота Брайана. Мистера… Котика.

Она покачала головой.

Аарон прищурился сильнее и принялся разглядывать мое лицо, пока подруга несла откровенную чушь.

— Лина присматривает за Мистером Котиком, потому что у Брайана болеет бабушка и он уехал. Ты ведь знаешь, Лина всегда готова прийти на выручку!

Я медленно закивала, будто в словах Рози имелся смысл.

— Разве у тебя нет аллергии на кошек? — спросил Аарон, поразив меня до чертиков.

— Да, — заморгала я. — Откуда ты… — Я откашлялась. Какая разница? Я покачала головой. — Кот лысый.

Аарон засунул руки в карманы, обдумывая ответ.

— Лысый, значит?

— Как в «Друзьях», — непринужденно пояснила я. — У Рейчел был такой. Сфинкс. — Судя по лицу Аарона, он не понял из последней фразы ни слова. — Ты живешь в Нью-Йорке и не смотрел «Друзей»? — Ни малейшего проблеска интереса. — Серьезно?! Ладно, проехали, забудь!

Аарон молчал. Я притворилась, будто нас не поймали на очевидной лжи.

— Ладно, ребята. — Рози до ужаса фальшиво улыбнулась во все зубы. — Пойду получать нагоняй от босса.

Она смущенно посмотрела на меня, и я тоже встала, пока не пришлось рассказывать подробности про Мистера Котика.

— Спасибо, Аарон, что предупредил. — Она украдкой покосилась на меня. — Очень мило с твоей стороны.

Я закатила глаза.

Рози тихонько ткнула меня локтем.

— Не так ли?

Она, наверное, думает, что поступает мудро. Если бы!

— Невероятно мило, — отозвалась я резким тоном.

— Точно. Ладно, потом поговорим.

Рози бросилась к лестнице, оставив нас с Аароном вдвоем.

Повисло неловкое молчание. Он откашлялся.

— Каталина…

— Что, Рози?! — перебила я, притворившись, будто меня зовет подруга.

Да, трусливо и подло. Но после всего, что довелось сегодня пережить, включая объяснения с Рози, мне ужасно не хотелось разговаривать с Аароном.

— О, ты держишь для меня лифт? — Я бросилась вслед за подругой, не обращая внимания, как Аарон поджимает губы. — Уже иду!

Я обернулась напоследок, бросив через плечо:

— Прости, Блекфорд, мне пора. Напиши на почту, если есть вопросы. Хорошо? Давай, до встречи.

Оставив его за спиной, я увидела Рози. Та нетерпеливо тыкала в кнопку лифта.

— Розалин Грэм, подожди! — крикнула я, стараясь не оборачиваться и не замечать синего взгляда, отчетливо сверлившего мне спину.

Примечания

11

Мама, мамуля, послушай, пожалуйста (исп.).

12

Мама (исп.).

13

Милая (исп.).

14

Деятельность социальной сети Facebook запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности. (Здесь и далее.)

15

Бедняжка (исп.).

16

Да (исп.).

17

Что? (исп.)

18

Не знаю, мама (исп.).

19

Как это не знаешь? (исп.)

20

Эй, дочка (исп.).

21

Не надо гадить там, где ешь (исп.).

22

Именно (исп.).

23

Дорогая (исп.).

24

Тупица. Идиотка. Дура. Дубина. И врунья.

25

Деятельность социальной сети Instagram запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности. (Здесь и далее.)

26

Зейн Малик — британский певец пакистано-английского происхождения, модель и композитор.

27

Дэвид Бениофф и Дэниел Бретт Уайсс — сценаристы сериала «Игра престолов». 19 мая 2019 года вышла последняя серия.